[180]. Низложенный Феодосий после этого еще некоторое время странствовал в пределах Палестины и Сирии, ведя агитацию против Халкидона, после чего по доносу халкидонитов был схвачен и посажен в тюрьму, в которой и скончался[181].
На Иерусалимском патриаршем престоле был восстановлен Ювеналий[182]. До сентября 454 г. он направил папе Льву послание с известием о своем возвращении на Иерусалимский престол и в ответ получил послание папы, в котором тот хотя и поздравляет Ювеналия, однако упрекает его за переменчивость позиции в прошлом[183].
В Египте в 452 г. сложилась еще более острая ситуация: несогласные с Протерием епископы, члены александрийского клира и монахи стали тайком собираться в монастырях; не признавая Протерия, они за богослужениями продолжали поминать имя Диоскора. Вскоре дело в Александрии дошло до открытого мятежа: начались беспорядки в городе, и городские власти для защиты Протерия были вынуждены применить войска. Выступивший против бунтовщиков отряд был оттеснен и блокирован в старом храме Сераписа, после чего храм подожгли. Высланные затем императором новые две тысячи солдат, подавляя мятеж, позволяли себе бесчинства по отношению к гражданам города. Предводители бунтовщиков прибегли к радикальной мере: с целью оказать давление как на египетское, так и на центральное правительство они организовали блокаду александрийских портов, из которых вывозился в Константинополь хлеб. Ответные шаги, предпринятые августалом Фролом, в том числе запрет до конца бунта на функционирование городских бань и цирка, а также перенос хлебных складов в Пелусий, в сочетании с жесткими полицейскими мерами временно снизили напряженность[184].
Ситуация в Палестине и Египте чрезвычайно беспокоила папу Льва, который, однако, признавал, что имеет об этих событиях весьма смутное представление[185]. Положение сторонников Халкидонского Собора повсеместно на Востоке ухудшалось также в силу того обстоятельства, что до марта 453 г. Лев, главный зачинщик Собора, так и не дал подтверждения его деяниям. Лишь 21 марта 453 г. было составлено послание к отцам Собора, в котором римский понтифик признавал все вероучительные определения Собора, однако отвергал все, что составляло, по его мнению, нарушение jura Ecclesiarum и канонов Никейского Собора, т. е. определения, касающиеся Константинопольской Церкви[186]. Ситуация в Египте для папы Льва стала яснее после получения им в конце 453 г. письма Протерия, в котором тот, в частности, изложил наконец свою позицию по вероучению[187]. 10 марта 454 г. Лев направил Протерию ответное послание, где констатировал полное совпадение позиций Рима и Александрии в вопросах вероучения. Кроме того, папа попытался заручиться поддержкой Протерия в своем противостоянии с Анатолием Константинопольским по вопросу привилегий столичной кафедры[188].
Получение послания Протерия и установление общения с Александрийской Церковью были для папы крайне важны, поскольку до тех пор Протерий не высказывал однозначной поддержки Халкидону и не вступал в общение с папой. Сам он, как и папа Лев, не участвовал в деятельности Собора, а египетские епископы в Халкидоне отказались подписывать определения Собора, сославшись на отсутствие у них главы после низложения патриарха Диоскора. По-видимому, необходимость борьбы с партией оставшихся верными Диоскору клириков и мирян Александрии заставила Протерия заручиться дополнительной поддержкой со стороны папы Льва и вступить с ним в общение на основе признания определений Халкидонского Собора. В этой связи папа Лев счел необходимым ознакомить александрийцев с текстом своего «Томоса», содержание которого, по его словам, искажалось «некоторыми еретиками», клеймившими его как несторианское. С просьбой сделать точный перевод «Томоса» на греческий язык и отправить его правителям Александрии папа Лев обратился к императору Маркиану[189].
Очередной виток кризиса пришелся на 455 г., начавшись уже после того, как в ссылке скончался низложенный Диоскор[190]. Император Маркиан воспользовался этим, чтобы примирить партию Диоскора с Протерием и попытаться провести в Египте повсеместное принятие решений Халкидонского Собора. Силенциарий Иоанн[191], посланный императором в Александрию, вступил в переговоры с противниками Протерия во главе с Тимофеем Элуром и принял от них челобитную к царю, в которой были изложены многочисленные жалобы на Протерия. Иоанн доставил челобитную в Константинополь, где она была рассмотрена Маркианом, который, однако, не успел принять по ней решение, поскольку в январе 457 г. скончался[192].
