Когда из портала появилась массивная трость, дворецкий будто бы был уже готов завилять хвостом, причём в самом что ни на есть натуральном смысле. Однако выступивший золотой крыс не обратил на это никакого внимания, равнодушно окидывая взором покои, словно он давно их не видел, а теперь сопоставлял детали между ожидаемой и действительной картинами. Затем слегка расфокусированный взгляд наткнулся и на оборотня, и чародей, пару раз растерянно моргнув, едва уловимо кивнул в знак одобрения и приветствия, а может быть, и того, и другого.
Трость нашла своё место в небольшой нише, визуально закончив сложный настенный орнамент. Аккуратно сложенный пиджак отправился на спинку стула, на который опустился его хозяин. Расстегнув манжеты и верхние пуговицы рубахи, крыс, наконец, расслабился, позволив себе немного улыбнуться.
— Демон… — чуть помешкав, обратился он к замершему дворецкому, — ответь! Что ты видишь?
Такой лишённый, казалось бы, логики вопрос, не вызвал удивления на лице собеседника. Как не сбила его с толку и грузная фигура, и неродной цвет красных глаз, и низкий, слегка хриплый голос. Демон приблизился, склоняясь над господином, а потом заговорил быстро, проникновенно, тихо, ни на минуту не отводя прямого взгляда, проникающего прямо под кожу:
— Я вижу дитя, пережившее множество войн! Дитя, меняющее лики, словно маски, которых у него тысячи, а может, и сотни тысяч. Дитя заигравшееся, усталое и лишь из глубочайшего упрямства продолжающее свои уже давно не детские игры. Я служу вам тысячи лет… — на миг он прервался, оказываясь теперь уже недопустимо близко и буквально выдохнул:
— Моя госпожа!
От неожиданного обращения чародей замер, непроизвольно задержав дыхание на несколько секунд, а затем, склонив голову набок, заливисто рассмеялся, почти вдвое теряя в росте. Смех его с каждой секундой становился всё выше, пока не начал походить на перезвон колокольчиков. Шерсть начала втягиваться и тончать, превращаясь на голове в гриву платиновых волос.
— Я всегда вас любил, — промурчал демон непонятному существу почти в самое ушко. Впрочем, сейчас более всего оно походило на обычную девушку лет двадцати — двадцати пяти, облачённую в брючный костюм. — Моя душа и домен принадлежат только вам! — продолжал тем временем вещать слуга вещи, которые чертовка итак прекрасно осознавала. — Луиза Дельмас, мне плевать на твои игры с магией изменения, ведь я просто хочу… — договорить не дал милый пальчик Луи, прислоненный к его губам. Девушка улыбнулась широко и искренне, неожиданно утягивая мужчину в чувственный поцелуй.
Её дворецкий был демоном из легиона Мурмурса — пятьдесят четвёртого духа и демона музыки — и когда-то давно, ещё в те тёмные годы, когда Боги ходили среди нас, одна юная пигалица устроила в одном из многочисленных миров настоящий прорыв Хаоса, призвав многие легионы из самых злачных планов Инферно. Мир тот утонул в крови и магии, принесенной той злополучной экспансией, но для хозяйки данного торжества его жизнь не стоила ровным счётом ничего — какое дело до одного, когда те даже не исчислимы для той, что может беспрепятственно бродить по любому?
Тогда-то молодой демон с ласковым прозвищем Май и обратил на неё свой чарующий взгляд. Мурмурс, будучи в крайне благоприятном расположении духа, заметил азарт в глазах собрата по оружию, даровав тому вольную, и рекомендовал при удобном случае возвращаться к нему, ведь добрый клинок был всегда в чести у демонов. Освободившись от службы, Май снова нашёл приглянувшееся ему дитя в уничтоженном мире, где неспеша зарождалась новая жизнь — причудливая, ужасная и местами ничуть не уступающая родным землям демонов. Впрочем, сами они существовали вполне себе с комфортом, разве что обособленно. Да и порой сами пускали о своих домах небылицы, что, переходя из уст в уста, обрастали всё новыми и новыми подробностями.
Девочку звали Луизой. Она появилась на свет в одном из стандартных средних миров, тогда ещё достаточно молодых, а потому только начинающих знакомиться с магией. Та пробуждалась стихийно, избирая в качестве вместилищ как высшие сословия, так и простолюдинов. И если для первых это становилось даром, то для вторых — проклятием. Инквизиция щадила лишь тех, кто мог платить за её слепоту звонкой монетой, да и среди представителей этой братии магов тоже было достаточно. К сожалению, Луизе не повезло. Но девочкой она была способной, информацию умела черпать даже из мельчайших крупиц, да и одиночкой не слыла. Только вот на костре оказалась одна в окружении злостных гиен, прознавших о её способности открывать пути в другие миры. Друзья превратились во врагов слишком резко, а умная девчушка оказалась не готова к хитрой подлости и совсем не обладала житейской мудростью.
Луиза знала, что миры бывают разных оттенков, разных настроений и разного уровня развития. Знала, что есть миры, где гниют души таких, как она и таких, как те, кто собираются отправить её в один из таких в этот день. Знала, из последних сил открывая врата, и не особо веря в то, что это получится. Однако портал открылся, выпуская из своего нутра множество тварей, кишащих в поисках силы и душ. Она уже готовилась принять смерть… но девушку спас один офицер…
— Май! — ласково обратилась Луиза к демону и нежно прикусила тому правое ушко, нагло выдёргивая того из раздумий.
