.
Решения Капитула ордена святого Иоанна Иерусалимского стали известны в Петербурге поздней осенью 1797 г. Торжества были назначены на 27 ноября, хотя Литта приехал заранее, но все время провел в Гатчине. Оттуда он въезжал в Петербург через Калинкинские ворота.
29 ноября ему была назначена торжественная аудиенция в Зимнем дворце. Русский император согласился принять новое для него звание Протектора ордена. Церемония прошла с подобающей пышностью.
Мы нашли эпистолярные записки герцога Голштейн-Бека, жившего в это время в Петербурге. Он оказался участником и очевидцем тех событий и подробно описал в своем письме, как торжественно прибыл на 48 «запыленных» экипажах «посланник в Петербурге маркиз Литта», его встречу с русским императором и их троекратное рыцарское лобызание, затем процедуру, происходившую во дворце. Как Павлу I был преподнесен медальон ла Валетта и как были вручены почетные Большие Кресты Бальи Императрице Марии Федоровне и трем великим князьям: Александру, Константину и Николаю, «а затем крест для нашего Великого приора». Столь же торжественно император возложил крест и супервест на принца Конде и «признал нашего принца Великим Приором нашей России. Немолодой, уже престарелый, больной человек, не правящий принц на церемонии прослезился и был весьма польщен вниманием».
В пять часов, — продолжал Голштен-Бек, — все собрались вновь, и «торжественно происходило новое посвящение в рыцари: Безбородка, Куракина и бывшего посланника в Варшаве фон Сиверса, а так же немало других лиц оказалось простыми шевалье (кавалерами, рыцарями. — В. З.)… Вечером наш кружок собрался у Императрицы, было очень трогательно, когда вошел Император в большом плаще и с крестом, подаренным ему Великим Магистром, его когда-то носил Ла Валетт»[25].
Через своих посланников Павел I известил о получении им звания Протектора все европейские дворы.
Появление Великого Приорства Российского (католического) и желание вступить в орден большого количества православного русского дворянства привело российского императора к мысли учредить еще одно Приорство — для православных. Но решить такой вопрос самостоятельно Павел не мог, хотя прецедент уже был, ведь существовал некатолический (протестантский) Великий Бальяж Бранденбурга. В то же время в самом Великом Приорстве Российском (католическом) вскоре после его основания из 8 байли Большого Креста оказалось лишь 2 католика, а из 35 членов Приорства 10 человек тоже не были католиками.
Тем временем на Мальте 1 июня 1798 г. на заседании орденского Совета состоялась ратификация прибавочных статей к Конвенции между Россией и орденом, подписанных графом Дж. Литтой 17/28 ноября 1797 г. Тогда же было зачитано донесение мальтийского посла в России, в котором сообщалось о желании Павла I учредить новые Командорства в Польше и России. Этим решением русский император постарался хоть немного восполнить доходы ордена, потерянные во Франции. Тогда же на этом заседании было принято и решение, разрешающее учредить в России Приорство для православных[26].
Вопрос о создании Приорства ордена для православных остро встал в 1798 г. Историк ордена Кирилл Туманов, комментируя это решение, называл его «схизмою». В данном конкретном случае К. Туманов под словом «схизма» имел в виду раскол в ордене, отделение от ранее единой структуры ордена, другой структуры, которое по законам ордена невозможно. В своей книге «Мальтийский Орден и Российская Империя» он писал:
«Когда Император Павел I был одержим неожиданной идеей о создании другого Приорства, в котором должны были соединиться все русские знатные фамилии некатолического вероисповедания. Очевидно, что с этой точки зрения, было бы единственно логичным поступком отделить католиков от других подданных, являющихся рыцарями Ордена или надеющихся в будущем стать таковыми, и выделить их в две различные приории. Байли Литта пытался склонить руководителей Ордена к этому проекту, и, что особенно удивительно, Великий Магистр фон Гомпеш и Тайный Совет дали свое согласие и свои подписи»[27].
И далее О. Шербович-Ветцор и К. Туманов цитируют фрагмент постановления Великого Магистра и Священного Совета, хранящийся в архиве Мальтийского ордена в Риме:
«Того же дня (1 июня 1798 г. — В. З.) Его Высокопреосвя-щенное Высочество и Священный Совет получили все сведения от досточтимого нашего посланника фра Ренато Конти, а 19 мая относительно <предложений> Литта касательно нового устройства Священного Ордена в пользу русской знати греческого вероисповедания. Нашим авторитетом Мы утверждаем досточтимому бальи послу графу де Литта, подписываем и подтверждаем наше согласие»[28].