Со смертью Маркиана и воцарением Льва (457–474) положение Протерия ослабло. В Александрии возобновилась агитация в пользу Тимофея Элура и против Протерия. Когда в городе стало известно о смерти Маркиана, сторонники Тимофея, дождавшись ухода в Верхний Египет дукса Александрии вместе с подчиненными ему солдатами, насильно привели Тимофея Элура в церковь Кесаря для рукоположения. Для совершения обряда в наличии было только два епископа, о которых православные источники утверждают, что они были низложенными[193]. В качестве третьего был приглашен Петр Ивир, находившийся в то время в Александрии[194]. Тимофея внесли в церковь на руках, где с согласия его сторонников из числа клира, монахов и народа он был рукоположен 24 марта 457 г., в Страстную неделю[195].
Узнав об этом, дукс Дионисий срочно вернулся в город, арестовал Тимофея и подверг его заключению, причем солдаты убили несколько сторонников пресвитера. Народ восстал против солдат; особенное раздражение вызвали солдаты-ариане из числа варваров-германцев. Беспорядки продолжались много дней, причем с обеих сторон были жертвы. Чтобы прекратить кровопролитие, Дионисий приказал выпустить Тимофея.
Протерий со своими сторонниками и солдатами, его охраняющими, занимал церковь Квирина, которая подверглась осаде со стороны приверженцев Тимофея, намеревавшихся изгнать его. Во время этих событий 29 марта 457 г.[196] Протерий был убит. Его тело было выброшено из церкви, затем повешено, а после этого сожжено толпой на ипподроме. Прохалкидонские источники целиком возлагают вину за его смерть на Тимофея, приписывая последнему намерение убить Протерия[197]. Антихалкидонски настроенный Захария Ритор сообщает, что Протерий был убит охранявшими его солдатами, которых тот якобы попытался заставить убивать осаждавших церковь людей. Один из солдат, возмущенный таким приказом, нанес Протерию смертельный удар мечом, после чего его тело было вынесено к так называемому Тетрапилону, а оттуда унесено толпой на ипподром[198].
После этих трагических событий епископы из числа влиятельных сторонников Протерия обратились к Тимофею с просьбой принять их в общение, обещая содействовать разрешению спора вокруг Халкидона: они даже вызвались отправиться в Рим уговаривать папу Льва отозвать свой «Томос». Тимофей остался непреклонен и отказался принять их.
После этого изгнанные Тимофеем епископы направились в Константинополь и потребовали от императора, чтобы тот отомстил за Протерия, выставив все дело в самом невыгодном для Тимофея свете как в отношении факта убийства Протерия, так и в отношении якобы незаконности рукоположения Тимофея[199]. Одновременно в Константинополь явилась и делегация сторонников последнего[200].
11 июля папа Лев, узнавший от Анатолия Константинопольского о том, что произошло в Александрии, направил императору послание, в котором просил его пресечь выступления «еретиков» и позаботиться о том, чтобы следующим патриархом Александрийским стал халкидонит[201].
Император Лев, следуя правилу Халкидонского Собора, предоставлявшему Константинопольской кафедре право апелляции по делам других Церквей, назначил столичного патриарха Анатолия, александрийца по происхождению, арбитром в этом деле. Вопрос, поднятый александрийцами, был поставлен максимально широко: он касался не только произошедших недавно в Александрии событий, но и легитимности Халкидонского Собора в целом[202].
Анатолий Константинопольский, собрав находившихся в столице епископов, провел Собор[203], на котором было решено направить окружное послание всем епископам, участвовавшим во Вселенском Халкидонском Соборе, чтобы вновь запросить их мнение о правильности его определений. Окружное послание было составлено от имени императора Льва и с императорскими магистрианами было разослано по всем городам Империи. Одновременно Анатолий через своего диакона уведомил тех же епископов о том, что недавно произошло в Александрии. Опрошенные епископы в большинстве своем ответили в том духе, что они не сожалеют о подписании ими актов Халкидонского Собора и, более того, что деяния этого Собора следует всячески отстаивать