Алюминиевый век
Когда вам кто-то в очередной раз начнет рассказывать байку о том, что Сталин после взятия Берлина готовил удар по союзникам — не верьте. Опровергает такие планы только одна цифра: из всего алюминия, затраченного на изготовление боевых самолетов за все время Великой Отечественной войны, промышленность Советского Союза произвела только 2 %. Остальной металл был получен по ленд-лизу из США.
Алюминий — третий по распространенности элемент на планете. Его гораздо больше в земной коре, чем железа, тем более меди и олова.
Но в свободном состоянии этот металл в природе не встречается.
Согласно Гесиоду, человечество последовательно проходило в своем развитии «золотой», «серебряный», «медный» и «железный» века. Современная археология подтвердила, что именно в такой последовательности, в соответствии с энерговооруженностью, человек осваивал металлы, и включила последние три «века» в свою периодизацию, после «каменного». Началом такого «века» считается не наибольшее распространение металла, а открытие способа его производства.
По логике вещей мы уже 170 лет живем в «алюминиевом» веке.
В любом случае металл в нашем обиходе появляется тогда, когда есть определенная энергетическая база для его производства. Если медь можно плавить из малахита в простой сырцовой печке в степи, то для получения железа требуется гораздо больше энергии, чем дает кизяк, и куда более сложные доменные сооружения. Исторически в освоении металлов человек шел вслед за освоением источников энергии.
Но характерно, что на самом деле широкое распространение каждый из освоенных металлов получает гораздо позже, чем изобретен способ его плавки. То же железо, способ изготовления которого изобретен в Ассирии примерно в XV веке до Рождества Христова, массовое распространение получило только через полтысячелетия после Вознесения Спасителя. А до того вся массовая продукция делалась в основном из бронзы.
В Древнем Египте железо было только метеоритным, считалось драгоценным, и его вставляли как самоцвет в золотые кольца. Начиная с VI века до Рождества Христова, железо в Европе шло исключительно на изготовление холодного оружия. Металлические оборонительные доспехи и орудия труда широкое распространение получили лишь к IX веку.
Так и с алюминием. Открытый в первой четверти, а промышленно производящийся с середины XIX века, свое массовое распространение алюминий получает лишь спустя столетие, но даже сейчас подавляющее большинство вещей промышленность продолжает делать из железа, так как производство алюминия очень дорогостоящий процесс. На изготовление одной тонны «сырого» металла необходимо тратить очень большое количество электроэнергии. И это только на «сырой» металл. Для производства же сплавов алюминий снова приводят в жидкое состояние, почти с такими же энергозатратами. Воистину, алюминий — это «консервы из электричества». Но уже ясно, что с дальнейшим удешевлением электроэнергии будет дешеветь и алюминий. И все больше вытеснять черные металлы. Тенденция такого развития очень четко оформилась в последнее десятилетие XX века.
Согласно легенде, римскому принцепсу Тиберию Цезарю Августу, правившему в 14–37 годах по Рождеству Христову, подарили кубок из удивительного материала, настолько его поразившего, что он тут же приказал казнить мастера, дабы ничего подобного в мире больше не появлялось, и редкой вещицей владел бы только он. Материал, из которого был сделан кубок, по описанию сходен с алюминием. Однако это лишь легенда, античный «черный пиар» сенатского сословия, и подтверждение ее мы вряд ли когда-нибудь получим. Поверьте на слово. Это я вам говорю как человек, который по императору Тиберию защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук.
Доподлинно же известно, что средневековые персидские ремесленники использовали при покраске тканей, для протравки так называемые квасцы — сложное алюминийсодержащее соединение.
Впервые этот металл в свободном состоянии получил датский физик Эрстед, а вслед за ним и немецкий химик Велер в 1825–1827 гг. Но это были всего лишь «блесточки» алюминия.
Но уже в 1854 г. во Франции началось первое промышленное производство алюминия химическим способом. Технологию его получения из глины и хлористой соли разработал французский профессор Сен-Клер де Виль.
Чуть позже, Англия стала второй в мире страной, производящей алюминий. Но там его делали по другой технологии. В качестве исходного материала использовалась не хлористая соль, а криолит. Этот способ производства был дешевле, но все же производство алюминия оставалось еще очень дорогостоящим, и его приравнивали к драгоценным металлам. Из алюминия делали украшения, различные безделушки и оправы для приборов.
Россия была третьей в мире страной, создавшей собственное промышленное производство алюминия химическим способом. В 1885 г. купец Нововейский построил недалеко от подмосковного Сергиевого Посада, в деревне Хомяково, алюминиевый завод. Сначала завод работал по способу Сен-Клер де Виля, но позже из-за дороговизны хлористой соли перешел на способ Перси. Завод просуществовал два с половиной года и был закрыт, так как не выдержал конкуренции с привозным английским алюминием. И дальнейших попыток освоить алюминиевое производство в России не проводилось до 1916 г.
Интересно, что за весь период производства алюминия химическим способом, длившийся немногим больше 30 лет, было выпущено всего 200 тонн металла и, конечно же, если бы не был придуман новый, более дешевый способ производства, алюминий никогда бы не стал «крылатым металлом». Да и о каком использовании этого чуда человеческой мысли в технике могла идти речь, если европейские монархи тогда щеголяли в алюминиевых коронах! Особенно гордился таким венцом король Дании. А самым большим алюминиевым изделием того времени стал шестифутовый наконечник знаменитого обелиска перед Белым домом в Вашингтоне, установленный в 1884 г. Признавая высокие возможности применения алюминия в технике, тот же Сен-Клер де Виль с горечью отмечал, что из-за дороговизны применение этого металла весьма и весьма ограничено.
Исключительный вклад в проблему получения и использования нехимического алюминия внес выдающийся русский физик и химик Н. Н. Бекетов (1828–1911). Именно он разработал теорию и технологию алюмотермии, имеющую широкое применение в металлургии всего мира до нынешнего дня. Его книга «О вытеснении одних элементов другими» стала бестселлером для европейской технической интеллигенции, и спустя несколько лет его способ производства алюминия был применен в Германии на заводе в г. Гмелингеме. В первый же год немцы по способу Бекетова получили 58 тонн алюминия. 30 % от всего количества произведенного химическим способом.
В 1883 г. русский электрохимик А. Тюрин предложил получать алюминий электролизом расплавленного криолита с солью. К сожалению, о судьбе предложения А. Тюрина никаких данных не найдено, кроме интереса к его способу у авторов английских газет. Но в 1886 г. одновременно во Франции и Северо-Американских Соединенных Штатах француз Эру и американец Холл заявили патенты на электролитическое получение алюминия в криолит-глиноземном расплаве. На этом закончился период производства алюминия химическим способом. Электролитический способ, как более дешевый, быстро вытеснил химический с производства.
В конце XIX — начале XX веков бурно развивалась как теория, так и техника получения алюминия электролизом во всем мире. Но самыми выдающимися стали открытия российского химика И. Байера о самопроизвольном разложении алюмината натрия (патент 1889 г.) и о растворении оксида алюминия бокситов под давлением (патент 1892 г.). Оба открытия послужили основой для производства глинозема по Байеру. Несколько способов переработки нефелиновых руд на глинозем изобрел в конце XIX века русский химик Д. А. Пеняков.
Но, как сетовал в 1910 г. профессор П. П. Федотьев: «Несмотря на то, что в мире существовало 25 алюминиевых заводов, теория электрометаллургии алюминия оставалась почти неразработанной и, что в ряде ее вопросов было много невыясненного и противоречивого». Он же по существу и выпустил первый в мире фундаментальный труд по электрометаллургии.
Не вдаваясь в подробности технологического процесса, скажем лишь, что за годы, прошедшие с момента получения первого «химического» алюминия до сегодняшнего дня, этот металл прошел серьезную эволюцию. В 1900 г. алюминий производили в 6 странах. Перед Первой мировой войной — уже в 16. Легкий (втрое легче стали), прочный, гибкий, ковкий, почти не подверженный коррозии металл получил чрезвычайно высокую оценку техников, особенно в военных ведомствах. Некогда безумно дорогой синтез химических соединений превратился в один из относительно дешевых, но крайне необходимых и наиболее потребляемых в промышленном производстве металлов.
Россия, перед Первой мировой войной, потребляя ежегодно около 1280 тонн алюминия, сама не производила его. Весь алюминий отечественная промышленность получала из-за границы. О ненормальности такого положения вещей еще в 1914 г. писали Н. А. Пушкин, Э. Э. Димлер и М. С. Максименко. Нельзя сказать, что правительство Российской империи ничего не предпринимало в этом направлении. В 1906 г. при военном министерстве была создана комиссия по алюминию. Но для практического производства алюминия не предпринималось никаких шагов вплоть до мировой войны, когда потребность в этом металле необычайно возросла.
Только на 1916 г. заявки на алюминий составили 9100 тонн, что было в 4 раза больше закупленного в предвоенном 1913 г. Получить такое количество металла в годы войны было практически невозможно, так как главный поставщик алюминия в Россию — Франция — сама использовала его для покрытия своих военных нужд. Другие западные страны, пользуясь безвыходным положением России, соглашались поставлять алюминий только в случае принятия кабальных условий.
Сложившаяся ситуация вынуждала русское правительство резко изменить свое отношение к производству отечественного алюминия. А. П. Асеев вспоминал: «Когда Пушкин впервые получил в ничтожном количестве алюминий (400 граммов) из русских материалов в лаборатории электротехнического института, мы обратились в Министерство торговли и промышленности дать на расширение работ 5000 руб., чтобы приготовить десятки пудов. Нам в этом отказали, а через полгода, когда началась война, военное министерство предложило деньги в неограниченном количестве — но только дайте алюминий».
В начале 1916 г. началась подготовка к строительству алюминиевого завода в России. Патронировало проект военное министерство. При Главном артиллерийском управлении было создано управление уполномоченного по строительству казенных алюминиевых заводов. Начальником управления стал профессор А. П. Курдюмов, главным инженером — Д. А. Пеняков.
Предусматривалось строить сразу комплекс заводов: глиноземный мощностью 3200 тонн глинозема в год, заводы фторсолей и угольных электродов и электролизный завод для самой плавки алюминия мощностью 1200 тонн алюминия в год. Особый упор делался на обеспечение производства из отечественных материалов. На завод предполагалось выделить колоссальную по тем временам сумму в 8 миллионов рублей. Причем 4 миллиона было выделено правительством до утверждения этих ассигнований Государственной Думой.
По проекту алюминиевый комбинат предполагалось строить на юге России на побережье Азовского моря, но позднее строительство глиноземного завода перенесли на экономически более выгодную площадку возле Казанского порохового завода. Оборудование заводов обеспечивалось реквизицией отдельных машин и аппаратов на отечественных заводах и заказами на отечественных машиностроительных заводах и закупкой его за границей. Строительство завода решено было обеспечить комиссионерским способом. Для этого было заключено соглашение с Д. А. Пеняковым, взявшим на себя выполнение всех работ.
Строительство электростанции мощностью 9 тыс. кВт было заказано акционерному обществу «Динамо», которое обязалось дать первый ток к 15 ноября 1917 г.
Примечателен следующий факт. Когда американская алюминиевая компания Alcoa узнала о намерении русских создать собственное алюминиевое производство, она предложила построить алюминиевый завод в России за свой счет. Американцы обусловили свое предложение условиями эксклюзивного потребления американских бокситов, освобождением от таможенной пошлины бокситов и продуктов их переработки, а также полного исключения возможности конкуренции в России с алюминием из других стран и монопольного права на поиск в России бокситов. Если бы Россия приняла американские условия, то Alcoa закабалила бы российский рынок и не дала бы развиваться национальной алюминиевой промышленности. В случае принятия этих условий вся алюминиевая промышленность России работала бы исключительно в пользу всего одной фирмы. Так что у толлинга предтечи были.
Кроме того, американские бокситы невыгодно было использовать из-за их низкого качества. Сами американские фирмы предпочитали для своих заводов ввозить бокситы из Франции. Кроме того, изобретения Пенякова позволяли производить глинозем из глины и нефелинов, совсем не прибегая к бокситам. Предложения Alcoa правительством Российской империи не были приняты.
После Февральской революции 1917 г. Временное правительство решило ограничить, а затем и вовсе прекратить финансирование работ, выполняемых за счет казны, по строительству алюминиевого завода. К строительству алюминиевых предприятий в России вернулись лишь в 1920-х годах.
Известный русский литератор и — по совместительству — революционер XIX века Николай Гаврилович Чернышевский, увидев однажды алюминиевую ложку, произнес пророческую фразу: «Этому материалу суждено великое будущее. Перед вами, друзья, металл социализма!».
К сожалению, он оказался прав. Быстрое заполнение советских лагерей и тюрем политическими заключенными в 20-х гг. прошлого века способствовало бурному развитию алюминиевой промышленности. Миллионы заключенных не только строили плотины, гидроэлектростанции и алюминиевые заводы, но еще каждый день хлебали баланду из алюминиевых мисок алюминиевыми ложками. Продукт высоких технологий стал востребован в государственном масштабе во многом благодаря массовым репрессиям.
Вот очень интересные цифры: в 1937 году алюминиевые заводы страны получили госзаказ на изготовление алюминиевых ложек в количестве 10 миллионов штук. Интересно, что этот заказ был исполнен досрочно и с перевыполнением плана. Вместо заказанных 10 было изготовлено 12 миллионов штук!
Советская власть, надо заметить, очень своевременно осознала эффективность и перспективность развития алюминиевой отрасли. В октябре 1928 г. Президиум ВСНХ учредил в составе треста «Цветметзолото» специальное управление по строительству алюминиевых заводов и обязал довести производство алюминия к концу пятилетки до 20 тысяч тонн вместо запланированных ранее 5 тысяч. На базе Волховской ГЭС был построен завод мощностью в 1,5 тысячи тонн алюминия в год, на базе Днепрогэса — завод в 15 тысяч тонн.
Если в 1910–1920 гг. алюминиевая промышленность развивалась, в основном, на северо-западе страны, опираясь на промышленный и научный потенциал Ленинграда, то в 30—40-е годы активно стал развиваться Уральский регион, где была собственная сырьевая база бокситов. Заводы были построены в рекордно короткие сроки, но все равно алюминия во время войны катастрофически не хватало.
