Все кончилось. Сергей лежал у бетонного забора, под его головой быстро расползалось темное пятно. Рядом замер грузовик. Медленно приоткрылась дверь машины, из кабины буквально выполз бледный, как смерть, шофер. Он посмотрел на неподвижного Сергея и тихо выругался.
Колени противно дрожали. Я подошел к Храмову, нагнулся. Понял, что ему уже ничем не помочь, отошел. Потом снова вернулся, не зная, что делать. Вспомнил о телефоне — достал его, набрал номер.
— «Скорая»? Машина человека сбила…
Назвал адрес, сунул телефон в карман и взглянул на водителя — тот сидел на подножке грузовика, — а точнее, фургона-термобудки, — и нервно курил. Я уже собирался подойти к нему, и тут мои ноги словно приросли к асфальту. На борту фургона красовался рисунок: протягивая стаканчик с аппетитным мороженым, прямо на меня смотрел большой улыбающийся пингвин.
Приехавшей через несколько минут милиции я сообщил, что Сергей был моим другом. Рассказал и о том, что произошло, подробно описав случившееся. Правда, делал все автоматически: меня спрашивали, я отвечал…
Около одиннадцати вечера, когда все необходимые в таких случаях формальности были улажены, троллейбус довез меня до нужной улицы — именно она была указана в оставленной мне записке. Еще минут десять пришлось блуждать в темноте, отыскивая дом Сергея.
Признаюсь: оказавшись у ворот роскошного двухэтажного особняка, я даже немного растерялся. Было что-то ненормальное в том, чтобы входить в чужой дом без хозяина, чувствовал я себя очень неловко. Еще раз сверился с адресом — все верно, это здесь. А вот и звонок…
На мои звонки из дома никто так и не вышел — хотя мелодичные трели слышались даже здесь. Снова пошел дождь. Может быть, именно это обстоятельство и заставило меня достать ключи.
Ажурная металлическая дверь в окружавшей особняк высокой кованой ограде открылась сразу. Я зашел во двор, прислушался — больше всего опасался собак. Но их не оказалось. Закрыв дверь, прошел по дорожке к дому, поднялся по ступенькам крыльца. Открыл вторым ключом входную дверь и вошел.
Было темно. Тем не менее я шестым чувством угадал выключатель. Включил свет, огляделся.
В прихожей на стене висело большое овальное зеркало в литой бронзовой раме, очень красивое. Тут же находился шкаф, рядом — вешалка с одеждой. Разулся, снял куртку и повесил ее на крючок.
— Эй! Есть кто дома?!
Ответа не было. Последующий осмотр дома подтвердил, что я в нем один. В кабинете на втором этаже обнаружил шкатулку с деньгами — как и говорил Сергей. Пересчитывать их не стал, но на глаз там было тысяч сто. На дне лежало запечатанное письмо — без адреса и имени. Оглядев конверт, положил его обратно.
Что и говорить, чувствовал я себя в этом доме неуютно — знал, что все чужое. И еще было очень неприятно сознавать, что хозяин этого дома сейчас находится в морге.
Какое-то время я сидел в гостиной, не зная, что делать. Потом просто лег на диванчик и уснул.
Следующие несколько дней были посвящены похоронам. В гараже, рядом с роскошным джипом, на деревянном верстаке стоял гроб — Сергей действительно готовился к смерти. Теперь это меня не особенно удивляло — существуют же люди, способные предсказывать будущее. Очевидно, Храмов был одним из них. Все, что от меня зависело, я сделал — и пребывал в уверенности, что, если Сергей видит меня сверху, ему не в чем меня упрекнуть. За несколько дней сознание немного свыклось с домом. Особняк уже не казался чужим, я думал, что смогу пожить здесь какое-то время, пока не найду жилье и работу. Мысли были искренними — я не привык брать чужого. Поэтому был даже немного раздосадован, когда обнаружил в ящике стола папку с бумагами. В ней оказались документы на дом — Сергей приобрел его восемь лет назад и являлся единственным владельцем. И еще я нашел заверенный нотариусом договор о дарении особняка неизвестному лицу. Неизвестному, потому что имя получателя не было вписано. При желании я мог вписать любое, даже свое. Тут же лежала записка Сергея с просьбой обратиться к нотариусу, — его имя указывалось, — который окончательно утрясет все имущественные проблемы. В этой же стопке бумаг я нашел доверенность на машину — опять же без указания имени.
Признаюсь, все это стало для меня чертовским соблазном. Теперь я понимал, почему Сергей сказал, что все подготовлено — он на самом деле готовился к смерти. Сделал все и для себя, и для будущего владельца особняка. Тем не менее я просто положил документы обратно в стол. Да, дом мне нравился. Но я не был готов считать его своим.
Потом начались поиски работы, на это у меня ушло почти три недели. Но итогом я остался доволен, все получилось замечательно. Теперь можно было работать дома — у Сергея оказался отличный компьютер. По профессии я инженер-конструктор, мне оставалось только установить необходимые программы. Компьютер был девственно чист — только операционная система и десятка два разных программ. Включая компьютер в первый раз, я не придал этому значения, теперь же подумал, что Сергей, возможно, стер перед смертью всю информацию. Но ее можно было попытаться восстановить…
Только непосвященный человек считает, что простое стирание файлов с компьютера окончательно их удаляет.
