А пока… Еще пару минут… Побудем только вдвоем… Я коснулась щеки Джеймсона. Здесь, на крыше, казавшейся вершиной мира (хоть она и сильно уступала в высоте Пражскому Граду), трудно было отделаться от ощущения, что, кроме нас, во всей Вселенной никого больше нет.
Что внизу нас не охраняет Орен. Что Алиса не ждет меня у ворот. Что я просто Эйвери, а рядом – просто Джеймсон, и этого достаточно.
– Встречи начнутся только через час, – уточнила я.
Джеймсон улыбнулся мне опасной улыбкой с привкусом адреналина.
– Тогда, может, я смогу заинтересовать тебя фигурными кустами, статуей Геркулеса и белым павлином?
Я догадывалась, что сады внизу еще закрыты, – можно было и не проверять. Пока что это волшебное, словно бы окутанное безвременьем место принадлежало только нам.
В этот раз адреналиновая улыбка заиграла уже на моих губах.
– Алиса просила тебе передать: больше никаких выходок с щенками!
– Павлин – не щенок, – невинно проговорил Джеймсон, а потом легонько, едва ощутимо коснулся губами моих губ – и это было и приглашение, и вызов, и просьба.
Да. Рядом с Джеймсоном другого ответа и быть не могло.
От его поцелуев по телу словно бы разлилось пламя, но я не сопротивлялась ни этому огню, ни Джеймсону. Мне казалось, что я стою у подножия чего-то монументального, куда больше, чем старинный замок.
Мир представлялся огромным, а мы – крошечными, как песчинки, и ничего важнее не существовало.
– И вот еще что, Наследница, – добавил Джеймсон, спускаясь поцелуями по моей скуле, а потом и по шее. – К твоему сведению…
Каждая клеточка моего тела наслаждалась его прикосновениями. Ногти мягко царапнули его шею.
– …я бы ни за что в жизни не спутал тебя со святой, – хрипло прошептал он.
Следующим утром
К
ровь алела у Джеймсона на шее и на груди. Только спустя пару мгновений я поняла, что она засохла, и еще одна короткая вечность потребовалась, чтобы найти источник – глубокий порез рядом с ключицей, у самого основания шеи.
Я кинулась к Джеймсону, осторожно обхватила ладонями его шею и увидела, что помимо короткой, но глубокой раны есть еще алые линии, протянувшиеся по обе стороны от ключиц, – мелкие порезы, точно кто-то хотел начертить треугольник.
Кто же это с тобой сделал? Я не могла проронить ни слова. Такое увечье можно нанести только ножом, зажатым в уверенной, опытной руке.
Ножом? От одной мысли о том, что кто-то поднес лезвие так близко к сонным артериям Джеймсона, по спине побежали мурашки. Голос по-прежнему не слушался. Я осторожно ощупала его шею повыше раны, скользнула взглядом по засохшим кровавым дорожкам на груди и обратила внимание на рубашку.
Перед исчезновением Джеймсон был одет в рубашку, застегнутую на все пуговицы, но теперь верхних четырех не было – их срезали? – а из-под ткани выглядывала кожа.
– Джеймсон, – сорвалось с моих губ. Еще никогда мой голос не звучал так тревожно.
– Знаю, Наследница, – низким, хрипловатым голосом ответил он, хитро улыбнувшись. – Кровавые раны мне идут.
Он неисправим.
Сердце забилось чуть медленнее. Я уже открыла рот, чтобы расспросить Джеймсона, где же он, черт возьми, пропадал и что с ним случилось, но не успела произнести ни слова, как поняла…
Что от него пахнет дымом. Костром. А рубашка перепачкана пеплом.
Глава 4
Три дня назад…
После напряженного рабочего дня все мысли устремились только к одному человеку. С той самой секунды, когда я впервые увидела наш отель, со всех сторон окруженный старинными домами, во мне проснулось нетерпение – и стало нарастать с каждым шагом.
Я вошла в лобби.
Потом в лифт.
Вышла из него.
Наш номер занимал целый этаж. Я заметила в коридоре двух охранников из команды Орена. Третий занял пост в лобби. Вроде бы больше никого он в Прагу не брал.
Потому что поток угроз в мой адрес наконец прекратился.
Но это не помешало Орену перегнать меня на пути к номеру. Он первым открыл дверь, проверил прихожую и соседние комнаты и только потом разрешил мне войти. Первым делом я заметила удивительную особенность: из коридора дверь в королевский номер казалась самой что ни на есть обыкновенной, но стоило зайти внутрь и закрыть ее, она сливалась с большой золотой фреской на стене, создавая ощущение, что отсюда нет выхода, что ты попал в отдельный замкнутый мир.
Пол был сделан из белого мрамора, а чуть поодаль лежал ярко-красный ковер, на вид такой пушистый и мягкий, что я позволила себе сбросить обувь и ступить на него босыми ногами. Неподалеку стояли два стула, повернутые к фреске. Между ними расположился мраморный столик – без преувеличения настоящее произведение искусства. На мраморе было выбито изображение – приглядевшись, я поняла, что оно в точности повторяет гравировку на монетах. Лев. Это герб.
– Все чисто, – сообщил мне Орен. Выходит, остальные комнаты он уже проверил. Отсюда вопрос…
– А где Джеймсон? – спросила я.
