[224], что, вне всякого сомнения, было неканоническим действием, грубо нарушающим права Константинопольского патриаршего престола. В Константинополе у Тимофея произошло размежевание с группой евтихиан[225], которые считали его своим естественным союзником. Это обстоятельство, в то же время, привлекло к нему много других сторонников.
Затем Тимофей Элур вернулся в Александрию, везя с собой распоряжения Василиска гражданским чиновникам Египта касательно мер в отношении прохалкидонитов. В Александрии Тимофея торжественно встретили его многочисленные сторонники, а также и многие сторонники Протерия. Увидев это, прохалкидонский патриарх Тимофей Салофакиол добровольно удалился из города в монастырь в Канопе. Тимофей Элур приказал выплачивать ему из церковных денег по денарию в день, однако Салофакиол предпочел кормиться трудами рук своих: он плел корзины и продавал их. Элур же пошел навстречу его сторонникам, принимая их в общение и снижая им сроки покаяния, чем многие антихалкидониты оказались недовольны. Вслед за тем Тимофей совершил важный символический акт, захоронив останки умершего в ссылке Диоскора там же, где были похоронены и другие александрийские патриархи.
Во время этих бурных событий умер Юлиан Антиохийский и епископский престол этого города вновь занял Петр Кнафей. Его возвращение не получило полной поддержки населения Антиохии, а из-за его знаменитой прибавки к Трисвятому в городе вспыхнули волнения[226].
Церковно-политические события 475 г. вызвали панику в Риме, куда сведения о происходящем на Востоке приходили с заметным запозданием. Папа Симпликий, еще не зная настроений Василиска и размаха развернувшихся событий, требовал от Акакия Константинопольского не встречаться с Тимофеем Элуром, ранее уже осужденным церковными и императорскими приговорами, и пресечь всякие разговоры о созыве нового Собора. Он также просил его воздействовать на Василиска с целью обуздания Тимофея и восстановления церковного порядка, как он существовал при императоре Льве и папе Льве[227]. О том же Симпликий написал и Василиску, обратившись к нему в выражениях, не допускавших сомнения в том, что папа считает его легитимным императором[228]. Понтифик резко порицал Тимофея, сравнивая его с Антихристом[229]. В дальнейших своих письмах Акакию он также указывал на необходимость противостоять Тимофею, препятствуя распространению его влияния на церкви Константинополя[230].
Впрочем, Акакий значительно лучше, чем папа, понимал угрозу, которую действия Василиска и Тимофея Элура представляли как для Константинопольской Церкви вообще, так и лично для ее иерарха. Видя всю слабость положения Василиска и учитывая то, что его церковно-политические меры, направленные, в частности, на ослабление власти и авторитета Константинопольского патриарха, вызвали широкое возмущение в рядах прохалкидонского константинопольского клира, Акакий предпринял решительные шаги: опираясь на многочисленных столичных монахов, а также популярного в народе столпника Даниила[231], он открыто выступил против Василиска, объявив его еретиком прямо с церковного амвона и напомнив жителям столицы, что у них есть законный государь — Зинон[232].
Между тем сам Зинон выступил из Исаврии на Константинополь, отправив также отряд на Антиохию, где Петр Кнафей открыто поддерживал Василиска[233]. Возмущение, поднятое Акакием в Константинополе, вынудило Василиска искать компромисс. Со своей стороны, патриарх однозначно потребовал от узурпатора отмены всех церковно-политических распоряжений, и Василиск был вынужден уступить. Он издал указ, вошедший в историю под названием «Антэнкиклион» (греч. Ἀντεγκύκλιον), в котором отменялось действие «Энкиклиона» и восстанавливалась юрисдикция патриарха Константинопольского над всеми его епархиями[234].
При приближении Зинона к Константинополю, Василиск бежал из города, но был захвачен, выслан и по дороге в ссылку убит. Асийские епископы написали Акакию Константинопольскому покаянное письмо, в котором порицали «Энкиклион», утверждали, что они якобы не по своей воле подписали его, и приняли «Антэнкиклион». Аналогично ответили и сирийские епископы, которые на своем Соборе низложили Петра Кнафея и поставили вместо него некоего Иоанна, которого, однако, свергли уже через три месяца, возведя затем на патриарший престол Антиохии Стефана[235].
