В этот миг раздался звук дверного звонка, и я от неожиданности подпрыгнул на пятой точке, схватившись за сердце. Я так был погружен в свои мысли, что даже не сразу сообразил, что это, похоже, Машка там трезвонит. Поэтому я лишь через полминуты пошёл отпирать замок, а преодолев коридор и открыв дверь, действительно увидел весёлую Машку с вином в каждой руке.
Она потрясла одной бутылкой и лукаво сказала:
— За маму, — потом потрясла другой и, засмеявшись, добавила: — За папу.
— Мы так скоро сопьёмся и будем пить до седьмого колена, — вяло пошутил я и пропустил её в квартиру.
Та вошла, обдав меня ароматом алкоголя, сняла босоножки, а затем направилась на кухню, где увидела мои приготовления к романтическому вечеру и изумлённо выдохнула, находясь в приподнятом настроении:
— Ого! Да тут Золушка, что ли, побывала?
— Только её здесь не хватало, — пробурчал я, преодолевая дверной проём.
Машка обернулась и произнесла с ослепительной улыбкой, достигнутой многократным отбеливанием зубов:
— Это ты правильно сказал. Зачем тут нужна Золушка, когда есть Королева?
— Ага, Королева, — язвительно протянул я. — Неси-ка ты все эти блюда в комнату. Пока служанкой побудешь, а я вино открою.
— Да, господин, — сладко мурлыкнула та и многообещающе подмигнула.
— Только не разбей, — строго предупредил я, глядя как её немного шатает.
— А ты меня потом накажешь за это?
— Ага, вычту из зарплаты, — бросил я, вдыхая аромат вина, который шёл из её чуть приоткрытого рта. — Похоже, что ещё была бутылочка «за бабушку», но она уже в тебе?
— Ну дома оставалось немного — вот я и допила. Не пропадать же добру? — усмехнулась девушка, потащив в комнату поднос с нарезкой.
Я крикнул ей вслед:
— Вот если мы, и правда, через годик сопьёмся, то я вообще не удивлюсь.
Ответом мне был немного пьяный смех. Услышав его, я пожал плечами и стал помогать девушке. Вдвоём мы быстро всё перетаскали в комнату, где я зашторил окна, глянув на начавшие сгущаться сумерки, а потом зажёг свечи и включил романтическую музыку.
После того как всё было готово, Машка тут же с аппетитом набросилась на салаты, запивая их вином, и ещё умудряясь говорить при этом:
— Вот видишь, Роб, как у нас всё хорошо выходит. Мы всё делим пятьдесят на пятьдесят. Ты готовишь — я ем, ты будешь работать — а я тратить…
— Ага, как же, — возмущённо вставил я, чуть не подавившись виноградом. — Скорее, ты будешь стирать — а я пачкать…
— Это уже какое-то неправильно деление, — весело перебила девушка, тряхнув волосами. — Попахивает сексизмом.
— Это запах сыра с плесенью. Не было никакого сексизма, — пошутил я, подливая девушке вино, которая настойчиво трясла пустым бокалом на ножке.
— Лей быстрее, — торопила она меня.
— Это нам так алкоголя не хватит, — справедливо заметил я.
— Ничего страшного, — заявила блондинка, а затем с хитро-пьяной улыбкой добавила: — Я буду пить — а ты за ещё одной бутылочкой сходишь.
Глава 5
Вскоре выяснилось, что Машка как в воду глядела — мне так и пришлось идти за ещё одной бутылкой вина, так как мы быстро уговорили те две, которые она принесла с собой, и ещё две, что стояли у меня в шкафу.
Оказавшись на улице, я поёжился от прохлады, оставшейся после дождя, а затем окинул пьяным взглядом вечернюю темноту, заметив, что хоть уличные фонари и окна домов усиленно разгоняли мрак, но всё же он притаился за каждой машиной, под каждым козырьком подъезда и не собирался сдаваться так просто. Меня сей подмеченный факт немного встревожил тем, что раньше я не обращал внимания на подобную ерунду, а сейчас вон первым делом заметил особенно густые клочки мрака и как-то непроизвольно стал держаться от них подальше, зашагав в ближайший магазин. Мне почти сразу пришла в голову мысль, что после всего случившегося я уже вряд ли смогу относиться к темноте с таким же безразличием, как и прежде. Нет, я не боялся её, но она вызывала у меня чувство тревоги, словно кто-то постоянно наблюдал за мной. Порой я даже оборачивался, чтобы проверить: а не следует ли за мной кто-нибудь? Благо, что алкоголь немного приглушал паранойю, которая не отпускала меня до самого магазина, где я купил вполне неплохое вино, а затем двинулся домой, вдыхая прохладный вечерний воздух и шлёпая по лужам заплетающимися ногами.
Обратный путь уже не вызывал во мне столько тревог. Я вполне спокойно добрался до арки, ведущей во двор дома, а затем преодолел её и увидел возле подъезда ту самую девочку в кокошнике с неестественно белыми волосами. Она стояла около стены дома и не обращала внимания на капли, которые срывались с крыши и падали на её хрупкие плечи. Они стекали по белой коже и исчезали под сарафаном.
Я аж вздрогнул, глядя на девочку, и представляя какие должно быть холодные капли, а потом подумал, что такое поведение ребёнка трудно назвать обычным. Поэтому мои органы зрения подозрительно уставились на неё. А та вдруг отняла взор от мокрого асфальта и серьёзно посмотрела на меня. Я опять изумился тому, сколь взрослые у неё были глаза. Это был взгляд фригидной женщины всё повидавшей на своём веку. Она немигающим взором смотрела на меня, а я как-то непроизвольно замедлил шаг, словно боялся к ней подойти, будто она была огромной злой собакой. Но всё же мне пришлось двигаться к подъезду — и так я в какой-то момент оказался от неё на расстоянии двух метров.
