Он склонился над блокнотом и делал карандашом какие-то наброски. Темные волосы падали ему на лицо через плечо. Его лицо было таким расслабленным, что твердые черты казались почти мягкими. Его изогнутая верхняя губа недовольно скривилась, когда он что-то поправлял на своем чертеже.
Я все еще была ошарашена всем произошедшим и просто произнесла что-то, не задумываясь.
– Что ты там рисуешь?
Джексон поднял голову. На его лице появилось задумчивое выражение, которое делало его еще более расслабленным, чем обычно.
Он взглянул на меня, и по его губам скользнула едва заметная улыбка.
– Тебя, – признался он.
Я слишком устала, чтобы ссориться.
– Это все неправильно и как-то странно, – сообщила я ему, зевая.
Он пожал широкими плечами.
– Мне было скучно, и рисовать тебя, пускающую слюни, показалось мне все же более интересным, чем смотреть на то, как кот лижет себе задницу.
– Я не пускаю слюни. – Я огляделась. – А где Карс?
– Он хотел, чтобы его выпустили. Наверное, решил еще что-то натворить.
– Ты с ним разговаривал? – Я рывком уселась.
Уголки рта Джексона дернулись.
– Нет, просто он долго царапался в дверь и бросал на меня раздраженные взгляды, пока я его не выпустил.
– Ох, понимаю.
Его улыбка стала шире.
– Кстати, ты разговариваешь во сне.
– Что? Я не делаю этого, – запротестовала я и, наконец, сумела сесть. Мои волосы, наверное, выглядели как растрепанное птичье гнездо, а во рту ощущался неприятный привкус. Когда я в последний раз чистила зубы?
– Нет, ты это делаешь и рассказываешь при этом очень интересные вещи. Кто такой этот Питер? – буркнул он, явно наслаждаясь возникшей в моих глазах паникой.
– Кто-то вроде моего бывшего парня, – призналась я.
Джексон наклонил голову.
– Почему только «кто-то вроде»? И почему бывший?
– Какое тебе дело до этого?
– Мне интересно.
– Почему?
– Просто так. Он ведь тот парень, с которым я видел тебя тогда на вечеринке, не так ли? Винс знает о нем? – продолжал он.
– Никаких комментариев, – заворчала я.
– Почему нет? Ты тоже можешь спросить меня о каких-то вещах, если хочешь.
Я глянула на него, поддразнивая.
– Ах, так вы не будете возражать, если я начну расспрашивать вас о бывших подружках, ваше злобное величество?
В его глазах промелькнуло странное выражение.
– Не то чтобы там есть о чем рассказывать, маленький Раб.
– Они все сбежали от тебя?
Я узнала выражение в его глазах – это было одиночество. Горло внезапно перехватило. С каких это пор Джексон стал позволять мне так глубоко заглядывать за свою маску? Или он всегда так делал, и я впервые внимательно присмотрелась?
– Было бы несправедливо любить девушку и заставлять ее любить меня, – тихо сказал он. – Если бы это была обычная девушка, я никогда бы не смог по-настоящему быть тем, кто я есть. У меня всегда были бы от нее секреты, и была бы велика вероятность того, что она вернется в школу после этого лета, а я исчезну безо всяких слов и так и останусь исчезнувшим навсегда. Это несправедливо. А для девушек из игры я – Король, а не их друг. Но даже если бы я это допустил, меня, вероятно, мучило бы опасение потерять ее в этой игре. Это стало бы моим слабым местом. А я имею право быть каким угодно, только не слабым.
– Любовь – не слабость, – сказала я твердо.
Его улыбка выглядела самой благородной, какую я когда-либо у него видела. И одновременно самой печальной.
– Нет, это слабость. – Он отложил блокнот и встал. Я наблюдала, как он подошел к одной из полок и просмотрел консервы. – Хочешь что-нибудь съесть, прежде чем мы уйдем?
– С удовольствием, – зевнула я и уселась поудобнее.
Джексон взял с полки две банки консервов, канистру воды, и подошел ко мне.
– Спасибо, – сказал он вдруг, и я удивленно подняла глаза.
– За что?
– За то, что ты здесь, – просто ответил он.
Мы съели этот завтрак молча, поочередно морщась от отвращения.
– Когда мы окажемся в Беррингтоне, я заставлю Изольду испечь мне торт, – буркнул Джексон.
– Два торта, – согласилась я, и было что-то тревожное в том, насколько мы в тот момент оказались единодушны.
– Почему ты начал рисовать? – спросила я, глядя на него.
Джексон застыл.
– Почему? Разве не всем нужно какое-нибудь увлечение?
– Да, но… нет. Без понятия. Я просто пытаюсь узнать тебя, – сказала я, чувствуя, как краснею.
Джексон посмотрел в сторону.
– Мой отец – художник.
– Твой отец? Он каджун?
Джексон улыбнулся, но улыбка не выглядела счастливой.
– Да. Он… он чужак. Не хотел иметь ничего общего со всем этим, и моя мать отпустила его. У меня с ним не так много контактов, но он рисует мне открытки. Всегда маленькие рассказы о том, где он сейчас или что испытал, и я пытаюсь делать то же самое. Рисую ему вырезки из моей жизни. Торт Изольды, чокнутую шапку Хока, дурацкую прическу Бастиона… озеро. Такие вещи. Несущественные. Это успокаивает меня. Чувствуешь себя нормальным. – Он криво усмехнулся. – Смешно, да?