Это решение, как сказано в постановлении Священного Совета, было «nuovo Stabilimento in questo Sacro Ordine», т. е. «новое положение по вопросам Священного Ордена»[29]. Как видим, Орден ради своего спасения решился на весьма серьезные изменения в своем внутреннем устройстве. И в дополнение к существовавшей и признанной им протестантской ветви (Бальяж Бранденбурга) стал считать законной и ветвь православную. Кирилл Туманов, будучи не в состоянии умолчать этот исторический факт, не нашел ничего лучшего, как назвать это решение Магистра и Священного Совета ордена схизмой[30].
«Получив все сведения от Досточтимого нашего посланника байли фра Ренато графа де Литта 21 марта, а 19 мая <…> касательно нового устройства Священного Ордена в пользу русской знати греческого вероисповедания своим авторитетом мы утверждаем передачу Досточтимому байли послу графу де Литта, подписываем и подтверждаем…»[31].
Но цитата эта была помещена в книге Туманова в сноске, при этом ни Туманов, ни Щербович не приводят никаких объяснений, о каком же «новом устройстве Ордена» идет речь. Получается, что обсуждалась какая-то инициатива Литта. На самом же деле Чрезвычайный посланник и Полномочный Министр при российском дворе Байли Дж. Литта довел до сведений Великого Магистра и Священного Совета мнение Павла I о дальнейшем развитии ордена в России. Нам не удалось пока найти в российских архивах копию донесения Литта на Мальту, но точка зрения Павла Петровича изложена в книге А. Ф. Лабзина и А. Вахрушева, откуда мы ее приводим:
«Император Российский предпринял учредить новое Великое Приорство Российское для дворян греческого исповедания. Назначил сверх того ежегодно 10.000 рублей на содержание крепостей в Мальте и столько же на содержание тамошней больницы. Все сии сборы с новоучреждаемых Командорств, респонсии и прежние доходы составляли сумму более 300.000 ефимков, которая готовилась к отправлению в Мальту»[32].
Как видим, новый Протектор высказывал не просто свою точку зрения по улучшению экономического положения ордена, а давал предложения с реальными финансовыми поступлениями. Нам не известно, какие доводы приводились против принятия вышеприведенного решения, и проводились ли они вообще. Возможно, в ордене вспомнили о существовании Бранденбургского бальяжа — протестантской ветви Мальтийского Ордена в Германии[33]. Но финансовая щедрость русского Императора была столь велика, что возможные сомнения попросту отпали сами собой. Вот почему решение о создании нового Великого Приорства ордена в России, пусть для православных, было принято единогласно. Но вот что писал Туманов:
«Эта мера, однако, была бесплодной. Объявление об этом экстраординарном решении, в особенности после того, как Мальта была покинута, а неделей позже, 7 июня 1798 г., на острове высадился первый десант французского революционного флота, полностью поглотил внимание Великого Магистра и привлек его к событиям, которые произошли 12 июня 1798 г. Как мы увидим ниже, Император Павел I, позже основавший некатолическое Великое Приорство показал полную неосведомленность об этом предмете»[34].
Сентенции Туманова совершенно бесплодны. Официальный историк Мальтийского Ордена должен был отрабатывать заданную ему программу по дискредитации Павла I.
Когда ближе знакомимся с дошедшими документами тех лет, то отчетливо видно критическое положение, в котором находился Мальтийский Орден. Мы помним, что его экономическое состояние было на грани банкротства. Это особенно остро чувствовал Великий Магистр, но помощи ниоткуда не поступало. Надежда была только на русского императора. 21 апреля 1798 г. фон Гомпеш отправляет Павлу I просительное письмо следующего содержания:
«Всепресветлейший Государь!
Беспрепятственными происшествиями и переменами небезызвестными Вашему Императорскому Вву приведен я и весь Орден мой в положение весьма критическое.
Лишение многих Командорств, происходящие от того убытие доходов наших, необыкновенная дороговизна, доставка припасов и, наконец, молва об ужасных вооружениях и о предстоящей опасности — понуждает принять меры из ополчения в такое время, когда недостает способов их изготовить. Все сие давно бы меня сокрушило, если бы не оживляла меня надежда на многомощную защиту Вашего Императорского
Вва и милостивейшее покровительство Ваше. Хотя я и не сомневаюсь, что Ваше Императорское Вво, конечно, извещены от Министров ваших о таковом моем положении, однако, поставляю долгом, представить Вашему Императорскому Вву сколь горестно мне сносить оное.
Я положил твердое намерение употребить всё возможное в пользу Ордена моего, чтобы избегнуть впредь упреков в каком либо упущении, а Вашего Императорского Вва ознаменованное великодушие, как лично на меня, так и на весь Орден мой, подает мне утешительну