Как же должны были слова эти потрясти общество, основанное на семье, где Десять заповедей Моисея предписывали почитать отца и мать? Но слова эти сказаны именно для того, чтобы заставить задуматься людей, погрязших в рутине и предрассудках. И все же это тот же Иисус, сострадательный, полный бесконечного милосердия, призывает к Себе всех жертв, всех побитых жизнью: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11:28). Предводитель рода людского, пророк, изгоняющий бесов, учитель, совершающий поразительные поступки, Иисус предстает перед нами загадочным, не похожим на других религиозных лидеров своего времени. Так в чем же суть Его послания?
Глава седьмаяУчение Иисуса
Царство настоящего и будущего
После того как Он поселился в Галилее, Иисус сосредоточил Свои проповеди на грядущем Царстве Божьем. Это выражение не имеет аналогов в Ветхом Завете и относительно редко встречается в кумранских свитках или в древнееврейской литературе. Несомненно, оно связано с Иисусом как с историческим лицом. Это способ упоминания божества, не говоря при этом ни о Себе, ни о Своих отношениях с ним. Таким образом Иисус стремится возвысить Своих слушателей — обитателей галилейских деревень — до невидимой реальности Царства, находящегося за гранью познания. Что же это за Царство? Это верховная власть Господа над миром, Его сила, реализованная в Его Творении, в Его народе и в истории этого народа. Сокрытое от мудрых, но открытое детям, оно является даром, который сам по себе заключает в себе все обещания любви, прощения и воссоединения Израиля. Значимость Царства Божия — в призыве жить, не теряя надежды. Другими словами, это весьма многогранный образ. И чтобы прояснить его, Иисус использует метафоры и сравнения. Царство Божие подобно царю, который решил устроить свадьбу своего сына, подобно девам, вышедшим навстречу жениху, подобно всеобщему пиру, на который приглашены все люди.
Иногда метафора превращается в притчу. «Слушайте!» — сидя на носу лодки, Иисус обращается к толпе, собравшейся на берегу. И рассказывает о сеятеле, щедро разбрасывающем зерна. Некоторые падают на обочину, и птицы их быстро склевывают. Другие пропадают на каменистой почве, где земля скудна и плоха.
Некоторые семена всходят, но сгорают на солнце. Те же, что смешиваются с плевелами — сорняками, ничего не приносят. Но есть семена, падающие на добрую почву, — вот они дают урожай и приносят по тридцать, шестьдесят, сто зерен к одному!
И когда толпа расходится, Иисус объясняет ученикам смысл этой притчи. Семена — это Слово Божье. На обочине дороги лукавый похищает посеянное. Каменистая почва — это тот, кто «не имеет корня и непостоянен» и, «когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняется» (Мф. 13:21). Те же, кто внимает Слову среди плевел, то есть мирских забот, среди богатства или низменных желаний, — от них тоже не жди плодов. К счастью, есть хорошая почва. Там урожай обилен, и сеятель — сам Бог — может тому только порадоваться.
А для рыбаков на берегу у Иисуса находятся метафоры, соответствующие их роду деятельности: Царство Божие подобно сети, закинутой в воду, которая ловит любую рыбу. Когда сеть отяжелеет, ее вытаскивают на берег. Хорошие рыбы попадают в корзины, а негодные выбрасываются обратно в море. «Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 13:49).
Иисус не отвергает образ очищающего огня. Но хотя Он и использует эту апокалиптическую лексику, столь дорогую сердцу древних иудеев, но все же дистанцируется от Предтечи. Он видоизменяет свое послание. Нет, суд грядет не сразу; нет, Царство Божье — это не угроза, а, напротив, время прощения, время избавления от всех бед. Бог Иисуса — не столько Бог суда, сколько Бог любви. «Бог есть любовь», — читаем мы у евангелиста Иоанна в его первом соборном послании. Доброта Бога безгранична и превосходит любые представления. Он свободно и обильно дарует свое милосердное прощение, хотя люди и не вправе на это рассчитывать. Но близка радость спасения. Благодаря своей неотвратимой силе Царство Божие преобразит мир. И оно нежданно-негаданно возникнет в самом сердце Истории. Более того — оно уже существует. Ибо Царство Божие, как отмечал христианский богослов и философ Ориген, — это, конечно же, сам Иисус из Назарета посреди Своего народа, хотя истинная природа Христа откроется только после Его смерти.
