1. Киликийская Армения. Политическая история
Несмотря на то что история армянского народа проходила в Азии, сам этот народ является одним из великих европейских народов, всегда находящимся в авангарде защиты христианства в пограничных районах Востока. Мы наблюдали за борьбой Армении против персов в эпоху Мамиконянов, затем против арабов в эпоху Багратидов. Во времена крестовых походов армянское сопротивление перемещается в эдесско-киликийский район. Завоевание Армении турками-сельджуками между 1064 и 1071 гг. спровоцировало, как мы знаем, эмиграцию части армянского народа в район Эдессы (Урфы), Антитавра и Киликийских гор — в страны, принадлежавшие в то время Византии. Армянские эмигранты, что мы тоже видели, в 1081 г. окончательно свергли в этих странах византийскую власть, чтобы выкроить в них себе небольшие княжества, попытавшиеся оружием и дипломатией худо-бедно противостоять тюркскому вторжению. Приблизительно в 1072–1086 гг., мы об этом тоже рассказывали, один из армянских вождей, бывший офицер на службе Византии по имени Филарет, стал правителем киликийских городов (Тарс и Мамистра), Эдессы (1083) и Малатьи, или Мелитены. Это было довольно большое владение, пожалуй, даже слишком большое, чтобы в тех обстоятельствах армянский народ мог сохранить все его наследство. Мы показали выше, как Филарета (которого следует поставить в один ряд с величайшими деятелями армянской истории) его соплеменники преследовали ненавистью за переход в греческое православие[238] и как в конце концов он лишился большей части своих владений, захваченной тюрками. Гениальный предтеча, не признанный своими (с которыми, впрочем, он, кажется, был жестоким и тираничным), он в действительности первым создал Новую Армению между Курдистаном и Александреттским заливом. На первый взгляд, его творение было эфемерным, но его дело не погибло окончательно. После него двое его сподвижников удержали или возвратили себе: первый — Гавриил — Малатью (ок. 1095–1103), другой — Торос — Эдессу (ок. 1094–1098). Мы уже рассказывали, как во время Первого крестового похода Бодуэн I весьма цинично устранил Тороса, создав в результате этого устранения франкское Эдесское графство, просуществовавшее с 1098 по 1144 г. Мы также видели, что правитель Малатьи Гавриил выдал свою дочь Морфию замуж за графа Эдесского Бодуэна II, будущего короля Иерусалимского. Но Малатья — крепость, слишком близко стоящая к тюркско-курдским землям, — в 1103 г. попала в руки каппадокийских тюрок Данишмендидов и уже никогда не вернулась в руки христиан.
Третье армянское княжество было основано в прежних владениях Филарета дерзким авантюристом, известным под именем Гох Васил, то есть Васил, «Вор (территории)», прозвищем, ни в коей мере не несущим негативного смысла, поскольку хронисты в данном случае намекают на энергию, с которой он собирал армянские земли. Этот энергичный персонаж, ловкий и доблестный, после прихода сил Первого крестового похода стал сеньором Кайсуна, Рабана и Румкалы. Его брат Баграт (Пакрад, Панкратус) был первым, кто внушил Бодуэну I мысль попытать счастья на армянской земле, за что тот, впрочем, его весьма плохо отблагодарил. Сам Гох Васил в 1103 г. уплатил часть выкупа за Боэмунда Антиохийского, попавшего в плен к тюркам. Матфей Эдесский называет его «прославленным воителем, вокруг которого объединились остатки нашего национального войска». Именно в его владения приехал и там умер армянский патриарх Григор II Вкаясер (скончался 3 июня 1105 г.), которого он похоронил в монастыре Кармир-Ванк («Красный монастырь») возле Кайсуна. Гох Васил в 1107–1108 гг. неоднократно громил различные тюркские банды, вторгавшиеся в его Кайсунское княжество. Его подвиги во время этих кампаний по справедливости воспеты Матфеем Эдесским, как достойная пара франкской эпопеи. Он неоднократно помогал эдесским франкам против тюрок. Но они и в отношении к нему проявили неблагодарность: в 1112 г. Бодуэн II, граф Эдесский, на некоторое время отнял у него Рабан. Гох Васил умер в том же году (12 октября 1112 г.). Матфей Эдесский посвятил ему взволнованную надгробную речь: «Эта потеря вызвала всеобщий траур нашего народа. Вокруг него объединились остатки армянской армии, войска Багратидов и Пахлавуни; при его дворе жили принцы королевской крови и военная знать Армении, и жили они в мире, с почестями, подобающими их рангу. Резиденция патриарха была переведена в его владения, границы коих он раздвинул своей доблестью». Он был похоронен в Кармир-Ванке патриархом Барсегом I, его гостем. Его владения унаследовал приемный сын Васил Тха (Тга).
Васил Тха был менее удачлив, чем его предшественник. В 1114 г. он совершил ошибку, вступив в союз с атабеком Алеппо против франков. Граф Эдесский Бодуэн II осадил Рабан (1115). Васил Тха бежал к другому армянскому князю, своему соседу Торосу I, сеньору Вахки, но Торос выдал его Бодуэну II. Последний принудил Васила Тху уступить графству Эдесскому Кайсун, Рабан и все остальные земли его княжества (1116).
Более живучими, потому что лучше защищенными, оказались армянские княжества Киликии. Около 1080 г. армянский вождь Рубен, или Рупен, обосновался в одном из наиболее недоступных горных пунктов, Бардзрберде, или Партзерперте, к северо-западу от Сиса. Другой армянский вождь, Ошин (ок. 1072–1110), закрепился в Ламброне (Нимруне), замке, господствующем над верхней долиной реки Тарс. Для нас в данном случае не имеют значения более или менее подлинные генеалогии, составленные потомками двух этих вождей и выводящие их происхождение от древних династий Великой Армении. Нас здесь интересует то, что, сыновья, тот и другой, своего меча, они стали предками блистательных династий, Рубен — основателем династии Рубенидов, а Ошин — династии Хетумидов, двух домов, которые создадут величие новой Армении.
Первым значительных успехов добился дом Рубенидов. Он и создал Новую Армению.
Противником в этом деле был не столько тюрок, сколько византиец. Действительно, если в эпоху султана Малик-шаха турки-сельджуки обосновались на Киликийской равнине (в частности, в Тарсе), они не успели захватить армянские крепости в горах. К тому же прибытие Первого крестового похода — в первую очередь Бодуэна I и Танкреда — очень быстро принудило их очистить города равнины, которые поспешил оккупировать византийский император Алексей Комнин. Так что именно у византийцев Рубениды, воспользовавшись неразберихой, вызванной прохождением крестоносцев через эти земли или поблизости, и отвоевали страну. Костандин I (1092–1100), сын Рубена, отбил у византийцев мощную крепость Вахку (Феке) в Антитавре, на верхнем Сейхуне, которая стала его резиденцией.
По примеру других армянских сеньоров данного региона, но с лучшим, чем они, результатом (ибо пример Тороса Эдесского совсем не вдохновлял) Костандин I обратил себе на пользу Первый крестовый поход и образование поблизости от его владений франкских государств, чтобы заключить с ними полезные союзы. Так, он выдал свою дочь замуж за Жослена I де Куртене, сеньора де Турбесселя, а позднее графа Эдесского. Этот брак, поспешим заметить, стал первым в долгой череде семейных союзов между армянскими и франкскими принцами. Мы уже упоминали брак Бодуэна I с Ардой, племянницей армянского властителя Гаргара. Действительно, армянские вожди образовывали общественный класс, с которым крестоносцы тотчас почувствовали себя на одном уровне.
Из всех восточных христиан, с которыми франкским поселенцам приходилось контактировать, именно к армянской общине они относились как к равной — за ней единственной признавали воинскую доблесть, потому что она единственная имела земельную военную аристократию, с которой они могли родниться, не роняя своего достоинства. Таким образом, браки между франкскими баронами и армянскими нахарархами стали постоянными.
Каким бы парадоксальным это ни показалось, но почти так же обстояли дела и с религиозной точки зрения. Очевидно, что монофизитство национальной армянской григорианской церкви дальше отошло от римской веры, чем греческое православие. Тем не менее армянское и латинское духовенство, видя своего главного врага в греческой церкви, по отношению друг к другу демонстрировали огромную терпимость. По этому вопросу между ними, во всяком случае на протяжении длительного периода времени, существовал молчаливый уговор. Чтобы не сталкиваться на догматической почве, на нее просто не ступали, а в политической области при любом случае вступали в союз против греков. На всем протяжении эпохи крестовых походов мы наблюдаем инстинктивную франко-армянскую солидарность, направленную против Византии.
Костандин I стал зачинателем дела. Его сын и преемник армянский князь Торос I (1100–1129) направил «армянский десант» дальше на юг. Там он отобрал у византийцев район верховий восточных притоков Джейхуна с городами Сис и Аназарбе, первому суждено будет стать столицей будущего армянского королевства. Левон I (1129–1137), брат и преемник Тороса, около 1132 г. отнял у тех же византийцев Мамистру (Мисис, Мопсуестию), Адану и Тарс, то есть три крупнейших города Киликийской долины.
Новая Армения была создана. Потеряв древнее царство Тигранов и Багратов, армянский народ обрел новую родину. Горные гряды Тавра и Антитавра образовывали природную крепость, напоминавшую армянам их прежнюю страну. Что же касается Киликийской долины, со своими разливами дельт рек и субтропическими культурами, как в Египте, она, благодаря естественному плодородию, была предназначена для того, чтобы стать одной из житниц Востока.
Это был блестящий успех, таивший, однако, опасности. Действительно: Византийская империя Комнинов не собиралась мириться с потерей Киликии, тем более что эта провинция была ей необходима для обеспечения коммуникаций с франкскими государствами в Сирии. Поэтому в 1137 г. император Иоанн Комнин вторгся в страну во главе большой византийской армии и благодаря численному превосходству без особого труда отбил у армян Тарс, Адану и Мамистру, потом, после осады, Аназарб (июль 1137 г.), но этот уже с большим трудом. Левон I бежал в горы вокруг Сиса и Вахки, где продолжал сопротивление еще в течение шести месяцев. Вахка наконец была взята, а Левон I отправлен пленником в Константинополь. В плену он и умер в 1142 г. Один из его сыновей, Рубен, внушавший страх византийцам, был ослеплен и умер от этой пытки. Вся Киликия была вновь аннексирована Византией. Казалось, дело Рубенидов погибло навсегда.
