— На вокзал?
Боря схватил его за руку.
— Что ты! — зашипел он. — Выдаешь его!
Саня прикусил язык.
— Если он придет, скажите ему…
Но на другом конце провода уже повесили трубку.
— Ясно, — сказал Саня. — Он пошел сюда.
Больше ждать было нельзя. До отправления поезда оставалось пять минут. Они побежали в самый хвост состава. Билеты были в одиннадцатый вагон.
Проводница, сухопарая пожилая женщина с крупными редкими оспинами на лице, придирчиво изучила билеты, потом окинула ребят подозрительным взглядом.
— Одни, что ли, едете?
— Ага, — подтвердил Саня.
У него пересохло в горле. Почему она так долго смотрит билеты? Может быть, уже стало известно, что они убежали из дому и их разыскивает милиция?
Проводница снова стала смотреть билеты.
— Да вы не сомневайтесь, — сказали рядом.
Саня обернулся. Позади него, в окружении многочисленных сеток и сумок, стояла краснощекая тетка.
— Он при мне билеты в кассе брал. В Подгорск они едут. Со школы поручение. Исторические факты искать.
— Исторические факты? — переспросила проводница и, последний раз взглянув на билеты, вручила их Сане. — Только не баловать в вагоне — понятно? Будете баловать, не посмотрю на исторические факты — ссажу.
ПОЕЗД СЛЕДУЕТ В ПОДГОРСК
Боря остался на перроне поджидать Сокола, а Саня прошел в вагон. Он был набит народом, как мешок картофелем. И здесь снова пришла на помощь краснощекая тетка.
— А ну, дедушка, давай подвигайся к окну, там тебе светлее будет, — стала командовать она. — А мешочек свой сними со скамеечки, нечего ему здесь рассиживаться. Вниз его, вниз! Да что ты в него так вцепился — не бойся, не тронет никто. Подсоби ему, паренек, вот так!.. А вы, мамаша, тоже подожмитесь — всем сидеть охота, не только вам одной. Еще чуть-чуть… Вот, хорошо!
Она с размаху опустила свое грузное тело между сутулым стариком с густыми, слипшимися, как войлок, седыми волосами и маленькой тихой женщиной в очках и с таким же напором принялась очищать на соседней скамье место для Сани.
— Ребенка надо посадить. Ребенок не может стоять. У него ножки мягонькие, не то, что у взрослого.
Саня краснел, ругал в душе энергичную тетку, но местечко для него все же освободилось.
— Сиди, а потом товарищу своему место уступи. Вот так оба и доедете до Березовки. А там кто-нибудь обязательно выйдет. — Она с непостижимой ловкостью растолкала по забитым до отказа полкам все свои сетки и сумки, скинула платок, шумно вздохнула и сказала, обращаясь ко всем сразу и явно завязывая разговор. — Ребятишки ученые — не просто так. Исторические факты разыскивают.
Все с живым интересом посмотрели на Саню.
Поезд тронулся, и почти сразу же появился Боря.
— Ну как? — спросил Саня.
Боря покачал головой: не пришел.
— Может, сел в другой вагон?
Боря пожал плечами: не знаю.
Вошли новые пассажиры. Запыхались, садились уже на ходу.
— Не мешай, пацан, не стой в проходе.
Подталкиваемый ими, Боря прошел в соседнее отделение. Саня остался один.
— Значит, историк?
Саня посмотрел вверх. С полки свесилась всклокоченная огненно-рыжая голова.
— Так… Не совсем, — скромно ответил он. — Пока только в кружке.
— Все равно — историк! — весело сказал обладатель рыжей шевелюры. — А раз историк — значит, коллега. А раз коллеги — значит, давай руку.
Сверху опустилась крепкая, вся усеянная веснушками, рука. Саня осторожно пожал ее.
— Вы историк? — спросил он.
— Почти. Археолог.
Саня встрепенулся. Археология — как интересно! Раскопки на месте древних поселений, удивительные находки, загадочные письмена…
— Разрешите нескромный вопрос, коллега, — поблескивая веселыми глазами, сказал рыжий археолог. — Что именно из истории вас больше всего интересует в Подгорске: нижний палеолит или мустьерская эпоха?
Саня решил не ударить в грязь лицом.
— Дореволюционное время. Купеческий быт. Там жил такой купец — Федор Федоров, — пояснил он.
— Купеческий быт? — Археолог удивленно присвистнул. — Вот не думал, что эта старая рухлядь может заинтересовать историка наимладшайшего поколения.
Такой выпад нельзя было оставить без ответа.
— Историю интересует все, что происходило в прошлом, — нашелся Саня.
Прозвучало очень солидно! Пассажиры переглянулись, заулыбались.
— Ого! — рыжий археолог рассмеялся — ему тоже понравился Санин ответ. — А не скажешь ли, коллега, что известно истории про данное купеческого звания лицо?
— Почему? Можно сказать… Он сначала жил в разных там иностранных городах, а потом приехал сюда. У них теплоходы были. Личные, — подчеркнул Саня.
— Пароходы, — поправил археолог. — Теплоход — это напластование более поздних времен.
— Ну, пароходы, — согласился Саня, слегка покраснев. — И еще дома. Интересные такие — с круглой башней, со шпилем.
— Смотри-ка! — удивленно воскликнул один из пассажиров. — Уж не наш ли «немецкий дом»? Возле реки, да, хлопчик?
— Не знаю. — Саня виновато поежился и пояснил торопливо: — Я еще не был в Подгорске.
