озки регулярных войск, брошенных на подавление мятежа.
За это «служение государству» Ивасаки лишился расположения тех, кто всего два года назад помог ему сколотить состояние. Но что значила для него ненависть опальных, если за неё он приобрёл признательность власть имущих? А расположение Окубо и Окумы было вещью очень ценной. Тогда же, в 1874 году, Окубо, ставший лидером правительства, предпринял военный поход на Тайвань. По его указанию все операции по морским перевозкам солдат, амуниции и продовольствия на монопольных началах были сданы на откуп Ивасаки.
Возможно, читатель удивится: «То есть как? На двух-то судах обслуживать целую военную операцию?» Ну конечно же не на двух. Государство, благодарное Ивасаки за его неизменную готовность к услугам, щедро вознаградило своего подданного: ему были безвозмездно (!) переданы 13 грузовых судов, купленных правительством за границей за полтора миллиона долларов для осуществления военной экспедиции на Тайвань.
За свою «службу государству» Ивасаки был вознагражден Окубо и Окумой столь щедро, что превратился в крупнейшего судовладельца Японии и мог бы успешно конкурировать со своим противником – «Ниппон-коку юбин дзёкисэн». Мог бы, но в том не было нужды: отдав свои симпатии Ивасаки, Окубо лишил правительственной поддержки его врагов и одновременно потребовал от них вернуть государственные субсидии. Трудно сказать, вынес бы конкурент «Мицубиси» два таких удара или нет, но уж третьего он перенести не смог. Удар был смертельным: по предложению того же Окубо правительство разработало программу развития торгового флота Японии. Слово «Япония» в этой программе уже никого не обманывало: речь шла лишь о «Мицубиси».
Правительство не только оставило за Ивасаки суда, использованные им в тайваньской операции, но и приняло решение предоставлять ему на «служение государству через развитие морского судоходства» ежегодные безвозмездные субсидии в 250 тысяч иен. И наконец, было принято и без промедлений выполнено следующее решение: выкупить за государственные средства суда, принадлежащие компании «Ниппон-коку юбин дзёкисзн», и опять-таки безвозмездно передать их Ивасаки. В результате во всей Японии не осталось ни одного крупного современного судна, над которым не вился бы вымпел, украшенный «тремя бриллиантами». А сам Ивасаки Ятаро всего за три года «служения государству» превратился в единоличного хозяина торговых путей Японии. Тогда-то и наградили его в народе нелестным прозвищем «морское чудище».
А вскоре Ивасаки снова «на службе у государства»: Окубо мобилизует флот «Мицубиси» для переброски правительственных войск на подавление мятежа, поднятого бывшими самураями на юге Кюсю. Мятеж потопили в крови. Обе стороны потеряли в боях 14 тысяч человек. А правительство – ещё и более 40 миллионов иен, израсходованных на умиротворение самурайского духа и, разумеется, на оплату «служения государству», на котором специализировался Ивасаки. По приблизительным подсчётам японских историков, Ятаро получил без малого треть всех тех денег, что пошли на финансирование борьбы с мятежниками.
Первые проблемы
Победа дорого обошлась Окубо. Ранним майским утром 1878 года «японский Бисмарк» ехал в своей карете по пустынным улицам Токио к императорскому дворцу. Неожиданно утреннюю тишину огласили дикие вопли, и, словно догоняя их, из-за невысокого домишки с плотно прикрытыми ставнями навстречу карете рванулась группа людей. Ошалело горланя и исступлённо размахивая короткими самурайскими клинками, они окружили остановившуюся карету… И через пару минут вновь стало тихо. Нападавшие исчезли, а на мостовой под затянутым тяжёлыми тучами небом остался труп Окубо с рассечённым черепом. Так самурайство отомстило за подавление мятежа, за лишение служилого дворянства Японии его величия и средств к существованию.
Вскоре, оставшийся без могущественного союзника, был изгнан из правительства Окума. Ивасаки вновь лишился «своего государства». Для империи «трёх бриллиантов» начались трудные годы.
Для начала государство, ставшее вдруг «чужим», лишило Ивасаки финансовой поддержки. А вскоре за тем последовал удар куда более болезненный: если до недавнего времени правительство делало всё, чтобы превратить Ивасаки в судоходного монополиста, то теперь оно резко изменило курс и решило создать «морскому королю» мощного конкурента. Конкурент этот явил свой грубый лик в декабре 1882 года, когда, словно гигантский джин из малюсенького пузырька, возникла вдруг крупная судоходная компания «Кёдо унъю».
Своеобразная это была компания. Почти половину всего капитала её внесло правительство, возглавляли компанию контр-адмирал Ито и капитан первого ранга Тотакэ. А за спиной новоявленного соперника «Мицубиси» стояли богатейшая семья Японии Мицуи и её союзник – начинавший набирать силу и сколачивать собственную промышленно-финансовую «империю» Сибусава.
Основоположники «Кёдо унъю» не случайно поставили во главе компании офицеров военно-морского флота: в задачи новой фирмы входило уничтожение судоходной монополии «Мицубиси» и передача её в руки Мицуи и иже с ними. Иными словами, предстояла битва, в которой противники только что не палили друг в друга из пушек.
