– Как просто, – сказал Ремт, помешивая в котле половником. – Они мертвы, а мы живы, их едят звери лесные, а мы готовимся есть ягнятину…
– Хочешь пойти и похоронить их по‑людски? – Ди Крей и Керст рассматривали выложенные в круг света трофеи, изредка вороша ту или иную вещь прутиками.
– С чего бы? – покосился на «сокровища» Ремт. – Я всего лишь размышляю вслух. Философствую… Можно?
– Валяй!
И тут за спиной Тины хрустнула веточка, заставив девушку вздрогнуть. Как выяснилось в последние дни, дама‑наставница Ада аллер’Рипп не только умела ходить по горам и лесам, не выказывая признаков усталости и раздражения, но напротив, она словно бы получала от всей этой фантасмагории с путешествием через дикие края некое извращенное удовольствие. Однако важнее в данном случае было то, что Ада умела передвигаться по пересеченной местности на редкость тихо, практически беззвучно. На то и сапожки у нее оказались не простые, а с диковинными подметками, в которых и ноги, идучи по камням, не собьешь, и по валежнику сухому пройдешь, аки бесплотный ангел небесный. Но сейчас Ада не пряталась: хрустнула ветка, Тина вздрогнула от неожиданности, а в следующее мгновение рядом с ней сидела уже дама аллер’Рипп и играла тонкой сухой тростинкой, словно бы сама собой скользившей в длинных изящных пальцах женщины.
– Рассказывай! – предложила дама‑наставница спустя еще одно томительное мгновение.
– О чем? – ненатурально удивилась Тина, она прекрасно понимала, о чем пойдет речь и какими вопросами задаются на ее счет немногочисленные спутники. То есть ругать ее никто не ругал. Напротив, все вместе и каждый порознь выразили ей чувство благодарности за вовремя поднятую тревогу, заметив как бы между делом, что «мальчик вел себя как мужчина»и что «обратный хват в кошачьей свалке может и подвести, но все равно ты был хорош, парень». И все такое в том же духе. Однако недосказанности и умолчания висят на плечах не легче вериг.
Итак…
– Рассказывай! – потребовала Ада.
– О чем?
– О том, чего я не знаю.
– Но я не знаю, что вы имеете в виду.
– Не знаешь? – протянула Ада, по‑прежнему играя тростинкой. – А я думаю, знаешь. Как не знать?
– Мне нечего вам сказать, фру аллер’Рипп!
Сказано не без вызова, но Тина не станет раскрывать кому бы то ни было – тем более даме‑наставнице – все свои секреты. Ведь это не только ее секреты. И даже не столько ее. На руках Дитты, если она, конечно, не врет – но с чего бы ей выдумывать? – много крови, а на душе семь убийств. И только чудо спасло ее от повешения или утопления, когда стражники захватили Дитту во время ограбления аптекарской лавки в Деревянном Городке. Судья – старый хрыч – просто не поверил, что такая тоненькая славная девочка с черными как ночь волосами и глазами чистейшей сини способна хладнокровно перерезать своему противнику горло, а затем отправиться обедать, чем бог пошлет. Однако начни теперь Тина рассказывать Аде, кто и как обучал ее тихими приютскими ночами держать в руке клинок, могли всплыть – слово за слово – и многие другие, не предназначенные для слуха дамы‑наставницы подробности.
– Не хочешь, не говори, – сказала после паузы Ада. – Но учти. Все все видели, и бандитский обратный хват узнала, по‑моему, не одна я. Так дерутся в Ханке, но ты ведь не оттуда, или я чего‑то не знаю?
– Я не читала своих бумаг, – дипломатично ответила Тина. – Что в них написано?
– В них написано, что до Чумы ты жила где‑то на юге… у добрых людей… по усыновлению… Неужели не помнишь?
– А как же корзинка и мастер Ферен?
– Эту историю рассказала мне та дама‑наставница, что служила в приюте до меня. Дама Леонтина, ты ее помнишь?
– Да. – Даму Леонтину трудно забыть, а может быть, и не надо. Есть вещи, которые не следует забывать…
7
– Почему ягнята такие маленькие?
«И в самом деле, почему?»
– Тебе‑то что за дело?
– А человеколюбие?! – вскинул брови Сюртук.
– И кого конкретно ты возлюбил? – рассеянно спросил Виктор, он изучал окрестности и разговор вел между делом, просто чтобы не молчать.
– Мальчик хороший…
– Ты имел в виду, девочка?
– Что, в самом деле?
– Только не говори, что не знал!
– Знал.
Они стояли на высоком обрывистом берегу реки и смотрели на противоположный берег, на просторную чуть всхолмленную равнину, плавно поднимавшуюся к югу, к цепи невысоких гор. В сущности, река и этот берег, на котором они сейчас находились, все это уже относилось к Границе. Ничейная земля, пространство между тем и этим, как бы ты это ни называл. И все‑таки создавалось впечатление, что настоящая Граница начинается там, за быстрой водой.
– Выкладывай! – потребовал Виктор.
Сейчас – ненадолго – они остались вдвоем, так отчего бы и не обменяться впечатлениями?
– Обыкновенные разбойники…
– Ты уверен?
– А о чем ты сейчас спросил?
– Насколько хорошо вы, сударь, осведомлены об этом мире? – Виктор произносил слова медленно и отчетливо.
– Даже и не знаю, что вам ответить, сударь.
– Не крути быку хвост!
– И не думал! – возразил Ремт. – Но вот ты сам подумай, как можно ответить на твой вопрос? Насколько хорошо по отношению к чему? К тому миру?К тебе? К мальчику, который девочка? К крючкотвору, у которого фамильная шпага на боку?
