Попрощавшись с девушкой, я поднялся в свою комнату, прихватив лесные орехи, купленные у бабки Агафьи. В небольшой комнате меня уже поджидал Скальд, нахохлившись на спинке стула. Усевшись напротив, я протянул птице угощение.
Та придирчиво осмотрела орехи и одобрительно каркнула:
«Надо же, не пожадничал, целый кулёк припёр. Знаешь, чем задобрить старого ворона. Умеешь всё-таки найти подход!»
С этими словами он принялся ловко щёлкать скорлупу мощным клювом. Пока фамильяр насыщался, я собирался с мыслями. Меня давно занимал вопрос происхождения магии Скальда. Вот и сейчас, вглядываясь в его ауру, я отчётливо видел следы многократного поглощения Эссенции. Такой плотности и структуры энергетический кокон получить за одну птичью жизнь невозможно.
— Скажи-ка мне, мой пернатый друг, — начал я издалека, — ты ведь не всегда был таким, верно?
Скальд покосился на меня, не переставая трескать орехи.
«Магия во мне сидит уже очень, очень давно. Сам удивляюсь, как до сих пор не превратился в пучок искр».
— Это я вижу, — кивнул я. — Такие запасы энергии просто так не возникают. Либо кто-то годами вливал в тебя силу, превращая в живой накопитель, либо ты сам как-то научился её поглощать.
Ворон довольно каркнул и, смахнув крошки с клюва, уставился на меня с хитрецой.
«Всё проще, чем ты думаешь, Прошенька. Как-то раз склевал я любопытный плод с одного занятного деревца».
— Опиши его.
'Давно это было. Детали почти стёрлись из памяти, — отмахнулся Скальд. — Оно росло средь дремучей чащи. Ствол в три обхвата, листья цвета червонного золота. Хорошо помню плоды… Крупные, аж светились изнутри. Ну я сдуру и сожрал один. На вкус — редкостная гадость, но после него мозги будто прочистило. И силёнок прибавилось.
Я задумчиво потёр подбородок. Описание напоминало один из легендарных видов Реликтов — Древо Познания. Говорили, будто его плоды способны пробуждать и усиливать в любом существе умственные и магические способности. Именно такой плод в своё время съел брат мой Трувор.
— Значит, Древо Познания даровало тебе искру магии, — медленно произнёс я. — А дальше что было?
Скальд горделиво распушил перья.
«После этого я напился из ближайшего пруда. Да только это оказалась не простая вода, а самая настоящая Живая. Та самая, что все ищут, не покладая рук. Глотнул я её — и бац! Как будто заново родился. С тех пор моя жизнь растянулась на века».
Я присвистнул от удивления. В одном, считай, месте нашёл два легендарных Реликта. И это меня ещё называют везунчиком…
— Насколько же всё-таки растянулась твоя жизнь, — уточнил я.
Скальд лукаво подмигнул и вновь защёлкал орехи. Прожевав, небрежно обронил:
«Сильно растянулась…. Я ещё твоего первопредка застал. Самого Радомира Платонова, основателя вашего рода. Вот ведь зануда был, чтоб ему на том свете икалось».
— Погоди, ты хочешь сказать, что легенда о вороне-хранителе — правда? Та самая, где птица якобы вывела Радомира из кольца Бездушных?
Фамильяр склонил голову набок и хитро прищурился.
«Ну, не совсем так оно было, как люди брешут. Я и сам тогда в западне оказался, улепётывал изо всех сил. А твой пращур увязался за мной. Вот так мы вдвоём и оторвались от врагов».
Скальд помрачнел, вороша старые воспоминания.
«Да только достал меня тогда Бздых один, ястреб проклятый, приложил когтем знатно. Небось и издох бы, кабы не Радомир. Представляешь, он взял и подобрал подбитую птицу. А потом я поделился с ним своей силой, и тот сжёг того ястреба одним махом».
Ворон замолчал, погрузившись в себя. Я не торопил, давая ему время.
«После этого я и остался с Радомиром, — продолжил Скальд погодя. — Он почти сразу наладил со мной связь. Учил разным фокусам, делился энергией. Но вот его потомки оказались теми ещё недотёпами. Ни ума, ни характера. Понятное дело, что я долго с ними не задержался».
Старый ворон тяжело вздохнул и добавил:
«С тех пор я иногда навещал потомков Радомира. Вроде как проверял, не затесался ли среди них кто-нибудь стоящий. Ты вот, Прохор, мне сразу приглянулся. На предка своего больно похож. Тот тоже жизнь свою прожил прямым, как клинок, и таким же негнущимся».
Информацию я принял спокойно, удивило меня иное.
— То есть, тебе без малого три сотни лет?
«Двести восемьдесят восемь, ежели точно, — с важным видом поправил Скальд. — Но за эти века я бездарно растратил почти всю энергию. Без хозяина особо не разгуляешься, природа на магию скупа. Вот и дар мой угас, а следом человеческую речь растерял. Каркать — это сколько угодно, а вот поговорить…»
Ворон смерил меня внимательным взглядом и с чувством произнёс:
«С нетерпением я ждал, когда же наша связь окрепнет, чтобы попросить орешков!»
Я тепло улыбнулся и протянул руку, ероша перья на голове фамильяра.
— Что ж, Скальд, уговор такой. Ты заботишься обо мне, а я — о тебе. Сам знаешь. Своих в обиду не дам. Ради них в огонь и воду.
Ворон насмешливо крякнул:
«Уговор, стало быть, заключён. Закрепим его… орешками!»