В послевоенное время планировщиками Госплана СССР было найдено верное решение: строить новые энергетические и алюминиевые предприятия в Сибири «кустами». К каждой проектируемой в Сибири мощной ГЭС обязательно «привязывался» алюминиевый завод и завод по высокому переделу алюминия. Так было в Красноярске, Саяногорске и Братске. Но проектировались эти энерго-металлургические объединения, когда в стране промышленностью управляли совнархозы на местах, а уже введенные в строй предприятия попали по отдельности в отраслевые министерства: ГЭС в Минэнерго, алюминиевые заводы в Минцветмет, а металлургические в Минавиапром. После свертывания косыгинских реформ в конце 1960-х гг. ведомственная разобщенность предприятий превратилась в тормоз для их естественного развития.
Евразия бедна бокситами. Даже в самые лучшие годы существования Советского Союза алюминиевая промышленность обеспечивалась отечественным сырьем Урала и Казахстана максимум на 40 %. Это с учетом переработки на глинозем нефелиновых руд и глины, что во всем мире считается не только нерентабельным — диким. Но еще до Великой Русской революции 1917–1921 гт. в Российской империи велся научный поиск по импортозамещению алюминиевого сырья.
Поддержка СССР освободительного движения народов Африки принесла свои плоды в расширении сырьевой базы советской алюминиевой промышленности. В 1970-с гг. был построен Николаевский глиноземный завод для переработки гвинейских бокситов.
Но «несмотря на кажущийся успех и зримые достижения алюминиевой промышленности в советский период истории России» в 1970–1980 гг. отрасль медленно угасала. КПСС запутавшаяся в собственных интересах, тупо отвергала любое новаторство, если, конечно же, оно не затрагивало интересы военно-промышленного комплекса. Тут советское руководство, одержимое идеей быть сильнее США, легко шло на любые эксперименты и траты. Холодная война — тоже война.
После показательного появления советского человека в космосе, чиновники КПСС и вовсе перестали себе представлять пространство выше слоев атмосферы без советских боеголовок, которые, понятное дело, также делались из алюминия. Алюминий, который в то время все активнее использовался теми же США и Германией в невоенных отраслях промышленности и строительстве, в СССР в основном шел на оборону, а что оставалось — на кастрюли. Экспорта алюминия практически не было.
Советская система народного хозяйства так и не смогла отойти от сталинской автаркии. Несмотря на создание мощнейших бюрократических структур по экспорту и импорту по каждой отрасли народного хозяйства, вся реальная работа по продаже наших продуктов на мировом рынке, а также закупка сырья и оборудования проводилась при посредничестве западных трейдеров.
Чисто идеологически ЦК КПСС не мог позволить советским чиновникам играть на бирже, маниакально боясь допускать их до торгов: вдруг необоснованно разбогатеют… Поэтому некоторые трейдеры, такие, как Trans-World Metals братьев Рубен, просто специализировались на СССР, ибо это был весьма доходный и гарантированный бизнес.
Западные трейдеры с удовольствием избавили отечественную бюрократию из В/О «Разноимпорт» от всякой работы по поставкам в СССР глинозема. Внешторговские чиновники за государственный счет катались по «зарубежам», где те же трейдеры не скупились на представительские расходы, и получали ордена за перевыполнение плана. Руководство страны отчитывалось на пленумах и съездах. Всех это устраивало, как теперь говорят: «по умолчанию».
В 1992 году во внешней торговле всю отечественную промышленность отпустили на волю, лишив при этом всякой государственной поддержки. Началась гайдаризация всей страны. Заявленная цель проводимой политики: промышленность не должна висеть на шее у государства, наоборот, промышленность должна содержать не только сама себя, но и государство. Главное по Гайдару было: забить полки магазинов, а там все само выплывет. А не выплывет, так не нужно.
Бывший редактор отдела политэкономии социализма журнала «Коммунист», ставший «заместителем царя по реформе», Егор Гайдар, верный вызубренному сызмальства марксизму, знал только один способ перехода от феодального общества (разновидностью которого был советский социализм) к капитализму — революцию цен. Вот он эти цены и отпустил. А чтобы они быстрее росли, его подельник по реформе — председатель Центробанка г-н Матюхин — опустил рубль. И пошли реформы большевистскими темпами.
Полки магазинов забили гуманитарной помощью из сорокалетнего оборонного запаса Западного Берлина. Но с ракетной тягой взлетевшая инфляция «съела» все оборотные средства предприятий. Заводы «легли на бок». Особенно в алюминиевой промышленности, где обеспеченность сырьем и в лучшие-то годы была не более 40 %. Тем более что отпускали предприятия на свободу бездумно, по отдельности, нарушая все сложившиеся технологические цепочки и горизонтальные связи.
К тому же у «красных» директоров была сильная иллюзия, что им мешает только государство, а они сами завалят весь мир металлом и будут жить припеваючи. Развал СССР только довершил это разрушение. К директорскому эгоизму прибавился еще эгоизм национальный. С радужными надеждами тогдашний топ-менеджмент (если к ним возможно применить такой термин) катил алюминиевую отрасль в пропасть. Государство взирало безучастно, как вместо им же запрещенных к экспорту чушек, заводы гнали за рубеж алюминиевые утятницы с 15-сантиметровым дном и «сувенирные» изделия «Царь-колокол» весом в 10 килограммов.
Кризис в России углублялся, законодательство менялось чуть ли не каждый день, прогнозировать что-либо было просто невозможно. И все, от министра до дворника, желали стать миллионерами. И если не завтра — то вчера. Трейдеры, в силу своего менталитета биржевых игроков, были смелее, чем серьезные западные промышленники, по роду работы часто шли на риск, порой, на отчаянный. А то, что нашим чиновникам надо давать взятки, то они были к этому привычные. Братья Рубен первыми предложили свое партнерство «свободным» российским заводам. И выиграли.
А у российских заводов выбора не было. Альтернативой к сотрудничеству с брокерами LME была только остановка непрерывного производства…
Приняв предложенную иностранцами схему толлинга и пролоббировав ее в правительстве, отечественные директора разом решили проблемы нехватки оборотных средств, обеспечения сырьем и сбыта металла. Надо отдать должное, на этом кризисном этапе братья Рубен спасли нашу цветную металлургию от краха. Толлинг был тогда, как кислородная подушка умирающему.
Но, взяв под свой контроль снабжение и сбыт, трейдеры из TWG начали прибирать к рукам и финансовые потоки предприятий.
Пока отечественные заводы решали проблему выживания, братья Рубен и подвязавшиеся при них как координаторы проектов по СНГ Лев и Михаил Черные решали проблему получения сверхприбылей.
Им мало было того, что правительство «временно» освободило давальческое сырье от таможенных пошлин. Воспользовавшись несовершенством отечественного законодательства по приватизации, они, сами и через посредство специально для этого созданных офшорных фирм, завладели пакетами акций Братского, Красноярского, Саянского, Надвоицкого алюминиевых заводов, Новолипецкого металлургического комбината, Новосибирского электродного завода. Перехватили управление на Ачинском глиноземном комбинате. Только подконтрольные Вексельбергу уральские алюминиевые заводы оказались им не по зубам, так как имели собственную сырьевую базу.
Инвестиции были исключительно портфельными и только в голосующие акции. Редко покупалось больше 10–20 % уставного капитала. Скупалась не собственность, а рычаг давления на менеджмент и возможность посадить в совет директоров своего «смотрящего». Приватизировались не предприятия, а менеджмент.
Для того, чтобы обойти законодательное ограничение участия иностранного партнера в уставном капитале российского предприятия, от офшорной фирмы, входящей в TWG, создавалась российская фирма со 100 % иностранным участием, та, в свою очередь, учреждала чисто российскую фирму, которая и скупала акции на свое имя.
К 1994 году Россия вышла с нуля на первое место в мире по экспорту алюминия. Объем производства первичного алюминия достиг 14 % от мирового выпуска. Высокое качество русского алюминия обеспечило ему конкурентоспособность на мировом рынке. Регулярная валютная выручка позволила предприятиям своевременно рассчитываться с бюджетом, регулярно платить заработную плату, улучшать социальную сферу регионов. Такое положение дел всех устроило: и трейдеров, и заводы, и местную власть.
Толлинг стал, по сути дела, сверхзадачей. Поэтому он, введенный вице-премьером Сосковцом временно на один год, из года в год постоянно продлевался. Выгода толлинга была настолько чудовищной, что никакие накладные расходы не являлись препятствием. Аналитики в 1990-х гг. высчитали, что только на взятки чиновникам TWG тратила до 30 миллионов долларов в год.
TWG, самостоятельно реализуя российский алюминий на LMЕ, заводам оставляла лишь средства на издержки производства и текущий ремонт. То, что оставалось заводу, не обеспечивало даже простого воспроизводства капитала. Получался бег на месте: работать можешь, а развиваться — нет. В планы иностранных трейдеров не входило развитие нашей промышленности, их заботил только собственный карман. А он был бездонный, как закрома родины при власти КПСС. На каждый вложенный доллар в толлинговую операцию трейдер получал как минимум доллар чистой прибыли.
Уже после того, как TWG была вытеснена с российского рынка, Давид Рубен в одном из интервью заметил, что тот, кто не смог сделать в 1990-е гг. на России 40 % в год — полный дурак.
Инвестиций в производство TWG не делало, исключением были лишь проекты по производству сверхчистого алюминия марки А7Э, пользующегося повышенным спросом на мировом рынке. Складывалась новая система неоколониализма — работная.
Но в 1995 г. наплыв русского алюминия обвалил цены на Лондонской бирже металлов. Цена за тонну алюминия разом упала на $300. Одновременно МПС подняло экспортные тарифы на перевозку по железной дороге. К тому же на мировом рынке резко выросла цена на глинозем. Рентабельность производства снизилась до 1 %. Такое положение длилось два года.
Изменения мировой конъюнктуры слабо отразились на толлингерах, которые предпочли переложить все издержки на российские заводы, но сохранить сверхприбыли. Сократившиеся на триллион рублей поступления в бюджеты всех уровней вызвали недовольство властных структур, особенно на уровне субъектов Федерации. Началась хроническая проблема с выплатой зарплат учителям и врачам. Задержки зарплат в госпредприятиях. Частный бизнес держался дольше, но и он не мог уступить соблазну крутить зарплатные деньги, видя, что на государственных предприятиях директоров за это только ругают.
Такое положение вещей продолжалась до 1998 г. Основными владельцами промышленных предприятий были банки, а для финансовой олигархии завод — это акции, которые являются больше предметом спекуляции, чем производства. Дефолт, разоривший наиболее агрессивные банки, передал власть от финансовой олигархии крупной промышленной буржуазии. Это была революция, которую никто не заметил. Франции для такого передела власти и собственности потребовался век и пять кровавых революций.
Но в 1995 г. об этом никто и не думал. Трейдерами же пресекались любые попытки директоров российских заводов вести самостоятельную промышленную политику. Любые потуги гармонизировать убытки от экспорта насыщением внутреннего рынка металлопродукцией высоких переделов отечественного производства моментально пресекались. Толлингеры из посредников превратились в жестоких диктаторов. Отрасль приобрела явный компрадорский характер.
Стала ясна жесткая зависимость предприятий-экспортеров от конъюнктуры мирового рынка, когда от повышения цен выигрывают трейдинговые компании, в то время как при снижении мировых цен убытки несут только отечественные производители. К тому же от самого толлинга российский бюджет ничего не получал. Глинозем ввозился беспошлинно как давальческий, металл вывозился беспошлинно как экспортный.
Годы падения цен толлингеры использовали для дальнейшего закабаления российских заводов. Толлинг не позволял увеличить оборотные средства предприятий до нужного объема, да это и не входило в стратегические задачи трейдеров. Наоборот, TWG через собственные офшорные фирмы и банки кредитовало заводы, сажая их, кроме сырьевой иглы, еще и на кредиторскую. Тот металл, что заводы могли вырабатывать как свой, уходил на погашение кредитов той же TWG, которая в период второго этапа приватизации стала совладельцем российских алюминиевых заводов и все свои усилия направляет на то, чтобы за счет реализации российского металла через LME занять господствующее положение на мировом рынке.
И это ей удалось: из мелкого биржевого спекулянта, обслуживающего советскую внешнеторговую бюрократию, TWG за считанные годы взлетела на 3-е место в мире по объему продаж алюминия. Усилилось влияние TWG на конъюнктуру мирового рынка. Однако, в отличие от других мировых лидеров, TWG так и не стала производителем металла, да и зачем, если паразитирование на трудностях, переживаемых отечественной промышленностью давало большие прибыли. В структуре баланса группы до 90 % были заемные средства. При таких сверхприбылях они могли брать кредиты на любых условиях.
TWG даже не являлась единой корпорацией. Группа представляла собой конгломерат небольших офшорных фирм плюс брокерское место на LME, принадлежащее братьям Рубен, объединенных только целью максимального извлечения прибыли, зачастую с использованием методов, мягко говоря, не принятых в мировом бизнесе.
Результат: российские предприятия все больше отставали от Запада в вопросе обновления техники и технологии. За последнее десятилетие XX века они инвестировали в модернизацию и развитие всего лишь 4 % от стоимости реализуемой продукции, в то время как западные конкуренты направляют на эти цели ежегодно не менее 10–15 % от объема реализации. Единственное исключение — Саянский алюминиевый завод, который в 1990-е годы за счет собственных средств построил завод по производству фольги.
Первые же попытки российских заводов обрести хоть какую-нибудь независимость от трейдеров вызвали со стороны TWG обостренную негативную реакцию. Группа тотчас же предприняла жесткие меры.
Политика TWG заключалась в том, чтобы отношения между акционерами как можно дольше оставались неотрегулированными, что блокировало все программы по модернизации предприятий. Хотя на Братском алюминиевом заводе необходимость такой модернизации назрела еще в конце 1980-х годов. А на Красноярском и того раньше.