– Нет, – пробормотала я. – Это делает тебя очень человечным.
Мы замолчали. По очереди выпили из канистры с водой, пока я не почувствовала, что снова почти ожила.
– Ты поела? – спросил Джексон, кивая на остатки моей еды. Я утвердительно махнула головой и протянула их ему.
– Тогда мы можем идти.
Пока он выбрасывал наш мусор в пустую коробку, я бросила взгляд на карандашный рисунок. И замерла. Джексон нарисовал меня в стиле комиксов и показал меня не спящей, а в темной школьной форме Сент-Беррингтона. Мои волосы он завязал в высокую косу, а глаза у меня вызывающе сверкали. Над моим ртом была видна реплика, где можно было прочесть: «Я ненавижу тебя!» Уголки рта дернулись. Было интересно увидеть, как Джексон меня воспринимал. Девушка на снимке излучала невероятную решимость и страсть.
Я незаметно покосилась на Джексона, который как раз собирался надеть обувь. Я нагнулась, вырвала листок с рисунком и сунула его в задний карман джинсов.
– Как ты думаешь, с Хоком и Бастионом все в порядке? – спросила я, подходя к Джеку, когда он выпрямился и толкнул дверь.
– Да, – ответил он, пока мы шли по узкому коридору. – Иначе я бы почувствовал.
– Что еще ты можешь? Кроме того, чтобы заколдовывать бедных чирлидерш?
– Разве этого недостаточно? – спросил он, начав подниматься по лестнице.
Я следовала за ним по пятам.
– Да, да, но я имею в виду, что Королева ядовита, Ладьи могут менять свой облик, Кони – хорошие снайперы, а Слоны сильны в ближнем бою. Это все довольно крутые навыки. И против всего этого, Короли как-то дурно пахнут, ты не находишь?
– Я дурно пахну лишь потому, что в течение двух дней не посещал душ.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – возразила я.
Я почувствовала, как во мне закипает гнев от того, что он уклоняется от моих вопросов. Разве он не обещал мне быть другим, не таким, как Винсент? Почему Короли постоянно должны все скрывать? У них что, что-то отвалится, если они хоть раз скажут правду?
В этот миг люк со скрипом открылся снаружи. Мы застыли от ужаса и уставились на пару ярко-желтых глаз.
– Так и думал, что чую здесь ваш запах, – сказал Бастион и широко ухмыльнулся. – Я нашел их, – рыкнул он через плечо.
Послышался облегченный стон, потом шорох, и рядом с Бастионом появилась Изольда. На плечи ей упал каскад черных волос.
– О чем вы только думали? Вас могли убить! После того, как мы нашли мотоцикл, я перевернула каждый камешек, всякий раз предполагая найти ваши окаменевшие носы, – тут же начала она ругаться.
Джексон фыркнул.
– Я тоже рад тебя видеть, Иззи.
– Я от беспокойства глаз не сомкнула! – укоряла она нас.
– Зато она испекла три торта, – весело добавил Бастион.
Они оба протянули ко мне руки и помогли выползти из норы. Как только я вышла наружу, Изольда бросилась мне на шею и так крепко прижала к себе, что я почувствовала, как хрустят кости.
– Никогда, никогда больше так не делайте, – рыдала она мне в ухо. Ее плечи тряслись.
– Эй, Изольда, не плачь, с нами все в порядке, – обеспокоенно и одновременно растроганно заверила я ее, гладя по узкой спине.
– С вами, да, – всхлипнула она. – Но они убили Облако. Теперь он просто груда камней. А потом еще это с Китом… Не знаю, что бы я сделала, если бы еще с кем-то из вас что-то случилось.
– Что с Китом? – встревоженно спросил Джексон.
Со слезами на глазах Иззи оторвалась от меня и шмыгнула носом.
– Мы должны как можно скорее вернуться в Беррингтон, Джек. Кит…
Она опять всхлипнула, так что Бастиону пришлось закончить фразу за нее. Его голос был таким серьезным, каким я еще никогда его не слышала.
– Он и Перо спасли мне задницу. Кит при этом пострадал. Он… он… черт, он больше не может шевелить ногами.
Стало невероятно тихо. Джексон стоял перед нами. Порыв ветра взъерошил его волосы, пока он медленно сжимал кулаки.
– Он в сознании? – тихо спросил Джек.
Изольда задрожала, и снова вместо нее ответил Бастион.
– Тебе нужно поговорить с ним, Джек. Он хочет, чтобы его вывели из игры, – глухо сказал он.
По спине у меня стал расползаться ледяной холод. Мышца на подбородке Джексона дернулась.
– Пойдем, – сказал он и зашагал прочь, не оборачиваясь.
Изольда осталась рядом со мной, и вместе мы последовали за Джеком, который несся через темный лес, словно белые игроки по-прежнему сидели у нас на хвосте. Чем дольше я смотрела на его напряженную спину, тем беспокойнее становилось мне самой. Мой желудок сжался, и только сейчас, когда челюсть начала болеть, я заметила, что скриплю зубами.
Глядя на Изольду, я заставила себя остановиться.
– Как Кит был ранен? – тихо спросила я ее.
Изольда бросила на меня печальный взгляд и мрачно усмехнулась.
– Его ранила Пейсли. Как, я, к сожалению, точно не знаю.