Девочка всё так же смотрела на меня, будто ждала каких-то слов. Я почувствовал ещё большую неловкость, а затем покашлял в кулак и произнёс, пытаясь пьяно не запинаться:
— Привет. А ты чего тут стоишь? Тебя как зовут?
— Снежана, — совсем недетским голосом буркнула та, разлепив синеватые губы.
— Ого, впервые вижу Снежану, и она не простит… ам… в общем, красивое у тебя имя, — смешался я под конец фразы и глупо хихикнул.
Та холодно глянула на меня, будто я не оправдал её ожиданий, а потом медленно пошла вдоль стены. Мне вдруг стало совестно за свою идиотскую шутку, и я виновато залопотал, поковыляв за ней:
— Постой, извини, если чем-то обидел. Может, тебя проводить до дома? В городе стало опасно. Ты, где живёшь? Подожди.
А девочка, будто не слышала меня и не сбавляла шаг. И тогда я, повинуясь рефлексу, схватил её за хрупкое плечо, немного подавшись вперёд, так как плохо владел своим телом в состоянии алкогольного опьянения, после чего ребёнок резко развернулся. Я на миг оказался всего на две головы выше неё, пытаясь не упасть, а она сделала шаг в сторону, описала рукой полукруг, блеснув серебряным кольцом, и влепила мне звонкую пощёчину.
После такого «подарка» я точно не имел возможности удержаться на подкашивающихся ногах — и свалился прямо в лужу, приложился головой об асфальт. Внутри черепной коробки мигом взорвалась бомба, заставив вспыхнуть перед глазами звезды, а рот исторгнуть болезненный стон. Благо, что я хоть вино из рук не выпустил, рефлекторно прижав самое дорогое к груди, поэтому бутылка осталась цела. Да и я, в принципе не сильно пострадал, но всё же зло огляделся, пытаясь увидеть девочку, но та уже успела куда-то шмыгнуть, хотя я потерял её из виду всего на несколько секунд. Вот ведь прыткая особа. Да ещё и с хорошо поставленной пощёчиной. Так ловко опрокинула взрослого мужика. Хотя я в таком состоянии, что и сам мог упасть. Всё же её роль оказалась решающей. У-у-у мелкая гадина. Теперь бы ещё суметь встать. Я кое-как приподнялся, а затем принял вертикальное положение, потирая щеку, которая в пострадавшем от пощечины месте оказалась обжигающе холодной, словно мне не посчастливилось всю ночь проспать на снегу. Щека почему-то не болела, а онемела и ничего не чувствовала. Как такое возможно? Девочка владеет какой-то секретной техникой тибетских монахов?
Я усмехнулся собственным бредовым мыслям, а потом, раздосадовано бурча под нос, проник в подъезд, поднялся на свой этаж и вошёл в квартиру, где меня встретила пьяная Машка.
Она широко раскрыла глаза, а затем взволнованно пролепетала:
— Роб, что с тобой произошло?! У тебя щека красная и одежда грязная! Ты подрался?!
— Ага. Не хотели вино продавать, — хмуро проронил я, всучив ей бутылку, а сам направился в ванную комнату.
Там я разоблачился и стал принимать душ, жарко надеясь, что никто не видел, как меня одной левой завалила хрупкая девочка. Это же надо так напиться! Надеюсь, что Снежана не додумается рассказать об этом родителям, а те не сообщат в полицию, где мне пришьют педофилию?
В эту секунду в дверь забарабанила Машка. Пришлось ей открыть.
— Чего? — бросил я, не переставая хмуриться.
— Вот! — победно сказала она, показывая какие-то банки с мазью.
— Ты всё-таки решилась на нетрадиционный секс? — обрадованно произнёс я, улыбаясь только одной частью лица.
— Роб, ты и на смертном одре шутить будешь, — недовольно проворчала девушка, а следом внушительно добавила: — Натягивай трусы и пошли я тебе щеку намажу. Если верить описанию вот этой мази, то боль уйдёт быстрее, чем ты приходишь к оргазму, так что потерпи ещё минутку.
— Смешно, — оценил я, покачав головой.
— А то, — ехидно улыбнулась Машка и пошла в комнату.
Я быстро надел трусы, а потом двинулся за ней и присел на диван. Девушка не очень ловко, но всё же намазала пострадавший участок лица, и вскоре я уже снова мог пить и веселиться, задвинув в глубину разума все дурные мысли. Надо сказать, что алкоголь очень поспособствовал этому. Ну и ещё помогло то, что разошедшаяся Машка набросилась на меня, словно голодная тигрица, едва не порвав мои трусы, после чего я совсем перестал думать обо всех проблемах вместе взятых.
Короче, мы некоторое время предавались безудержному разврату, а потом уставшая Машка недовольно прохрипела, лёжа на диване и поблескивая бисеринками пота, выступившими на её коже:
— Ты опять презерватив не надел? Ты хоть знаешь, как называют таких людей? — и, не дожидаясь моего ответа, выдохнула: — Папа!
— Забыл, — беспечно отмахнулся я, хрипло дыша, а затем бросил взгляд на время и резво встрепенулся. — Нам уже пора смотреть «Императора Галактики»! Машка, скрести наудачу пальчики и ноги заодно.