TWG жестко пресекала любые попытки своих представителей на заводах проводить политику, хоть как-либо соответствующую интересам российской стороны. Только скандал с дезавуированием собственного представителя на Новолипецком металлургическом заводе — Лисина, поддержавшего заводскую программу диверсификации поставщиков сырья, вывел эту стратегию группы на страницы российской печати.
Постоянно пресекались попытки заводов наладить независимую поставку глинозема. Весной 1997 г. соглашение ряда российских заводов с Николаевским глиноземным заводом привело к прямому бойкоту со стороны TWG этого украинского предприятия. Только для того, чтобы сырье не пошло в российскую промышленность мимо TWG. Суммарные потери российских заводов в связи с необходимостью покупать более дорогой импортный глинозем составляли от $60 до $85 миллионов в год, которые шли в карман TWG.
Ничем не мотивированный отказ от подписания соглашения, учитывающего права собственности казахских партнеров на предприятиях «Алюминий Казахстана», «Феррохром», «Казхром», недвусмысленно свидетельствуют о целенаправленной политике TWG любым способом (даже во вред производству) подавить малейшее проявление самостоятельности со стороны национального менеджмента.
Попытки фактического захвата собственности путем дискредитации и отстранения от исполнения обязанностей руководства Аксусского завода ферросплавов и Соколовского ГОКа показали, что ради установления своего монопольного контроля над металлургическими предприятиями СНГ, группа не брезгует никакими средствами. Спекулируя на национализме казахских менеджеров, представители группы стравливали их с русскими рабочими, которых на металлургических предприятиях Казахстана большинство. В итоге правительство Назарбаева в 1999 г. просто выкинуло TWG из страны, нарушив даже свое собственное законодательство.
TWG сознательно провоцировала сбои в работе казахских и украинских производителей глинозема. Цель — ухудшить положение их потребителей — российских алюминиевых заводов. «Костлявая рука» сырьевого голода снова нависла над строптивым российским менеджментом. И эта политика приносила свои плоды: «красные» директора вновь склоняли головы перед TWG. Тем более что кроме кнута у TWG был еще и пряник: группа оказывала директорату посильную помощь в уводе капитала из России и легализации его на Западе. А это дорогого стоит.
Выгнанного из Казахстана Насырова TWG ставит во главе Ачинского глиноземного комбината, и тот откровенно «дербанит» комбинат в пользу TWG. На занижении цены глинозема при поставках на офшоры группы уводится до $90 с тонны. Офшоры, уже по завышенной (выше мировой) цене, продавали глинозем на контролируемый группой Красноярский алюминиевый завод, увеличивая при этом дебиторскую задолженность КрАЗа перед TWG.
Так родился внутренний толлинг. Когда российский глинозем покупался офшором и по бумагам проводился как импортный, а на самом деле территорию России никогда не покидал. Внутренний толлинг оказался намного прибыльней внешнего.
TWG работала под лозунгом: «Все исключительно для экспорта». Контролируемый группой Красноярский алюминиевый завод (КрАЗ), имея 30 % акций Красноярского металлургического завода (КраМЗ), проводит политику разорения КраМЗа. Заводу, который находится буквально через дорогу, не продавался горячий металл. Что там горячий — металл вообще не продавался. КраМЗу приходится закупать металл в других регионах и даже за границей (!), тратиться на необоснованную перевозку, на электроэнергию для вторичной плавки. Все потому, что КрАЗ был ориентирован TWG исключительно на экспорт металла в чушках, а КраМЗ производит алюминиевый прокат, которым группа не торговала, так как это не вписывалось в ее политику неоколониализма. Мало того, что КрАЗ, с помощью группы, посадил КраМЗ на долги, в погашение этих долгов отбирает у КраМЗа литейный цех.
Этот, далеко не полный список применяемых TWG, кроме толлинга, способов закабаления предприятий России и СНГ показывает, что для таких фирм понятия деловой этики и добросовестной конкуренции не существует.
Прав был Карл Маркс, когда утверждал, что «при 100 % прибыли нет такого преступления, которое капитал не совершил бы, даже под страхом смертной казни». Это полностью применимо к TWG, которая, выполняя лишь посреднические функции, абсолютно не участвуя в производстве металлопродукции, с помощью интриг, подкупа, шантажа, а то и криминального давления на директорат и акционеров, выводила предприятия из режима национальной кооперации, чтобы полностью лишить их экономической самостоятельности.
В дальнейшем хищнически эксплуатируемый такими иностранными «партнерами» производственный потенциал русских, украинских, казахских, таджикских заводов использовался как средство давления на других производителей алюминия, самостоятельно осуществляющих операции на рынке.
К середине 1990-х гг. TWG создало угрозу технологического отставания всей металлургической промышленности страны, а, следовательно, экономической и стратегической безопасности России.
Есть старая русская пословица: «Один будешь жрать — подавишься». То же самое произошло и с TWG. В момент празднования TWG торжества своей полной победы над отечественной металлургией произошло два события, которые впоследствии привели деятельность группы в России к полному краху.
Первое событие: бунт против TWG в 1994 г. гендиректора Саянского алюминиевого завода (СаАЗ) Олега Дерипаски.
Второе событие: появление в Красноярске никому не известного нищего учителя физкультуры из города Назарова Анатолия Быкова.
Пока они воюют с TWG порознь, но сама логика их амбиций делает их непримиримыми врагами в будущем.
Хакасский яппи
Олег Дерипаска в начале 1990-х, еще студентом, подрабатывал брокером на Российской товарно-сырьевой бирже. К нему от TWG обратились во время чековой приватизации с просьбой скупить акции СаАЗа. Дерипаска выполнил поручение настолько образцово, что на деньги заказчика и себе «выкроил» приличный пакет акций этого завода. Впечатленные братья Черные поставили его гендиректором СаАЗа. Такова легенда.
Черная кошка пробежала между ним и TWG, когда пришла пора денежной приватизации. TWG не хотела участвовать в конкурсе за государственный пакет акций. Дерипаска презрел запрет и выиграл конкурс.
TWG попыталась сменить строптивого директора, но тот в ответ увеличил в два раза уставной капитал завода, и доля участия TWG в бизнесе из блокирующей стала чисто символической.
Так получилось, что бунт Дерипаски, который в то время активно распространял слухи о том, что он «зять Сосковца», совпал с «нестроением» в семействе Черных. Лев и Михаил поругались и разделили бизнес. Лев остался с Рубенами, которые были готовы ради прибылей сотрудничать с любыми ОПГ, Михаил поставил на чекистов.
Казалось бы: при таком раскладе семейка Черных должна выиграть в любом случае, но выиграли от этого только менеджеры второго уровня, оставшиеся с Михаилом — Олег Дерипаска и Искандар Махмудов. К тому же у Дерипаски появился мощный партнер — новый председатель правления РАО «Единые энергетические системы» Анатолий Чубайс. Этот тандем позволил Дерипаске уже играть самостоятельную роль на алюминиевом рынке.
Реальным держателем акций СаАЗа, принадлежащих Дерипаске и его партнерам, была структура «Алюминпродукт». Но после покупки Самарского металлургического завода Дерипаска создает Объединенную компанию «Сибирский алюминий» (ОКСА), которая стала играть роль управляющей компании. Именно акции ОКСА, а не СаАЗа предлагает Дерипаска Чубайсу при предполагаемом слиянии СаАЗа с Саяно-Шушенской ГЭС в единое энерго-металлургическое объединение (ЭМО) в конце 1990-х гг. Окружение Чубайса, обнаружив, что против реальных акций ГЭС «Сибал» пытается всучить им «фантики» вместо акций реального завода, проект ЭМО провалило.
Создается также ООО «Группа «Сибирский алюминий» (ГСА), поплавок с уставным капиталом в 10 000 рублей, но которое активно пиарится как крупнейший холдинг, владеющий реальной собственностью. В действительности же ГСА выполняет функции управляющей компании всех предприятий, входящих в сферу контроля Дерипаски.
Но это все еще в будущем. Насущной задачей 1995 г. для Дерипаски стала борьба с «вором в законе» Татаренковым, по кличке «Татарин», за контроль над потоками металла с завода. Дерипаска привез с собой из Москвы на завод столько офицеров спецслужб, что по образному выражению саяногорцев «в городе стало светло от звезд».
В те времена не каждому бизнесмену было ясно, с кем нужно «дружить», с бандитами или чекистами. Настолько все было неясно: чья в стране реальная власть? Выбор Дерипаски в пользу «красной крыши» говорит о том, что чутье у него верное. Именно этот выбор, задолго до того, как чекисты оттеснили от власти «реформаторов» из молодого поколения последнего ЦК КПСС, позволил ему, начиная с 1999 г., обрести мощную поддержку Кремля всем своим начинаниям.
Отбившись от «бригады Татарина», которому пришлось эмигрировать в Грецию, Дерипаска, надо отдать ему должное, создал великолепную команду менеджеров, переманив к себе лучших специалистов отрасли.
Во второй половине 1990-х он не только поглощает уже существующие производства («Авиакор», «Самеко» и др.), но и создает новые производства. В Саяногорске им построен новый завод по производству алюминиевой фольги, успешная работа которого вызывает в Европе периодические антидемпинговые расследования с целью спасения производителей ЕС. Под Москвой «Сибалом» освоен выпуск алюминиевой консервной ленты, пивных банок (50 % российского производства) и алюминиевых колпачков, сиречь бутылочных укупорок.
Кстати, TWG, наверное, еще и потому пресекала любые стремления подконтрольного менеджмента к высоким переделам алюминия, что заранее знала — понимания на западных рынках не встретит. Высокие переделы, в отличие от первичного алюминия, не только чистое производство, но и высокая добавленная стоимость, которой западный бизнес не стремится делиться с нашей промышленностью. С приобретением «Авиакора» Дерипаска вошел в кооперацию с украинскими авиастроителями в разработке Ан-70, и не его вина, что данный проект до сих пор не реализован. Авиастроение во всем мире возможно только при государственной поддержке. В любом случае Дерипаска и его менеджмент активно искали всю вторую половину 1990-х гг. применение алюминию на внутреннем рынке.
Справедливости ради стоит заметить: стремление к высоким переделам алюминия постоянно будет отличать Дерипаску от других игроков отечественного алюминиевого рынка, которые все 1990-е годы стремились, в основном, только к наращиванию экспорта металла. Дерипаска же шел в производство консервной ленты, бутылочных укупорок, пивных банок и даже купил авиастроительный завод. Забегая вперед, скажу, что в 2004 г. Дерипаска распродает предельные активы и сосредотачивается именно на первичном алюминии. Даже без TWG в этот рынок его не пропустили. Даже в России.
Дерипаска по стилю своего руководства — яппи. Все пытается делать по-западному. В этом его и сильная, и слабая стороны.
Сильная в том, что он не только может делегировать ответственность подчиненным, но и в том, что он первым понял, какую роль в бизнесе стал играть PR, особенно если такие кампании сопровождают проекты по связям с органами государственной власти или враждебное поглощение. Широко известно его выражение, что успешный бизнес в России на 40 % состоит из PR, на 40 % из GR, и только па 20 % из самого хорошо поставленного бизнеса.
Слабость в том, что в служащих своей корпорации он не видит людей. Считает, что деньги могут все. Люди для него не соратники, а средство достижения цели. Это от него отталкивает многих. И — парадокс — в первую очередь таких же яппи. Разрыв в конце 1999 г. с Чубайсом, в тандеме с которым он мог бы обанкротить всю страну, был, скорее всего, именно на этой почве.
Отстроив Саянскую империю, Дерипаска понял, что без контроля над поставками сырья она все же «колосс на глиняных ногах», потому как TWG контролирует практически все потоки глинозема в стране.
Борьба за сырье с группой Рубенов была неизбежной. Кто контролирует глинозем, тот контролирует и всю алюминиевую промышленность в стране.
Так как внутренним толлингом, за отсутствием контроля над отечественными производителями глинозема, гендиректор СаАЗа не пользовался, то удар решено было нанести именно по нему, по самому выгодному бизнесу TWG.
В 1999 г. в Москве, на правительственных трассах, на рекламных билбордах появились большие плакаты, которые ничего простому обывателю не говорили, но известили собой, что началась вторая алюминиевая война. Не на жизнь, а на смерть. Билборды гласили: «Запретить толлинг. Хватит грабить Россию!».
Робин Гуд из Назарова
Судьба скромного учителя из Богом забытого г. Назарова похожа на большую американскую мечту. Собрав «бригаду» непьющих и некурящих спортсменов, он неожиданно быстро устанавливает контроль над торговлей в Красноярске.
Появление на красноярском кладбище «аллеи героев», куда за довольно короткое время, одного за другим, относят под музыку Шопена авторитетов преступного мира, впечатляет своими размерами. Разгадка такого явления лежит в политике тогдашнего УВД края, которое руками «спортсменов» убрало из города «синих». Доказательств нет, но это отмечают все наблюдатели.
В течение года под контроль Быкова попадает красноярский рынок и гостиница «Яхонт», которая становится его штаб-квартирой.
Это было время «боданий» гендиректора КрАЗа с TWG. Не без помощи местных правоохранительных органов Быков становится начальником охраны КрАЗа. Через год он уже председатель совета директоров завода!
Именно Быков дал тот решительный бой TWG, который потом назвали в печати Великой Отечественной алюминиевой войной. Потому, что чисто идеологически Быков противопоставил себя — красноярца «иностранным оккупантам».
Ненужных акционеров Анатолий Петрович, ничтоже сумняшеся, вычеркнул из реестра щелчком по клавиатуре компьютера. Местная власть в лице губернатора Зубова была на его стороне.
Сторону Быкова в этой войне принял еще один крупный акционер КрАЗа Василий Анисимов, бывший бармен из Медео, который представлялся в то время «генерал-полковником ГРУ», и сумевший приобрести солидный пакет акций завода. Также сторонником Быкова стал бывший лейтенант красноярской милиции Дружинин, сумевший урвать 10 % акций завода и на весь Красноярск прославившийся унитазом из цельного куска малахита.
Война с TWG за КрАЗ впервые в России приняла характер ожесточенной пиар-войны. Тогда впервые оттого, что «паны» дерутся, перепало и «холопам». Быков первым в стране стал платить рабочим достойную заработную плату. Сначала в 9, а затем и в 12 тысяч рублей. После этой акции рабочие готовы были его носить на руках, а у отдела кадров завода выстроились в очередь желающие на КрАЗе работать.
