В августе и сентябре 1827 года в «Комитете 6 декабря» прошло обсуждение записки М. М. Сперанского о положении крепостных. Известный сановник не предлагал быстрой ликвидации крепостного состояния, но предполагал осуществить это впоследствии.
Он сформулировал важный принцип, полностью разделяемый и Николаем I: крепостная зависимость от «лица» должна перейти к «земле». Проще говоря, крестьянин должен быть прикреплен к земле, а не к ее владельцу. На ранней стадии формирования крепостного права так оно и было, но постепенно земледелец превратился в «собственность» землевладельца; связь между землей и производителем была нарушена и разрушена. Понятия «крестьянин» и «холоп» начали восприниматься как синонимы.
Сперанский предлагал и вполне конкретные меры. Запретить продажу крестьян без земли, запретить отчуждение земли без поселенных на ней крестьян, запретить дробить крестьянские семьи в случае перехода земли из рук в руки. Он обоснованно полагал, что таким путем удастся повысить заинтересованность крестьянина в обработке «своей земли» и ликвидировать унизительный институт «движимого имущества», каковым долгое время являлся крепостной.
Кроме того, он предлагал запретить перевод поселян в разряд дворовых людей, т. е. холопов, которые были заняты исключительно обслуживанием личных нужд барина в его поместье. Было хорошо известно, что некоторые помещики держали в качестве «обслуги» десятки и даже сотни человек дворни. Дворовые, перестав быть крестьянами, составляли весьма значительную группу, которую даже точно трудно было сословно классифицировать.
Предлагаемые Сперанским меры со временем обрели характер законодательной нормы и были направлены на то, чтобы постепенно перевести крестьян от крепостного в свободное состояние. Следует еще раз подчеркнуть, что подобные преобразования не отвечали интересам основной массы землевладельцев, встречавших все подобные действия с явным или тайным, но неодобрением.
Вся эта работа «по крестьянскому делу» сопровождалась большой исследовательской деятельностью. Изучались законодательные нормы, практические условия, различные правовые прецеденты. За время царствования Николая I шесть специальных государственных «секретных комитетов» занимались изучением данного вопроса.
В конце своей жизни граф П. Д. Киселев (1788–1872) вспоминал один разговор, состоявшийся у него с Николаем Павловичем в 1834 году. Тогда Монарх признался, «что, занимаясь подготовлением труднейших дел, которые могут пасть на Наследника, он признает необходимейшим преобразование крепостного права, которое в настоящем его положении более оставаться не может. Я говорил со многими из своих сотрудников; даже в семействе моем некоторые были совершенно против. Несмотря на это, я учредил комитет из семи членов для рассмотрения постановлений о крепостном праве. Я нашел противодействие…».
Два кардинальных подхода к решению наболевшего вопроса – предоставление крестьянам свободы без земли и предоставление им свободы с наделением землей за счет землевладельцев – были неприемлемы. Другие же средства могли являться лишь паллиативами. Николай Павлович об этом знал, пытался разработать некий третий путь, удовлетворявший всех. Но такого пути, как показало дальнейшее, не существовало…
Бездеятельность не являлась отличительной чертой Николая I. Он совсем не походил на старшего брата, Александра Павловича, который, столкнувшись с труднейшими, головоломными проблемами аграрных преобразований, не стал фактически ничего менять. Для Николая Павловича подобное самодовольное историческое прозябание было неприемлемо.
Император начал с того, с чего предлагал начать Сперанский: с обустройства быта и трудовых отношений той огромной массы крестьян, которые являлись «государственными». Деятельным его помощником в этом деле стал П. Д. Киселев (граф с 1839 года).
В начале 1835 года Император учреждает новый «секретный комитет» под председательством князя И. В. Васильчикова. Членами его стали: Е. Ф. Канкрин, П. Д. Киселев, М. М. Сперанский и Д. В. Дашков[90]. Задача нового «комитета» состояла в «изыскании средств к улучшению состояния крестьян разных званий».
Учитывая предыдущий опыт, «Комитет 1835 года» решил сконцентрировать внимание в первую очередь на улучшении положения крестьян государственных. Как писал в своей записке 1827 года М. М. Сперанский, «правительство должно подавать пример частным лицам».
Идея была поддержана Императором, который тоже считал, что частные землевладельцы обязаны учиться заботливому отношению к крестьянам, которое должно являть государство. Между тем положение дел в этой области было далеко от благополучия. Порой государственные крестьяне жили беднее и беспросветнее, чем барские крестьяне. Среди них в большей степени было распространено пьянство и попрошайничество, что не могло быть признано нормальным.
Огромными массами казенных (государственных) крестьян занималось Министерство финансов, но оно видело свою основную задачу лишь в сборе податей; все остальное его заботило мало. Представители ведомства порой обдирали крестьян, что называется, «как липку», вынуждая их голодать и искать любую дополнительную работу, в том числе и у барина.