После возвращения Зинона папа Симпликий направил ему поздравительное послание, где просил удалить с престола Тимофея Элура, а также всех рукоположенных им епископов. О том же он просил и Акакия, убеждая патриарха ходатайствовать перед императором об удалении незаконно рукоположенных иерархов: Тимофея Элура, Павла Эфесского, Петра Кнафея и его преемника Иоанна[236]. Таким образом, следуя наставлениям Акакия Константинопольского и Симпликия Римского, в конце 477 г. Зинон своим указом отменяет церковно-политические распоряжения Василиска, в особенности касающиеся умаления прерогатив Константинопольского патриарха[237]. Что касается Тимофея Элура, то, по словам Евагрия, Зинон отказался от мысли низлагать его силой, зная о его преклонном возрасте и крайне слабом здоровье[238].
Около этого времени, в конце 477 г., Тимофей Элур действительно умер[239] и господствующая в городе партия антихалкидонитов избрала патриархом давнего соратника Диоскора и Тимофея архидиакона Петра Монга. Однако, поскольку сторонники Тимофея были дискредитированы в глазах императора, как ставленники узурпатора Василиска, реакция Зинона была жесткой. По истечении месяца с небольшим после избрания Петра Монга в Александрию прибыло распоряжение императора на имя августала Анфимия низложить Петра[240]. В адрес лично Петра со стороны императора также поступили совершенно недвусмысленные угрозы, что в сочетании с давлением, которое оказали на него александрийские прохалкидонские монахи, заставило его покинуть престол и скрыться, не покидая, однако, города[241].
На Александрийский патриарший престол в начале 478 г. вновь был возведен изгнанный при Василиске Тимофей Салофакиол. Его возвращение вызвало естественное возмущение антихалкидонитов, которые устроили в городе беспорядки. Пытаясь примириться с ними, Тимофей, не упоминая Халкидона, публично исповедовал веру отцов Никейского, Константинопольского и Эфесского Соборов, а также вписал в синодики имя Диоскора, однако это мало помогло ему, поскольку вызвало возмущение уже сторонников Халкидона[242]. По отношению к своим противникам патриарх проявлял исключительную мягкость: несмотря на приказ императора, запрещавший сторонникам Петра Монга собираться и даже совершать крещения, Тимофей закрывал на это глаза. Многие александрийцы из числа противников патриарха относились к нему с уважением и кричали ему на площадях: «Хотя мы и не общаемся с тобой, но мы любим тебя»[243].
В 478 г. также скончался патриарх Иерусалимский Анастасий. Пришедший ему на смену Мартирий фактически усвоил себе линию поведения Тимофея Салофакиола: для того чтобы примирить расколотую из-за отношения к Халкидонскому Собору паству, он издал обращение, в котором исповедал первые три Вселенских Собора, заявив, что если что-то противное решениям этих Соборов было сказано, будь то в Халкидоне или на ином Соборе, то он это анафематствует[244].
Утвердившись на кафедре, Тимофей направил ко двору в Константинополь благодарственное посольство, которое возглавили пресвитер Иоанн Талайя и родственник патриарха Геннадий, епископ Гермопольский. В Константинополе Геннадий остался выполнять функции апокрисиария — постоянного представителя патриарха при дворе, а Иоанн, заведя дружбу с влиятельным магистром Иллом, вернулся в Александрию[245].
После прибытия александрийского посольства в столицу Акакий Константинопольский сообщил папе Симпликию о последних событиях в Александрии, связанных со смертью Тимофея Элура, избранием Петра Монга, его изгнанием и возвращением Тимофея Салофакиола. Патриарх в своем послании указывал на незаконный характер рукоположения Петра[246]. Между тем и сам папа получил синодику Тимофея Салофакиола, которую с радостью принял. Об этом он сообщил Акакию в послании, составленном 13 марта 478 г., в котором среди прочего выразил надежду на то, что Тимофей в дальнейшем будет безупречен и не позволит себе действий, имевших место незадолго перед этим, когда Тимофей поминал за службой имя Диоскора[247]. В своем письме императору Зинону, отправленном тогда же, папа выразил пожелание, чтобы низложенный Петр Монг был изгнан из Александрии[248]. Эту просьбу он повторял и впоследствии в письмах патриарху Константинопольскому и императору, из чего можно заключить, что Петр так и не покинул пределов Александрии