— Ну что, старый козел, — совершенно в своем стиле начал Торовски, поворачиваясь туда-сюда на стуле перед терминалом, — даже не загорел за полмесяца?
— Невада не Флорида! — огрызнулся Дон, под защитой высокого стола копаясь с пуговицей на рубашке. — Там работать надо…
— А одно другому не помеха, — Торовски играючи, не надевая сенсорный шлем, прошелся одним пальцем по световой панели пульта, и карта на экране изменилась. — В свое время, лет семь назад, — заговорил он снова, резко и отчетливо, поворачиваясь к экрану и спиной к Дону и разворачиваясь сызнова. — нас троих — меня, рыжего Торнгалла и Юджина из отдела освоения — тоже послали в тамошний центр. Нашего филиала там еще не было, всем заправляли ребята из «Рино энтерпрайзиз»… И один малый из Ар И, Икибати, но все его Майком звали, так вот, мы вчетвером с этим малым двадцать дней только этим и занимались… — Торовски употребил непечатное выражение, опять повернулся к экрану и, словно не глядя, побарабанил пальцами по панели. Пробежал текст сообщений, но Торовски уже опять сидел лицом к Дону.
— Как его хватило на вас троих? — выпалил тот в один дух, радуясь внезапно пришедшей этой незамысловатой шуточке. Торовски поморщился, но глаза его смеялись, и привычно поползли кверху уголки губ.
— Вы пошляк, молодой человек, — внушительно сказал он. — Что же до Икибати, то на двадцатый день только он был бодр и свеж, как петух в воскресное утро. Торнгалл менял баб через день и отделался нервным тиком, папаша Юджин потом прорву денег скормил психоаналитикам… — Он замолчал.
— А ты, Джош? — спросил Дон ему в спину, не выдержав паузы.
— Ну, что я? Что со мной сделается? Мой девиз — умеренность во всем, aurea mediocritas. Зубрил Горация, нет? — Он ткнул в красный огонек в правом углу панели, и экран очистился от сообщений. И на нем родились волны, и белые скалы вдали, и шальная чайка низко пронеслась над водою, словно влетев на мгновение в тесную комнатенку без окон, освещенную дьявольским белым светом гудевших трубок на потолке.
— Эй, Джош, поосторожнее, это не мой участок!
— Ну так вот, была там одна мулаточка из технического обеспечения, которая по вечерам в варьете подрабатывала… — Торовски безошибочно провел операцию перехода, и на экран вернулась карта. Дон, приподнявшись, быстро окинул ее взглядом. Все, порядок!
— …и когда мы ее там впервые увидели, и Майк талдычил, что мол она это, а мы с ним поспорили и проспо…
Дверь отворилась.
— Хай, Дон! Здравствуйте, сэр! — Донован, стажер из сектора Торовски.
— Хай, Ральф! Проблемы?
— Да. Клановец на моем участке.
— С чего ты взял?
— Полчаса назад, сэр, был неприятный звонок. Один наш заграничный абонент. Его убил какой-то вооруженный всадник, который работал на автомате. В Магоберских лесах, в номинальных пределах владений барона Горн-и-Фаулер. Когда я заступил на дежурство, мне это сообщение передали, я с ним связался еще раз…
— Стоп! Что за бред? А с чего ты взял, что это был клановец?
— М-мм, сэр, в инструкции, в третьем томе, указано, что на автомате…
— Да ну, ладно, так ты позвонил тому, которого убили и…
— Да, сэр, я с ним связался по спутнику, и он…
— Так какого лешего ты торчишь здесь, Донован? — Торовски повысил голос. — Ты на дежурстве, а не я. У тебя нарушитель на участке. Ты его локализуешь, обезвреживаешь, всю информацию заносишь в первую базу. И все!
— Сэр, он Белый!
Дон удивленно посмотрел на Донована поверх журнала.
— Кто Белый-то? — нетерпеливо спросил Торовски, поджав короткие ноги и делая полный оборот вокруг оси.
— Клановец!
Торовски и Дон непроизвольно одновременно взглянули сперва на стажера, потом друг на друга, и Дон покрутил пальцем у виска.
— Ага, Белый. Ты совсем ку-ку, парень? — строго осведомился Торовски, снимая очки. Без них его лицо показалось непривычно голым. Он протер стекла, и без того сверкающие. — Или он нас разыгрывает, Дон?
Дон хмыкнул и перелистнул страницу.
— Ложный вызов, — проворчал он вполголоса.
— Ладно, не бери в голову, малыш, — внезапно смягчился Торовски, и даже не добавил как обычно «а бери в рот». — Я этим сам займусь, попозже.
Ральф еще раз смущенно улыбнулся, неловко кивнул и исчез поспешно. Дон снова хмыкнул.
— Ты посмотри, что пишут!
Торовски нехотя оторвался от телевизора и перегнулся через стол. Дон показывал на блестящий глянцевый разворот, четверть которого — и не меньше занимала шикарная эмблема их конторы. Золотая корона с лучистыми рубинами, развитая лазурная лента, белые буквы «Мадж» и «тик».
— А… курсы…
— Да ты послушай! Так… Увлекательный мир приключений… для детей и родителей… Ну, прочая лабуда… Вот. «Свои услуги предлагает Фу Тян-Хоа, the witty winner of four Majestic Grand Prizes… так… во! Древнее знание Востока… ага, у нас, да?.. гарантировано овладение призом Маджестик за два года целенаправленной… полное описание примет и знамений на пути к Чаше… но путь опасен… хм-м… научный подход…» Эк как его! Я улетаю! Джош, и это печатают!