Хотя Киликийская Армения и была усмирена, она нисколько не забыла о своих чаяниях. Ее прежние вожди ждали только ослабления Византии, чтобы возобновить борьбу. Фактическая независимость Киликийской Армении была восстановлена младшим сыном Левона I, Торосом II, который в 1143 г., обманув тюремщиков, сумел бежать, вернулся в Киликию, встал во главе своих суровых земляков-горцев и шаг за шагом отвоевал у византийцев северные крепости, такие как Вахка, потом крупные города на равнине, такие как Мамистра и Тарс (1151), и, наконец, все отцовское наследство. Но византийцы еще не сказали последнего слова. Отказ от Киликии, как мы сказали, означал для них разрыв связи с латинским Востоком, причем в тот самый момент, когда их новый император Мануил Комнин намеревался подчинить себе франкское княжество Антиохийское. Поэтому в 1158 г. Мануил Комнин предпринял новое вторжение в Киликию, снова захватил Аназарб, Тарс и практически всю провинцию Антитавр. Тем не менее в этот раз византийцы не использовали свое преимущество до конца. Иерусалимский король Бодуэн II добился примирения между противниками. Торос признал себя вассалом василевса и в этом качестве сохранил некоторое количество горных замков, но византийцы, со своей стороны, удержали города на равнине. Разумеется, это было лишь перемирие. В 1162 г. Торос вновь взялся за оружие и отобрал у византийцев Вахку и Аназарб, потом, обоснованно опасаясь нового прихода большой византийской армии, снова помирился с Мануилом (1163).
Итак, был достигнут компромисс: Киликийские горы армянам, речная долина имперцам. Торос II умер в 1168 г., оставив урезанное до таких размеров Армянское княжество своему малолетнему сыну Рубену II. Но этот ребенок был свергнут братом Тороса, принцем Млехом, заручившимся поддержкой алеппского атабека Нур ад-Дина (1169).
В армянской истории Млех представляет собой исключение для хронистов, и не столько из-за того, что пришел к власти в результате узурпации, сколько по причине своего открытого союза с тюрками. В действительности, и это приходится признать, лишь благодаря данному союзу он освободил Нижнюю Киликию от византийского ига, вернув себе три крупных города на равнине: Адану, Мамистру и Тарс. Только с этого момента Киликия стала целиком армянской (1173). Конечно, его антифранкская и происламская политика — это, в некотором роде, шокирующее исключение в семейной истории. Тем не менее правда то, что она принесла ему успех, и этот полуренегат оказался освободителем своей страны. Также правда и то, что, оказав ей эту услугу, он оказался больше не нужен ей. «Оскорбивший чувства армянского народа», он был убит в 1174 г.
Киликийская Армения
Теперь, после освобождения Киликии от византийского владычества, могла начаться политика разрядки и примирения. С этим прицелом армянская знать отдала корону Рубену III, племяннику двух последних князей (Тороса II и Млеха), не принадлежавшего ни к одной из партий. Кроме того, Рубену III (1175–1187) повезло, что на момент его вступления на престол византийцы оказались ослаблены поражением, нанесенным им турками-сельджуками при Мириокефалоне во Фригии (1176). Теперь, столкнувшиеся с «тюркским реваншем» в Анатолии и вследствие него практически отрезанные от Киликии, византийцы были заняты делами более важными, чем отвоевание последней. Рубен III воспользовался ситуацией, чтобы раз и навсегда покончить с притязаниями Византии на Мамистру, Адану и Тарс. Кроме того, он загладил неприятное впечатление, оставленное у франков (в первую очередь в княжестве Антиохийском), продемонстрированной Млехом симпатией к исламу и возобновил традиционный союз с крестоносными государствами. В 1181 г., во время поездки в Иерусалим, он даже женился на франкской принцессе Изабелле де Торон, дочери Онфруа де Торона и Антуанетты де Мийи, правительницы Трансиордании. Тем не менее он вступил в конфликт с князем Антиохийским Боэмундом III, желавшим заполучить Мамистру и Адану. Отметим, что враги Рубена III, в первую очередь византийцы, во вторую князь Антиохийский, нашли себе союзника в лице первого из сеньоров горной Киликии, Хетума Ламбронского, главы второго армянского правящего дома страны. Чтобы напугать этого непокорного вассала, Рубену пришлось осадить замок Ламброн. Как видно из этого примера, армянские сеньоры были далеки от того, чтобы безоговорочно признать первенство дома Рубенидов. Фактически семейство Хетумидов не переставало его оспаривать вплоть до того дня, когда заменило Рубенидов на троне Киликийской Армении.
Рубен III принял постриг, и после него на трон взошел его брат Левон II.
Мы подошли к апогею армянского Киликийского государства. Левон II, вошедший в историю под прозвищем Левон Великий, действительно был одним из наиболее выдающихся суверенов своего времени (1187–1219).
Первым делом он освятил окончательно завоеванную независимость своего княжества — своей баронии, как переводили франки, — возведя его в ранг королевства (царства). Дабы эта трансформация прошла в соответствии с нормами международного права, он обратился к двум высочайшим властям Запада, римскому папе и императору Священной Римской империи, поскольку намеревался ввести Новую Армению в сообщество западных государств. Итак, он испросил и получил от императора Генриха VI и папы Целестина II королевскую корону, которую кардинал Конрад фон Виттельсбах возложил на его голову в соборе Тарса 6 января 1199 г.: символический жест, который окончательно выводил Киликийскую Армению из сферы влияния Византии и привязывал ее к латинскому Западу. Фактически же условием коронации Левона стало его присоединение — в реальности весьма фиктивное — к римской вере.
Не следует заблуждаться относительно этого так называемого религиозного присоединения. Ни у армянского духовенства в Киликии, ни даже у царствующей династии даже на мгновение не возникало мысли отречься от особого символа веры, чтобы принять «две природы». На этот счет, как и относительно приоритета римского престола, существовали лишь словесные уступки, вернее, ловко сформулированные двусмысленности, позволявшие сохранять с латинянами политический союз, не слишком спотыкаясь о религиозное препятствие.
Зато в другой области, не имеющей отношения к религиозным догмам, согласие с латинянами стало очень интимным. Левон II последовательно женился на двух франкских принцессах: Изабелле Антиохийской (1189) и Сибилле Иерусалимской, дочери короля Кипрского Амори де Лузиньяна (1210). Этими брачными союзами франки дорожили не менее, чем сам армянский король. После потери Иерусалима они как никогда нуждались в союзе с Арменией.
Нельзя сказать, что между армянами и франками всегда царило полное взаимопонимание. Именно по мере перенимания первыми образа жизни франков они рисковали оказаться вовлеченными в местные свары. Так, вопреки своим профранкским симпатиям, Левон II вступил в конфликт с князем Антиохийским Боэмундом III. Предметом ссоры стал пограничный округ к юго-востоку от Александреттского залива, протянувшийся вдоль берега моря от горного прохода Портелль (между Александреттой и Сакалтутаном) до залива Айас (Лайаццо) у места впадения Джихуна, и господствующий над этим округом замок, называемый франками Гастон, а мусульманами Баграс. Левон привлек на свою сторону принцессу Сибиллу, жену Боэмунда III, и сумел завлечь того в ловушку, организованную во время прогулки к фонтану Баграса. Имея такого заложника, он едва не захватил Антиохию, но, как мы видели, потерпел поражение, столкнувшись с оппозицией латинского патриарха города, Эймери де Лиможа (1194). Эти франко-армянские конфликты, напоминающие семейные ссоры, никогда не доводились до полного разрыва. Примирение ознаменовалось браком принцессы Аликс, племянницы Левона, с Раймоном IV, старшим сыном Боэмунда III.
Казалось, брак Раймона с Аликс укрепляет франко-армянский союз. На самом деле он позволил хитрому королю Армении стать арбитром франкских дел во время серьезных смут и борьбы за наследование антиохийского престола. Действительно, после смерти Боэмунда III в 1201 г. трон княжества Антиохийского, при соблюдении правил наследования, должен был перейти сыну Раймона и Аликс, юному Раймону-Рубену, но он, вопреки всякому праву, был узурпирован младшим сыном Боэмунда III Боэмундом IV. Король Левон II, доводившийся Раймону-Рубену двоюродным дедом, взялся за оружие, отстаивая его права, и на некоторое время (1216–1218) сумел вновь посадить его на антиохийский престол. Но армянский протеже не сумел на нем усидеть: Боэмунд IV, опиравшийся на греко-латинские элементы, окончательно взял верх, и Левону II пришлось даже уступить тамплиерам спорный пограничный пункт — замок Баграс.
Эти вмешательства во франкские дела не помешали Левону II продолжать национальную войну против тюрок, в частности против малоазиатских Сельджукидов. Сначала он одержал крупный успех, в результате которого молодое Армянское государство вышло на Каппадокийское плато. В 1211 г. он отбил у Сельджукидов Эрегли и Ларанду (Караман) в Ликаонии, но в 1216 г. ему пришлось отдать эти города, а также округ Бозанти. Чтобы не надорвать свои силы, королевство Армении должно было оставаться в границах киликийского региона.
Левон II умер 2 мая 1219 г. Поскольку он не оставил наследника мужского пола, корона Армении перешла к его дочери, юной Забел, Изабель или Изабелле. Забел вышла замуж за младшего отпрыска Антиохийского дома, Филиппа, который с самонадеянностью юности весьма неловко попытался францизировать страну. Однако армянские бароны, приглашая Филиппа на трон, поставили ему условие «жить по армянским обычаям, принять армянскую веру и причастие и соблюдать все их национальные привилегии». Став принцем-консортом, Филипп без смущения обращался с армянскими аристократами как с представителями низшей расы, которых попытался заменить своими соплеменниками. В 1224–1225 гг. возмущенные армянские бароны свергли его и убили. Хронисты описывают нам драматические сцены, происходившие в ходе этого переворота, поскольку Забел, сильно влюбленная в своего юного супруга, так что его пришлось буквально вырывать из ее объятий, пыталась защитить его и уступила лишь насилию. Предводитель баронов Костандин Ламбронский, бывший инициатором и главным действующим лицом в свержении и убийстве Филиппа, затем принудил Забел выйти замуж за его собственного сына, принца Хетума (1226).
