Цикл…
Цикл…
Кто-то знает про циклы с моим участием намного больше, чем я? Поэтому знает каждый мой ход? Все что я сделаю — предрешено и известно?
«Выиграет тот, кто первым найдет наследника Эльфридов»
Это наследник дергает за ниточки? Он знает, что должно случиться?
Пам-Пам-Пам…
Если логика проста как палка и камушек, то этот наследник должен быть самым главным в «Тенях Эльфридов». И, судя по всему, он меня нашел быстрее, чем я его. Более того, он отправляет вампиров захватить меня и перебить половину Серпа.
Одно я знаю точно. Наследник Эльфридов мне не друг. И вампирский род Азариус мне не друзья. Мне плевать на высшие материи и глубокие интриги, причины и мотивы других. Какими бы благими или не очень не были их помыслы, играть со мной я не позволю.
Или у меня нет выбора?
Пам-Пам-Пам…
Я посмотрел на голову.
— Что ты знаешь о временных циклах?
— Что? О чем ты? Первый раз слышу.
Я еле удержался, чтобы не цыкнуть Астарией. Эта привычка хорошо засела в моих мозгах. Я перевёл глаза на умирающего гнома, нагнулся, пощупал его пульс. Времени осталось мало. Если моя эльфийская чуйка не врет, час, может два. Долго держится, бородач. Этому способствует расовое сопротивление к магии и то, что его не убили сразу после укуса.
— Ваулур. У нас мало времени. Расскажи мне все. Об анклаве, роде Азариус. О погребальнях, и куда попал Эйгор после смерти. Перед кем вам нужно будет отчитываться.
— Я… но…
— Быстро! Не тяни гоблина за яйца. Рассказывай только по делу и вкратце. Будешь ли ты жить зависит от того, понравиться мне то, что ты расскажешь или нет.
Ваулур заговорил. Каждые десять минут я подрезал ему отрастающие части, но слушал очень внимательно. Вскоре настал момент, когда информации мне показалось достаточно.
А теперь я должен показать, почему к Многоликому Трайлу не стоит лезть даже вампирам. Страх. Вот какая будет у меня внешняя политика. Если этот мир по-другому не понимает, то я стану, мать его, императорам зла для всех, кто не примкнет к Серпу.
Я вытащил кинжал из-за пояса и одним движением отрезал ухо Ваулуру.
— Нет! Нет! Что ты делаешь! — с запозданием заорал он. — Ты обещал!
Я пожал плечами.
— Конечно, я обещал. Желание жить — единственное, что развязало тебе язык. Ты думаешь, если бы я сказал: о, нет, я все равно тебя убью, то ты бы заговорил?
Я пренебрежительно фыркнул. Эти сопли с общениями пусть оставит для политиков и сказок. Я хоть и первый пропагандирую доверительные отношения, но бывают и исключения. Такие, как убийство моих анаконд.
— Ты обещал!!! — чуть ли не завизжал Ваулур.
Я снисходительно посмотрел на оторванную башку. Вот она — гордость высшего существа. Он был весь такой пафосный, зная, что ничего ему не будет. А как только я его в этом разуверил — включил обычную тварь, просто желающую жить.
— Народ! Очень срочная оперативка!
Когда я рассказывал свой план на лицах моих приспешников появлялась вся гамма эмоций. От отчаяния, до охуевания в высшей степени. Йолопуки разве что слюну не пускал. Он еще не привык к моим выкрутасам.
Леголас очень серьезно на меня посмотрел:
— Господин Трайл, ты уверен, что оно того стоит? Я думал, ты хотел переговорить с вампирами, а не… не… такое. Я даже не знаю, как это назвать. Мы с леди Астарией не хотим иметь с этим общего дела. Мы рискнем и покинем вас, если вы не передумаете. Даже без одобрения нашего господина.
— Ц. Не решай за меня.
— Простите, леди Астария?
— Ты можешь идти куда хочешь, но я останусь.
— Но ты не можешь, леди…
— Хватит. Ты кто такой, чтобы учить меня, как жить? Я прожила две твоих жизни и знаю больше тебя, чего бы хотел Эридрас. На этом закончим.
Леголас поджал губы, перевел взгляд на меня:
— Ты же не передумаешь?
— Нет.
— Тогда я обязан уйти. В отличие от леди Астарии, я не готов быть ответственным за репутацию господина Эридраса. Вампиры рано или поздно узнают о всех, кто в этом участвовал, и я не хочу, чтобы мое присутствие связали с зачинщиком всего этого.
— Как знаешь, — пожал я плечами. — Но вторых шансов я не даю. Если уйдешь, больше не возвращайся.
Мы еще посверлили друг друга взглядом, но наконец Леголас коротко кивнул и вышел из-под навеса, напоследок сказав:
— Для бабочки, ты слишком широко машешь крыльями, господин Трайл. Прощай.
Я только отмахнулся. Одним меньше, одним больше.
— Кто еще хочет свалить?
Полубезумный утробных смех Эхзолла заставил всех вздрогнуть:
— Вампир, ты продолжаешь удивлять. Сначала Ньерт, теперь вампиры. Не думал, что скажу это, но я, пожалуй, останусь.
— Трайл, — коснулась моей руки Кая. — Это очень опасно. Ты не обязан…
— Йолопуки будет беречь ухо. Ведь ухо теперь — вождь.
Все приготовления окончены. Настал час. Настал миг. Так я в жизни не рисковал. Как же, блять, трясутся мои руки. Как трясутся ноги. А эта улыбка самого безбашенного психа на свете не сходит с моего лица.