Тут заговорила тихая пожилая женщина в очках, сидевшая рядом с краснощекой теткой:
— Правильно, это и есть бывший дом Федорова.
Саня сразу оживился:
— А как к нему пройти?
— От вокзала по главной улице — прямо и прямо.
— Лучше автобусом, — стали советовать пассажиры. — Далеко.
— Можно и автобусом, до реки. А там сам увидишь — вправо от моста. В крайнем случае, спроси «немецкий дом» — у нас его все знают.
— Почему немецкий? — заинтересовался археолог. — Его что, немцы строили?
— Нет. Просто башня и шпиль похожи на каски немецких солдат — они носили такие в первую мировую войну, — пояснила женщина.
— А строил дом сам Федоров. — Саня не удержался от соблазна блеснуть своими знаниями. — Он учился на архитектора В Париже и Берлине.
— Гляди-ка! История! — Краснощекая тетка с уважением посмотрела на Саню. — Одно слово — наука.
Старик, сидевший у окна, вздохнул и заскрипел, как немазаная телега:
— Да, хорошо жили купцы. Десять рублей, сто, тыща — это было для них раз плюнуть. Сами жили и другим жить давали.
Саня возмутился.
— Как так давали? Они же были самые настоящие эксплуататоры!
Старик полоснул по нему взглядом.
— Ишь ты — плутаторы! В школе, что ли, так учат выражаться?.. Ну, плутовали, а как же иначе в ихнем деле? Но зато люди какие! Угодишь ему — в малости какой-нибудь: ну, дверь вовремя откроешь — и получай красненькую. Красненькую! Это тебе не как сейчас: копеечный народ!
— А не угодишь ему — и получай пинка в спину, — произнес с верхней полки, подделываясь под тон старика, рыжий археолог. — Тоже не как сейчас!
— Тебя бы пнуть не помешало! — Узловатые пальцы старика крепко стиснули край скамьи. — Ой, не помешало бы!
— А тебе, дед, видно, перепало от них красненьких! — Археолог соскочил с полки — он был еще молодой: лет двадцать пять — двадцать семь — и присел, дымя папироской, на корточки против старика. — Или сам, случаем, бывшего купеческого звания?
— Первой гильдии, — добавил Саня.
Он напряженно наблюдал за стариком. Может, правда, купец?.. Вдруг сам Федоров? И тоже едет в Подгорск за книгой?
Тот разозлился, затряс головой. Седой войлок на ней приподнялся и встал торчком, как петушиный гребень.
— Научили вас, вот вы и поете! А ведь купцы, они хоть какие были, но от людей не хоронились. Вот я, вот мой товар, вот моя цена. Хотите — берите, хотите — нет. А сейчас что? Купцов ругают: плутаторы, плутаторы! А сами? Глянь: все полки уставлены мешками да чемоданами. Вот и выходит: они плутаторы, а вы спекуляторы.
Археолог опешил от такого неожиданного выпада.
— Кто спекулянты?
— А все!
Глаза старика, словно в нору, ушли глубоко под седые брови и сверкали оттуда затравленно и зло.
— Вон хоть она, которая тут воевала! — он ткнул пальцем в сидевшую рядом с ним краснощекую тетку. — Видал, сколько всего везет!
Наступило неловкое молчание. Саня опустил глаза. И не ответишь ничего этому противному деду! У тетки, в самом деле, полным-полно всего.
— Про меня ты? — взвизгнула вдруг краснощекая тетка: до нее только сейчас дошло, про кого ведется речь. — Я-то спекулянтка?
Она кинулась к своим сеткам и сумкам.
— Нате, смотрите, люди добрые! — В открытой сумке золотисто переливались крупные пшеничные зерна. — «Лютесценс семьсот пятьдесят восьмой»… А вот здесь «Скала». А это «Барнаульская сорок вторая». Сорок три центнера с гектара дала…
Тетка, распалясь, развязывала все новые узелки. И всюду пшеница, пшеница, пшеница…
— Стар ты дед, а совести нет! — Она выпрямилась и, уперев руки в бока, посмотрела на старика с таким презрением, что он не выдержал, отвернулся. — С сортоиспытательного участка я, в отпуск еду в свой родной колхоз, новые сорта везу в подарок. — Тетка уже обращалась не к старику, а ко всем остальным. — А он — спекулянтка! Тьфу!
Все кругом засмеялись. Саня тоже смеялся: громко, весело. Вот молодчина тетка, вот молодчина! А ведь сначала он тоже подумал…
Разве? Ничего подобного! Он ничего не подумал. Он знал, что она хорошая, знал с самого начала.
Старик сделал вид, что все это его не касается. Он шумно высморкался в руку и вытащил из кармана грязный носовой платок. Затем достал из-под лавки свой мешок, вынул краюху хлеба с салом и демонстративно стал жевать, не глядя на пассажиров.
В Березовке вышло много народу, стало свободнее. Саня пошел в соседнее отделение за Борей, да тот не захотел: у чего оказался очень интересный собеседник — сержант авиации Они всю дорогу толковали о птицекрыльях.
Краснощекая тетка устроила Сане местечко возле окна. Мимо проплывали поля, еще покрытые грязным ноздреватым снегом. Тяжелые черные вороны злым глазом косили на поезд и нехотя взлетали, лениво взмахивая крыльями.
— На, коллега, попробуй!
Саня обернулся. Рыжий археолог, улыбаясь, протягивал ему желтый, очень аппетитно пахнувший ломоть, с которого стекали капли прозрачного желтоватого сока.