Является само собой разумеющимся, что сторонники строгого халкидонитства воспротивились намерениям Юстиниана[942]. Императору неоднократно делался упрек в том, что он предпринимает осуждение Трех Глав по инициативе врагов Халкидонского Собора[943]. Эти последние не признавали Собор из-за мнимых оскорблений, которые тот якобы нанес повсеместно признанным сочинениям Кирилла Александрийского[944]. Хотя это обвинение и было в какой-то мере оправданным, Юстиниан тем не менее не желал этого признать и утверждал, что посредством осуждения Трех Глав он лишь хочет подтвердить суждение о них, уже высказанное Отцами Церкви[945].
Ввиду того, что многочисленные группировки были всерьез заинтересованы в осуждении Трех Глав, нет никаких причин считать данную меру императора интригой, в которой его в своих целях использовал некий Феодор Аскида[946]. Против такого предположения имеется несколько возражений. Во-первых, спор о Трех Главах лишь с трудом можно поставить в прямую связь с оригенистским спором, в котором активную роль играл Аскида. Идея, что именно оригенисты злонамеренно вызвали спор о Трех Главах, была достаточно широко распространена в православных кругах. Так, ее сторонником был, например, знаменитый Факунд Гермианский, который среди прочего дает понять, что оригенисты только лишь из злого умысла нападали на Три Главы, поскольку тем самым они хотели отомстить антиоригенистам[947]. Факунд утверждает, что для этого они хотели отменить Халкидонский Собор, что само по себе является сомнительным ввиду того, что оригенисты никоим образом не были антихалкидонитами[948]. Таким образом, как пресловутый оригенизм Аскиды мог навести его на мысль выступить против Трех Глав или же настроить против них императора, в конечно итоге остается неясным[949].
Во-вторых, анафема Трем Главам на Пятом Вселенском Соборе сопровождалась анафемой учению Оригена, что дополнительно указывает на то, что оригенист Феодор Аскида не мог стоять за этим решением.
В-третьих, намеки Либерата на «простоту» или «наивность» Юстиниана, а также на его недостаточную богословскую компетентность, — на которую его противники указывали каждый раз, когда императорские решения шли вразрез с их устремлениями, — являются всего лишь знаком его приверженности определенной партии в споре[950].
И, в-четвертых, осуждение Трех Глав было предложено Юстинианом как уступка севирианам уже в 532 г., т. е. в то время, когда Феодор Аскида еще даже не был известен императору. Если же кроме того верным является наше толкование писем Вигилия к Юстиниану и Мине от 17 сентября 540 г.[951], то начало спора о Трех Главах следует отнести ко времени до этой даты[952]. При этом известно, что деятельность Феодора Аскиды против Трех Глав началась лишь после издания эдикта против оригенистов в конце 542 или начале 543 г.[953]
В свете всех этих аргументов тезис о том, что Феодор Аскида стал зачинщиком спора о Трех Главах, представляется не выдерживающим критики. Инициатива их осуждения, как это всегда было в важнейших церковно-политических событиях эпохи, принадлежала Юстиниану. В ходе этого спора было задействовано слишком много отдельных людей и целых группировок, чтобы подозревать, что за ним стояли интриги одного-единственного человека, который лишь один раз в одном предвзятом источнике был упомянут в связи с этим делом.
Так, нам хорошо известно о тесных контактах Феодоры с предводителями оригенистов. Либерат дает понять, что они под ее защитой повели атаку на Три Главы[954]. В то же самое время Феодора опекала и Пелагия[955], римского диакона и помощника Вигилия, выступившего впоследствии против осуждения Трех Глав. Если при этом принять во внимание, что Пелагий был другом императора[956], то становится понятно, что между всеми этими сторонами — императором, императрицей, оригенистами и приверженцами Трех Глав (Вигилий, Пелагий) — по крайней мере в то время не существовало никаких непреодолимых противоречий. Скорее даже можно сделать вывод, что все они принадлежали к тесному кругу деятелей, причастных к выработке и проведению общей политики, что, впрочем, на длительную перспективу не исключало возникновения в их среде различных и часто конфликтующих мнений по одним и тем же проблемам.