Мы подходим ко второму периоду истории армянского Киликийского государства. С Хетумом I («Хайтоном» западных хроник) на престол взошла династия, названная его именем: Хетумиды. Ранее было показано происхождение этого дома с конца XI в. Как мы видели, он почти постоянно находился в оппозиции к Рубенидам. Поэтому можно было опасаться, что с занятием им трона будут разорваны армянские политические традиции. Ничего такого не произошло. Между двумя длительное время соперничавшими домами существовала преемственность, поскольку брак Хетума и Забел должен был сделать их детей законными наследниками как Рубенидов, так и новой династии. Что же касается чувств Забел, можно быть уверенными, что ими никто не интересовался, принуждая ее выйти замуж за Хетума, но следует признать, что выдающиеся достоинства этого принца превратили то, что начиналось как суровый политический брак, в идеальный семейный союз.
Хетум I был одним из наиболее выдающихся и глубоких умов и одним из самых ловких политиков своего времени. Его царствование (1226–1269) стало одним из величайших в армянской истории. Придя к власти после убийства Филиппа Антиохийского, на волне реакции армянского национального чувства, оскорбленного францизацией, он сразу же вернулся к откровенно франкофильской политике. Он отдал свою дочь Сибиллу в жены князю Антиохийскому Боэмунду VI Красивому, с которым много лет жил в тесной дружбе (1254). Соперничество между двумя домами сменилось прочным союзом, как мы увидим дальше, в связи с монгольскими делами.
Это было время, когда монголы, завоевав в царствование Чингисхана Северный Китай, Центральную Азию и Туркестан, готовились, под руководством его сыновей, а затем и внуков, завершить завоевание Ирана. Хетуму I принадлежит заслуга — по нашему мнению, капитальная — правильно оценить важность этого нового фактора в шестисотлетнем противостоянии Креста и Полумесяца. Признаем сразу, что он проявил в этом больше политического предвидения, больше «понимания духа будущего», чем тот же Фридрих II или Людовик IX. Действительно: ему пришла идея превратить этих опасных соседей в защитников от угрожающей Сирии мусульманской реконкисты. По этому поводу он направил с посольством в Монголию своего брата, Смбата Спарапета[239] (1247). Смбат, оставивший нам любопытное письмо о своей поездке, был принят великим ханом Гуюком, внуком и вторым преемником Чингисхана. Гуюк передал ему грамоту, гарантировавшую армянскому монарху его покровительство. Но монгольский арбитраж в восточном вопросе мог стать настолько решающим, что Хетум в 1254 г. решил лично отправиться в Монголию. 13 сентября он был принят на торжественной аудиенции близ Каракорума новым монгольским императором, великим ханом Менгу, тоже внуком Чингисхана. Хетум признал себя вассалом Менгу, который взамен, в свою очередь, заявил, что берет под свое покровительство Армянское королевство и армянскую церковь. Если верить армянским хронистам, великий хан даже обещал королю Армении отправить войска в поход против багдадского халифа и сирийских мусульман. Утверждение это выглядит все-таки преувеличением. Тем не менее оно действительно соответствует программе, подготовленной монгольской политикой, программе, которая именно в этом пункте в скором времени начнет воплощаться в жизнь.
Как мы видели, четыре года спустя, в 1258 г., хан Хулагу, младший брат Менгу, которому было поручено ведение войны против столицы исламского мира, взял Багдад, казнил последнего аббасидского халифа и уничтожил халифат. В 1260 г. Хулагу точно так же вторгся в мусульманскую Сирию, которую с первой же попытки отнял у ее хозяев, айюбидских султанов, внучатых племянников Саладина. Два крупнейших города султаната, Алеппо и Дамаск, были захвачены монголами, первый — в январе, второй — в апреле 1260 г. Король Хетум, видевший, что осуществляются его надежды, зародившиеся во время его поездки в Монголию, не мог упустить такую прекрасную возможность. Как верный вассал, он присоединил свои войска к монгольским и принял участие в их «крестовом походе». Князь Антиохийский Боэмунд VI, зять Хетума, также поучаствовал в этой блестящей кампании. Оба они вместе с монгольской армией вступили в Алеппо и Дамаск.
Алеппо и Дамаском, мусульманскими городами, не взятыми ни одним франкским крестовым походом, теперь без труда овладел «монгольский крестовый поход», частично инспирированный королем Армении. Хетум и Боэмунд VI наслаждались своим триумфом и, воспользовавшись своим влиянием при монгольском военачальнике Китбуке — христианине-несторианине, — доставили себе удовольствие, превратив в церкви некоторые дамасские мечети.
Но последовавшие за этим великим триумфом события были горькими. Победа, одержанная мамелюками при Айн-Джалуде в Галилее несколькими месяцами позже над монголами, и оставление последними мусульманской Сирии в сентябре 1260 г. оставили Армянское королевство в опасном подвешенном состоянии. Полностью скомпрометировав себя связями с монголами, оно теперь оказалось перед угрозой мести мамелюков.
В этой сложной ситуации Хетум I не растерялся. Он немедленно попытался среагировать, намереваясь организовать экономическую блокаду латинским миром мамелюкского Египта. Примечательная, намного опередившая свое время программа, систематическое осуществление которой удушило бы Дельту; но мамелюкский султан Бейбарс, понявший опасность, предотвратил ее, совершив внезапное нападение на вдохновителя этой блокады. Бейбарс разгромил армянскую армию при Дарбсаке (Трепессак латинских хроник) возле Александретты (24 августа 1266 г.) и после форсированного марш-броска беспрепятственно вторгся в Киликию. Его мамелюки разграбили города Киликийской равнины: Мамистру, Адану, Тарс, порт Айас (Лайас или Лайаццо), даже Сис, столицу королевства — место, где на протяжении полутора веков накапливались все богатства Леванта. Ушли они лишь тогда, когда захватили огромную добычу.
Хуже всего было то, что у несчастного армянского монарха теперь были связаны руки: во время своего набега мамелюки взяли в плен принца Левона, сына Хетума. Ради его освобождения старому королю пришлось отдать каирскому правительству пограничные крепости в районе Дарбсака и Александретты, а также многие горные перевалы Антитавра на северо-востоке страны. Это означало передать в руки наследственного врага ключи от Малой Армении.
Хетум был сломлен этим поражением. В 1269 г. он оставил трон сыну, ставшему королем Левоном III, и отрекся, чтобы уйти в монахи.
Поражение великого армянского монарха было одновременно поражением крестовых походов, поражением Европы. Хетум, по своему уму, превосходил современных ему лидеров христианского мира, охватывая в своих расчетах всю Азию, от Сен-Жан-д’Акра до Пекина, рассчитывая на монгольское вторжение, в котором видел спасение Запада. Но Запад к нему не прислушался. Из франкских правителей за ним последовал лишь его зять Боэмунд VI Антиохийский. И теперь Армения и княжество Антиохия остались наедине с жаждавшими мести торжествующими мамелюками.
Единственной надеждой на спасения для армян оставался монгольский протекторат, поскольку на Западе не готовилось никакого крестового похода. Левон III (1269–1289) понимал это лучше, чем кто бы то ни было. Поэтому свое царствование он начал с поездки ко двору монгольского хана Персии, ильхана Абаги, чьим вассалом признал себя и у кого выпросил помощь против мамелюкской угрозы.
Но монгольская сила, еще столь грозная в 1258–1260 гг., начала слабеть. Персидские ханы, чьим вассалом была Армения, были парализованы своими родственниками, ханами Кипчака (Южная Россия), которые приняли ислам. Результатом этих внутренних раздоров стало предоставление каирскому правительству карт-бланша в отношении Армении. В 1274–1275 гг. мамелюки, помнившие свой прибыльный набег 1266 г., снова пришли и разграбили Айас, Мамистру и Тарс. Когда Абага в 1280 г. наконец направил свою армию в Сирию, Левон III тотчас присоединился к ней, но на сей раз монголы были разбиты мамелюками при Хомсе и отброшены на восток от Евфрата.
Новое поражение стало повторением Айн-Джалуда, с еще более серьезными последствиями. Непобедимые монголы, на которых так армяне возлагали все свои надежды, теперь в каждом крупном сражении обращались в бегство перед мамелюками. И Армения, предоставленная сама себе, должна была расплачиваться за свои неудачные попытки.