Вообще Анатолий Петрович, несмотря на специфическую внешность и манеры, весьма умный человек. Его инициативы и планы впоследствии без зазрения совести эксплуатировал Дерипаска.
Быков первым из алюминщиков стал внедряться в рынок электроэнергии и угля в крае. Контролируемая им фирма «ТаНаКо» взяла под контроль Красноярскую ГЭС, а 25 % ее акций перешли в собственность завода.
Идею создания ЭМО впервые озвучил именно Быков. Он собирался не только слить в единое предприятие КрАЗ и Красноярскую ГЭС, но на основе КрАЗа создать мощную краевую империю, включающую кроме алюминиевого завода КрАМЗ, угольные разрезы, ГЭС, Ачинский глиноземный комбинат, а в перспективе прибрать и Братский алюминиевый завод. Заветам Быкова верны сейчас «Русский алюминий» и группа «МДМ».
И все эти планы лелеялись в самый разгар войны за завод, которая закончилась патом. Реальный расклад собственности стал выглядеть так: 28 % у Быкова, 28 % у Анисимова, 28 % у Льва Черного, 10 % у Дружинина, остальное — у TWG и трудового коллектива. Эта структура собственности продержалась до 2000 г., когда доли Черного и Анисимова приобрели «акционеры «Сибнефти».
Чтобы исключить дербаику оперативного дохода директоратом, акционерами было заключено соглашение, по которому, согласно процентам уставного капитала, каждый забирал себе выпущенный металл и самостоятельно продавал его на внешнем рынке через свои офшоры. Великая Отечественная алюминиевая война кончилась банальным сепаратным соглашением с оккупантами. Что опять-таки устроило всех.
Подвело Быкова то, что ему мало было стать крупным капиталистом-заводчиком-фабрикантом. Он хотел быть народным героем. Робингудом. Защитником угнетенных и обездоленных. Он поверил в тот образ, который слепили для него пиарщики. А может, чисто внутренне нуждался в оправдании начального этапа своей карьеры.
Быков щедро раздавал из своего фонда населению материальную помощь, телевизоры, бытовую технику, даже квартиры. Но при этом он не платил в край налогов. Поэтому для обывателя краевая власть была плохая, а Быков — хороший. Когда губернатор Валериан Зубов возмутился и потребовал «хотя бы на зарплату милиции», не говоря уже об учителях и врачах, депутат законодательного собрания края Анатолий Быков решил снять «зарвавшегося» губернатора и поставить более послушного. Так Быков на свою же голову привел в край генерала Лебедя.
Четыре месяца «хозяин края» и новый губернатор вместе водили хороводы в детских садах, потом Лебедь также потребовал налоги. А его заместитель Вернер начал прибирать к рукам мелкий и средний бизнес в городе, который Быков считал своей вотчиной.
Быков восстал.
Трезво оценив ситуацию, генерал-губернатор Лебедь, презрев амбиции, поехал на поклон в Кремль. В Красноярск прибыла следственная комиссия во главе с заместителем федерального министра внутренних дел. Нервы у Быкова не выдержали, и он, хотя и пользовался на территории края депутатской неприкосновенностью, ударился в бега. Это была его фатальная ошибка. В глазах общественности — публичное «признание своей виновности».
Беда Быкова была в его окружении. Рассказывали, что он очень верил одной гадалке и без совета с ней не предпринимал серьезных шагов. Что она-то и посоветовала ему скрыться за границей на время.
Быков был объявлен в международный розыск, который не приносил никаких результатов, пока Анатолий Петрович, находясь на нелегальном положении, не дал интервью Евгению Киселеву с НТВ «в одной европейской стране». При повторном пересечении венгерско-югославской границы он был арестован, и венгерские власти начали процедуру экстрадиции.
Один из основных игроков передела алюминиевого рынка был «выведен из оборота».
Характер новой войны отличался от предыдущей тем, что TWG уже всем надоела. Не только Дерипаске, для которого это был вопрос жизни и смерти его бизнеса, но и тем производителям, которые с удовольствием пользовались услугами TWG. Они уже были не те «красные» директора, избранные трудовым коллективом и защищенные от государства-собственника законом «Об акционерных обществах» 1990-го г., что рулили финансовыми потоками, сами ничем не владея, постоянно живя под угрозой переизбрания тем же трудовым коллективом. То есть, как ни крути, а временщики. И как временщики они вместе с TWG радостно участвовали в дербанке своего же предприятия.
Но времена меняются. Меняются и люди. Или их меняют, если они не соответствуют времени. Тех, кто не сумел стать собственником, выкинули «на помойку истории» свои же соратники. Либо, если соратники не успели, поглотили конкуренты. Кто бы ни стоял у руля алюминиевых предприятий, к 1998 г. все они смогли в полной мере обратить кризис в свою пользу, что говорит уже о зрелости отечественного менеджмента и его полной адаптации к рынку.
Выросшие под крылом TWG управленцы уже не нуждались в ней как в посреднике. Они наработали свои связи по поставкам металла вне биржи. Да и Trans-World Metals был не единственным брокером на LME.
Поэтому в войне Дерипаска — TWG, которая в прессе подавалась как война Олег Дерипаска — Лев Черной, союзником TWG был только КрАЗ. Даже Громов, директор Братского алюминиевого завода и владелец блокирующего пакета акций, держал нейтралитет, потому как надеялся после победы Дерипаски полностью овладеть БрАЗом сам. Ту же позицию держал и владелец СУАЛа Вексельберг, хотя его связывали тесные партнерские отношения с Анисимовым. Мелкие заводы северо-запада в драку не лезли, потому как понимали: их ресурсов, даже если они и объединятся вместе, не хватит на противостояние кому-либо из основных игроков.
В середине 1999 года Дерипаска на пресс-конференции делает сенсационное заявление о том, что его «Сибал» намерен отказаться от проведения всех толлинговых операций. Он сообщает о том, что до конца 1999 года группа завершит «консолидацию всей реализации на одном балансе» и в ближайшие два-три года она намерена «полностью легализовать все обороты в рамках консолидированной компании», а затем в течение трех лет продать часть своих активов и привлечь дополнительный капитал. Сейчас, заявил Дерипаска, «мы совершенно не удовлетворены капитализацией этого бизнеса», поэтому и необходимы преобразования, которые позволят сделать компанию прозрачной.
Вслед за тем в Москве началась «война билбордов». На одной и той же трассе, по которой едут в Белый дом на работу федеральные чиновники, друг против друга стояли слева: «Запретить толлинг. Хватит грабить Россию!», справа: «Запретить толлинг — разорить Россию!». Правительство решало судьбу толлинга. Чиновники в правительстве были в большом сомнении, как именно стоит поступить. Национальный антикоррупционный комитет 3 декабря 1999 г. заявил, что «толлингеры порядка $30 млн. тратят на подкуп российских чиновников за продление льгот по толлингу».
Государственная комиссия по оперативным вопросам с I января 2000 г. отменила таможенные льготы по внутреннему толлингу. Экспортные пошлины на алюминий-сырец ввели со второго квартала 2000 г. Министр по налогам и сборам Починок заявил, что: «Фирмы-толлингеры будут зарегистрированы в России как плательщики налогов». Говорят, что премьер Путин лично дал отмашку на запрет толлинга. Все-таки непатриотично кормить чужих, когда свои голодают.
Победа Дерипаски была полной. Сверхприбыли TWG пожухли в одночасье. Начались потери активов.
В Казахстане TWG с 1999 г. уже была persona non grata.
Российский монополист по производству электродов для цветной металлургии — Новосибирский электродный завод — перешел под контроль фирмы «Ренова» (контрольный владелец СУАЛа), которая получила завод во внешнее управление. TWG, имеющая 12 % акций этого завода, пыталась сопротивляться, но на стороне «Реновы» выступила норвежская компания Elken, потребляющая до 40 % крупногабаритных угольных электродов, выпускаемых НовоЭЗом. Она готова была вложить до $100 млн. прямых инвестиций в завод, но с одним условием: без TWG.
TWG инициировала несколько судебных процессов, но безрезультатно. Областная власть тоже была на стороне «Реновы».
Само присутствие TWG на LMЕ давно уже стало дестабилизирующим фактором, так как ее спекулятивные манипуляции с товаром не согласовывались с устоявшимися методами работы других участников биржи. Норма прибыли у них колеблется около 10–15 %, тогда как TWG не только умудрялась на толлинге заколачивать все 60 % со стоимости тонны алюминия, но еще и расталкивать остальных брокеров локтями, предлагая долгосрочные поставки на более выгодных условиях. Согласитесь, имея 60 % с тонны, можно задавить любого. Поэтому на любых переговорах с западными партнерами того времени неизменно с их стороны выставлялось условие: без TWG.
В то же время группа «Альфа», подконтрольная Михаилу Фридману, выдавила ставленника TWG с Ачинского глиноземного комбината (АГК) и вступила в шаткий стратегический союз с Дерипаской.
Одновременно, пользуясь тем, что Быков в тюрьме, a TWG ослабла, Лев Черной и Василий Анисимов пытаются прибрать к рукам КрАЗ, поглотить который нацелился и Дерипаска.
После объявления о своем разрыве с TWG, Лев Черной в феврале 2000 г. собирался провести на КрАЗе дополнительную эмиссию акций, которая размыла бы долю TWG до 2 %, что лишало ее возможности влиять на политику завода. Одновременно пакет акций, принадлежащий сидящему в венгерском СИЗО Быкову, также уменьшался до 5 %. (Мавр сделал свое дело — мавр может посидеть.)
Увеличиться должна была только доля гг. Л. Черного и В. Анисимова. Черной при этом собирался захватить на заводе реальный контроль.
Все эти действия были связаны с отменой толлинга, так как КрАЗу светила перспектива работать уже по прибыльной, а не убыточной схеме. Уменьшение доли в уставном капитале сопряжено с уменьшением дивидендов. Но эту операцию Льву Семеновичу уже провернуть не удалось. Ситуация сложилась так, что ключом к КрАЗу стал Николаевский глиноземный завод.
После отмены толлинга, когда империя TWG стала в России съеживаться как шагреневая кожа, последнюю ставку трейдеры сделали на контроль за поставками сырья для алюминиевой промышленности. Тем более что после аварии на глиноземном заводе фирмы Kaizer, который производил свыше миллиона тонн глинозема в год, цены на глинозем за 1999 г. поднялись с $90 до $300.
На Украине действия TWG по саботированию работы Николаевского глиноземного комбината также были оценены адекватно: после повторного избрания Кучмы (украинские аналитики из оппозиции настаивают, что выборы были профинансированы «Сибалом»), из правительства страны вывели ряд высокопоставленных чиновников, тесно связанных с TWG.
Николаевский глиноземный завод стал последним бастионом второй алюминиевой войны. Входящая в TWG офшорная фирма Morley trade Ltd. опутала завод кабальными договорами по все той же схеме толлинга, но у украинского правительства, в отличие от России, был в руках мощный юридический инструмент — закон, позволяющий прокуратуре опротестовывать, а судам отменять сделки, если они заведомо наносят ущерб экономике Украины.
Договоры с «Морлей» были расторгнуты, а 36-процентный пакет акций был выставлен на аукцион, где и был приобретен «Украинским алюминием», фирмой, аффилированной с «Сибирским алюминием», которую возглавил Герман Ткаченко, вице-президент «Сибала», гражданин Украины. Эта сделка довела участие структур Дерипаски в НГЗ до 66 % уставного капитала. Ткаченко сразу же перекрыл поступления глинозема на КрАЗ, выставив им мировую биржевую цену.
Работать по толлингу и при этом покупать глинозем тот же Красноярский алюминиевый завод не мог. И помогло заводу выжить в то время только сепаратное соглашение о поставках глинозема с АГК. Между «Альфой» и «Сибалом» пробежала черная кошка.
TWG пришлось уйти с российского металлургического рынка. Активы в ее собственности оставались еще на многих предприятиях, но на рынок группа уже не оказывала никакого влияния.
К февралю 2000 г. создалась ситуация, из которой могло быть только два выхода. Либо «Сибирский алюминий» окончательно вытеснит TWG из страны, и группа останется ни с чем, либо надо было срочно продавать алюминиевые активы. Но на Западе продать такие подмоченные криминальными следами акции можно было только с дисконтом в 80 % от номинала, да и то с большим трудом.
В итоге Лев Черной, провалив авантюру с КрАЗом, делает, по его публичному заявлению, «сильный», «гениальный ход», что на самом деле было всего лишь актом отчаяния — продает акции акционерам «Сибнефти». Только за акции КрАЗа Лев Черной и Василий Анисимов получают по $250 млн. Сколько получила TWG за свои активы, включая и акции Братского завода, неизвестно до сих пор. Интересно то, что ничего не получил Быков. Ему было заявлено, что $500 млн. — это цена за все акции КрАЗа, включая и его долю, так что все вопросы к Черному и Анисимову. Дерипаска предложил за его пакет $20 млн. Быков обиделся.
«Гениальность» расчета Льва Семеновича был простой, как карандаш. Нефтяники ничего в алюминии не понимают. Бизнес этот, в отличие от нефтянки, проблемный на каждом этапе, и требует специфических знаний и навыков. Поэтому, получив от них неплохие деньги, через своих «приватизированных» менеджеров можно по-прежнему «дербанить» заводы и вести войну с Дерипаской, но уже на деньги «Сибнефти».
Роман Абрамович оказался умнее, чем на то рассчитывал Лев Черной. «Сильный ход» был вычислен сразу, и практически первым же действием новых хозяев бывшей империи TWG было предложение Дерипаске союза.
Дерипаска на союз пошел. Война с «Сибнефтью» могла бы вестись долго, но в конечном итоге у Абрамовича всего было больше: и денежных, и административных ресурсов. В затяжной войне Дерипаска проигрывал больше, чем от слияния.