Юстиниан рассматривал осуждение писаний трех богословов, особенно Феодора Мопсуестийского, как завершение процесса окончательного искоренения несторианских тенденций, пусть даже и мнимых, в богословии Халкидонского Собора. Это происходило не в последнюю очередь по той причине, что противники Собора все еще ставили ему в вину обновление несторианской ереси. По этой причине Юстиниан считал осуждение Феодора необходимым, поскольку тот, кроме всего прочего, считался учителем и предтечей Нестория[957].
То, что среди сторонников Собора опасность усиления несторианства постоянно сохранялась, видно из того, что некоторые православные круги в своем стремлении защитить Три Главы доходили даже до отрицания вероучения Кирилла Александрийского. Этот последний не проповедовал, по их мнению, различие природ во Христе[958]. Это ложное мнение Юстиниан в своем послании, направленном против Трех Глав[959], также возводит к учению Феодора Мопсуестийского[960].
За сходные мнения Юстиниан порицает и Иву Эдесского, который в своем письме к персу Марису восхваляет учение Феодора[961]. В сущности, только письмо Ивы позволяет сделать заключение о действительной позиции Халкидонского Собора относительно учения Феодора Мопсуестийского. Другой причиной, почему письмо Ивы должно было быть осуждено, являются содержащиеся в нем выпады против свт. Кирилла Александрийского, которые сформулированы следующим образом: 1) Кирилл способствовал низложению Нестория из-за своей ненависти к нему[962]; 2) двенадцать глав Кирилла против Нестория противоречат правой вере[963]; 3) Ива в своем письме порицает папу Келестина за то, что тот признал правоту веры Кирилла[964]; 4) Ива в целом хвалит еретиков (например, Феодора) и порицает православных (например, Раббулу Эдесского)[965]; 5) его письмо написано после примирения восточных епископов с Кириллом; это значит, что Ива и дальше продолжал настаивать на отрицании православия Кирилла[966].
Юстиниан имел в виду, что Ива посредством отвержения двенадцати глав Кирилла осудил Соборы Эфесский и Халкидонский, каковые признали Кирилла своим учителем. Тем самым он осудил и папу Льва, который равным образом признал двенадцать глав Кирилла[967]. Кроме того, некоторые высказывания самого Ивы относительно веры являются неприемлемыми в силу того, что проникнуты несторианским духом[968]. В целом Ива разделяет вероучительные мнения Феодора, которые непримиримы с православной верой[969].
Далее Юстиниан требовал анафемы Феодору, сочинениям Феодорита Кирского, выступившего против двенадцати глав Кирилла в своих сочинениях, посредством которых он защищал учение Нестория, и письму Ивы Эдесского[970].
VI.2. Позиция сторонников Трех Глав
В силу наличия столь весомых обвинений дело с осуждением этого письма и тем самым учения Феодора должно было представляться Юстиниану нетрудным. Очевидно, он не мог представить себе, с каким ожесточенным сопротивлением ему придется столкнуться. Западные сторонники Халкидонского Собора выступили за его неприкосновенность, развив пространную аргументацию против его пересмотра, что могло повлечь за собой осуждение Трех Глав.
Следует подчеркнуть, что именно западные круги, во главе которых стоял папа Вигилий, оказали намерениям императора наиболее жесткое сопротивление. Наиболее содержательное опровержение аргументов Юстиниана против Трех Глав содержит сочинение африканца Факунда, епископа Гермианского, «В защиту Трех Глав»[971]. Этот трактат имеет своей отправной точкой издание эдикта Юстиниана против Трех Глав, написанного незадолго до этого и разосланного епископам для подписания[972].
Основные аргументы, выдвигаемые Факундом в его трактате, звучат следующим образом: 1) осуждение письма Ивы одновременно означает осуждение всех тех, кто был согласен с содержанием этого письма, а это были все участники Халкидонского Собора[973]