Понятно, что в таких условиях у Хетума II, сына Левона III, было трудное царствование, к тому же сопровождавшееся внутренними неурядицами (1289–1301). Испытывая отвращение к мирской жизни и призываемый душевным влечением к монастырской жизни, он, дабы иметь возможность уйти в монастырь, сделал соправителем своего брата Тороса III, но вскоре, по настояниям близких, был вынужден против воли вернуться на престол, чтобы противостоять новой угрозе со стороны мамелюков. Свергнутый на некоторое время своим вторым братом Смбатом (1296–1299) — а внутрисемейное соперничество продолжалось, несмотря на угрозу вторжения извне, — Хетум II был вторично возвращен к власти волей народа, опять же по причине внешней угрозы. В 1301 г. он смог наконец отречься в пользу своего племянника Левона IV, но продолжая из монастыря помогать тому советами. Нет участи тяжелее, чем судьба последних королей династии Хетумидов, обманутых в своих надеждах на христианский мир, преданных равнодушием христианского мира…
Действительно, никогда еще натиск мамелюков не был сильнее, чем с тех пор, как в 1291 г. они отобрали у франков Сен-Жанд’Акр и сбросили латинский Восток в море. Отныне у них остался единственный противник: Армения. В 1293 г. они вынудили Хетума II уступить им восточные пограничные крепости: Бехесни, Мараш и Тель-Хамдун, которые до того момента прикрывали Киликию со стороны Ахирдага. В отличие от своих предшественников Хетум II больше не мог надеяться на реальную помощь своего сюзерена, монгольского хана Персии. В то время им был лично очень доброжелательно расположенный к армянам, несмотря на принятие ислама, хан Газан, последний великий правитель в своей династии. В 1295 г. Хетум II отправился к его двору, чтобы умолять прислать вспомогательное войско. Через четыре года Газан действительно вторгся в Сирию и разгромил мамелюков при Хомсе (22 декабря 1299 г.), но не было более разочаровывающей победы, ибо, не взяв на себя труд ни оккупировать Сирию, ни навязать мамелюкам мир на своих условиях, он тут же вывел войска из завоеванной страны. Правда, монголы вернулись туда снова, в 1303 г., но на сей раз были разбиты мамелюками возле Дамаска. Армяне, которые дважды, с полным доверием, присоединялись к монголам, остались более чем когда-либо под угрозой мести мамелюков. К тому же, как мы видели, персидские монголы перешли в ислам. С этого момента они стали для армян куда менее надежными покровителями. Один исламизированный монгольский военачальник в 1307 г. из религиозного фанатизма приказал жестоко казнить несчастного Хетума II и его племянника Левона IV. Бедные армяне теперь не знали, кого им больше бояться: их наследственных врагов мамелюков или их защитников монголов.
Тем не менее наступила пора затишья. Царствование Ошина (1308–1320), последнего брата Хетума II, было, если не считать нескольких мамелюкских набегов, относительно спокойным. Армяне более чем когда бы то ни было искали дружбы латинян, в частности кипрских королей, последних, вместе с ними, выживших после окончания великой эпохи крестовых походов. Ошин, женившийся на Изабелле, дочери короля Кипра Юга III, жил в тесной дружбе с Лузиньянами и вследствие этого оказался втянут в семейные раздоры никосийского двора (изгнание в Киликию короля Кипра Анри II, 1310). Левону V (1320–1341), сыну Ошина, когда он взошел на престол, было всего десять лет. Регентство осуществлял граф Корикосский. В 1329 г. юный король приказал арестовать и казнить регента. Все эти дворцовые перевороты, говорившие о неустойчивости внутренней ситуации, совпали по времени с усилением внешней угрозы. Действительно, в это царствование возобновились набеги как исламизированных иранских и анатолийских монголов, так и египетских и сирийских мамелюков. В 1322 г. мамелюки впервые разрушили крупный приморский город Айас, или Лайаццо, который, как мы знаем, был одним из важнейших торговых портов Леванта. Они вернулись туда в 1337 г. и вынудили Левона V дать обещание снести крепостные стены: большой порт, лишившийся защиты, отныне был в их власти. Как мы увидим далее, в этом упорстве против Айаса были не только военные мотивы. Айас в левантийской торговле являлся конкурентом Александрии. Разрушая его, правители Египта обеспечивали своей стране полную торговую монополию.
По мере ухудшения внешнеполитической ситуации внутреннее положение Армянского королевства становилось все более смутным. Раздраженный несчастьями армянский национализм обратился против латинян, которые так плохо ему помогали. Левон V был убит, возможно, за свои симпатии к латинянам (28 августа 1341 г.?). Он не оставил наследников. В соответствии с условиями его завещания корона Армении переходила от династии Хетумидов к французскому дому Лузиньянов Кипрских.
Завещание Левона V было абсолютно корректным. Действительно, сестра четырех последних королей Армении (Хетума II, Тороса II, Смбата и Ошина), принцесса Забел, или Изабелла, была в свое время выдана замуж за младшего отпрыска кипрской династии Амори де Лузиньяна[240]. И вот старший сын Амори и Изабеллы, Ги, по условиям завещания Левона V, в полном соответствии с законами, приглашался занять трон Армении.
Помимо уважения к наследственным правам, выбор армян, очевидно, объяснялся политическими соображениями. Теперь, когда монгольское ханство в Персии исчезло, они могли получать помощь только от латинских держав, в первую очередь от Кипрского королевства. Очевидно, сажая на трон принца из дома Лузиньянов, они надеялись на какой-нибудь новый крестовый поход. В ожидании короля Ги первым в Киликию прибыл его брат Жан де Лузиньян, чтобы осуществлять регентство. В октябре 1342 г. Ги наконец приехал в Киликию, где был коронован. Он привез с собой отряд латинских рыцарей для защиты королевства. Но вместо того чтобы полностью посвятить себя этому делу, он тут же вмешался в религиозные споры и, не довольствуясь использовавшимися разумными двусмысленностями, попытался прямо навязать армянскому духовенству присоединение к римской церкви. Инициатива была крайне неуместной, поскольку догматические расхождения были, наверное, единственными, по которым франки и армяне не могли прийти к соглашению. Он задел самые дорогие чувства своих новых подданных и, в свою очередь, был убит (17 ноября 1344 г.). Так когда-то был убит Филипп Антиохийский, который тоже пытался францизировать страну.
Тогда армянские сеньоры отказались приглашать нового иностранного претендента и, рискуя прерыванием преемственности с прошлыми династиями, выбрали королем одного из своих, Костандина IV[241]. Костандин IV, процарствовавший около двадцати лет (1344–1363), оказался в сложном положении. Вознесенный на трон ярко выраженной антилатинской реакцией, он, ради завоевания симпатий латинян, был вынужден на церковном соборе в Сисе фиктивно присоединиться к римской церкви. Помощь латинства действительно была для него необходима, но помощи этой он не получил: никакой крестовый поход, никакая морская экспедиция венецианцев или генуэзцев не пришли облегчить положение несчастного королевства, со всех стороны окруженного мусульманскими государствами. Порт Айас (Лайаццо) был еще раз, уже окончательно, взят мамелюками (25 мая 1347 г.). В 1359 г. мамелюки вновь вторглись в Киликию и захватили крупные города Адану и Тарс. Киликийская равнина была потеряна, жалкие остатки королевства оттеснены в горы.
Сквозь весьма скупые сообщения хроник угадывается глухое раздражение армянского народа против латинских государств, ничего не сделавших для помощи ему и вмешивавшихся лишь для борьбы с его национальной церковью. Так что после смерти Костандина IV армянские бароны, вопреки генеалогическим правам, вновь отказались принять короля Лузиньяна. Они еще раз отдали корону одному из своих, который стал королем Костандином V (1365–1373)[242]. Но и Костандин V был убит, поскольку по мере ослабления государства феодальные смуты усиливались. Армяне, для которых угроза со стороны мамелюков становилась все серьезнее и серьезнее, решили, устав от вражды, вернуть трон Лузиньянам в надежде, что те наконец сумеют в последний момент организовать крестовый поход. Они выбрали королем Леона (Левона) VI де Лузиньяна, сына бывшего регента Жана де Лузиньяна. Высадившись в Киликии 2 апреля 1374 г., Левон VI совершил очень трудное путешествие. Объехав Тарс, захваченный мамелюками, он после тысячи приключений добрался наконец до Сиса, где был по всем правилам коронован (14 сентября). Теперь его королевство включало лишь города Сис и Аназарб, остальная страна оказалась под властью мамелюков. Почти сразу же Левон VI был осажден ими в Сисе. Его положение было трагичным вдвойне: он чувствовал себя преданным и христианским миром, и частью своих новых подданных. Где взять помощь? Доблестного короля Кипра Пьера I, последнего крестоносца, уже не было, чтобы возглавить спасительный поход в Киликию. Со своей стороны эскадры генуэзцев, для которых освобождение побережья Киликии было важно по причине торговых связей с этой страной, не показывались: генуэзцы и киприоты, как мы знаем, растрачивали силы во взаимной вражде, первые — стремясь удержать порт Фамагусту, вторые — пытаясь его вернуть. В этих условиях судьба Армении никого не волновала. Наконец, в столь грозный час, кажется, возобновились теологические споры между армянским духовенством и латинскими монахами, приехавшими с Левоном VI. Это стало причиной дезертирств, подрывавших силы последнего. Тем не менее среди всех этих опасностей тот достойно исполнял свой долг до конца. Наконец, раненный в лицо, он, после героической обороны, был вынужден сдать Сис (13 апреля 1375 г.). Отправленный в Египет, он смог выкупиться на свободу лишь после семи лет плена (октябрь 1382 г.) и в конце концов уехал во Францию. Последний король Армении умер в Париже 29 ноября 1393 г. Что же касается Киликии, она отныне стала частью державы мамелюков, а с 1516 г. Османской империи. Французская оккупация 1919–1921 гг. породила в армянском населении этого края надежды, которые были разрушены последующими событиями…
2. Институты и цивилизация королевства Армения
Близость и блеск франкских государств ощущались в их влиянии на институты Киликийской Армении. Коронация в 1199 г. Левона II в качестве короля (тагавора) из рук римского легата окончательно включила Армению в сообщество латинских монархий. Но новый монарх не просто внешне подражал латинским королям, он тем самым претендовал на власть, которой не пользовались даже древние тагаворы Великой Армении, Багратиды (885–1045). Те никогда не могли подчинить себе крупных феодалов, или нахарархов, былых «губернаторов», сделавших свои должности наследственными; те обладали собственными армиями и были абсолютными владыками в своих владениях, обязанными лишь приводить тагавору воинские контингенты в случае вторжения извне. Впрочем, в Киликии, при первых князьях династии Рубенидов, ситуация была точно такой же, и нахарархи, такие как владетели Ламброна (из дома Хетумидов), смотрели на себя как почти независимых правителей, даже имели собственную внешнюю политику, отличную от политики князей-Рубенидов, а порой даже оппозиционную ей. Так что в интересах новых королей Армении было заимствовать франкские институты. Тогда они могли требовать от своих нахарархов четкой вассальной присяги и упорядоченной службы, как король Иерусалимский, князь Антиохийский, король Кипрский требовали того же от своих вассалов. Аллодиальный режим сатрапий, существовавший при Багратидах, был изменен. Свободные земельные владения, наследуемые в одной семье по одному факту родства, без королевской инвеституры, были превращены во фьефы, управляемые по тем же законам феодального права, что и во Франции.
