Иисус и победа Бога
Серия «Современная библеистика»
В этой серии издаются книги крупнейших мировых и отечественных библеистов. Серия включает фундаментальные труды по текстологии Ветхого и Нового Заветов, истории создания библейского канона, переводам Библии, а также исследования исторического контекста библейского повествования. Эти издания могут быть использованы студентами, преподавателями, священнослужителями и мирянами для изучения текстологии, исагогики и экзегетики Священного Писания в свете современной науки.
Предисловие к русскому изданию
Около 20 лет я работал над осмыслением Иисуса в Его историческом контексте. Результатом моих исследований стала книга «Иисус и победа Бога». В процессе работы я все чаще думал: как странно, что на протяжении веков этот вопрос для многих христиан не был первостепенным, и как жаль, что люди, ставившие его, зачастую хотели обнаружить в Иисусе учителя родственной им жизненной философии. Хотя последнее искушение всем нам угрожает постоянно, признаюсь честно: когда я в начале 1980–х годов стал читать лекции об Иисусе, у меня не было ни малейших представлений о конечных результатах моих разработок. Я словно нащупывал путь в темной комнате, полной всевозможных предметов (слов и дел Иисуса), знакомых мне, но на ощупь кажущихся довольно необычными. Потребовалось немало времени и размышлений над тем, как Иисус понимал свою смерть (подробнее — в главе 12), прежде чем забрезжил свет и я понял: историческое исследование не только не противоречит христианской вере, но без него не обойтись, если мы стремимся к полному и многостороннему пониманию Иисуса, к которому призывают нас евангелисты. Более того, не будучи внимательными к историческим смыслам, мы не поймем ни Иисуса, ни Евангелия. Поэтому, вопреки расхожему мнению, история и вера идут рука об руку. Строго говоря, это неудивительно, если Бог подлинно вочеловечился в Иисусе.
Из всех моих книг над этой я работал дольше всего. И не потому, что хотел побольше написать. Просто на каждой стадии приходилось проверять выводы по всем первоисточникам — и каноническим, и неканоническим. Я рад, что старания окупились: многие говорили мне, что пользуются моей книгой почти как комментарием на Матфея, Марка и Луку, поскольку я рассматриваю практически каждый отрывок этих Евангелий. Конечно, многое осталось несказанным. Например, события последних дней жизни Иисуса заслуживают отдельной, и не меньшей по размерам, книги, а не одной главы, пусть даже длинной.
Тем не менее, я надеюсь, сказанное позволяет очертить исторически точный портрет Иисуса. Портрет, не противоречащий ранним источникам и при этом полезный для проповеди и веры Церкви.
Предисловие
I
«Историку I века… не уйти от вопроса об Иисусе». К такому выводу я пришел к концу первого тома этой серии, на который во многом опирается нынешняя работа[1]. Я доказывал, что изучение иудаизма I века и христианства I века ставит перед нами конкретные вопросы об Иисусе: кем он был? Что он хотел? Почему его казнили? Почему раннее христианство началось именно так, а не иначе? В настоящей работе я попытаюсь предложить свой ответ на первые три из этих вопросов и наметить ответ на четвертый.
Когда люди спрашивают, о чем пойдет речь в моей книге, мне порой бывает неловко ответить: «Об Иисусе». Это звучит претенциозно. Если ты не безумец и не чудак, что ты можешь сказать об Иисусе нового? Хуже того, как можешь ты сказать о нем новое, не превращая его самого в безумца или чудака? Но, на мой взгляд, вышеуказанные вопросы, столь жизненно важные, до сих пор не получили полного ответа. Если мы будем пользоваться четко продуманным историческим методом и по–новому взглянем на иудаизм и христианство I века, то окажемся на верном пути.
Я считаю, что ответы на вопросы об Иисусе важны для всех. Их стоит задавать независимо от того, кто ты — историк, философ, богослов, культуролог или просто пытаешься понять жизнь с ее радостями и горестями, удачами и неудачами, возможностями и опасностями. Бессмысленно притворяться, что такие вопросы актуальны лишь для христиан. Вот что говорится в одном из недавних обзоров положения в Англиканской церкви, как раз разбирающем, почему люди не посещают богослужения:
Одна из причин — неверие в то, что смерть Христа была поворотным пунктом истории… В это тем меньше веришь, чем больше узнаешь о маньяках в I веке, ждавших Мессию и готовившихся к концу света[2].
Если ты не ставишь перед собой этот вопрос, то вполне можешь махнуть на все рукой и пойти домой. Аналогичную мысль развивает, хоть и в ином ключе, ветеран философии религии Джон Хик[3]. Твое мнение об Иисусе влияет на все твое мировоззрение. Если это мнение изменится, изменится все. Чуть поверни штурвал, — корабль пойдет другим галсом. Грубо говоря: а что если маньяки были правы?