Сначала мы привели в чувства Гурона. Бедолага еле соображал и переселившись в него, я понял, что ошибся со временем. Все его тело горело изнутри, словно сотня чужих прорывались наружу. Я почувствовал, как мою широкую руку кузнеца направили в сторону орущей головы Ваулура.
Тьма…
Свет…
Теперь я — голова Ваулура. А Гурон — в моем теле Реордана. Ему придётся свыкнуться с новыми вампирскими ощущениями, но уверен, он справится.
— Ох ты ж молот мне в жопу! — воскликнул красноглазый вампир Реордан.
Гном остервенело замотал руками, оглядывая себя со всех сторон. Он перевел взгляд с себя на голову высшего вампира Ваулура и видимо пришел к какому-то выводу:
— Ох ты ж всеотца мне в кузины, хозяин… ты… неужели…
— Гуро, это… ты? Ты же, да? — коснулась руки эльфа Дриайя. — Ты же знаешь… ты мой… мой…
«Братик» — сдержал я порыв подсказать. Пипец, че творится.
— Да-а-а, это я, Дри, я, молот мне в…
— Г-у-у-уро-о-о-о! — взвыла девушка и обняла эльфа, уткнувшись ему лбом в пупок.
Катарсия обратилась к Пуки:
— Йолик, бери гнома. Отнеси подальше. Порви на куски. Маленькие. Потом сожги.
— Будет сделано. Йолопуки рад рвать мелкого гнома.
— Стойте-стойте, — опешил Гурон. — Как это рвать меня? Куда рвать? Зачем?
Я решил подать голос:
— Кто-нибудь может обратить на меня внимание?
Кая бережно вытащила меня-голову из коробки, вытянула перед собой:
— Трайл, ох, Трайл, как ты себя чувствуешь?
Пришлось к себе прислушаться. Чувствую себя живой головой и куском дерьма одновременно, но сказал по-другому:
— Сойдет. Итак, следующий шаг… Кать, ты точно знаешь, что делать?
Я сглотнул, содрогаясь мясцом в плечах.
— Конечно. Я сто раз так делала. В затылочной части есть одно место. Если воткнуть, то уснешь надолго. Правда потом не проснешься. Да-да. Это точно сработает.
— Ну так делай, мать вашу за яйца, пока я не передумал.
Блять, как же страшно.
Катя выхватила меня из рук Каи и резко развернула. А затылком почувствовал, как на меня надвигается нечто острое….
Я не успел проорать «я передумал». Катарсия хорошо меня знала и сделала все четко. Она…
Убила меня. Проткнула мне затылок вместе с мозгами. А теперь меня сожгут. Не останется даже пепла…
Мамочки…
Тьма…
…
…
А где свет?
Эй, я не готов еще умирать.
Эй?!
ЭЙ!
ОЧНИСЬ! — громом прозвучал женский голос и тьму озарил…
Свет…
— Ваулур! Ваулур! Ты меня слышишь?
Какое-то шебуршание, перешептывание, скрежет цепей. Я ничего не вижу. Глаза еще не восстановились.
Но несмотря на весь пиздец, я почувствовал прилив радости.
Сработало.
Я восстановился в анклаве в теле Ваулура. В зиккурате. Так назвал покойный Ваулур это место. На цепях, при отрицательных температурах, висят куски плоти. Вампирский респаун. Для элиты существуют отдельные крипты, и кусков разрешено иметь ни один, но Ваулур к таким не относился. Его отрезанная рука была скованна цепями в зиккурате рода Азариуса.
Я с трудом открыл глаза. Четыре каменные стены. Свечи на канделябрах, картины, цепи, цепи, цепи. А на них руки. Толстые, худые, длинные, нечеловеческие… Пахнет морозной затхлостью, кровью и какими-то цветами.
Я скован, а передо мной две фигуры в капюшонах и зеленых мантиях. Зловещая аура проникала в каждую клетку моего несформировавшегося до конца тела.
Фигура в мантии снова заговорила. Я увидел вместо рук у нее какие-то клешни. Это не человек. Стало еще страшнее. Получится ли у меня то, что я задумал?..
— Ваулур, докладывай! Эйгор сказал, что вы провалились. Что с наследником? Это он убил тебя?
Наследником? Каким еще наследником? Они это про меня? Или про наследника эльфридов? Я совсем запутался.
Клешня ухватила меня за плечо, затрясла.
Твою ж. Я чувствую боль?
Я заглянул в себя и проверил концентрат магии в крови. Херово. Примерно половина от того, что нужно. Но оно и хорошо… Мне нужно загнуться, кастуя это заклинание…
Нужно умереть…
В зиккуратах нет нейтрализаторов магии. Иначе они блокировали бы магию, что поддерживает здесь нужную температуру и еще парочку заклинаний, благодаря которым куски мяса сохраняют свои свойства для того, чтобы вампиры могли воскреснуть.
— Ваулур, не молчи. Да что с ним такое? Кейнер, проверь его…
Я прошептал:
— Наследник…
— Что? Что с ним? Не томи, Ваулур! — сердился голос.
— Он передает послание…
Недолгая пауза.
— Что он передает?
— Окончен бал.
Фигуры переглянулись.
— Воскрешение не завершилось. Такое бывает, — неуверенно проговорил тот, кого назвали Кейнаром.
— Техника обители бледной зимы…
Фигуры зашевелились, клешня ухватила меня за руку:
— Что? Какая техника? Эльфийская? При чем тут она? Что ты несешь?!