Это не так: если поверх удаленной записи не производилось новой, данные можно легко восстановить. Для этого существуют специальные программы, известные любому мало-мальски «продвинутому» пользователю. Я знал, что ничего не теряю, а потому обработал жесткий диск компьютера одной из таких программ. Как и думал, мне удалось восстановить изрядную часть исходной информации.
Наверное, это выглядело некрасиво — мало того, что я занял чужой дом, так теперь еще и копался в информации, которую Сергей Храмов хотел скрыть. Однако любопытство быстро пересилило доводы разума.
Конечно, среди восстановленных данных оказалось много обычного хлама. Игры, песни. Фотоальбом, в котором на фотографиях сменяли друг друга совершенно незнакомые мне лица. Лишь на некоторых встречался Сергей.
Все это меня не интересовало, фотоальбом я просмотрел без особого интереса. Зато потом нашел нечто любопытное.
Это были черновики шести писем: два адресовались некой Насте и четыре столь же неизвестному мне Олегу. Понимаю, нехорошо читать чужие письма. Но любопытство снова победило. Я прочитал файлы — и почувствовал недоумение. Пришлось перечитать снова…
Письмо первое
Здравствуй, Настя! Чертовски рад снова слышать тебя. То, что мы разбежались, считаю очень большой ошибкой. Вместе у нас было бы больше шансов. Впрочем, не буду бередить старые раны. Что есть, то есть.
Теперь по существу. Прежде всего, я бы не советовал тревожить церберов. Это просто опасно: каждый раз, когда эта тварь обращает на тебя внимание, реал отзывается какой-то проблемой. Я уже говорил, что церберы — это персонификации каких-то защитных механизмов. Когда я в последний раз потревожил такую тварь, мне сломали два ребра. Я считаю, что легко отделался. Поэтому лучше обходи их стороной — не стоит будить лихо.
Что касается Базы, то я встречал ее два раза. Первый раз я попал к ней из главного корпуса Университета. Хотел проверить подвал под Универом, но вместо этого совершенно неожиданно оказался на окраине города. Пошел по улице и оказался рядом со стадионом. Стадион заинтересовал меня тем, что был окружен высоким забором из колючей проволоки, по углам находились сторожевые вышки. Правда, на вышках никого не было. Я посмотрел сквозь проволоку на футбольное поле, меня чем-то привлек газон — очень сочный, зеленый. Он был выложен из прямоугольных кусков дерна, места стыков выделялись довольно отчетливо. Я всмотрелся в поле и вдруг понял, что каждый кусок дерна — это человек. Вернее, сущность человека или что-то подобное. Все эти люди были в плену, в рабстве, без всякой надежды на свободу. В какой-то момент куски дерна зашевелились и выстроились в вертикальную стенку: метров десять в длину и примерно пять в высоту. Мне стало ясно, что это некий экран. Затем на экране появилось лицо человека: он что-то говорил, но я не слышал — видел лишь, как шевелятся губы. Лицо было смуглым, как у азиата. Затем в воздухе что-то шевельнулось, экран тут же развалился. Куски дерна торопливо заняли свои места. Я ощутил сильный холод — так всегда бывает, когда у нас забирают энергию. И тут же проснулся.
Второй раз я наткнулся на Базу года два спустя. Шел по трамвайным путям, пытался определить, где нахожусь. И неожиданно увидел четырехэтажное здание, обнесенное колючей проволокой. Взглянул на него и понял, что это то самое место — ты же знаешь, как это бывает. Вроде бы все другое, а суть та же. Короче, это была именно База. Понятное дело, решил посмотреть, что же внутри. Перелетел через забор, проник в здание через одно из окон — оно отличалось по размерам и цвету от остальных, именно этим меня и привлекло. Когда пролетал сквозь окно, отметил, что оно забрано мелкой металлической сеткой. Оказался в каком-то кабинете, осмотрел его. Внимание привлекло то, что под слоем обоев на стенах была листовая медь, под декоративной обшивкой двери тоже оказался металл. Мне это не понравилось — сразу вспомнились истории о ловушках для призраков. А я ведь там, в здании, как раз и был призраком. Быстренько выбрался в коридор, затем спустился по лестнице вниз. В конце концов оказался в подвале. Бетонные стены, по сторонам коридоров металлические двери — как в тюрьме. В какой-то момент оказался в тупике, дальше хода не было. Решил вернуться и вдруг увидел, что коридор на моих глазах начинает «зарастать» — проход становился все уже. Я успел прошмыгнуть, но впереди стены уже сомкнулись. Я попал в каменный мешок. Попытался пройти сквозь стену — не вышло. Захотел проснуться — то же самое. Плюс ко всему опять стало жутко холодно. Мерзли лицо, глаза, при этом ловушка, в которой я оказался, продолжала сжиматься. Стены смыкались все теснее, я понял, что меня вот-вот раздавит. Именно тогда и появилась та девушка, о которой я тебе рассказывал. Она просто вышла из стены через появившееся в ней овальное отверстие, схватила меня за руку, утянула в этот проход, и я тут же проснулся. Порадовался, что обошлось без последствий, а через неделю выяснилось, что у меня гайморит. Два года потом с платком ходил — ни один доктор не мог помочь. В итоге лечиться тоже пришлось в сновидении. Так что с Базой шутки плохи, постарайся быть осторожнее. Ну все, мне пора бежать. Пока!