Сисский двор попытался подражать Антиохийско-Триполийскому, Акрскому и Никосийскому дворам. Нахарархи стали баронами, а позднее графами, связанными с королем клятвой вассальной верности, обязанными лично сражаться под его знаменами или хотя бы предоставлять ему свои военные контингенты; все их обязанности стали более четкими, чем у прежних нахарархов времен Багратидов. Объединение высших должностных лиц и баронов вокруг короля получило наименование Высокий совет, как во франкских Ассизах. Названия высших должностей были заимствованы и ассимилированы у франков. Перед смертью Левон II назначил двух бальи для отправления регентства при его дочери Забел, или, вернее, он дал имя бальи двум чиновникам, которые в старой национальной традиции назывались «отец короля» и «принц принцев». Высшими воинскими званиями в багратидской Армении были заимствованные в сасанидском Иране спарапет, спахбад или спахсалар, что означало «главнокомандующий» или «военный министр», и аспабед — начальник над кавалерией. Теперь спахсалар стал называться коннетаблем, его заместитель стал маршалом, а аспабед переместился на третье место. Среди гражданских чинов появились канцлер (обычно эту должность занимал григорианский архиепископ Сиса), камергер и др. Кстати, византийские титулы проксимос (министр финансов), севаст и пансеваст сохранились. Наконец, Хетум I восстановил древний армянский титул тахадир, «возлагатель короны» для придворного, действительно обладавшего привилегией возлагать корону на королевскую голову в день коронации.
При сисском дворе был введен и институт рыцарства. Еще до 1199 г. армянским аристократам нравилось, когда их посвящали в рыцари князья Антиохийские. Так, Левон II получил посвящение от князя Боэмунда III. Но, став королем, он потребовал себе право возводить своих баронов в рыцарское звание, считая это средством укрепить их верность по отношению к себе. Очень скоро ситуация перевернется, и в 1274 г. Боэмунд VII будет посвящен в рыцари своим дядей по материнской линии королем Армении Левоном III. Нерсес Ламбронский[243] свидетельствует, что неудержимая мода побуждала армянскую знать перенимать нравы и обычаи франкского рыцарства, латинизировать названия титулов и должностей, забывая старые национальные наименования.
Заимствуя франкские обычаи, армяне позаботились и о том, чтобы обзавестись солидной юридической базой. Коннетабль (спарапет) Смбат, брат короля Хетума I, не довольствовался адаптацией для Киликии великоармянского «Судебника», составленного в 1184 г. Мхитаром Гошем[244]. Также он, между 1254 и 1265 гг., перевел на армянский язык «Антиохийские ассизы», драгоценный труд, поскольку лишь благодаря данному переводу этот текст дошел до нас. Сам Смбат признавался, что перевод стал необходим вследствие проникновения в Киликию франкских обычаев. Он уже проявлял свой интерес к франкскому праву, отправившись за консультацией к великому юрисконсульту Жану д’Ибелину. Так что не будем удивляться тому, что начиная с 1201 г. официальные документы заносились в регистры королевской канцелярии одновременно на армянском и на латинском или на французском языках.
Францизация подкреплялась целой серией браков с французскими домами. Дочь Костандина I (1095–1100) вышла замуж за Жослена де Куртене, ставшего графом Эдесским. Левон I (1129–1139) женился на сестре короля Иерусалимского Бодуэна II. Рубен III (1175–1187) женился на Изабелле де Торон-Монреаль. Их старшая дочь, Алиса де Монреаль, сначала вышла замуж за армянского сеньора Хетума Сассунского, а потом за Раймона IV Триполийского. Другая их дочь вышла замуж за принца Андраша Венгерского. Король Левон II последовательно женился на Изабелле Антиохийской и Сибилле де Лузиньян, последняя была дочерью кипрско-иерусалимского короля Амори. Одна из их дочерей, Стефания, вышла замуж за иерусалимского короля Жана де Бриенна; другая, королева Армении Изабелла (Забел), сначала вышла за Филиппа, младшего сына князя Антиохийского Боэмунда IV. Из дочерей королевы Изабеллы от второго брака с королем Хетумом I (1226–1269) одна, Сибилла, вышла замуж за князя Антиохийского Боэмунда VI, вторая, Фемия, за графа Жюльена Сидонского, третья, Мария, за кипрского принца Ги де Лузиньяна. Король Армении Левон III (1269–1282) выдал одну из своих дочерей, Изабеллу, за младшего отпрыска кипрской династии Амори де Лузиньяна, принца Тирского. Король Торос III (1293–1299) женился на Маргарите, дочери короля Кипра Юга III. Король Смбат (1296–1299) женился на Изабелле д’Ибелин. Король Левон IV (1301–1307) женился на Аньес де Лузиньян, дочери Амори Тирского. Король Ошин (1308–1320) сначала женился на Изабелле де Лузиньян, сестре кипрского короля Анри II, а после на Жанне-Ирэн, дочери итало-анжуйского принца Филиппа Тарентского. Наконец, король Левон V (1320–1341) женился на Констанс Арагон-Сицилийской, вдове Анри II Кипрского.
Из этого видно, насколько армянская династия была францизирована. Наконец, благодаря этой игре брачных союзов на трон Армении восходили короли латинского происхождения. Так, после пресечения мужской линии династии Рубенидов Филипп Антиохийский стал королем Армении (1222–1225) в качестве супруга королевы Изабеллы; точно так же, после пресечения династии Хетумидов, королями Армении становились Ги де Лузиньян (1342–1344) и Левон VI (1374–1375).
Францизация неоднократно вызывала весьма четкую реакцию армянского населения. На самом деле это была реакция армянских баронов, видевших, что династию захватывают латинские веяния, в некотором смысле лишая ее национального духа. Когда юная королева Изабелла вышла замуж за Филиппа Антиохийского и разделила с ним трон, бароны поставили Филиппу условие «жить по армянским обычаям, принять армянскую веру и причастие, уважать все привилегии местных жителей». Но Филипп, едва получив корону, принялся снимать с важных постов армян, заменяя их франками. «Он обращался с армянами не как с воинами, но как с крестьянами. Он не допускал их до своего стола», — сообщает в «Гражданской хронике» Бар-Эбрей. Лидер баронов Костандин Ламбронский приказал арестовать неосторожного и, невзирая на мольбы и слезы юной королевы Изабеллы, сильно любившей своего супруга, убить его (1225). Как мы уже знаем, Костандин заставил Изабеллу выйти замуж за своего сына, ставшего королем Хетумом I (1226).
Эта первая националистическая антифранкская реакция, вышедшая из феодальных кругов, продлилась достаточно недолго, потому что династия Хетумидов, взойдя таким путем на трон, с царствования Хетума I (1226–1269) возобновила франкофильскую политику предыдущего дома. Ни один другой армянский монарх, как мы убедились, не поддерживал столь близкие связи с франками, о чем свидетельствует его дружеское сотрудничество с Боэмундом VI Антиохийским, его зятем. Но провал «глобальной политики» Хетума I, плачевные финальные результаты его тесного союза с монголами (в провале которой виноват не столько он, сколько франки) ухудшили ситуацию. Завоевание Антиохии мамелюками (1268) отрезало Киликию от франкских государств, изолировало ее, и маленькое Армянское государство, постепенно потеряв свои морские ворота (утрата Айаса, 1347), было отброшено в горы, в окрестности Сиса. Тогда антифранкская реакция стала проявляться еще сильнее, тем более что армянский двор был более францизирован. Вновь со всей остротой встал конфессиональный вопрос.
У армян, как мы уже знаем, была своя национальная церковь, григорианская, придерживавшаяся монофизитской доктрины. В момент завоевания Великой Армении тюрками патриарший престол занимал Григор II Вкаясер (1065–1105), сын знаменитого Григора Магистра. Этот понтифик сделал своей резиденцией Цамандос (Дзаминдав, Заминтию) в Каппадокии, в сердце района, весьма плотно заселенного армянской эмиграцией. Его коадъютором, а позже преемником (1105) был племянник Барсег (Василий) I Анеци, сохранивший официальную патриаршью резиденцию в Цамандосе, но в действительности проживавший то в Ани, в ставшей тюркской Великой Армении, то в Киликии, у князей дома Рубенидов, то в Коммагене, под покровительством графов Эдесских. Очень скоро Барсег основал монастырь в Шугре, к западу от Мараша, на Сеав-Леарне (Черной горе), на границе округа Кайсун, где в то время правил армянский вождь Гох Васил. Барсег оказал довольно сильную поддержку князю Торосу, основателю величия Рубенидов.
Тем не менее перенос патриаршего престола в Новую Армению, в киликийские пределы, не обошелся без осложнений. Духовенство Великой Армении проявляло растущее неповиновение ему. Против патриарха Григора III Пахлавуни (1113–1166) был провозглашен антипатриарх — архиепископ Ахтамарский Давит Торникян (1114). Григор III созвал в монастыре Сеав-Леарн церковный собор, на котором присутствовали армянские князья Киликии. На нем Давит был отлучен от церкви, но, несмотря на этот приговор, диссидентствующий Ахтамарский патриархат отказался подчиниться: он дожил до наших дней.
Чтобы ограничить влияние Ахтамарского антипатриархата, Григор III несколько приблизил патриаршью резиденцию к Великой Армении. С 1125 по 1148 г. он проживал в замке Цовк, прежде идентифицировавшемся с крепостью на озере Гольдьюк, юго-восточнее Харпута, а в действительности — крепости Калаат-Соф, в Джебель-Софе. Но там его все плотнее окружали и все сильнее угрожали ему тюркские эмиры из семейства Артукидов. В 1150 г. он переехал в Румкалу, по-армянски называемую Ромкла, крепость на Евфрате, на великом северном рукаве реки, к северо-востоку от Дулука, которая при разделе старого графства Эдесского была отдана графине Беатрикс, вдове последнего графа Жослена II. Патриархи пребывали в Ромкле с 1150 по 1293 г.