***
Если коты всегда приземляются на лапы, то ещё можно оправдать ту небрежность, с которой нас выбросило в песок — неведомый дворецкий просто не подумал (а может, и не собирался) о комфорте переносимых, и теперь оба они парадировали страусов. Ну, по крайней мере, я. Позицию «головой в песок» вообще очень сложно назвать наблюдательной.
Поднялся, пытаясь отряхнуться и отплёвываясь от мелких песчинок, которыми меня пункт приёма нашпиговал от души. Краем сознания при этом успел отметить подозрительную тишину вокруг, явно ничего хорошего не предвещающую.
Соглашаясь со мной, ветер подул сильнее, отрывая крупицы от песчаного дола и направляя их, как вы думаете, куда? Правильно, на меня. И зачем я только во всём этом участвую?
Тёмный маг неуверенно заворочался, после чего неожиданно резко подскочил — это я увидел, когда, наконец, прозрел — и теперь был занят тем же, что и я, с поправкой на невнятное бормотание, в котором, приложив немного усилий, можно было разобрать нецензурную брань. Видимо, так он выражал радость от окружающей картины — не каждый раз удаётся оказаться посреди пустынного пейзажа. Впрочем, на северо-западе возвышался горный хребет, а вдали неспешно текла небольшая река, а значит, всё не так страшно, как показалось на первый взгляд.
— Идём, вампир… — рука мага гулко опустилась мне на плечо в совсем неуместном приятельском жесте. — Рассвет уже близко!
Несмотря на его заявление, солнце ещё не спешило испепелить одну условно мертвую тушку, так что я, временно предоставленный сам себе, неторопливо топал за покорителем песков в лице всё того же мага, пытаясь проникнуться совершенством ночи. Звёзд было так много, словно кто-то и правда пролил молоко, и оно разбрызгалось сотнями мелких капелек. Низ небосклона только-только начинал выедать малиновый свет, оттого песок казался цветным, да и в целом напоминал застывший шёлк сухого моря. Дальше оно обрывалось, не очень-то живописно, но была своя прелесть и в том, чтобы, выйдя из этой сказки, оказаться на твёрдой земле, там, где ветер перебирает пальцами редкие травы. А потом слушать едва уловимый шёпот, доносящийся откуда-то издалека. Такой нежный, тягучий, упоительно сладкий… Стоп. Какой ещё, к чёрту, шёпот?
Настроился на внутренние ощущения, но слуховая галлюцинация не отступила. Наоборот, теперь всё слышалось более отчётливо и я даже начинал разбирать какие-то слова, правда, не понимал их смысла. Но он мне и не был нужен — мелодия была действительно приятной, и барабаны, если я правильно интерпретировал звучание, тоже были не так дурны. Взглянул на Блэка, но тот шёл, даже не оборачиваясь: видимо, его эти странности заботили мало. А может быть, и не было это странностями вовсе — это я ведь здесь ничего не знаю. И только хотел об этом спросить, как из тени неожиданно показалась девушка. И не просто девушка, а настоящая красавица, каких днём с огнём не сыщешь. Фарфоровое личико, глаза на пол-лица, пухлые алые губки — как это ни банально, но незнакомка действительно походила на живую куклу. Интересным мне показалось поведение её волос: иссиня-чёрные густые локоны словно жили собственной жизнью, развеваясь совершенно независимо от дуновения ветра. И спустя миг моё предположение подтвердилось, когда непослушная шевелюра девушки самостоятельно собралась в затейливого вида причёску, тут же зафиксированную явно магическим артефактом, походящим на небольшую заколку в форме ромба. Белое платье с бирюзовыми вставками волочилось по земле, закрывая ножки и давая волю фантазии. Зато соблазнительную фигурку оно, наоборот, подчёркивало, что заставляло снова и снова возвращаться к мягким изгибам.
Блэк остановился, и в застывшей фигуре его слишком явно считывалось напряжение. Перстни, неизменно украшающие его пальцы, начали загораться, предубеждая намерения носителя, а рука потянулась за волшебной палочкой. Увидев последнюю, девушка внезапно разулыбалась тёмному магу, кокетливо стреляя в того глазками.
Кажется, у самого Сириуса глаз дёрнулся. Правый. Или левый. Я, если честно, не особо следил. Не тратя слов понапрасну и всё также не вспоминая про моё наличие, он угрожающе выступил навстречу этому хрупкому созданию, заканчивая преобразование многострадальной руки в полноценный боевой артефакт.
— Би хэрэгтэй чөтгөрийн зах (монг. «Мне нужен дьявольский край»)… — прорычал Блэк на неведомом мне наречии, и роковая брюнетка неожиданно погрустнела, угрюмо покачав милой головной.
Судя по всему, я один не понимал ничего, кроме того, что ни разу в этом мире ещё не расслаблялся. И пока я думал над тем, найдутся ли в дальнейшем пути какие-нибудь бордели, эти двое с переменным успехом вели внутренний диалог, в ходе которого глаза девушки всё больше разгорались хорошо известным мне озорным огоньком.