Некоторые, впрочем, старательно разделяют веру и историческое исследование. Об этом я еще скажу далее. Пока ограничусь следующим замечанием. Я — историк и церковный человек, знаю оба мира изнутри, и, по–моему, одно другому не мешает.
II
Над темой этой книги я размышляю большую часть жизни. Серьезная же работа началась, когда меня в 1978 году пригласили прочитать в Кембридже лекцию на тему «Евангелие в Евангелиях». Мало того, что тема была слишком широка, — я ее не понимал. У меня тогда не было реального ответа на вопрос о том, почему «Евангелие» — не только смерть Иисуса на кресте, но и вся его жизнь. Потом, за пятнадцать лет преподавания в Кембридже, Монреале и Оксфорде, я убедился: это большой вопрос, и связанные с ним более узкие вопросы задавать стоит. На них можно получить и ответы, если не сворачивать с магистрального пути исторического метода на живописные проселки некоторых современных методов, где скоро упрешься в герменевтическую телегу с сеном или стадо овец.
Другим стимулом продолжать историческое исследование была новая волна научных трудов по Иисусу, которую я описываю в части I. Я изобрел термин «третий поиск». Им я обозначил тот тип современных подходов к Иисусу, который считает Иисуса эсхатологическим пророком, возвещающим долгожданное Царство, и строит вокруг этого серьезную историографию (см. главу 3). Некоторые ученые называют «третьим поиском» все современные исследования по Иисусу, но я не вижу необходимости отказываться от своего первоначального словоупотребления. Именно коллегам, представляющим «третий поиск», я более всего обязан в собственных решениях проблем. Вместе с тем исследователи Иисуса, придерживающиеся других подходов (см. главу 2), подтолкнули меня четче сформулировать мои с ними разногласия. Я искренне благодарен им за это, а также за указание на различные нюансы, которые я вместе с другими представителями «третьего поиска» мог бы пропустить.
Есть старая шутка: историк заглядывает в глубокий колодец, видит на дне собственное отражение и принимает его за образ Иисуса. Однако, хотя такая опасность грозит всем историкам, образ, описываемый в этой книге, явно не мой собственный. Я не пытался создавать Иисуса по образу университетского лектора или англиканского священника. Он по–прежнему бросает вызов обоим этим мирам и мне в том числе. Конечно, это само по себе не означает, что образ нарисован верно. Это лишь то означает, что он не автопортрет. К сожалению, не автопортрет.
В книге я обосновываю выводы, о которых, начиная исследование, и не думал. Не помышлял я о них, и начиная свою преподавательскую деятельность. Более того, когда, решив, что пришел наконец к окончательным выводам, я сел писать книгу, моя точка зрения была иной, чем сейчас. Я постоянно сталкивался с историческими проблемами. Постоянно возникал вопрос, как согласовать полученные результаты с христианской верой (отказаться от основополагающих христианских убеждений я мог, лишь став совершенно другим человеком). Мои взгляды на Иисуса в его историческом контексте развивались и менялись. Соответственно развивалось и менялось мое понимание христианства и веры. Данный процесс, который не назовешь легким и приятным, продолжается и поныне. Опять–таки это само по себе не означает, что мои выводы правильные. Это лишь опровергает обвинение, что я подгонял результаты под заранее известный ответ.
На книгу неизбежно наложила отпечаток нынешняя ситуация в той земле, где жил Иисус. Я какое–то время находился там в 1989 году, когда писал первый набросок. Из комнаты я мог слышать стрельбу. Выйдя на улицу, можно было почти в равной мере ощутить и тревогу евреев, и безысходность палестинцев. Когда я писал главу о кресте, беспорядки за окном разгоняли с помощью слезоточивого газа. Это не могло не заставить меня по меньшей мере задуматься о многом. В конце 1995 — начале 1996 года, когда я переписывал книгу набело, по телевизору передавали не менее тяжелые репортажи. Поэтому конфликты и неоднозначность многих проблем в той прекрасной стране навсегда связаны для меня с темой моей книги. Пожалуй, так и должно быть. И если книга хоть отчасти поможет установить там или где–нибудь еще справедливость и мир, я буду удовлетворен.
III
Остановлюсь теперь кратко на восьми небольших вопросах, один из которых, впрочем, не такой уж небольшой.
Первое. Иисуса я называю именно «Иисус», а не «Христос». Причины я объяснил в NTPG (xivf.).
Второе. Я считаю, что существование Иисуса не требует доказательств. Некоторые ученые подробно опровергают эпизодические попытки в этом усомниться. Но уж скорее плодом воображения был кесарь Тиберий! Люди, которые не верят в существование Иисуса, отрицают очевидное. Поэтому они, наверное, просто не будут читать дальше эту книгу.