Потребность в военном союзе с государствами крестоносцев привела армянских прелатов к попытке если не чисто догматического, то хотя бы политического сближения с римской церковью.
С этой целью армянский патриарх Григор III Пахлавуни (1113–1166) принял участие в состоявшемся в Антиохии и Иерусалиме (в Иерусалиме в апреле 1140 г.) латинском церковном соборе под председательством папского легата Альберика Остийского. Армянская церковь, веками сталкивавшаяся с враждебностью греческого патриархата, старалась получить поддержку от папского престола. С этой целью посланцы Григора III отправились в Италию к папе Евгению III, который принял их в Витербо (1145–1146).
Следующий армянский патриарх, Нерсес IV Шнорали (1166–1173), всю жизнь искал почву для согласия и, если так можно выразиться, теологический модус вивенди между армянским, греческим и латинским исповеданием. В мае — июне 1170 г. и еще раз в 1172 г. он, по просьбе императора Мануила Комнина, принимал в Ромкле греческого богослова Теориана, с которым вел долгие беседы относительно Халкидонского собора (вопрос «природ» в христологии). Отметим, что при этих беседах в качестве представителей яковитского (сирийского монофизитского) патриарха Михаила Великого присутствовали также епископ Иваннис (Элиас) Кайсунский и монах Теодорос Бар Вахбун, так что это была самая серьезная за много лет попытка примирения монофизитов и диофизитов. Честь этой попытки примирения различных ветвей христианства принадлежит такому великому уму, каким был Нерсес Шнорали.
Патриарх Григор IV Тха, возглавлявший армянскую церковь после него (1173–1193), с помощью выдающегося прелата и писателя Нерсеса Ламбронаци, епископа Тарсского, собрал в 1179 г. в Ромкле собор, который, не присоединившись к греческим (в данном случае греко-латинским) установлениям, предложил несколько компромиссных формулировок. Кроме того, Григор Тха поддерживал добрые отношения с папой Луцием III. В 1184 г. он отправил ему письмо, полученное тем в Вероне. Григор Тха выражал свое уважение римской церкви и просил ее помощи армянам, преследуемым греческой церковью. Луций III ответил, послав Григору «кольцо, паллиум и митру».
Тем не менее армянское духовенство, особенно в Великой Армении, выступало против «халкидонских» тенденций, демонстрируемых патриархом. После смерти Григора Тхи кандидатуры епископов Григора Апирата и Нерсеса Ламбронаци в качестве его преемников были отклонены из-за их излишней благожелательности к греческим и латинским идеям. Вместо них выбрали Григора V Каравежа, называемого также Григор Мануг (Молодой) (1193–1194). Но армянский князь Левон II слишком нуждался в дружбе с латинянами, чтобы уступить этой оппозиции. Григор V был низложен, а Григор Апират под именем Григор VI взошел на патриарший престол, который занимал с 1194 по 1203 г. Правда, националистическая антилатинская оппозиция спровоцировала тогда раскол в Великой Армении, где избрала антипатриарха Барсега II Анеци (1195–1206). Левону II и его преемникам приходилось балансировать между заинтересованностью в союзе с франками и религиозной оппозицией в Великой Армении, уничтожить которую они никак не могли.
В конце концов решительный сторонник унии с Римом Григор Апират, с помощью Нерсеса Ламбронаци, признал на Тарском соборе (1196) основные постановления Халкидонского собора и серьезно сблизился с папством, первенство которого он, похоже, признавал. Это признание, как мы видели, позволило Левону II получить королевскую корону, доставленную ему папским легатом Конрадом фон Виттельсбахом, тогда как патриарх Григор Апират совершил над новым королем обряд миропомазания (6 января 1199 г.?). Иннокентий III прислал Григору Апирату паллиум.
В действительности теологические уступки, сделанные армянской церковью папству, имели лишь политическое значение, армянский патриархат никогда не помышлял о реальном отречении от своего Символа веры ради римского. Великий епископ Тарса Нерсес Ламбронаци (1153–1198), возглавлявший сближение с папством, вступил в конфликт с группой духовенства и даже был вынужден оправдываться перед королем Левоном II. Оппозиция угрожала патриархату расколом и присоединением к Ахтамарскому антипатриархату в Великой Армении. Кроме того, политическое сближение Армянского патриархата с Римом спровоцировало враждебность со стороны Византийской империи, которая принялась притеснять выходцев из Армении. Миссия Нерсеса Ламбронаци в Константинополь по этому вопросу (1196) завершилась безрезультатно. По крайней мере, сердечное согласие с латинянами, похоже, продолжало действовать, и патриарх Ованес VI Мечабаро, или Великолепный, в 1205 г. получил паллиум от папы Иннокентия III.
При династии Хетумидов сохранялись те же отношения. Король Хетум I (1226–1269) и патриарх Костандин I Бардзрбердци (1221–1267) ради укрепления политического союза с латинскими государствами неоднократно признавали приоритет римской церкви, что вызывало ропот армянских монахов и священников. Добавим к этому, что церкви Великой Армении, находившиеся за пределами владений киликийских королей и потому не имевшие тех политических причин к компромиссам, которые были у них, открыто взбунтовались против догматических уступок, в частности той, что признавала за папами первенство. С 1262 г. патриарх Костандин, столкнувшийся с этой оппозицией, стал отдаляться от сторонников Рима. Некоторую сдержанность по отношению к папским авансам можно заметить и у следующих патриархов: Акопа (Якова) I Клайеци, прозванного Гимнаканом, или Ученым (1267–1286), и Костандина II Пронагорца (1286–1280). Правда, король Хетум II (1289–1301), чьей франкофильской политике мешало сопротивление Костандина II, приказал его сместить.
Таким образом, периоды сближения с римской церковью и отдаления от нее сменяли один другой в зависимости от превратностей политики. В царствование Хетума II произошла катастрофа, еще более тесно привязавшая патриаршество к королевской власти.
29 июня 1292 г. мамелюкский султан аль-Ашраф Халиль овладел патриаршей резиденцией Ромкла. Патриарх Степанос IV был уведен пленником в Дамаск, где умер в следующем году. Следующий патриарх, Григор VII Анаварзеци (1293–1307), обосновался в столице Киликийского королевства, в Сисе, остававшейся местопребыванием патриарха с 1293 по 1441 г.
Поскольку именно король Хетум I способствовал его избранию, Григор VII был сторонником соглашения с Римом. В организационных вопросах он проводил откровенно пролатинскую линию, которая была освящена, или казалась освященной, при его преемнике Костандине III на Сисском соборе, который даже частично принял римские определения относительно двух природ Христа (1307).
Движение, увлекавшее к латинству часть киликийского высшего общества, иллюстрирует пример Хетума Корикосци, «монаха Хайтона» (род. между 1230 и 1245 гг., ум. предположительно после 1314 г.). Он был принцем королевского рода, возможно, племянником короля Хетума I. В 1305 г. он стал католическим монахом в монастыре премонстрантов в Лапэ, на Кипре. Он написал на французском свой La Flor des Estoires de la Terre d’Orient[245], который в 1307 г. подарил в Пуатье папе Клименту V и в котором он демонстрирует великолепное знание азиатских проблем своего времени, выступая решительным сторонником союза с монголами.
Но традиционалисты не принимали этих объединительных действий. После Сисского собора 1307 г. они обвинили короля Хетума II и его прелатов в отречении от монофизитства, в измене национальной религии. Тем более что, если Киликийское королевство, увлекаемое царствующей династией, казалось, склоняется к принятию римской веры, другие армянские регионы — Евфратский и Великая Армения — не желали следовать его примеру и отказываться от монофизитства. Впрочем, поскольку эти регионы находились под властью мусульман, они придавали особую важность религиозным вопросам по причине связанных с ними воспоминаний о славном прошлом.
Религиозная оппозиция проявила себя в политике. Ради получения западной помощи король Левон V (1320–1342) умножил доказательства своей доброй воли в адрес пап Иоанна XXII и Бенедикта XII, а также покровительствовал ордену соединенных братьев Святого Григория, филиалу доминиканцев, но армянский патриарх Акоп (Яков) II Тарсонаци (1327–1341) отказался одобрить папские пожелания как в вопросах подчиненности, так и в теологических. Конфликт разгорелся. Акоп II пригрозил отлучить короля от церкви, а король в 1341 г. приказал сместить патриарха. Традиционалисты, в отчаянии от перехода Левона V на сторону латинян, якобы спровоцировали его убийство (28 августа 1341 или 1342 г.?).
Итак, на момент приглашения на трон Армении кипрского принца Ги де Лузиньяна (1342–1344) в обществе царил раскол. Ги был ревностным католиком, и его попытка навязать римскую веру привела к его убийству (17 ноября 1344 г.). Антифранкская партия посадила на трон армянского барона Костандина IV (1344–1363), который попытался добиться от папства прощения. Сисский собор 1345 г. вновь признал первенство римской церкви, но, несмотря на это решение, легаты папы Климента VII так никогда и не смогли добиться от патриарха Мхитара I Грнерци (1341–1355) в полной мере требуемых ими деклараций и отказов. Что же касается Левона VI де Лузиньяна (1374–1375), с Кипра в Сис он привез с собой латинского епископа, чтобы тот помазал его на царство по франкскому обряду. Столкнувшись с ропотом своих новых подданных, он вынужден был согласиться на компромисс и был помазан представителями обеих церквей, по обрядам обеих. Несмотря на эту уступку, многие бароны из антилатинской партии во время последней осады Сиса строили заговоры против Левона VI и даже едва не заманили его в ловушку.
Так борьба между двумя церквями до последних дней омрачала взаимоотношения Армянского королевства и латинских государств.