— Вдобавок еще и читают! Такие вот, как ты! Слушай, Дон, если честно, я уверен, что мы с тобой говорим о разном. Что тебе не нравится-то?
Дон воззрился на приятеля.
— Так ясно же! Тьма несообразностей!
— Угу! И первая?..
— Ну — древнее знание Востока. Этот аутсайдер заврался вконец!
— Может, и нет. Но это вопрос другой. А первая — и главная — нелепица четыре Больших Приза у этого типа. За эти тринадцать лет сколько, по-твоему, Больших Призов пришлось отдать игрокам?
— Ну, этого точно никто не говорит… Но если покопаться в архивах…
— Три! Всего три! И больше никому он не достанется — во веки веков!
— Да ну!
— Ты меня слушай! — Джош присел на стол, боком к Дону, болтая короткой ногой. — Старый Руфус был гений. Именно так. И вовсе не полоумный маньяк, ты, конечно, читал все сказки для пользователей идея была подхвачена, и под руководством профессора Каббера… за три года… Вранье. Не маши руками, дует. Ты знаешь, что Руфус пятнадцать лет читал курс системной топологии в Токийском университете? Не слышал? И не веришь? А если я тебе скажу, что семьдесят процентов модулей «Чаши» для нас закрыты до сих пор? Не веришь… А ведь над этим и бьется сколько уж лет лаборатория Каббера… Да вот. Прости меня, Дон, ты второй год на фирме, кому-то надо наконец открыть тебе глаза. А я к тебе давно присматриваюсь. Есть мнение рекомендовать тебя в клуб «Инвестигейтор».
— Спасибо, Джош, — Дон ошарашенно потер стриженый затылок. Чудеса!
— Слушай дальше, козлик! О Больших Призах. Всякое большое дело начинается с большой приманки. Первые два приза ушли в год основания игры. Об этом на весь мир трубили. И кому они достались, ты знаешь… наверное.
— Ну да. Какой-то художник. И коммивояжер… из Огайо. Верно?
— Так, черт возьми! А третий был школьником из Луисвилля! Не слыхал? Так я тебе расскажу! Участие в прибылях было слишком жирно даже тогда. И третий случай за три месяца — чересчур даже для старой доброй теории вероятностей. Решили оспорить права третьего кандидата. Договорились с родителями. Все полюбовно кончалось. Но он успел войти в игру, стервец… В общем, когда наш спикер вошел в контакт с Монастырем Света, те уже знали, как надули их избранника. Я дублировал спикера. они встретились за пределами монастыря, светлый Перон и наш, Энтон Блаунт. Я видел их издали, но слышал все. Скверное было положение, ох какое паршивое… Ты знаешь, какие гарантии обещаны победителю.
— Программа самоуничтожения? Тоже блеф.
— Это серьезно. И страшно, дружище. Перон все знал и лучше нас понимал, чем все кончится. Он умолял спикера не рушить уговор. Но ведь решал-то не Энтони. Ему были даны четкие указания. Они так и не договорили… Энтони почувствовал это раньше всех. Он что-то замычал и начал срывать с головы застегнутый шлем. А потом мы видели, как с неба посыпались огромные черные монолиты. Они не падали, а медленно опускались вниз, этак непрерывно и непреклонно, и вписывались в каждую складку местности, и на глазах заполнили ущелье и долины на юге, и везде, везде — только черные глыбы с неба.
Джош перевел дух. Никогда его Дон таким не видел. Джош поднял на него глаза, тусклые и тоскливые.
— Повезло нам тогда. Потеряли восемнадцать процентов полигона со всеми параферналиями. Системные блоки уцелели все. Вовремя изолировали Страну Света.
— Это… черная стена за морем… в третьем секторе?
— Да. Там остался Монастырь Света, погребенный, и теперь мы не знаем, кто в Игре явно представляет ее миропорядок. Может быть и никто. Хотя вряд ли… А так все обошлось. Вот только семеро игроков с ума соскочили. И Блаунт тоже, вот кого жалко-то… Через два дня после катастрофы, все системщики еще рыскали по Игре и прикидывали, что уцелело, а что нет, группа Джонсона объявила, что они идентифицировали модуль, конструировавший само понятие Большого Приза. Тут же демонтировали его связи и стерли из памяти. На удивление легко оказалось… Я до сих пор думаю…
— То-есть ты хочешь сказать… И Большой Приз, и Чаша — такой же обман…
— А вот этого я не говорил, не надо! Единственное, что я знаю наверняка — Чаша Грааля существует! И если совет директоров не передаст контрольный пакет тому, кто ее отыщет, Игра кончится. Навсегда. Для всех. И наша главная задача — не выпустить Чашу в чужие руки. А нарушители правил — вздор, сказки… А клановцы… — просто конкуренты, понимаешь, и гоняются за той же добычей, только не поодиночке, а скопом, Кланом…
— И ты так спокойно о них говоришь? Это же мафия!
— Да не повязаны они с мафией, будь проще! Вот я о Джонсоне говорил…
— Это человек Каббера, Ричард Ли Джонсон?
— Так вот, он — клановец. И что ты на это скажешь?
— А Руфус — гений?
— Да! А Каббер — тупица! Может, он и специалист по системам волоконной связи, но сейчас занимает чужое место и держится за него всеми четырьмя.
— Чем держится? — не понял Дон, и Джош со вкусом повторил, Всеми четырьмя! Лапами. Ну, пойду я…