Министр финансов Канкрин не считал, что в деле организации государственного крестьянства нужны какие-либо заметные перемены, хотя и не возражал против частичных мер для «улучшения» положения. Другие смотрели на вопрос иначе, считая, что нужны широкие и действенные преобразования. Антиподом министра финансов стал П. Д. Киселев, превратившийся в этот период в одного из самых доверенных лиц Императора.
Павел Дмитриевич Киселев происходил из известной семьи. Его отец – тайный советник Дмитрий Иванович (1761–1820); мать же, Прасковья Петровна (1767–1841), происходила из княжеского рода Урусовых.
В 1806 году Павел Киселев был зачислен корнетом в Кавалергардский полк и участвовал в военных кампаниях против Наполеона. В достопамятном 1812 году он – адъютант генерала М. А. Милорадовича, командующего авангардом русских войск. В 1814 году Киселев в составе русской армии входил в Париж, где Император Александр I удостоил его звания генерал-адъютанта, и он начал выполнять личные распоряжения Императора. В этот момент Киселев – один из «любимцев» Александра Павловича; в 1817 году производится в генерал-майоры. Но срок монаршей «любви» был недолог.
Еще в 1816 году флигель-адъютант П. Д. Киселев представил Царю особую «записку», где обосновывал необходимость отмены крепостного права. Подобное рвение молодого героя Отечественной войны не было воспринято благосклонно. Александр Павлович в это время уже начал подпадать под «неотразимые чары» генерала А. А. Аракчеева, который Киселева просто не мог терпеть. Клевета и наушничество привели к тому, что Император отправил Киселева из Петербурга в далекий Тульчин исполнять обязанности начальника штаба Второй армии.
В течение нескольких лет Киселев находился во Второй армии, в полках которой служили многие известные деятели декабрьского мятежа 1825 года: П. И. Пестель, С. И. Муравьев-Апостол, А. П. Юшневский, князь С. Г. Волконский и другие. Киселев их знал лично, но об заговорщицкой деятельности не подозревал.
Когда грянул мятеж, то выяснилось, что даже близкие сотрудники Киселева, его адъютант поручик Н. В. Басаргин (1800–1861) и делопроизводитель штаба полковник И. Г. Бурцев (1795–1829), находились в числе заговорщиков. Начальник штаба П. Д. Киселев вынужден был писать обширную «объяснительную записку», где доказывал свою абсолютную благонадежность.
Николай I принял объяснения, отнесясь к Киселеву с полным доверием. В ходе Русско-турецкой войны 1828 года Киселев проявил отвагу и мужество и был произведен в генерал-лейтенанты. В той кампании русские войска освободили от власти турок княжества Молдавию и Валахию, а на Киселева была возложена миссия организовать там новое административное устройство. Почти семь лет Киселев занимался этим многотрудным делом. Главным результатом его деятельности стало проведение в княжествах крестьянской реформы, что особенно понравилось Императору.
В 1835 году Киселев переводится в Петербург, назначается в Государственный Совет и становится членом «секретного комитета» князя И. В. Васильчикова. Кроме того, Государь назначил его начальником Пятого отделения Собственной Его Величества канцелярии, ведавшего управлением государственными крестьянами.
Яркая фигура Киселева вызывала чувства прямо противоположного свойства. Одни его «терпеть не могли», другие же относились к нему почти с обожанием. В своем дневнике за 3 июня 1834 года А. С. Пушкин сделал запись о Киселеве: «Он, может быть, самый замечательный из наших государственных людей».
Восприятие Николая Павловича было сродни пушкинскому. Ему на Киселева пытались не раз наговаривать и клеветать, но он всегда относился к нему с ровной симпатией, называя «моим начальником штаба по крестьянской вопросу». В 1839 году Император удостоил его того отличия, которым были отмечены многие заметные фигуры его царствования: Сперанский, Уваров, Блудов, Бенкендорф. Киселев получил графский титул.
Позже сам Киселев рассказал о том, как он стал «начальником штаба по крестьянской части». Все решилось после Царского обеда в Зимнем дворце 17 февраля 1836 года, куда был приглашен и П. Д. Киселев, что уже само по себе являлось проявлением особой милости. После трапезы Монарх уединился с Киселевым для беседы и сказал ему многое из того, что его заботило. Речь пошла о положении казенных крестьян:
«Я давно убедился в необходимости преобразования их положения; но министр финансов, от упрямства или неуменья, находит это невозможным… Мне нужен помощник, и так как я твои мысли на этот предмет знаю, то хочу тебя просить принять все дело под свое попечение и заняться со мною предварительным примерным устройством этих крестьян… Не откажи мне и прими на себя труд этот в помощь мне».
Вполне понятно, что будущий граф не мог отказать в высочайшей просьбе. Но дело было не только в соблюдении имперского политеса; Киселев давно думал о необходимости сделать крестьян крепкими и ответственными хозяевами-землепользователями. Опыт, приобретенный в Молдавии и Валахии, очень пригодился.