Уже в апреле 2000 г на КрАЗе появилась администрация из «Сибирского алюминия», а вскоре было объявлено, что «Сибнефть» и «Сибирский алюминий» сливают свои алюминиевые активы в одну фирму — «Русский алюминий», которая объединит до 70 % алюминиевой промышленности. Условия соглашения: собственность 50 на 50, гендиректор — Дерипаска. Администрация на заводах — люди Дерипаски. Персонал управляющей компании 50 на 50, недостающие до 50 % активы акционеры «Сибала» покрывают наличностью. Говорят, эта сумма составила около $500 млн. Таким образом, в конечном итоге, половина «Русского алюминия» досталась Абрамовичу даром. И что характерно — честно.
Кремль, несмотря на сопротивление МАП, такую монополию поддержал, выставив условие: прозрачность компании и реальную «белую» зарплату всех рабочих и служащих.
Тем временем, главной темой, занимающей умы аналитиков металлургического рынка на рубеже тысячелетия, становятся два мегаконсолидационных процесса:
1) тройное слияние канадского Alcan Aluminum (второго в мире по активам производителя алюминия и его производных), французской Pechiney (четвертый производитель в мире) и швейцарской Alusuisse-Lonza (Algroup);
2) «внутриамериканская затея» — поглощение старейшей и крупнейшей алюминиевой корпорацией мира — Alcoa третьего в мире по величине холдинга Reynolds Metals.
По своеобразной иронии судьбы чрезмерная концентрация рыночной власти в руках владельцев Aluminum Со. of America (Alcoa) в конце 1920-х годов привела, согласно нормам американского антитрестовского законодательства, к насильственному расчленению этого алюминиевого монстра, в результате выделена в независимую компанию Alcan Aluminium Ltd., бывшее структурное подразделение Alcoa, контролировавшее канадские производства. Сегодня Alcan — основной соперник своего «родителя» на мировом алюминиевом рынке, и эта «сладкая парочка» вновь энергично подгребает под себя расплодившиеся было конкурирующие фирмы.
Неожиданным для наблюдателей стало создание суперхолдинга АРА (название — по первым буквам трех его участников). Слияние дорогое — 9,2 млрд долларов. В новой компании акционеры Alcan владеют 44 %, Pechiney — 29 %, Algroup — 27 %. АРА регистрируется в Монреале (вотчине Alcan), но ее штаб-квартиру размещают в Нью-Йорке. Демократично решился и вопрос о власти: до 2001 года председателем совета директоров АРА оставался глава Alcan — Жак Буги, а затем этот пост был передан руководителю Pechiney Жану-Пьеру Родье.
Такое слияние позволяет обойти национальное антимонопольное законодательство, так как монопольным законодатели считают участие не на мировом рынке, а на каждом национальном рынке отдельно.
Кроме того, отметим еще один любопытный момент, который, как правило, западные комментаторы оставляют без внимания: три компании объединяются в АРА, по сути, на «национальной основе» (у них общие франкофонные корни), что придает дополнительную «этническую» пикантность будущему противостоянию двух новых алюминиевых гигантов.
Суммарно Alcoa и АРА будут контролировать (без учета России и СНГ) около 54 % мировых мощностей по производству глинозема и 38 % мощностей по производству первичного алюминия.
Благодаря масштабному переделу сфер влияния на мировом алюминиевом рынке, который привел к возникновению нового супертандема Alcoa-АРА, конкурентные позиции российских производителей, доля которых в мировом совокупном объеме экспортных поставок составляет порядка 20 %, сегодня находились бы под большой угрозой самостоятельного существования, если бы Роман Абрамович был более амбициозен.
На пути западного монстра, который с неизбежностью бы поглотил отечественные заводы, ослабленные третьей алюминиевой войной, неожиданно встал созданный в апреле 2000 г. равнозначный им отечественный монстр — «Русский алюминий».
Если объяснить коротко и доступно, то РУСАЛ — это, по сути дела, квазиминистерство цветной металлургии времен СССР. По крайней мере, масштаб такой же. Даже больше. Ведь в РУСАЛ помимо трех крупнейших алюминиевых заводов России: Братского, Красноярского и Саянского входят: Красноярская ГЭС, Красноярский металлургический завод, Самарский металлургический завод, Николаевский глиноземный завод, Ачинский глиноземный комбинат, Ростар-холдинг, Дозакл, завод «Саянская фольга», Белокалитвенское МПО, а также ряд других предприятий, производящих товары из алюминия.
50 % акций РУСАЛа контролирует Олег Дерипаска (его доля 20 %, остальные у него в доверительном управлении), другие 50 % — принадлежат Роману Абрамовичу, Борису Березовскому и Бадри Патракацищвили.
Доля этой корпорации в мировом производстве первичного алюминия составляет около 12 %, а доля в свободном объеме первичного алюминия на мировом рынке — не менее 20 %. По заявлению исполнительного директора «Русского алюминия» Виктора Беляева в 2000 г., стратегической целью собственников РУСАЛа является консолидация активов всех предприятий страны и создание мощной единой национальной алюминиевой компании с полным циклом, которая не будет ни в чем уступать конкурирующим западным концернам.
Но прошло три года, а «Русский алюминий menedgment» — всего лишь управляющая компания. Консолидировать все активы на единую акцию не дает принципиальная позиция Быкова. Хотя в феврале 2002 г., пока Быков сидел под следствием в Лефортово, РУСАЛу удалось увеличить в два раза уставной капитал КрАЗа, размыв быковский пакет акций до 14 %.
Сегодня на российском алюминиевом рынке у РУСАЛа практически нет конкурентов. СУАЛ (Сибирско-Уральская алюминиевая компания) не в счет: слишком малы объемы производства у объединенных им Иркутского, Богословского, Кандалакшского и Уральского алюминиевых комбинатов. Всего около 20 % отечественного производства. Доля предприятий северо-запада страны еще меньше.
Тенденция мирового алюминиевого производства к предельной концентрации наглядно показывает, что отечественные алюминиевые войны были частью общемирового процесса слияний и поглощений в этом бизнесе, только проводимого варварскими методами. Если бы Дерипаске не удалось взять контроль над НГЗ, то «Русский алюминий» все равно был бы вызван к жизни, только без него. Не было бы случайного игрока алюминиевого рынка — Абрамовича. Возможно, объединителем отрасли мог стать и Борис Громов, и Анатолий Быков, и тот же Лев Черной, но история не имеет сослагательного наклонения. Есть то, что есть.
После провала «гениальных ходов» Лев Черной ударился в политиканство, создал общественное движение «МиР» (Мобилизация и Развитие) и попытался в 2000 г. стать медиатором между российской властью и бизнесом. Ничего у него не вышло. Не та весовая категория, чтобы тягаться с Вольским. Инвестирует в российский хайтек. Перспективное направление.
Михаил Черной в 2002 г. продал все свои металлургические активы в России и сосредоточился на борьбе за свой бизнес в Израиле, где его никто не ждал, допускать «к кормушке» не собирался и активно выживают.
Анисимов слил свои оставшиеся активы с Вексельбергом в СУАЛе, а затем, после того, как в 2001 г. в Екатеринбурге убили его дочь и зятя, продал партнеру свою долю и ушел из бизнеса.
Братья Рубен окончательно покинули производственные просторы России, продав остатки своих акций РУСАЛу. Для отбеливания своей репутации на Западе они провели 100 часов интервью журналу «Форбс». Вышла очень интересная статья «Капитализм в холодном климате».
Татаренков обживает то место, на котором провел большую часть жизни — нары.
Быкова, осудили, но как-то странно. За то, от чего он бегал, оправдали. Но за подготовку к убийству авторитетного предпринимателя Павла Струганова ему дали 6,5 лет, но из тюрьмы выпустили, навесив, однако, условный пятилетний срок, который заставляет его держаться тихо и скромно. На последних губернаторских выборах и Быков, и РУСАЛ поддерживали одного и того же кандидата в губернаторы — председателя краевого законодательного собрания Усса, что шокировало Кремль и, наверное, подтолкнуло к тому, чтобы продавить на губернаторство ставленника «Норникеля» — г-на Хлопонина.
Борис Громов, гендиректор Братского алюминиевого завода, не вписался в команду Дерипаски. Правда, принадлежащие ему и Юрию Шляйфштейну акции завода были выкуплены РУСАЛом за $100 млн, по справедливой цене. Но Громов — натура неугомонная, построил в 2003 г., совместно с Gerald Metals, первую очередь нового, современного алюминиевого завода в Тайшете (проектная мощность 250 тыс. тонн алюминия в год), но у Иркутскэнерго, которая к тому времени перешла под полный контроль РУСАЛа и группы «МДМ», не нашлось для завода электроэнергии. Скорее всего, «Алюком-Тайшет» будет поглощен РУСАЛом, но без Громова.
В 2001 г. некие американские фирмы, за спиной которых маячила TWG, попыталась соблазнить губернатора Ленинградской области проектом строительства нового алюминиевого завода в Сосногорске, рядом с атомной электростанцией, у которой есть избыточное электричество. Но этот проект вошел в противоречие с нефтяниками, которые этот порт давно приглядели под нефтяной терминал. Нефтяников поддержали «зеленые»: ущерб от трубопровода этому курортному месту меньший, чем от выбросов алюминиевого завода.
Роман Абрамович выбран начальником Чукотки.
Олег Дерипаска женился на дочери Юмашева — Полине, родил сына. А после того, как Татьяна Дьяченко развелась с мужем и тут же выскочила замуж за Юмашева, стал «внуком» Ельцина и окончательно вошел в «Семью».
Так что основные игроки алюминиевого рынка сложились. Внешний толлинг, по-прежнему, используют все. Всех это положение дел устраивает.
То, что будущее отрасли не только за высокой концентрацией производства, сколько за высокими переделами алюминия — уже понятно всем. Высокие переделы не только увеличивают ВВП страны, но еще умножают налогооблагаемую базу, увеличивая бюджет страны. К тому же внутренний рынок России насыщен готовыми изделиями из нашего же алюминия, только переработанного за границей. Кроме импортозамещения, положительные тенденции имеет удешевление изделий из алюминия, что скажется и на душевом потреблении граждан.
А пока в автомобиле «форд» содержится 240 кг алюминия, а в «жигуле» всего 19 кг, мы обречены на отставание от развитых государств. Потому что потребление алюминия на душу населения — давно выверенный показатель благосостояния страны. Так, в США потребляют изделий из алюминия на душу населения в 8 раз больше, чем в России, так и ВВП на душу населения в США тоже в 8 раз больше, чем в России, и средняя заработная плата в США тоже больше, чем в России, в 8 раз. Таковая закономерность прослеживается и по другим странам: соотношение ВВП, доходов и потребления алюминия коррелированно.
Алюминиевый век, господа.
Москва, 2000–2003 гг.
Русский алюминий Украины
Алюминиевая промышленность Украины досталась ей в наследство от СССР и полностью разделила в прошедшее десятилетие судьбу всей отрасли, несмотря на обретение республикой политической независимости в 1991 г. Разве что на Украине не было алюминиевой войны в ее «горячем», сибирском варианте, потому что когда пришло время полной приватизации украинских предприятий, алюминиевая война в России уже практически закончилась и игроки на этом рынке окончательно определились.
Первенцем украинской алюминиевой промышленности стал Запорожский алюминиевый комбинат (ЗАЛК), который возводился одновременно с Днепрогэс в первую пятилетку, что по тем временам было прогрессивно, так как алюминий — это «консервы из электричества». Строительство таких комплексов в Сибири началось только в начале шестидесятых годов. Второе предприятие — Николаевский глиноземный завод (НГЗ), построенный в семидесятые под переработку гвинейских бокситов в глинозем. НГЗ сразу стал ключевым предприятием во всей алюминиевой промышленности СССР, так как собственным сырьем для производства алюминия СССР был обеспечен не более чем на 40 %.
В советское время глиноземом обеспечивал страну В/О «Разноимпорт». В нем работало несколько тысяч чиновников, которые исправно ездили в загранкомандировки, но к биржевой игре коммунистическое руководство страны их не допускало из идеологических соображений. Для продажи алюминия на внешнем рынке (доля этого экспорта в СССР была очень мала, так как практически весь алюминий потреблялся ВПК внутри страны) и покупки сырья нанимались мелкие биржевые трейдеры из числа западных предпринимателей, которые за 15 % комиссии делали всю работу Разноимпорта.
В 1992 г., когда Егор Гайдар пустил всю российскую промышленность в «свободное рыночное плавание», алюминиевые предприятия непрерывного цикла оказались брошенными на произвол судьбы. Вот тут-то трейдеры, которые не хотели терять свой хорошо налаженный бизнес, вышли непосредственно на руководство заводов и предложили работу на давальческом сырье — толлинг. То же самое происходило на Украине, но по причине отсутствия у государства твердой валюты для закупки бокситов. К концу 1992 г. на алюминиевом рынке России и Украины полностью господствовали западные трейдеры, объединившиеся в офшорный конгломерат Trans World Group (TWG) со штаб-квартирой в Лондоне. Что естественно, так как Международная биржа металлов (LME) находится в этом городе. Руководили TWG братья Давид и Саймон Рубены. В качестве координатора проектов по СНГ у них подвязался известный персонаж российских алюминиевых войн — Лев Черной.
Пока в России шла алюминиевая война между поддерживаемыми TWG компрадорами и «патриотически настроенными» отечественными предпринимателями, на Украине в алюминиевой промышленности полностью господствовала TWG. Особенный упор на украинском направлении своей работы TWG сделала в период премьерства Павла Лазаренко, когда она проиграла в России борьбу за сохранение толлинга группе «Сибирский алюминий». Группа «Сибал» толлинг практически не использовала и могла себе позволить дорогостоящую патриотическую PR-компанию за возврат государству налогов, теряемых на толлинге. На Украине толлинг никто не запрещал, и TWG через свою офшорку Morley Trading Ltd. (которая непосредственно работала по толлингу с НГЗ) обеспечивала своих русских партнеров Льва Черного и Анатолия Быкова дешевым сырьем из стран СНГ Это также позволяло Красноярскому алюминиевому заводу минимизировать свои затраты.
Окончательный этап российской алюминиевой войны переместился на Украину в борьбе за НГЗ. В середине 1999 г. стало ясно, что тот, кто владеет НГЗ, контролирует всю алюминиевую промышленность России.