Все 283 года своего существования (1092–1375) Армянское королевство Киликии играло значительную роль в левантийской торговле. Порт Лайаццо, ныне Айас (Лайас на средневековом французском), был конечным пунктом длинного торгового пути, который из Китая и Центральной Азии шел через Персию и Восточную Анатолию. Близость франкских государств Сирии и Кипра увеличивала важность этого рынка. С 1201 г. генуэзцы, по результатам посольства Оджерио ди Палло, добились от короля Левона II освобождения от уплаты таможенных пошлин, а также факторий в Сисе, Мамистре (Мопсуестии, Мисисе) и Тарсе. В 1215 г. генуэзский «виконт», то есть консул, в Киликии, Угоне Феррарио, добился расширения этих привилегий. Венеция миссией Джакопо Бадоаро добилась признания своих привилегий, хотя и в более ограниченном масштабе (1201).
Падение Антиохии (1268), а затем Акры (1291) увеличило коммерческое значение Армянского королевства в целом и Лайаццо в частности[246]. Отныне Лайаццо остался на азиатском континенте единственным крупным рынком, принадлежащим христианам. Поэтому все европейские купцы стекались туда, чтобы избежать уплаты заоблачных пошлин в Александрии. К тому же рынок этот был более надежным, и, благодаря тесной армяно-монгольской дружбе, в Лайаццо, через Тебриз, приходили караваны из всех бескрайних владений Чингисидов — Китая, Туркестана и Ирана, доставляя с Дальнего Востока товары, за которые боролись генуэзские, венецианские, пизанские, флорентийские, марсельские и каталонские купцы: пряности — перец, имбирь, корицу, нард, гвоздику, мускатный орех, — жемчуг Индийского океана и алмазы Декана, сандаловое и красное дерево из Индии, индийское индиго, дальневосточные шелка, ковры и хлопковые ткани из мусульманской Сирии, тюркской Анатолии и Ирана, тафту, сендаль, золотую парчу и шелковую нить со всего Востока. Помимо этой транзитной торговли, Киликия торговала и товарами собственного производства: железом из месторождений в Тавре, строительным лесом из своих лесов, шерстью «армянских коз», используемой для производства камлота, наконец, превосходным по качеству киликийским хлопком.
Договор, заключенный в 1271 г. между Венецией и королем Армении Левоном II, подтверждает, что уже в то время Республика Святого Марка имела в этой стране своего бальи. Тогда Венецию и Лайаццо соединяли регулярные рейсы с промежуточным заходом на Кипр[247]. Торговля Генуи была не менее значительна. Генуэзские нотариальные документы из Лайаццо показывают нам ее в деталях. Мы уже перечислили экзотические и местные товары, продававшиеся там. В свою очередь, генуэзцы импортировали в Киликию вино, растительное масло, сыр и ячмень, разного рода сукна и ткани. Новое соглашение, заключенное в 1288 г. между королем Левоном III и генуэзским адмиралом Бенедетто Дзаккарией, урегулировало отношения генуэзской колонии (ее по-прежнему возглавлял консул, или виконт) с королевским правительством. Наряду с венецианцами и генуэзцами освобождение от уплаты таможенных пошлин в 1335 г. благодаря визиту своего агента Пеголотти, автора трактата Pratica della mercatura[248], получил флорентийский торговый дом Барди.
Если Айас-Лайаццо, благодаря своему местоположению в Александреттском заливе, был конечным пунктом караванных путей из Азии и главным рынком Киликии, находящийся дальше к западу порт Корикос, или Горигос (Курко, Курк), в XIV в. тоже имел важное значение. «Генуэзцы, — отмечает Йорга, — для торговли с Коньей предпочитали его, как лучше расположенный. В 1375 г. его таможня принесла доход в 3000 флоринов»[249].
Торговое процветание Армянского королевства Киликия стало, как отмечает Санудо[250], одной из причин, вызвавших его уничтожение египетскими мамелюками: Лайаццо успешно конкурировал с Александрией. В тот день, когда мамелюки окончательно оккупировали и разрушили Лайаццо (25 мая 1347 г.), Александрия получила монополию на торговлю с Индией и Восточной Азией.
ДИНАСТИИ МАЛОЙ АРМЕНИИ (КИЛИКИИ)
1. Династия Рубенидов
Рубен, или Рупен, владетель Бардзрберда 1080–1095
Костандин I, барон Армении 1095–1099
Торос I 1100–1129
Левон I 1129–1139
Торос II 1145–1168
Рубен II 1168–1170
Млех 1170–1175
Рубен III 1175–1187
Левон II Великий (в 1199 г. получил королевский титул) 1187–1219
Изабелла (1219), супруга Филиппа Антиохийского, который царствовал 1222–1225
2. Династия Хетумидов (и Лузиньянов)
Хетум I (второй супруг королевы Изабеллы) 1226–1269
Левон III 1269–1289
Хетум II 1289–1293, 1299–1301
Торос III 1293–1299
Смбат, узурпатор 1296–1299
Костандин II 1299
Левон IV 1301–1307
Ошин 1308–1320
Левон V 1320–1342
Ги де Лузиньян 1342–1344
Костандин IV 1344–1363
Костандин V 1365–1373
Левон VI де Лузиньян 1374–1375
3. На обочине большой истории. Грузинский крестовый поход
В час, когда Византия рушилась, один христианский народ, которому она передала свою «греко-православную» религию, грузинский народ, продолжил вместо нее в Закавказье борьбу против ислама. Хотя и разворачивавшаяся в некотором отдалении от основного театра, где шли сражения между крестом и полумесяцем, грузинская «героическая поэма» тем не менее должна занять свое законное место в истории восточного вопроса.
Мы показали выше первую грузинскую экспансию при царе Баграте IV (1027–1072), который около 1040 г. принудил мусульман Тифлиса признать вассальную зависимость от него. Конец этого царствования был омрачен вторжением турок-сельджуков. Сельджукский султан Персии Алп-Арслан, после того как вырвал Армению из рук византийцев (1064), вторгся в Грузию и оккупировал всю Картли, где множество христиан были убиты или взяты в плен (декабрь 1068 г.). Один из грузинских вождей, Агсартан, князь Кахетии, был вынужден принять ислам, по крайней мере сделать вид. Уходя, султан оставил Тифлис курдскому вождю Фадлуну, эмиру Гянджи, а в бывшей армянской столице Ани поставил другого эмира, по имени Манучихр ибн Абуль-Усвар. Весной 1069 г. Баграт IV перехватил инициативу и изгнал Фадлуна, которого взял в плен Агсартан. Тем не менее Тифлис остался под властью другого эмира, вассала Сельджукидов.
Грузинский царь Георгий II (1072–1089), сын и преемник Баграта IV, сделал своей столицей Кутаис. Он, как и его предшественники, вел постоянную борьбу с непокорным могущественным феодальным домом Орбелианов. Когда новый сельджукский султан Персии Малик-шах (1072–1092) в начале своего царствования совершил набег на Закавказье, Орбелианы пытались снискать его расположение. Тем не менее он захватил их крепость Самшвилде (на реке Ктзия, к юго-западу от Тифлиса). После ухода султана Георгий II с помощью Агсартана, князя Кахетии, разбил силы местных тюрок при Фарцхиси на Алгети, южнее Тифлиса. В это же время крушение византийского могущества позволило Георгию II вернуть от византийцев порт Анакопия (Никопсия) на побережье Абхазии, а также области Шавхетия, Кларджетия и Джавахетия. В Армении Георгий II на некоторое время занял даже древнюю армянскую столицу Карс, впрочем разрушенную тюрками.
Но эти блистательные успехи продолжались недолго. Тюрки застали врасплох и разгромили армию Георгия возле Квели, на реке Джакис-Цхали в провинции Самцхе. Тюрки опустошили все царство, в то время как Георгий II бежал в леса Аджарии, возле Черного моря, в окрестностях Батума. Провинции Шавхетия и Аджария, Кларджетия до моря, Самцхетия, Аргетия, вся Кахетия подверглись страшному разорению. Тюркские передовые отряды сожгли даже царскую столицу, город Кутаис.
Отчаявшись спасти свою страну, Георгий II, который после сокрушительного поражения Византии не мог больше рассчитывать ни на чью помощь, в 1080 г. решился отправиться в Исфахан, чтобы принести вассальную присягу Малик-шаху. Султан принял присягу и отправил его назад, как своего данника. Сельджуки четко следовали своей политике: ослаблять Грузию, поддерживая раздоры между багратидской династией Абхазии и Картли, с одной стороны, и домом Агсартани в княжестве Кахетия — с другой.
Давид II Агмашенебели, то есть Исправитель или Восстановитель (1089–1125), наследовавший своему отцу на троне Абхазии и Картли, возглавил, как говорит его прозвище, блестящую национальную реставрацию.
Давид II взошел на трон в возрасте шестнадцати лет при самых неблагоприятных обстоятельствах, но серия счастливых событий разжала тюркские тиски, стиснувшие Грузию. Во-первых, смерть султана Малик-шаха в 1092 г., которая, как известно, спровоцировала раздел империи Сельджукидов; затем приход в Левант сил Первого крестового похода (1097) отвлек от Закавказья внимание сельджукских правителей. Пленение в том же году князя Липарита Орбелиана, а затем смерть его сына Рати в 1101 г. лишили враждебных монархии феодалов их естественных вождей. Также в 1101 г. Давид II напал на другого грузинского правителя, Квирике IV, князя Кахетии, и отнял у него важную крепость Зедазадени, возле впадения Арагви в Куру, к северу от Тифлиса. Племянник и преемник Квирике IV, Агсартан II, правивший Кахетией с 1102 по 1104 г., был выдан своими вассалами Давиду II (1104–1105). Кахетия, то есть Восточная Грузия, была тогда присоединена к царству, и грузинское единство окончательно восстановлено в пользу Абхазско-Картлийской династии.
Теперь Давид II царствовал над территорией от Черного моря до Дагестанских гор. Однако со времени разгрома Георгия II Сельджукидами тюркские племена со своими стадами периодически вторгались в страну. Каждый год, в октябре, они проходили долиной Мткавари (грузинское название Куры) от Тифлиса до Бердаа, откуда весной возвращались в горы Сомхетии и в район Арарата.