– Клеймо рассмотрел? – мгновенно заинтересовался Виктор.
– Наковальня и еще что‑то…
– И перо, – кивнул ди Крей. – Глены, скорее всего, или Ридеры, но вернемся к вам, мой друг. – Холодная улыбка, прохладный взгляд. – Итак?
– Я знаю достаточно, чтобы утверждать – это обыкновенные разбойники. И успокойся, их никто не посылал, сами наткнулись. Я побеседовал с одним из тех, кто готовил обед… Страшные люди, Виктор! Просто ужас! Убивцы, каторжники, тати ночные! Но это не они идут по нашему следу.
– Значит, ты тоже почувствовал… – кивнул Виктор.
– Что‑то есть, – согласился Ремт. – Знать бы еще что!
– Ау! – крикнули сзади.
«Вот и все наши разговоры». Он обернулся.
Первым шел «мальчик», вооружившийся кривым трофейным тесаком. Меч не меч, но в твердой руке хорошо заточенный тесак – оружие неприятное, под стать кошкодеру дамы Ады.
«Кто она? – Виктор смотрел на девушку, почти смежив веки – из‑за ресниц. – Что за история скрывается под ее мальчишеским нарядом? И кто эта женщина? – перевел он взгляд дальше, на стройную даму Адель, шагавшую так легко, словно провела в лесах и на горах всю жизнь. – Кто эта дама, дерущаяся кошкодером, как северянин‑наемник, и возящая с собой лютню и арбалет, как южанин‑менестрель? Что связывает ее и мальчика, который не мальчик? И кто они доктору права, носящему меч с клеймом Гленов или Ридеров, и доктор ли он, право, или все они лишь маски, за которыми прячутся тени? Как я, как Ремт…»
8
«Красивая женщина! – Это был окончательный диагноз, и оставалось лишь гадать, как он сразу же, с первого взгляда не разглядел этой стати, этих правильных черт, мягких движений губ, особого взгляда светлых глаз? – Что за наваждение!»
И в этот момент их взгляды встретились.
– Не стоит, – покачала головой Адель аллер’Рипп. – Сожалею…
Однако в ее глазах не было ни жалости, ни понимания, лишь холодная усмешка, равнодушная пустота.
– Я не для вас, Сандер, – мягко шевельнулись губы. – Просто потому, что вы не мой герой. Увы…
«Черт!» Его словно окатили ледяной водой, теперь в ней уже не было ровным счетом ничего, что могло бы зажечь его страсть.
«Красивая женщина…»
Бесспорно! Но не молода и, по‑видимому, холодна…
– Извините! – Он и сам не понял, за что просит прощения, но так показалось правильнее.
– Пустое! – отмахнулась она. – Как думаете, эти парни и в самом деле проводники?
– Ну, пока они нас все‑таки куда‑то ведут… Послушайте, сударыня, вы…
– Что?
– Где вы научились так?
– У меня была бурная молодость, мэтр Керст, но уверяю вас, все это уже позади. Вам нечего опасаться. – Холодная улыбка…
«Прохладный взгляд… За кого она меня принимает?»
– Этот берег ничем не отличается от того! – Тина подошла к Адель и вопросительно взглянула в глаза.
– А чего же ты ожидал?
«Господи! Ну что за детские глупости! Наш трюк с переодеванием мог обмануть крестьян на хуторах или матросов на барке, но никак не этих Виктора и Ремта, которые то ли лучшие проводники, о каких только можно мечтать, то ли обманщики, каких свет не видел! Проводники…»
Куда? Кого?
«Меня, нас… Через Старые Графства, в далекую Ландскруну… Дай нам Бог удачи!»
Он снова посмотрел через реку. Холмы, деревья, ручьи… Пасторальный пейзаж.
«Что?! Боже праведный!» До него наконец дошло то, что стучалось в дурную его башку уже несколько минут кряду.
На этом берегу реки осень изо всех сил боролась с подступавшей зимой, на том… Там за рекой вовсю гуляло припозднившееся лето. Холмы, луга и рощи были залиты жарким солнечным светом, на безоблачном небе ни облачка, а вдоль ручьев пасутся табунки диких лошадей. Благодать Божья, одним словом, но ни дымка из труб, ни тропинки, ни каменной ограды на краю поля. Да и самих полей тоже нет. Никаких следов пребывания людей. В таком‑то райском местечке, и безлюдно? Впору покрыться холодной испариной – не к добру такая благодать…
– Там правее, за осыпью, брод имеется. – Ди Крей ни к кому конкретно не обращался, он словно бы говорил с самим собой, но…
«Вот и ответ на вопрос Ады, – усмехнулся мысленно Сандер, вполне оценивший весьма специфическую осведомленность Виктора. – И мне прощение за невнимательность, Тина‑то тоже разницы не углядела».
Ну да, девушка обратила внимание на сходство. Ее волновали страшные тайны пограничья: ведьмы, оборотни, умертвия… А вот различия она из виду почему‑то упустила. Как так? Почему? Он не увидел, она не заметила…
«Любопытная, однако, тенденция…»
9. Двадцать шестого листобоя 1647 года
Ничего страшного, впрочем, не произошло ни в этот день, ни на следующий. И еще пару дней после этого не происходило ничего такого, о чем следовало бы упоминать. Они переправились через реку, названия которой никто не знал, отчего она так и осталась для путников безымянной, и пошли в направлении на юго‑юго‑запад. Собственно, у них просто не