Главе «Сибирского алюминия» Олегу Дерипаске удалось привлечь на свою сторону менеджмент (кроме гендиректора) и совет трудового коллектива НГЗ, которые владели 36 % акций завода. Борьба развернулась за 64 %, оставшиеся в собственности украинского государства. На эту долю завода, кроме «Сибала», еще претендовали: TWG, отдельно от нее структуры Анатолия Быкова, структуры украинского ТЭК, связанные с Юлией Тимошенко и структуры, контролируемые украинской оргпреступностью.
TWG, практически купившая украинского премьера Лазаренко, особенно не беспокоилась за исход приватизационного конкурса, но все спутали президентские выборы. Борьба за НГЗ переместилась в самые верхние эшелоны украинской власти. На Украину зачастили высокопоставленные лоббисты из России и США. Достаточно упомянуть, что интересы «Сибала» лоббировал Анатолий Чубайс, а интересы TWG — Борис Березовский. И вели переговоры непосредственно с президентом Кучмой.
Березовский, как всегда, хотел получить нечто вещественное за нечто эфемерное: обменять украинские долги России за энергоносители на акции украинских предприятий, в том числе и НГЗ. Но Кучме требовалось нечто более существенное. У него был цейтнот перед вторым туром президентских выборов и практически не осталось денег на избирательную кампанию
Компромисс, который нашли Дерипаска с Кучмой, устроил даже США. Лазаренко был отстранен от власти, премьер-министром был поставлен Виктор Ющенко («американский зять»), с которым у Дерипаски сложились самые теплые отношения. Кучма получил финансирование президентской кампании. На инвестиционный конкурс были выставлены не 64 %, а всего 30 % НГЗ, которые и купила никому не известная фирма «Украинский алюминий». Кроме того, она единственная обязалась выполнить инвестиционное обязательство, выставленное Юшенко — построить на Украине алюминиевый завод мощностью в 100–130 тысяч тонн алюминия в год.
Глава «Украинского алюминия» гражданин Украины Герман Ткаченко, выложив за этот пакет акций полмиллиарда гривен, в одночасье стал в украинском общественном мнении «олигархом». Но на тот момент он еще оставался вице-президентом группы «Сибирский алюминий», которая, владея всего лишь одной мощностью по производству первичного алюминия — Саянским алюминиевым заводом, примерно 100 тыс. тонн первичного алюминия докупала на рынке. Одновременно, при поддержке российского МИД «Сибап» внедрился в мировой рынок бокситов в Сардинии, Ямайке и Гвинее, обеспечив поставки бокситов на НГЗ мимо TWG. Таким образом, у Дерипаски оказалось 66 % (контрольный пакет) НГЗ и контроль над основными поставками сырья для российской алюминиевой промышленности.
Исход алюминиевой войны был предрешен. Оставалось только ждать, когда лишенная сырья империя TWG сама уйдет с российского рынка, так как 90 % оборотного капитала группы было привлечено под очень высокие (по западным меркам) проценты. Без поддержки российского правительства (которое после прихода к власти Путина запретило толлинг), без дешевого сырья — деятельность TWG на территории бывшего СССР лишалась сверхприбыли.
В TWG случился раскол. Братья Рубен отказались от услуг Льва Черного и сбросили российские алюминиевые активы структурам Сибнефти.
Вопреки устоявшемуся мнению, Роман Абрамович не стал продолжать алюминиевую войну и предложил Дерипаске мир. Результатом этого соглашения стало образование в 2000 г. на паритетных началах суперхолдинга «Русский алюминий», куда вошли и «Украинский алюминий», и НГЗ.
Одновременно произошло некоторое похолодание в отношениях Дерипаски и украинского премьера Ющенко. Причина — отказ «Русского алюминия» выкупить оставшиеся в собственности украинского государства акции НГЗ за те же деньги, что и в 1999 г. Дерипаска предложил за них в десять раз меньше. Остальных покупателей на акции НГЗ просто не нашлось. В ответ мстительный Ющенко продал ЗАЛК не РУСАЛу, а «ВАЗ-Инвесту». Условия продажи — закупка АвтоВАЗом на Украине черного металла для производства автомобилей, что полностью соответствовало интересам АвтоВАЗа, который и так уже весь металл после кризиса 1998 г. закупал на Украине в полтора раза дороже той цены, которую ему предлагают российские поставщики. Алюминий же ВАЗ традиционно брал с Запорожья. Причина — с Украины легче выводить капиталы на Запад. Вторая причина — страх руководства ВАЗа, что Дерипаска захватит сам автомобильный завод, так как «Сибал» в 2000 г. стал проявлять особый интерес к автомобильной промышленности и уже купил два автобусных завода. В результате интерес Сибал к ВАЗу оказался обманным ходом. Дерипаска купил ГАЗ, а руководство ВАЗа осталось с устаревшим алюминиевым комбинатом, в который необходимо вкладывать очень серьезные инвестиции. Серьезных инвестиций Украина вряд ли дождется в ближайшее время. А потребности ВАЗа ЗАЛК может покрывать и без дополнительных инвестиций.
Таким образом, сегодня вся украинская алюминиевая промышленность оказалась и руках российского капитала.
Москва, 2001 г.
Титановый трест
Для того чтобы обезопасить себя от враждебного поглощения, да еще от таких «акул», у которых много свободных средств и административного ресурса, недооцененные отечественные активы с 1997 г. сводились из альянсов и конгломератов в вертикально интегрированные холдинги. Но и они, как оказалось, дали всего лишь передышку от дальнейшего «передела собственности». В последнее время тенденция защиты логично привела к переходу холдингов на единую акцию — иначе говоря, к трестированию отечественной промышленности. Но, как оказалось, от «акулы» отбиться легче, чем от собственного миноритария, которого американской авиацией не запугать.
21 сентября 2004 г. состоялось давно ожидаемое наблюдателями, внеочередное объединенное собрание акционеров
ОАО «АВИСМА титаномагниевый комбинат» и акционеров ОАО «Верхнесалдинское металлургическое производственное объединение» (ВСМПО), решение которого поставило точку в преобразовании холдинга «ВСМПО-АВИСМА» в трест ОАО «Корпорация ВСМПО-АВИСМА» с двумя филиалами: в г. Верхняя Салда, Свердловской области (бывшее ОАО «ВСМПО») и в г. Березняки, Пермской области (бывшее ОАО «АВИСМА»).
Данное собрание 94,78 % голосов (от 85 % зарегистрировавшихся акционеров) утвердило решение о слиянии обоих обществ в виде присоединения ОАО «АВИСМА» к ОАО «ВСМПО».
85,1 % голосов также было принято решение об одобрении сделки, в ходе которой все права и обязанности ОАО «АВИСМА» переходят к ОАО «ВСМПО».
Собрание также одобрило проект обмена акций АВИСМА на акции ВСМПО с коэффициентом 2:1 для обыкновенных акций и 1:1 для привилегированных. Отдельно было оговорено, что голосовавшие против слияния могут потребовать у ВСМПО выкупа принадлежащих им акций по цене 2119,19 руб. за 1 обыкновенную акцию ВСМПО, 4253,03 руб. за 1 обыкновенную акцию и 2137,92 руб. за 1 привилегированную акцию АВИСМА. По мнению Александра Якубова из «ЦентрИнвест Секьюритиз», «коэффициент обмена не противоречит рыночным реалиям, когда бумага «АВИСМА торгуется по $140–165, а бумага ВСМПО по $75–76. К тому же акции АВИСМА росли именно на слухах об объединении компаний». Остается только добавить, что цена акций выросла за прошедший год в десять раз!
Для обеспечения этого обмена ОАО «ВСМПО» выпустит дополнительную эмиссию обыкновенных акций в размере 1,3 млн.
Данное собрание явилось завершающим действием в полугодовой работе мажоритарных акционеров ВСМПО по переводу «титанового холдинга» на единую акцию. Осталось только внести поправки в уставы предприятий и, как заявляют контрольные владельцы предприятий, «присоединение ОАО «АВИСМА» к ОАО «ВСМПО» будет завершено до конца года». Будет проведено совместное собрание акционеров обеих компаний, на котором будут внесены изменения в Устав ОАО «ВСМПО», решится вопрос о переименовании этого общества в ОАО «Корпорация ВСМПО-АВИСМА» и преобразовании прежних обществ в производственные филиалы, которыми будут руководить исполнительные директора в ранге заместителя генерального директора новой корпорации. До 31 декабря 2004 г. ОАО «АВИСМА» и ОАО «ВСМПО» осуществят все действия, необходимые для внесения в государственный реестр записи о прекращении деятельности ОАО «АВИСМА» в результате его присоединения к ОАО «ВСМПО».
Также было принято решение, впервые для этой компании, выплатить акционерам дивиденды за 2003 г.
Оценщиком в данной сделке выступила Росэкспертиза.
Консультантом — инвестиционный фонд «РЕНОВА-Капитал».
Генеральный директор корпорации «ВСМПО-АВИСМА» Владислав Тетюхин, давая комментарий «М&А», не скрывал своего торжества и чувствовал себя победителем: «Это собрание — эпохальное. Завершился этап целенаправленного сближения двух родственных компаний Создание единой корпорации упрочит наши позиции, повысит авторитет и надежность в сознании иностранных партнеров гораздо выше, чем у отдельных предприятий, потому как служит гарантом их устойчивости и интенсивного развития».
Единственно о чем умолчал г-н Тетюхин, так это о том, что в тресте естественным порядком усилится контроль мажоритарных акционеров, и им уже не страшно будет реализовывать планы по продаже «западному инвестору» до 20 % объединенного треста путем выхода на IPO, а перед этим разместить в ADR около 13 %. Скорее всего, для реализации именно этих планов в совет директоров ВСМПО в мае были введены в качестве «независимых директоров» топ-менеджеры подконтрольной ВСМПО «дочки» — американской фирмы Tirus US — Джон Монахен и Дэнис Келли. Как объяснялись полгода назад эти действия председателем совета директоров ВСМПО Вячеславом Брештом: «сделано это было для удобства миноритарных акционеров». Кого они собирались обмануть? Всем видна прямая зависимость заокеанских господ от владельцев ВСМПО Другое дело: связи американцев на Уолл-стрит для облегчения размещения ADR…
Г-н Тетюхин, основной акционер объединенной компании, хоть его и «вывели» из совета директоров ВСМПО, чтобы посадить туда американцев, действительно может торжествовать, потому как объединенный трест, избавившийся от угрозы враждебного поглощения, действительно будет иметь капитализацию выше, чем оба общества по отдельности. Тем более, если внимательно посмотреть на уставные капиталы компаний и даже на котировки их акций — крупнейшее в мире титановое производство еще очень сильно недооценено.
В принципе ничего неожиданного не произошло: все шло по плану, разработанному советом директоров ВСМПО еще в апреле, когда была создана рабочая группа по объединению и переходу на единую акцию, и решенному на собрании акционеров ВСМПО в мае. В августе был собран объединенный совет директоров обеих корпораций, который и рекомендовал акционерам параметры присоединения. Так что собрание акционеров АВИСМА, 76 % которой контролируется менеджментом ВСМПО, представляло собой всего лишь «одобрямс». Возражения мелких акционеров в расчет не принимались.
Представители РЕНОВЫ были на стороне главного акционера. Директор по корпоративным финансам ООО «РЕНОВА» Олег Царьков публично поддержал переход ВСМПО-АВИСМА на единую акцию, несмотря на то, что в новом тресте 10-процентный пакет АВИСМы и 12-процентный пакет ВСМПО, принадлежащие РЕНОВЕ, учитываются всего за 12 % уставного капитала объединенного треста, что странно, исходя даже из заявленного коэффициента обмена.
Аналитики в один голос утверждают, что данное слияние выгодно только мажоритарным акционерам, а РЕНОВА не замедлит продать этот актив, как только он подрастет в цене.
Но как бы то ни было: «Титановый холдинг» умер… Да здравствует «Титановый трест»! Самый большой в мире! Монополист без конкурентов в России, да и в СНГ.
В феврале 2003 г. случилось непредвиденное и, с точки зрения основных акционеров, невероятное событие: несколько замов гендиректора ВСМПО Владислава Тетюхина не смогли отказаться от сделанного им предложения и продали в общей совокупности около 5 % акций общества. В результате среди акционеров появилось некоторое число западных инвестиционных фондов. Замов уволили, дабы остальным было неповадно, но процесс пошел.
Скупка акций ВСМПО и АВИСМА началась сразу и на бирже, и на улице, в Москве, Екатеринбурге, Перми, Верхней Салде и Березняках. Самым пугающим было то, что миноритарии не глядя отдавали свои акции по 300 рублей за штуку.
Котировки акций предприятий на бирже резко поползли вверх, что тоже красноречиво говорило о массированном рейде. Если 2 июня 2003 г. заявки на покупку акций ВСМПО были в пределах $8,5 а на продажу — $14, то через месяц цена покупки составляла уже $14, а продажи — $17. И это было только начало рейда.
Некоторое время грешили на неведомые «западные фонды», которые, якобы, готовили гринмейл, но все встало на свои места, когда в начале июля 2003 г. в Верхней Салде появились «варяги» из московской инвестиционной компании «ДИСА-инвест» под охраной службы безопасности СУАЛа. Они активно скупали акции ВСМПО у трудового коллектива по цене 400 руб. за штуку. Параллельно в Березняках шла скупка акций АВИСМА.
Разразился большой скандал, готовый перейти в информационную войну. Гендиректор ВСМПО по местному ТВ обвинил структуры «СУАЛ-Холдинга» и лично Виктора Вексельберга в попытке враждебного захвата ВСМПО и АВИСМА.
В СУАЛе все отрицали.
По радио и местному ТВ менеджеры ВСМПО вели разъяснительную работу по реальной цене акций и призывали не отдавать их «варягам» по дешевке Но активная скупка акций ВСМПО и АВИСМА как на формализованном, так и на «диком» рынке продолжалась. В начале сентября выяснилось, что за «иностранными инвестиционными фондами», которые скупили у менеджмента 5 % ВСМПО стоит СУАЛ и его структуры, которые, скупая акции на открытом рынке, увеличили этот пакет уже до 9 % акций ВСМПО.