Чтобы покончить с этими сельджукскими вторжениями, Давид II заключил ценный союз с осетинами и кипчаками. Осетины были ветвью исторических аланов, которые сами образовывали ветвь древней североиранской семьи скифо-сарматов. Они жили возле слияния Ардона и верхнего Терека, к западу от современного Владикавказа. Кипчаки были тюрками из русских степей, оставшимися кочевниками и язычниками, следовательно, устоявшими перед исламом. Давид II установил контакт с этими северными племенами, построив мощную крепость, закрывавшую Дарьяльское ущелье возле Казбека. Он даже женился на кипчакской принцессе. Поэтому он смог пригласить в Грузию и взять на жалованье тысячи кипчакских наемников, которые по этому случаю более или менее искренне обратились в христианство. Укрепившись за счет воинственных кипчаков, он отказался платить харадж, или дань, Сельджукидам и запретил переходы тюрок в Грузию. С 1110 г. он изгнал тюрок из провинции Сомхетия[251], но лишь в 1115 г. сумел положить конец сезонным миграциям тюркских банд, захватив крепость Рустави к юго-западу от Тифлиса, которая до тех пор прикрывала их движение по долине средней Мткавари (Куры) и Иори. В 1116 г. его конница даже изгнала тюрок из Клареджетии и Тайка, или Тао. В 1118 г. грузинскими войсками была взята крепость Лори на среднем Бердуджи, через которую тюрки имели доступ в провинцию Сомхетия, а тюркская армия разгромлена на берегах Аракса.
Давид II расширил систему союзов, выдав свою дочь Тамару за ширваншаха, то есть мусульманского владетеля Ширвана, и сделал этого владетеля своим ценным вассалом. Еще одну дочь, принцессу Кату, он отправил в Константинополь, где она вышла замуж за сына «кесаря» Никифора Вриенния.
Успехи Давида II, осуществленная им христианская реконкиста были столь значительны, что против него был объявлен джихад, мусульманская священная война. Сельджукский султан Персии Махмуд (1118–1131) отправил в Грузию армию под командованием тюркского эмира Мардина и Алеппо Ильгази Артукида, арабского эмира Дубайса и младшего отпрыска Сельджукской династии Тогрула, принца Аррана и Нахичевани. В августе 1121 г. эта армия вторглась в грузинскую провинцию Триалетия, но была полностью разбита Давидом II 14 августа 1121 г. при Манглиси[252], к западу от Тифлиса. В следующем году Давид II овладел Тифлисом, «дабы город сей навсегда стал арсеналом и резиденцией его сыновей».
Тифлис находился под мусульманской оккупацией около четырех веков. Его падение вызвало на Востоке шок тем больший, что оно совпало по времени с победами государств крестоносцев в Сирии и Палестине. Грузинский крестовый поход, нанесший мусульманскому миру удар с тыла, дублировал франкский крестовый поход. Этот факт никогда не должен быть забыт при изучении восточного вопроса в XII в. Впрочем, у Давида II хватило мудрости не раздражать после победы чувства мусульман и отказаться от каких-либо систематических религиозных преследований.
В 1124 г. Давид, выйдя за пределы собственно грузинских земель, вторгся в Великую Армению, вот уже шестьдесят лет покоренную тюрками. Он овладел Спером, или Испиром, на реке Чорох (на полпути между Эрзерумом и Трапезундом) и древней армянской столицей Ани, пребывавшей под властью мусульман с 1064 г. Он взял в плен эмира Ани Абуль Усвара, или Абу’л Севара, из местной курдской династии Хаддадидов и торжественно вернул город христианскому миру. «Так, — поет ему хвалу Матфей Эдесский, — был освобожден этот царский город от ига, тяготевшего над ним шестьдесят лет. Священный огромный собор, который неверные обратили в мечеть, заботами Давида вновь объединил под своими сводами армянских епископов, священников и монахов и был освящен с торжественным размахом. То было великое счастье для нашего народа — видеть это священное здание вырванным из-под тирании неверных».
Давид II отдал Ани во фьеф армянскому роду Захаридов (Захарянов), большинство членов которого носили имена Закаре (Захарий) и Иванэ. Стены города были продлены Захаридами до обрывистого берега Арпа-Чая. Религиозные постройки, датируемые этим периодом, подтверждают, что грузинские суверены покровительствовали халкидонской (греко-православной) тенденции, точно так же, как прежде ей покровительствовали греческие суверены, и что она стала в те времена преобладающей.
Тюркское отступление из Верхней Армении под натиском грузин имело такой же резонанс в мусульманском мире, как франкские победы в Сирии. Мусульмане с Кавказа явились просителями к багдадскому халифу, чтобы вымолить у него объявление контркрестового похода против грузин; а в это же самое время алеппские мусульмане умоляли его о начале антифранкского контркрестового похода.
Призывы эти были тщетными. Тем не менее в царствование Деметре I (1125–1154), сына и преемника Давида II, грузинское завоевание сделало паузу. Но страна, очевидно, наслаждалась значительным процветанием: восстановленная благодаря непрерывным войнам Давида II, она возрождалась после периода разорительных сельджукских набегов. Но сохранить все завоевания предшествующего царствования оказалось невозможно. Город Ани вновь попал в руки эмиров-Шаддадидов (1126). Правда, в 1128 г. Деметре I овладел Дманиси и Кумани и разбил тюрок в долине Гаги, которую помещают между озером Севан и Курой, на северо-запад от Гянджи. Потом удача отвернулась от него. Между 1132 и 1139 гг. грузинские войска, действовавшие на границах Армении и Азербайджана, неоднократно терпели поражения от тюркского атабека Азербайджана Ильдегиза. Наконец, в 1153 г. грузины одержали значительную победу, разбив возле Ани тюркского эмира Эрзерума Салтука ибн Али. Впрочем, рассказ арабского историка Ибн аль-Азрака, посетившего Тифлис в 1153 г., свидетельствует, что мусульмане нисколько не преследовались при грузинском владычестве: даже будучи православным христианином, Деметре без колебаний посещал по пятницам, в день мусульманских молитв, мечеть.
При Георгии III (1156–1184) грузинская экспансия возобновилась. В 1162 г. Георгий вновь отвоевал Ани и даже (июль — август 1162 г.) Двин. «Он вступил в Двин, в то время как мусульманский гарнизон обратился в бегство. Он разгромил его и уничтожил. Те, кто спасся от меча, искали убежища в городе, грузины проникли туда с ними, перебили всех, кого могли, захватили пленных и подожгли дома. После чего они отправились обратно в свою страну, нагруженные добычей и ведя с собой множество пленных», — пишет священник Григорий в своем продолжении «Хроники» Матфея Эдесского. По сведениям Самуела Анеци[253], количество пленных достигало 60 тысяч — число, очевидно, преувеличенное. Тюркский атабек Азербайджана Ильдегиз, извещенный о разгроме, безуспешно пытался нагнать грузинскую армию. Он отомстил, разорив различные христианские поселения к северу от Двина, и дошел до грузинской провинции Гугарк, или Кукарх, но отступил при приближении Георгия III. Напомним, что хотя Двин и расположен в сердце Армении, но был он чисто тюркским городом, которым багратидские цари Ани и Карса не могли овладеть даже на пике своего могущества в X в. Так что естественно, что Георгий III ограничился его разорением. Напротив, Ани остался христианским. Тем не менее атабек Ильдегиз отбил его в конце 1165 г. Но Георгий III не собирался отказываться от древней армянской столицы. Конец его царствования заполнен походами в этом направлении и на Эрзерум, Нахичевань, Гянджу, Бердаа и Байлакан. Грузинская хроника даже утверждает, что, придя на помощь своему кузену, шаху Ширвана, он дошел до Дербента.
Внутри страны Георгий III жестоко усмирил мятеж феодалов, в частности дома Орбелианов.
Георгию III наследовала его дочь Тамара, чье царствование (1184–1211) стало высшей точкой грузинской истории.
Первым браком (1185) Тамара вышла за русского князя Юрия, сына Андрея Боголюбского, с которым вскоре развелась, чтобы сочетаться браком с осетинским принцем Давидом Сосланом (1189). Юрий, удалившийся в Константинополь, позднее вернулся, чтобы с помощью феодалов снова захватить власть (1190–1191). Тамару, почти окруженную мятежниками в Тифлисе, спасли несколько оставшихся верными вельмож: амирспасалар[254] Гамрикели и князья дома Захаридов (или Мхаргрдзели), Закаре и Иванэ. Юрий, взятый в плен лоялистами, был вынужден вновь уехать в Константинополь (1191).
Освободившись от этой проблемы, Тамара вернулась к политике военной экспансии. Ее полководцы, в частности Закаре и Иванэ, принц-консорт Давид Сослан и воинственный епископ Антоний Чкондидели, отличились блистательными походами против соседних эмиров и тюркского атабека. Грузины вступились за своего союзника шаха Ширвана («ширваншаха»), защитив его от атабека Азербайджана (династия Ильдегизидов). Они разгромили армию атабека при Дзагаме (июнь 1203 г.) и заняли Шамхор, Гянджу и даже Двин. Ширван, спасенный их оружием, снова стал вассальным от Грузии государством. Затем грузинам пришлось воевать с эрзерумскими Сельджукидами. В ходе этой войны, начавшейся в 1205 г., грузинская армия осадила Карс. Древний армянский город был в конце концов взят принцем-консортом Давидом Сосланом и братьями Закаре и Иванэ Мхаргрдзели (1208–1209). Карс был присоединен к Грузинскому царству. Летом 1208 г. эмир азербайджанского Ардебиля совершил набег на армянский город Ани, где истребил 12 тысяч христиан, укрывшихся в своих церквях. В следующем году Закаре и Иванэ возглавили карательную экспедицию против него. Эмир был убит, и в качестве возмездия за жертв Ани было уничтожено 12 тысяч мусульман. В 1210 г. грузинские армии, воодушевленные успехами, перешли Аракс в Джульфе и, под командованием Иванэ и Закаре, снова опустошили Азербайджан.
В этот момент христианское Грузинское царство реально контролировало Закавказье. Благодаря ему борьба креста и полумесяца в этом регионе завершилась победой христиан. Ему суждено будет лишиться этого преобладающего положения, когда монгольское нашествие, путая все данные задачи, согнет под одним игом и христиан, и мусульман[255].