Я со усмешкой кинул ему ещё горсть лакомства. Скальд цапнул орехи на лету и принялся сосредоточенно их долбить.
Что ж, день начинался недурно. Пора и за работу приниматься. Пока старый ворон насыщался, я вышел на тренировочную площадку на краю деревни, где меня уже поджидали местные охотники. Практика у нас шла по жёсткому расписанию.
— Слушайте сюда, бойцы, — громко начал я. — Через неделю мы отправимся на первую охоту. А до той поры тренироваться будем без продыху. Нужно вас к бою с Бздыхами, как следует, подготовить.
Следопыты встретили мои слова ровным гулом. У одного мелькнул в глазах азартный блеск. У другого нетерпение. Всем хотелось проверить себя в деле, имея новое вооружение и тактику.
Мою речь прервал сельский мальчонка, вывернувший из-за угла.
— Прохор Игнатьич! — закричал он, подбегая. — Тут это, в деревню путник одинокий пожаловал. Просит с вами покалякать.
Любопытно, кого это принесло в нашу глухомань в такую пору?
Глава 5
— Ну-ка, проводи его сюда! — велел я, махнув рукой мальцу.
Тот унёсся к воротам деревни и вскоре пришёл вместе с закутанной в белоснежный дорожный плащ фигурой. В таком будет гораздо проще прятаться в снежном лесу. Лица было не разглядеть, но вот стать и выправка выдавали в незнакомце человека не робкого десятка.
Вблизи стало ясно, что гость наш — мужчина лет тридцати пяти, крепко сбитый, с обветренным лицом и цепким взглядом. Сразу видно — бывалый мужик.
— Кто таков будешь? — спросил я, окидывая незнакомца оценивающим взором. — И что привело тебя в нашу глушь?
Тот поклонился и бойко ответил:
— Евсеем кличут. Из Дербышей я, охотник тамошний.
Название этой деревеньки мне было известно, потому как и на карте в магофоне она отображалась, и Силантий про неё рассказывал по пути на торги. Вот только между нами пролегало чуть больше десяти километров заснеженного леса, в котором водились охочие до человеческих душ твари.
— И как же ты сюда добрался в одиночку, а, Евсей? — скрестив руки, спросил я. — Летать умеешь или Бздыхи тобой брезгуют?
— Дык следопыт я знатный, — с достоинством ответил собеседник. — Умею тихо да незаметно меж Трухляков прошмыгнуть. А Стриги, слава Богу, у нас почти не водятся.
Я хмыкнул. Да, не ближний свет. Если этот Евсей и впрямь проделал такой путь в одиночку — охотник он и вправду со стажем.
— И зачем же тебя сюда принесло? — продолжил я расспросы.
Евсей вновь поклонился и принялся обстоятельно излагать:
— Так староста наш послал. Узнать, значит, что в Угрюмихе делается и как вы тут при новом воеводе живёте. Мы ж тоже с Гривиным торговали, трофеи свои сбывали, что с Бздыхов добывали. А он возьми да пропади. На связь не выходит, к нам не заезжает. Вот и отправили меня к Савелию Рындину потолковать, он же ближе всех с купцом знался.
Я помрачнел, вспоминая казнённого старосту, покачал головой и отрезал:
— Нет боле ни Рындина, ни Гривина. Оба на виселице свой путь окончили за мошенничество и покушение на мою жизнь.
Евсей вытаращил глаза, явно не ожидая такого поворота.
— Как же так⁈ — выпалил он, и на лице его промелькнуло нечто, весьма похожее на враждебность. — Это ж получается, скупщик исправный пропал? Нам теперь кому Реликты сдавать прикажете? В землю закапывать⁈
Понять его было можно, со смертью Гривина ручеёк доходов Дербышей иссяк, а потому я не воспринял слова следопыта как нападку на себя. Лишь усмехнулся и покровительственно бросил:
— Ты, братец, дальше носа своего не видишь. Лавочка твоего Гривина накрылась, факт. Однако, нам он со своей обдираловкой, например, и не нужен был, потому что у меня, как у воеводы и боярина, и так есть законное право сбывать Реликты да Эссенцию в города, — многозначительно закончил я.
В глазах Евсея отразилось понимание, шестерёнки завертелись, но он лишь недоверчиво хмыкнул, явно не проникшись открывшимися перспективами. Я махнул Борису и скомандовал:
— Проведи-ка гостя по деревне, покажи, как мы тут устроились, а я пока ребят гонять продолжу. Нет у меня времени языком чесать. Нехорошо тренировку прерывать.
Борис кивнул и повёл визитёра прочь. Я же вернулся к муштре охотников, вполглаза присматривая за парочкой через зоркие очи Скальда.
Ворон парил над Угрюмихой, внимательно следя за передвижениями гостя. Вот Евсей, обернувшись на нас, прищёлкивает языком при виде тренировки ополченцев, вооружённых отличной сталью. Вот с явной завистью разглядывает новенький частокол да расширившуюся территорию. Вот прикидывает объём закромов, куда мельник не успел ссыпать часть припасов.
Краем уха слышу через птицу их разговор.
— Скажи-ка, друг, что за человек ваш новый воевода? — Евсей подался вперёд, не сводя пытливого взгляда с проводника. — То что барин и так сразу видно. Колдун?
— Маг, — самодовольно хмыкнув, поправил его Борис, довольный вниманием. — И настоящий удалец! Ты б видел, как он в одиночку четверых наших бойцов уложил в рукопашной, даже не запыхавшись.