В сентябре 2003 г. акционеры ОАО «Союза Верхняя Салда» (владел тогда 42,9 % акций ВСМПО) на внеочередном собрании неожиданно и оригинально решили свою дивидендную политику. Промежуточные дивиденды были выплачены не деньгами, а акциями ВСМПО. На каждую акцию СВС было выплачено по 1,5 акции ВСМПО. Но так как 75 % акций СВС владели менеджеры ВСМПО, то они и получили две трети от этого 42,9 % пакета акций ВСМПО уже в прямое владение. С ходу стороннему наблюдателю было не понять, для чего это делалось, но ларчик открывался, как всегда, просто: на фоне открытой скупки ВСМПО и АВИСМА обнаружилась «тихая» скупка акций СВС «неизвестными инвесторами» и менеджмент ВСМПО, перепугавшись, решил подстраховаться.
Необходимо отметить, что СУАЛ попытался воспрепятствовать проведению этого собрания. По свидетельству председателя совета директоров Отто Ледера, на это собрание прибыл оттуда юрист, который заявил, что у него на руках судебное решение, которое запрещает проведение данного собрания. Однако «оригинала на руках у него не было, а копия какого-то решения, поэтому всерьез угрозу принимать не стали».
Помимо концентрации капитала и упрощения процедуры управления, менеджмент ВСМПО-АВИСМА ввел в бой заокеанскую авиацию. Как сообщила начальник управления по связям с общественностью ВСМПО Любовь Выдрина, господину Тетюхину удалось заручиться поддержкой своего партнера — компании Boeing, руководство которой в августе обратилось к правительству России с просьбой положить конец поглощению СУАЛом уральских титановых предприятий. Она также заверила, что «группа «ВСМПО-АВИСМА» никогда продана не будет. Мы будем предпринимать абсолютно все меры для защиты от недружественных поглощений».
После этой акции г-н Вексельберг пошел на мировую, но озвучивали ее условия только в Верхней Салде. 24 сентября 2003 г. Владислав Тетюхин сделал для работников корпорации «ВСМПО-АВИСМА» официальное заявление, в котором сообщил, что «группа СУАЛ пообещала прекратить рейдерскую атаку на титановый холдинг и готова вместе развивать алюминиевый бизнес». Также было им заявлено, что: «В результате серии переговоров наша группа и группа СУАЛ договорились о прекращении военных действий и мирном сотрудничестве, и конфликт перешел в положительное, конструктивное русло. Мы достигли соглашения о том, что СУАЛ прекращает скупку акций и прочие агрессивные действия, которые могут нанести вред компании. Она (группа СУАЛ — Ю.Б.) сохраняет у себя гот пакет акций, который имеет, и не пытается увеличить его. Группа «ВСМПО-АВИСМА» сохраняет статус-кво».
Однако СУАЛ заявление г-на Тетюхина тогда дезавуировал. Ольга Слепцова, начальник информационно-аналитического управления «СУАЛ-Холдинг» по Уральскому региону, заявила, что удивлена этим заявлением. По ее словам: «Мы никогда не вели скупку акций». Я думаю, не стоит задним числом обвинять г-жу Слепцову во лжи. Скорее всего, сам «СУАЛ-Холдинг» действительно не участвовал в этом рейде. Это делали другие структуры РЕНОВЫ. Но то, что все последующие действия команды Тетюхина, вплоть до слияния ВСМПО и АВИСМА, РЕНОВА одобряла и не пыталась увеличить свой пакет акций в этих компаниях, говорит о том, что такое соглашение было. Может быть только устное. И обе стороны его выполнили, хотя, по словам председателя совета директоров ВСМПО Отто Ледера, «никаких гарантий окончательного отказа от скупки акций предприятия СУАЛ не предоставил».
Зима прошла тихо.
9 апреля пресс-служба холдинга «ВСМПО-АВИСМА» распространила пресс-релиз о создании рабочей группы по подготовке объединения обществ и переходу их на единую акцию, в которую вошли представители обеих корпораций и внешние консультанты. На РТС эта новость привела к росту акций АВИСМА, которые выросли в два раза. С $70 до $150 за обыкновенную и с $35 до $92 за привилегированную.
В РЕНОВЕ отнеслись к этому сообщению с удовлетворением, так как их вложения в эти акции многократно увеличились. В начале года РЕНОВОЙ была создана инвестиционная компания «РЕНОВА-Капитал», в которую и запарковали 12 % акций ВСМПО и 10 % акций АВИСМА.
Русская пословица говорит о том, что «На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал». На объединенном собрании акционеров ОАО «АВИСМА» и ОАО «ВСМПО» нашлись недовольные миноритарии, которые оспаривают слияние этих компаний в Генпрокуратуре, Прокуратуре УрФО, прокуратурах Пермской и Свердловской областях, судах, ФСФР, ФАС… далее по списку.
ООО «Русатоммет» из проблем миноритарных акционеров давно научился извлекать прибыль, даже без пошлого гринмейла.
Разберемся в претензиях. Во-первых, Русатоммет обвиняет менеджмент ВСМПО в трансфертном ценообразовании в ущерб АВИСМА и, таким образом, показывает прибыль в том сегменте рынка, где все мировые производители работают на грани убытков. Что, естественно, снижает рыночную капитализацию АВИСМА и повышает рыночную капитализацию ВСМПО. На основании этого Русатоммет оспаривает коэффициент обмена акций АВИСМА на акции ВСМПО. По мнению советника гендиректора Русатоммета г-на Гершковича, «коэффициент обмена должен быть иным: не 2:1, а 4:1, минимум 3:1, тем более это касается привилегированных акций, коэффициент которых определен вообще 1:1. Тем более что вместо расчетов оценщика — пухлого тома — акционерам предлагается пара листочков. Кроме того, оценщик — Росэкспертиза — исходил из цены акций АВИСМА на РТС-2, которая является системой негарантированных котировок и представляет собой скорее информационное поле для инвестора, но эти данные не отражают реальную биржевую ситуацию и, соответственно, реальную рыночную стоимость предприятия. Кроме того, нам объяснили, почему столько стоят акции АВИСМА, а вот почему столько стоят акции ВСМПО, никто говорить не хочет».
Необходимо отметить, что данное требование появилось не после, а до собрания акционеров «ВСМПО-АВИСМА», но мажоритарными акционерами оно было отвергнуто.
Во-вторых, Русатоммет обвиняет менеджмент ВСМПО в злоупотреблении своим положением контрольного участника и выводе активов из ОАО «АВИСМА» на баланс ОАО «ВСМПО» на сумму $250–400 млн. В данном случае эксперты Русатоммета основываются на истории предприятия, когда само ВСМПО купило 76 % акций АВИСМА путем обмена акций у группы частных инвесторов в 1998 г. и впоследствии столкнулось с разными трудностями, в том числе и связанными с подачей судебных исков в связи с наличием структур для выкачивания прибыли, образованных как до обмена акций, так и после него. Предыдущий владелец — банк «МЕНАТЕП» — пользовался схемами трансфертного ценообразования, поэтому, учитывая такую историю, Русатоммет считает, что имеет основания для выяснения финансовых отношений между ВСМПО и АВИСМА. Это для прессы. А для суда у них возможен и другой козырь в рукаве. Как отмечают эксперты ИК «Атон», в ВСМПО сама структура владельцев является основным препятствием для уточнения истинной стоимости предприятия, и отмечают, что владение акциями АВИСМА связано с рисками.
В-третьих, Русатоммет намерен через суд оспорить итоги собрания акционеров ОАО «ВСМПО» и ОАО «АВИСМА» от 21 сентября 2004 г., на котором было принято решение о слиянии этих компаний в корпорацию «ВСМПО-АВИСМА» и решение об обмене акций этих компаний. Г-н Гершкович заявляет, что оспаривать его в арбитраже будет не только Русатоммет, но и все миноритарные акционеры, проголосовавшие против слияния. Русатоммет находится в процессе сбора от них доверенностей и инициации исков против менеджмента ВСМПО.
Сделка по слиянию ОАО «АВИСМА» и ОАО «ВСМПО» квалифицируется как «сделка с заинтересованностью», и в таком случае менеджмент ВСМПО не имел права голоса, однако голосовал.
В-четвертых, менеджмент ВСМПО обвиняется Русатомметом в нарушении Федерального закона «Об акционерных обществах», выражающееся в «предоставлении информации и предоставлении неполной или искаженной информации уполномоченным органам и акционерам». Владислав Гершкович утверждает, что «акционеры не получают должного доступа к информации о работе ОАО «АВИСМА», а та, что предоставляется основными акционерами, находится «на грани фола».
Руководство «титанового треста» считает претензии миноритариев обыкновенным корпоративным шантажом, основываясь на том, что акции АВИСМА ООО «Русатоммет» приобрел не так давно (несколько месяцев назад, когда уже было озвучено слияние), и в основном привилегированные, и специально для гринмейла. Председатель совета директоров ВСМПО г-н Брешт заявил, что «у компании уже есть опыт тяжб с самим Кеннетом Дартом, и что напугать нас очень тяжело». Кроме этого, источник в ВСМПО пояснил «М&А»: Русатоммет требовал у нас тот перечень документов, который предоставляется владельцам более 10 % акций, а у них в разы меньше». В Русатоммете же считают, что все акционеры по закону равны.
Из государственных органов первой на жалобы Русатоммета откликнулась ФСФР, комиссия которой на заседании 2 сентября, по сведениям, предоставленным ООО «Русатоммет», установила, что ОАО «АВИСМА» действительно допустило ряд нарушений, и наложила на ОАО «АВИСМА» штраф в 200 минимальных размеров оплаты труда. Но и штраф был заплачен, и собрание проведено, как задумано.
В настоящее время ООО «Русатоммет» уже инициировано 17 судебных процессов от своего имени и от имени других миноритариев ВСМПО и АВИСМА, которых представляет в арбитражном суде.
• 11 исков — о признании недействительной сделки с заинтересованностью и признание решения собрания акционеров от 21.09 2004 г. недействительным
• 1 иск на истребование документации и закреплении факта нарушения сроков предоставления документов
• 1 иск о признании незаконным и отмене решения собрания акционеров по вопросу № 2 повестки, как принятое с нарушением процедуры голосования, и на незаконное лишение права голоса акционера на собрании.
• 1 иск об истребования списка лиц, имеющих права участия в собрании и получение списка акционеров
• 1 иск о признании, что повестка дня на собрании акционеров была принята с нарушением голосования
• 1 иск — обжалование решения собрания акционеров АВИСМА как принятого без раздельного подсчета голосов.
• 1 иск на обжалование собрания акционеров по вопросу № 1 как принятого с нарушением процедуры одобрения сделки с заинтересованностью и, соответственно, признать решение собрания акционеров недействительным.
Так что Кеннет Дарт, не Кеннет Дарт, а долгоиграющее удовольствие от этого сутяжничества контрольным акционерам и менеджменту только что образованного треста обеспечено
Юристы из Русатоммета уже рассчитали, что данная тяжба растянется не менее, чем на 3–5 лет И чем черт не шутит, когда Бог спит: решение данного собрания о слиянии ВСМПО и АВИСМА арбитражем, в случае доказательства нарушений, может быть и аннулировано Русатоммет хорошо известен в судейских кругах тем, что чуть было не обанкротил Саратовскую область, а федеральный Минфин досудил аж до Страсбурга…
Москва, 2004 г.
Украинская титановая война
«Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать».
В 2003 г, одновременно со скупкой акций АВИСМА и ВСМПО в России, г-н Вексельберг учреждает в Киеве по местному законодательству ЗАО «Титано-апатитовая компания» (ТАКО), учредителям которой выступил Sual International, и получает на эту фирму лицензию на разработку Федоровского месторождения титано-ильменитовых руд В планах также строительство обогатительной фабрики по производству ильменитового концентрата мощностью 6 млн. тонн сырой руды Озвучивались и планы строительства нового завода по производству двуокиси титана в Житомирской области или на границе с Россией, но наблюдатели отнеслись к ним со скепсисом: Дерипаска, при покупке Николаевского глиноземного завода в 1999 г. тоже обещал построить в Харькове алюминиевый завод..
Совмещенные во времени эти действия в двух сопредельных государствах наблюдателями расценивались так, что г-н Вексельберг планировал недружественный захват ВСМПО-АВИСМА с последующим превращением этих компаний в вертикально интегрированный холдинг полного цикла вместе с будущим украинским ГОКом. В России даже небольшой пакет акций, достаточный для получения полной информации о реальных владельцах титанового бизнеса, мог привести к предложению, от которого они не смогли бы отказаться, и вынуждены были бы продать свой бизнес структурам Вексельберга. По крайней мере, наблюдатели от нею ждали именно этих шагов. Так как на Украине основные сырьевые поставщики АВИСМА находятся в государственной собственности, то сырьевую безопасность нового транснационального титанового холдинга можно было бы создать с нуля. Цена вопроса по геологической разведке, обустройству карьера и строительству обогатительной фабрики составляет около $200 млн.
Несмотря на то, что вся титановая промышленность Украины находится в государственной собственности, действия структур Вексельберга, наложившись на местный конфликт между ГАК «Украинские полиметаллы» (г. Киев) и ГАК «Титан» (г. Армянск, Республика Крым), всполошили украинскую государственную и промышленную бюрократию не на шутку.
Одновременно с учреждением г-ном Вексельбергом местной фирмы руководство государственной акционерной компании «Украинские полиметаллы» (УПМ) вышли на руководство страны с просьбой передать в уставной фонд этой ГАК успешно работающую государственную акционерную компанию «Титан», производящую 60 % украинских титановых пигментов из концентрата, принадлежащего УПМ, Иршанского ГОКа, но в последнее время резко переориентировавшуюся на выпуск продукции из индийского сырья. Данное поглощение одного государственного предприятия другим государственным предприятием трактовалось руководством УПМ как благо для отечественной промышленности и сохранение рабочих мест в Житомирской области.
Верховная Рада Автономной Республики Крым, встав на защиту местного налогоплательщика, 22 октября 2003 г. на пленарной сессии приняла обращение к президенту и премьер-министру Украины с просьбой «не допустить передачу акций ГАК «Титан» в уставной фонд ГАК «Украинские полиметаллы». Крымские парламентарии убеждали руководство страны, что данное действие является ни чем иным, как «скрытой приватизацией предприятия» и «попыткой поправить нестабильное финансовое положение «Украинских полиметаллов» за счет успешно работающего предприятия».
