Подавив эмоции, я взял себя в руки и посмотрел на Волкова. Тот сидел с нагло-довольным видом, всем своим существом излучая торжество.
— Вот такие дела, сударь, — протянул он. — Выходит, вы тот ещё злодей. Ну да ничего, от правосудия ещё никто не уходил.
Картина стала необычайно чёткой.
В Угрюмихе завёлся предатель.
Кто-то, знающий детали известные только местным жителям и желающий любой ценой от меня избавиться. Этот человек не гнушался лгать и изворачивать факты. Он находился в деревне всё время, внимательно следил за каждым моим шагом. И теперь его ложь стала весомым аргументом в руках княжеского прихвостня.
Пока я был сосредоточен на заботах по укреплению села, враг спокойно точил нож, чтобы воткнуть мне его в спину. С такими «уликами» дознаватель с лёгкостью упечёт меня за решётку или даже вздёрнет хоть сейчас на главной площади. Никто, пожалуй, и не пикнет. Разве что Василиса да Захар расстроятся.
И всё же шанс избежать незаслуженной участи оставался.
Мне нужно выяснить, кто этот предатель. Разоблачить ублюдка, что пытается разрушить всё, чего я достиг. Только вырвав оружие из рук Волкова, я смогу спасти и себя, и Угрюмиху. А то, что достанется и им сомнений не оставалось. Не зря же этот злопыхатель повторил про незаконную добычу Реликтов. Именно от него княжеские люди и получили изначально эту информацию.
А я ещё подивился во время разговора с Сабуровым, откуда бы ему знать, чем занимаются в отдалённой деревеньке. Ведь те самые «строптивые браконьеры» вряд ли будут открыто каяться в своих прегрешениях. Каяться не пришлось, нашёлся доброхот, сдавший своих собственных земляков с поличным.
Я глубоко взлохнул, борясь с желанием немедленно ринуться на поиски крысы. Надо было сохранять хладнокровие. Действовать разумно, а не сгоряча. Осталось лишь набраться терпения и завернуть предателя в его же собственные сети.
— Вы, я полагаю, проведёте честное и непредвзятое расследование, господин дознаватель? — холодно спросил, глядя Волкову прямо в глаза. — Ведь нужно тщательно разобраться во всех фактах дела. Не дай бог окажется, что меня оболгали, верно?
— Безусловно, — хмыкнул Лука. — Я допрошу всех жителей деревни. Слава Богу, их здесь немного. Вот и проверим, чьи показания являются истинными, моего свидетеля или ваших.
— Замечательно, тогда вверяю свою судьбу в ваши руки и полагаюсь на то, что правда восторжествует.
Конечно, восторжествует, потому что я найду вероломную тварь, написавшую этот лживый навет и заставлю сожрать собственную печень.
— Вы слишком спокойны для человека, которого обвиняют в убийстве, — в голосе дознавателя звучало подозрение, но за показной жёсткостью пряталось лёгкое замешательство.
Прочитать его эмоции и угадать ход мыслей было не сложно. Он ощущал исходящую от меня уверенность, и это его настораживало. Ведь я не испытывал и тени страха, что обычно свойственно людям, против которых выдвинуты столь серьёзные обвинения.
— Спокойствие — признак чистой совести, — я чуть заметно развёл руками и улыбнулся уголками губ. — Но если вы очень хотите, я могу устроить истерику. Сыграю не хуже прославленного актера из Владимирского академического театра.
— Посмотрим, как вы будете паясничать, когда вас поведут на эшафот! — предпочёл оставить последнее слово за собой Волков.
— А чего гадать? Я уже на нём стоял. Если мы закончили, тогда я пойду. Дел ещё много.
— Дел? — насторожился Лука насторожился.
— Ну да, мы пни выкорчёвываем вокруг частокола, хотите помочь? Вы человек крепкий, лишним не будете.
Собеседник с трудом удержался от брани. Все невысказанные слова отразились на его лице. И про мою матушку, и про моего батюшку.
— Не пытайтесь помешать следствию! — донеслось мне уже в спину. — И с сегодняшнего дня в деревне объявляется комендантский час. Если вас или ваших людей увидят на улице после заката солнца, расстреляют на месте!
Последние слова я оставил без ответа.
В голове уже начал созревать план.
Во-первых, стоило узнать, кто вообще из жителей Угрюмихи обучен грамоте. В деревне от силы пять-шесть человек умеют сносно писать. Учитель, мельник со своими торговыми книгами, плотник, работавший раньше в городской артели — хвастался при знакомстве, возможно, бабка Агафья, поскольку училась по старым медицинским книгам — о том сама поведала и… Василиса.
Как бы ни хотелось безоговорочно верить ей, она тоже под подозрением.
Да и бывший староста тоже мог научить кого-то из приближенных, ведь в магофоне он отбивал тексты весьма ловко.
Хотя… Это ведь только донос мне показали в виде бумажки, а так он мог вполне быть передан на словах.
К тому же почерк в доносе каллиграфический, явно выдающий человека с хорошим образованием. Даже Петрович вряд ли способен писать так изящно — видел я его записи в школьных тетрадях, будто следы раненого паука.