– Я могу ответить, – сказал Орен, – но что-то мне подсказывает, что ответ вам совсем не понравится. – Он поднял руку к уху – видимо, просигналила гарнитура и ему что-то передали. – Алиса уже поднимается, – доложил он.
Алиса, наверное, будет расспрашивать, как прошла последняя на сегодня встреча – у нее самой не получилось ее посетить. А Грейсон, брат Джеймсона, уже наверняка требует отчета обо всех мероприятиях, подумала я, но справилась с собой и не стала доставать мобильник.
«Я могу ответить, но что-то мне подсказывает, что ответ вам совсем не понравится», – предупредил меня Орен. Кому-то такие слова могли бы показаться зловещими, но я уже давно научилась подмечать, когда мой телохранитель старательно прячет улыбку.
Я пересекла прихожую и вошла в столовую, украшенную хрустальной люстрой. Стол был накрыт на двенадцать персон фарфоровой посудой с золотой каймой. Во всех двенадцати бокалах для шампанского поблескивали маленькие кристаллы.
Тысячи крошечных бриллиантиков! Я стала обходить стол, но вдруг остановилась, заметив в одном из бокалов промельк цвета – зеленого, совсем как глаза Джеймсона.
Я осторожно, но быстро высыпала кристаллы и выловила среди них крупный камень. Это что, изумруд? Шириной он был примерно с ноготь на моем большом пальце. А когда я взяла свой трофей и поднесла его к свету, то увидела кое-что у него на поверхности.
Маленькую стрелку.
Я повертела камушек в руках, и стрелка тоже пришла в движение. Нет, это не драгоценность, догадалась я. У меня на ладони лежал крохотный, изящно сделанный компас.
Мне понадобилось от силы три секунды, чтобы понять, что «компас» указывает вовсе не на север.
А на Джеймсона. Мои губы изогнулись в улыбке, озарившей все лицо, а тело вмиг наполнилось энергией. До встречи с Джеймсоном я не умела вот так улыбаться.
Я двинулась туда, куда указывала стрелка.
Вошла в гостиную – тут висела еще одна люстра, пол был устлан еще одним красным ковром, а из окна открывался изумительный вид на реку. Я огляделась и наткнулась взглядом на еще один кофейный столик, который смело можно было назвать произведением искусства.
На нем стояла ваза.
Я задержала взгляд на цветах. Розы. Пять черных. Семь красных. Обернувшись к комнате, я стала выискивать похожую комбинацию цветов – или те же числа, но тут осознала, что попалась-таки в ловушку Хоторнов.
Что снова все усложняю.
Я наклонилась, сунула руку в букет. Победа. Пальцы нащупали маленький металлический цилиндр.
– Мне стоит вообще об этом знать? – спросила Алиса у Орена в соседней комнате.
– Может, и спрашивать не так уж обязательно? – парировал он.
Фонарик. Я поднесла находку поближе к глазам, повертела и уточнила вслух:
– Ультрафиолетовый.
Испытание оказалось несложным, а значит, смысл был не в нем. А в предвкушении.
– А можно свет выключить? – крикнула я Орену и Алисе. Оглядываться и проверять, кто из них исполнил просьбу, я не стала.
Слишком уж была занята фонариком.
В ультрафиолетовом свете на полу проступили стрелки. Джеймсон не постеснялся невидимо изрисовать самый роскошный гостиничный номер, что я только видела в жизни.
– Ключевое слово – невидимо, – прошептала я и пошла за стрелками. Они провели меня еще через две комнаты, а потом и на балкон. Затем пришлось подойти к самому краю балкона – и снова залюбоваться видом на реку. Потом развернуться и… вскарабкаться вверх по ближайшей стене.
Снаружи отель был каменный, а не кирпичный, иными словами, было за что ухватиться руками и на что поставить ноги. Вот они, возможности.
И я полезла – как была, босиком.
– Точно помню, что запретила тебе по крышам шастать! – крикнула мне вслед Алиса.
Мне сейчас было не до ответов, но Орен неплохо справился за меня.
– Да ладно, угроз там все равно не обнаружено, – заметил он. Я спрятала усмешку, но она снова появилась на губах, когда глава моей службы охраны продолжил: – Кстати, Алиса, я, кажется, видел на кухне бутылку шампанского, подписанную твоим именем. Иди глянь.
Это Джеймсон постарался, подумала я. Он уже в совершенстве освоил искусство отвлекать Алису. Последним, что я услышала, пока цеплялась за край крыши, был ответ моего юриста на плохо замаскированные насмешки Орена:
– Иуда.
Я бы посмеялась над всей этой ситуацией, если бы в этот момент передо мной не открылся вид на крышу. Черепица тут была красновато-оранжевая – цвета закатного солнца. Посреди возвышался металлический купол, а над ним высился шпиль.
На куполе, держась за этот самый шпиль рукой, стоял Джеймсон Винчестер Хоторн.
Только скругленность углов крыши и тот факт, что под куполом имелась маленькая каменная терраса, отдаленно оправдывали утверждение Орена о том, что тут безопасно. А может, он просто знал, что мы с Джеймсоном везунчики и всегда приземляемся на ноги.