Игорь Москалевич из «Деловой столицы» считает, что «в данном конфликте трудно искать какие-либо далеко идущие планы по скрытой приватизации собственности. Обыкновенная бюрократическая драка, цель которой подмять под себя противника и самому остаться «у руля». УПМ уже пять лет периодически озвучивает в том или ином варианте создание титанового холдинга с одной характерной деталью: консолидировать всех, кроме Запорожского титано-магниевого комбината. Он, видно, никому не нужен, кроме собственного менеджмента».
Заручившись поддержкой крымских парламентариев, гендиректор ГАК «Титан» г-н Дмитриев на заседании кабмина Украины 8 декабря 2003 г. выступил со встречным предложением, создать на базе имущественного комплекса своей компании СП с западным стратегическим инвестором, готовым вложить в развитие предприятия до $100 млн. И даже предложил желаемого инвестора — британскую фирму Occidental Titanium Со. Кроме того, руководство «Титана» в проекте создания СП скромно просило включить в него ИршанскиЙ ГОК, предварительно отобрав его у УПМ.
Как водится в хороших домах, последовала массированная пиар-война, депутатские запросы в силовые органы и прокуратуру, расследования и разоблачения. Наибольший скандал вызвал запрос первого заместителя председателя комитета Верховной Рады по вопросам финансов и банковской деятельности Виктора Капустина, поданный в парламент и Генпрокуратуру страны, в котором депутат просил разобраться в законности работы руководства ГАК «Титан», а также относительно происхождения и деятельности британской компании Occidental Titanium. Со. которой руководство «Титана» готово предоставить контроль над будущим СП (50 % + L акция).
Инвестор обиделся, и в апреле распространил пресс-релиз с отказом от партнерства. Причина — депутатский запрос, который, по мнению руководства британской компании, «обвинил «Титан» в коррупционных действиях и поставил под сомнение состоятельность Peter Hambro Mining Plc как инвестора в создании совместного предприятия». Всеми без исключения украинскими наблюдателями такое поведение инвестора была расценено как «странное», потому что на то и депутат, чтобы помимо реализации законодательной инициативы осуществлять защиту национальных интересов государства.
А информация о «стратегическом партнере» действительно оказалась интересная. В частности отмечалось, что Occidental Titanium Co., вопреки наведенному в Украине пиару, никакого отношения к фирме Hambros, входящей в офшорную часть банка Societe General, участвующего в управлении таких мировых финансовых институтов, как Merrill Lynch и Credit Swiss, не имеет, а является «дочкой» промышленно-инвестиционной группы Peter Hambro Mining PLC, 36 % акций которой принадлежит гражданину России Павлу Масловскому, сколотившему свой капитал на финансовой пирамиде «Токур-золото». Естественно, противники создания СП тут же публично обвинили его в том, что цвета британского флага используются им в качестве гипнотизирования украинских чиновников, а вкладывать в украинскую промышленность он ничего не собирается и вступает в партнерство со спекулятивными целями перепродать актив неизвестно кому. В качестве персонификации этого «неизвестно кого» чаще всего называли Виктора Вексельберга. И не без оснований.
Еще в конце 2003 г. г-н Вексельберг предложил свои структуры в качестве стратегического инвестора в СП с «Титаном» и одновременно вел переговоры с руководством Сумыхимпрома с аналогичным предложением, которые продолжались до марта 2004 г. И не только с руководством этих предприятий, но и с чиновниками разного ранга и калибра. С объявлением о НАКизации украинской титановой индустрии информация о таких переговорах из деловой украинской прессы исчезла. Эксперт «Аваль» Виктор Вашеняк считает, что «эмиссары Вексельберга в обеих компаниях получили отказ, только руководство Сумыхимпрома не предавало его огласке».
После вмешательства украинских компетентных органов идея создания СП на «Титане» была спущена на тормозах, и, как следовало ожидать, активизировалась другая сторона конфликта, чтобы «ковать, пока горячо».
Вслед за отказом англичан от СП, инициативу взял на себя кабмин, который устами вице-премьера Андрея Клюева объявил НАКизацию украинской промышленности. Всего было запланировано создать четыре национальные акционерные компании (НАК), которые должны были объединить государственные активы в электроэнергетике, сельхозмашиностроении, авиапроме и производстве титана. Интересным было то, что в «титановую» НАК планировалось, вопреки мировой логике, собирать полностью вертикально интегрированные компании, консолидировать не все титановые предприятия, а только производителей титановой химии, присовокупив к ним Иршанский ГОК. Запорожский титаномагниевый комбинат и остальные ГОКи оставались неохваченными НАКизацией. Почему именно так… украинское правительство оставило без комментариев. За идеей НАКизации страны очень хорошо были видны «уши» руководства УПМ, да оно это и не скрывало.
Ответ не заставил себя ждать. С разрывом в две недели в бой за передел титановых активов вступила «тяжелая артиллерия». 29 апреля глава правительства Крыма и 17 мая глава администрации Житомирской области выступили с ходатайством перед президентом и премьером о создании СП совместно ГАК «Титан» и Иршанского ГОКа с одним и тем же новым партнером — немецкой частной компанией RSI Erste Beteiligungsgeselschaft GmbH. Естественно, последовал пиаровский залп в прессе в защиту НАК и ответный залп в защиту союза с немцами, затем информационная война перешла в позиционную стадию.
По мнению аналитиков из Брокбизнесбанка, «после несостоявшейся сделки с британским инвестором, ряд заинтересованных украинских лиц сделали соответствующие выводы. Круг потенциальных инвесторов для «Титана» всегда был достаточно широк, но большинство из них предлагали простую, но неприемлемую дня государства схему сначала обанкротить «Титан», а потом уже заходить на него с деньгами, как в 100 % частное предприятие Поэтому и появились инвесторы, которые устраивают влиятельное руководство «Титана», позволяя им и у власти остаться, и деньги на модернизацию производства внести. А уж кто реально стоит за этими «буржуинами» ему глубоко перпендикулярно. Со своими — советскими — проще общий язык найти. Иное дело УПМ..
Но и там все просто: им надо взять под контроль экспортно ориентированный ресурс с целью финансового контроля над ним. Не мне вам объяснять, какие при этом предоставляются возможности, в том числе и финансирования политики. Ситуация с «Титаном» скорее закономерность, чем исключение из правил. Особенно хорошо подобные агрессивные действия по присвоению госсобственности смотрятся на фоне заявлений премьера о необходимости сохранения темпов приватизации, без скидок на предвыборную компанию».
8 июня 2004 г. кабмин Украины в этой войне поставил точку. Функции по управлению пакетами акций УПМ были переданы министерству промышленной политики Украины, выведя их, таким образом, из Фонда государственного имущества Украины (ФГИУ), контроль за распоряжением, как бы в насмешку над идеей НАКизации, возложили на вице-премьера Андрея Клюева.
А через месяц, 7 июля, неожиданно для всех последовал Указ президента Украины № 765 «О мерах по обеспечению развития производства двуокиси титана и повышению эффективности использования производственных мощностей предприятий по добыче ильменитовой руды», по которому министерство промполитики в двухнедельный срок передает ФГИУ 100 % акции ГАК «Титан». В течение месяца изъять у УПМ имущество Иршанского, Вольногского ГОКов и других активов, связанных с добычей ильменитовой руды, и передать их также во ФГИУ. ФГИУ, в свою очередь, должно в течение месяца найти стратегического инвестора для создания новой компании на производственной базе «Гитана», в которую были бы переданы его мощности, «требующие модернизации и реконструкции». Доля инвестора определялась указом — «не более 50 %». Новая компания, созданная на базе «Титана», должна в течение двух месяцев получить в аренду имущественные комплексы, изъятых их УПМ Иршанского и Вольно горского ГОКов. Отчитаться о проделанной работе перед президентом кабмин должен был также в течение двух месяцев.
Вопреки всякой логике, инвестор в указе назван не был, что тут же дало широкий простор для журналистских домыслов. Назывались совершенно разные инвесторы из всех возможных стран, где водятся свободные деньги, но больше всего доставалось бизнесменам из России. В инициации данного указа подозревали и «Норильский никель», и Вексельберга, и того же Мостового. Наиболее информированные даже засветили название нового инвестора до официального уведомления — германскую фирму RSI Erste Beteiligungsgeselschafl GmbH, про которую было известно только то, что зарегистрирована она в Гамбурге с уставным капиталом 25 тыс. евро.
Общественности совсем не ясно было: кто выиграл, но понятно было, кто проиграл: руководство УПМ и часть правительственной бюрократии, которая ее поддерживала. Собственно НАКизация украинской титановой промышленности состоялась, но не с теми кураторами и руководителями, которые вознамерились ее контролировать. Вот уже действительно: «Не рой другому яму — сам…»
Но в киевском офисе компании ТАКО, которая еще весной охотно делилась с украинской общественностью планами по инвестированию $500 млн. только в добычу титановой руды и строительство ГОКа, сейчас мало настроены общаться с прессой. У ее сотрудников удалось узнать только то, что с лета финансирование ТАКО из Москвы практически приостановлено Но оптимистично добавляют, что данный застой в делах связан с трудностями в работе с украинскими государственными органами, а не с намерениями инвестора. Однако факт остается фактом: активность структур Вексельберга по отношению к украинским титановым активам после указа сошла на нет. Хотя, справедливости ради, необходимо отметить, что за завесой полемики о будущем титановой отрасли страны, г-н Вексельберг, вместе с украинской корпорацией «Интерпайп» сумел «зайти» на Запорожский алюминиевый комбинат.
Удивительным было и молчание ОАО «Сумыхимпрома», которое и в новый титановый холдинг не попало, и независимого поставщика сырья лишилось.
Крым, который постоянно боролся против потери контроля над «Титаном», в лице премьера Сергея Куницына неожиданно для наблюдателей полностью одобрил это решение, скорее всего потому, что налоговый центр новой компании остался на полуострове, а может быть зто обусловлено тем, что он раньше других знал, кто этот инвестор. И судя по всему, он правительству Крыма нравился. RSI Erste Beteiligungsgeselschaft GmbH в феврале 2004 г. купил в Крыму у киевского ЗАО «Клиринговый дом» за 352,5 млн. гривен 89,48 % акций Крымского содового завода. До покупки правительство Крыма было негативно по отношению к «варягу», но стороны быстро нашли общий язык и прониклись друг к другу симпатией.
И еще одна интересная деталь, совсем не свойственная действительно германским инвесторам. Гендиректором на приобретенный в Крыму актив новые владельцы поставили не немца, а гражданина России Валерия Спицу, бывшего руководителя Тольяттиазот.
Как бы то ни было, но как только политическое решение было принято, СП стало создаваться стахановскими темпами, что совсем не свойственно украинской бюрократии. События замелькали, как финал и хорошем триллере: со скоростью падающего под откос поезда.
12 августа председатель ФГИУ Михаил Чечетов на пресс-конференции подтвердил, что инвестор будет немецкий, но отказался назвать и так всем известную фирму.
27 августа Антимонопольный комитет Украины дал согласие на создание СП в виде ЗАО.
30 августа завершилась оценка государственного пакета акций ГАК «Титан» и были поданы документы на регистрацию ЗАО «Крымский титан».
1 октября ГАК «Титан» и RSI Erste Beteiligungsgeselschaft GmbH зарегистрировали совместное предприятие ЗАО «Крымский титан» с уставным фондом $138 млн. 895 тыс. 640. Доли в СП распределились так: 50 % + 1 акция ($69 млн. 447 тыс. 821) у ГАК «Титан» и 50 % — 1 акция ($69 млн. 447 тыс. 819) у RSJ Erste BcteiligungsgeselschaftGmbH. Свою долю украинская сторона вносит имущественным комплексом ГАК «Титан», немецкая сторона — деньгами. Первый взнос уже внесен в размере $34 млн. 905 тыс. 660. Второй транш ожидается в январе будущего года. Кроме уставного фонда немецкий инвестор намерен инвестировать в течение нескольких лет до $110 млн. на реконструкцию производства, новое оборудование и увеличение выпуска продукции до 88 тыс. тонн уже в 2006 г.
10 октября было принято решение, что в ЗАО «Крымский титан» войдут дочерние предприятия ГАК «Титан» и ОАО «Сивашский анилиновокрасочный завод».
21 октября Вольногорский и Иршанский ГОКи прекратили свою деятельность и присоединились к ЗАО «Крымский титан», хотя первоначально вопрос ставился только об их аренде.
Таким образом, кроме мощностей, «требующих модернизации и реконструкции», налицо несколько очень крупных подарков со стороны украинского государства, которые не учитывались при расчете уставного фонда СП Это Вольногорский и Иршанский ГОКи, Сивашскии анилиновокрасочный завод и несколько мелких дочек ГАК «Титан» Такие подарки стоимостью в сотни миллионов долларов весьма настораживают с чего бы это вдруг украинское государство так расщедрилось?
Аналитики Укрэксимбанка утверждают, что «юридически все было сделано безукоризненно, хотя украинское законодательство имеет такие дыры, куда ведро со свистом пролетает»
Удивительно, но факт руководители ЗАО «Крымский титан» не торопятся публично трубить победу и обещают открыть информацию о планах ЗАО в конце осени. Отговариваются только тем, что «инициатива главы государства не идет вразрез с планами предприятия» Так же, как самая большая военная тайна, не разглашаются в ЗАО и владельцы партнера В отличие от принятой практики западных компаний, «немецкий партнер» не только не дал пресс-конференции, но и вообще ни разу за все время не показался на публике
Руководители «Клирингового дома» могли бы прояснить ситуацию с владельцами RSI Erste Beteiligungsgeselschaft GmbH, ведь вели же они с кем-то из них переговоры по продаже крымской соды, но они настолько упорно хранят молчание, словно от этого зависит обороноспособность страны Но на основе анонимности один эксперт все-таки намекнул, что «хватит искать неведомого инвестора за морями и горами, когда у президента есть родной зять».
Москва, 2004 г.