Куда больше меня заинтересовали обороты речи и подробности, выдающие человека, хорошо знакомого с торговыми делами. Особенно эти постоянные упоминания о честной торговле и справедливых ценах, «жерновах» и абсолютно мелочная жалоба на отказ расплатиться за лошадей трофеями. А ведь при том разговоре с мельником присутствовал только я и Захар…
Во-вторых, нужно переговорить со своими людьми. Кто-то из них мог заметить, если один из селян вёл себя странно или явно мне не доверял.
В-третьих, установить способ, которым местный Иуда отправил весточку княжеским людям. Если он использовал почтового голубя, это одно, а если в деревне имелся ещё один тайный магофон, это уже совсем другое.
Так или иначе, я знаю способ, как усложнить неизвестной крысе жизнь и вывести её на чистую воду…
Глава 2
Прежде чем приступать к задуманному, я решил сузить круг подозреваемых и собрал в своём доме сподвижников — Захара, четверых охотников и Василису, которая для этой части плана не представляла никакого риска, но могла потенциально помочь. В общих красках обрисовав им суть письма, я спросил:
— Кто вообще у нас в деревне обучен грамоте?
В ответ я услышал знакомые имена, ровно те, что мне уже приходили на ум. Однако я начал копать глубже:
— Это всё? Или ещё есть люди, которые словом или делом показали, что умеют писать?
Силантий почесал в затылке и ответил:
— Фрол умеет. Ещё прежний староста научил его, чтобы тот вёл учёт расхода металла и угля.
— Давно ещё, при моём батьке у нас несколько семей из города перебрались, от налогов спасались, — добавил Борис. — Они своих детей грамоте обучили. Вот Митяй, к примеру, от мамки научился.
Следом он добавил ещё парочку имён тех, с кем я пока особо не пересекался.
— Получается, десяток наберётся, — подытожил я. — А не замечали странностей за кем-нибудь в последнее время? Может, кто открыто выражал недовольство или держался подозрительно?
Федот переглянулся с остальными и подался вперёд на локтях:
— Митяй после той взбучки часто бурчал по углам, мол, воевода новые порядки устанавливает, житья не стало. И книжки у Петровича то и дело брал — вроде как читать любит.
Митяй, значит… Тот самый, что залез ко мне в дом в первую ночь, получил по хребту, а потом к Василисе недавно приставал. Затаил обиду? Немудрено.
— Понятно, — продолжил я, — другой вопрос. Мог предатель отправить весточку княжеским ищейкам с почтовым голубем?
Борис решительно помотал головой:
— Не, Прохор Игнатьич, голубей в деревне отродясь не водилось. Они ж приметные — шумные, зерна требуют. Да и на волю выпускать надо, а то зачахнут и помрут. Враз бы кто углядел.
Выходит, ещё один магофон где-то припрятан…
Выпроводив спутников, я уселся за стол и задумчиво повертел в руках собственный артефакт. Любопытная штуковина, ничего не скажешь.
Разобраться в принципе его работы оказалось не сложно. Особенно когда залез в Эфирнет и нашёл специализированные ресурсы. Сходу повторить бы его я не смог, потому что идентифицировал не все заклинания, пущенные в ход, как и не все Реликты, однако одно уяснил точно. Засечь неактивный магофон весьма проблематично, потому что он практически не фонит энергией.
Оказалось, магофоны использовали хитрое сочетание различных стихий и чар. Подзарядки от носителя они не требовали, как не требовали и расходования кристаллов Эссенции, позволяя даже людям без дара пользоваться переговорным артефактом. Вместо этого эти диковинки понемногу вытягивали из пространства разреженную магическую энергию. А в момент активации отправляли сигнал на установленные в Бастионах специальные коммуникационный менгиры, а уже те соединяли между собой два разных устройства.
Гениальность же артефакта заключалась в том, что в их основе лежала оригинальная вариация хорошо известного мне по прошлой жизни заклинания Мыслесвязи. Только вместо прямого соединения разумов магофон передавал лишь клочки информации — текст, звук картинку или их комбинацию. Потому и расход энергии был несравнимо меньше… Поистине остроумное изобретение!
Хищно ухмыльнувшись, я откинулся на спинку стула. Эти сведения натолкнули меня на стоящую идею. Помнится, во время войны мы не раз глушили магическую связь противника одним ритуалом…
Поднявшись из-за стола, я приступил к подготовке. Расчертил углём и солью на полу идеально ровный круг, по краям которого я расставил четыре свечи и два кристалла Эссенции, нужные лишь для фокусировки заклинания. Усевшись в центре, закрыл глаза и с головой ушёл в медитацию. Будь у меня к настоящему моменту резерв капель под 200, так изворачиваться не пришлось бы. Ритуалистика, увы, костыль для неразвитого дара.
Детали древнего заклятья, казалось, сами собой всплывали из глубин памяти, пока воля направляла потоки силы. Требовался филигранный контроль, чтобы не только добиться нужного результата, но и получить желанный эффект на заданной территории на достаточный период времени. Малейшая ошибка, и магофоны отключатся где-то в лесу. У белок.