Ятаро Ивасаки не оставалось ничего иного, как принять вызов. И битва разгорелась. Первым делом враги, как и положено дуэлянтам от бизнеса, обрушили друг на друга удары экономические. К вящей радости дельцов, в драке участия не принимавших, цены на проезд и перевозку товаров морскими путями резко пошли вниз. За короткий период они на линии Токио – Кобэ упали с пяти с половиной иен за тонну до одной четверти иены. Затем в ход были пущены орудия политические. Ивасаки бросил в бой партию конституционных реформ, созданную для поддержки изгнанного из правительства Окумы в его борьбе за восстановление в правах. Для усиления позиций Окумы был оторван от кутежей в токийских чайных домиках и брошен в горнило политической борьбы Сёдзиро Гото, тот самый Гото, что полтора десятилетия назад помог Ивасаки заложить фундамент будущей империи «трёх бриллиантов».
Но не дремали и враги «Мицубиси». Они перетянули на свою сторону либеральную партию во главе с другим бывшим сподвижником Кояты – Итагаки. И нередко в иокогамском порту можно было видеть толпы, с затаённым дыханием вслушивавшиеся в пламенную речь очередного оратора из либералов:
– Взгляните! Взгляните туда, на причалы Каяба! Взгляните на эти кирпичные коробки – склады «Мицубиси»! Чем окрашены их кирпичи, отливающие красным цветом в лучах заходящего солнца? Они окрашены нашей народной кровью! На этих стенах капли вашей крови!
Не нужно обольщаться: тех, чьей кровью действительно были оплачены капиталы «Мицубиси», на таких сходках не бывало. Толпа состояла из лавочников и приказчиков, из студентов и самураев. Но пламенные слова будоражили, взвинчивали нервы, и немало потных ладоней судорожно сжимало рукояти клинков, торчавших за поясами у многих из слушателей. А ораторы, отговорив положенное, исчезали… И отнюдь не всегда возвращались они в штаб-квартиру либеральной партии.
Один из наиболее ярых активистов из числа либералов, некий Ютаро Утида, прямо с митинга шёл в контору «Мицубиси», где получал плотные пачки ассигнаций. Нет, не за усердие в поношении Ивасаки, не за пыл, с каким звал он слушателей на борьбу с «морским чудищем». И вообще не «за», а «на». На скупку акций «Кёдо унъю», которые потихоньку начал собирать Ивасаки, дабы овладеть вражеской крепостью изнутри. Он рассудил правильно: Утида – активный функционер либеральной партии, и его сподвижники по политической борьбе будут лишь приветствовать финансовую – через покупку акций – поддержку компании, ставшей на путь борьбы с «Мицубиси». А когда акций конкурента наберется достаточно для решительных действий – их можно будет предъявить директорату «Кёдо унъю» и потребовать от него прекращения конкурентной борьбы с «Мицубиси».
На всякий случай Ивасаки предпринял и ещё один шаг: пустил слух, будто, истощив силы в борьбе с противником, он собирается вывести все свои суда на середину залива Синагава и там… сжечь их.
Роль этой затеи была куда серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд. В то время в Японии вновь поднимали головы сторонники вооружённого захвата Кореи. Были они и в правительстве. Но, судя по опыту прошлых лет, проведение крупных заморских походов без судов «Мицубиси» было просто невозможным. Угроза Ивасаки, подкреплявшаяся слухами о сумасшествии хозяина империи «трёх бриллиантов» и о его попытках покончить счёты с бурной жизнью самоубийством, показалась воинственным министрам вполне реальной.
В правительстве наметился раскол в вопросе о политике по отношению к «Мицубиси». Раскол был подстёгнут взяткой в 400 тысяч иен, переданной «заинтересованным» членам правительства через министра сельского хозяйства и торговли Сайго. Подачка была принята тем более охотно, что исход конкуренции между «Мицубиси» и «Кёдо» оставался таким же неопределённым, как и в начале борьбы. И правительство решило пойти на мировую. В январе 1885 года в министерстве сельского хозяйства и торговли было подписано соглашение о перемирии. Схватка двух капиталов, равной по накалу и размаху которой история японского капитализма не знает до сих пор, закончилась.
С нею кончился и первый этап становления империи «трёх бриллиантов»: уже в следующем месяце Япония узнала о смерти «морского чудища» Ятаро Ивасаки. Его детище – судоходная империя «Мицубиси» – ненадолго пережило своего основателя: через семь месяцев – в сентябре 1885 года – перемирие между двумя судоходными компаниями завершилось полной ликвидацией противников. Обе компании по рекомендации правительства были слиты в одну – «Ниппон юсэн». В новоявленной морской монополии семья Ивасаки имела весьма прочные позиции: контрольный пакет акций, второй по величине после пакета, принадлежавшего государству, и ряд руководящих постов в правлении компании. Но она была уже не единоличной владычицей компании, а лишь одним из крупнейших её совладельцев.