Стремясь изложить основные положения послания Иисуса, Матфей объединяет произнесенные Им в разное время речения в пяти основных беседах. Самой важной из них является Нагорная проповедь. В ней Иисус провозглашает способы достижения вечного счастья в Царстве Божьем. Проповедь открывается заповедями Блаженств. Этот литературный жанр не нов и уже встречается в ветхозаветные времена в Первом Завете. Но в Нагорной проповеди отражены самые глубокие мысли Иисуса: нищие духом, кроткие, страждущие и мучимые названы первыми, кто будет вознагражден в грядущем Царстве, Царстве вечной жизни.
Нравственные правила Иисуса
Изложив заповеди Блаженств, Иисус углубляется в изучение Десяти Речений (или Декалога), полученных Моисеем на горе Синай. Он учит, что отношения между человеком и Богом основаны на трансцендентной морали[27]. «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:21–22). Иисус нацеливается здесь на само намерение, в котором уже содержится зло. Именно в ненависти к ближнему кроется корень убийства. Отсюда вытекает необходимость примирения людей друг с другом.
Углубляясь в суть Закона Моисеева, Иисус требует критически относиться к его буквальному толкованию. Например, в том, что касается распутства: «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:27–28). Иисус приравнивает аморальное желание к прелюбодеянию. Это не осуждение сексуальности, а осуждение похоти, направленной на стремление овладеть чужой женой.
В противовес определенной терпимости, проявляемой в Законе Моисеевом в вопросах брака, Иисус провозглашает нерасторжимость брачных уз: «Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует» (Мф. 5:31–32).
«Вы слышали, чтосказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два[28]. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф. 5:38–42).
На протяжении веков евреи соблюдали Закон Талиона, или закон равного возмездия, который появился еще в кодексе вавилонского царя Хаммурапи около 1730 г. до н. э. Иисус отвергает эту мораль взаимной мести, пусть даже и в усеченном ее виде. Лучше терпеть несправедливость, чем совершать ее. «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: люби́те врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас… Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? <…> И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Мф. 5:43, 44, 46, 47).
Непреложная заповедь любви
Таким образом, в основе Нагорной проповеди лежит абсолютная заповедь любви к ближнему. Нельзя сказать, что в Древнем Израиле была неведома эта Божественная заповедь. Еще в книге Левит было сказано, что должно любить ближнего своего, как самого себя. Вопрос в том, кого считать этим ближним? Евреи того времени не распространяли такое понятие за пределы круга своих сограждан. Язычники, то есть неевреи, иноверцы, самаряне и идумеи, отторгались. Любовь к ближнему не распространялась на тех, кого считали врагами Бога. К тому же, несмотря на свою исключительную набожность, фарисеи смотрели на простых людей свысока, не считая тех подлинными сынами Израиля.
Иисус порывает с подобным подходом. «А кто мой ближний?» — спрашивает Его однажды один законник. Ответом ему стала притча о добром самарянине. Один человек шел из Иерусалима в Иерихон. На него напали разбойники и бросили его на дороге полумертвым. Священник из Храма увидел его и прошел мимо. Левит (служитель храма) сделал то же самое. И тут появляется самарянин. Пожалел он несчастного, перевязал ему раны и привез в гостиницу. На следующий день самарянин дал 2 динария содержателю гостиницы и наказал ему: «Позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе» (Лк. 10:35). Кто же из троих будет ближним для человека, попавшего в руки разбойников, спрашивает тогда Иисус законника. Ответ того был очевиден: «Оказавший ему милость».
То есть каждый человек, даже если он совсем посторонний, является ближним для другого. Подобная мораль соответствует «золотому правилу», или правилу взаимности, уже известному великим религиям и философиям древности (даосизму, буддизму, конфуцианству и даже иудаизму в лице рабби Гиллеля — одного из наиболее известных законоучителей эпохи Второго Храма): Сущность Торы Гилель понимал так: любить другого, как самого себя. Иисус расширяет эти границы. Он говорит, что должно любить всех, проявлять сострадание даже к своим врагам. Никогда еще человеческие отношения не достигали столь головокружительных высот, как с этой новой заповедью о любви к врагам. «Будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым» (Лк. 6:35).