Мотаю головой. С чего бы мне передумать.
– И вот что, Никита. Всё же старайся быть осторожным. И не покидать без нужды башню! – рявкает Хатуров.
Ну… Трогательно, как сказал бы незабвенный леший.
Понять бы ещё причину такой заботы.
Поразмыслив, к Таш я не иду. Сижу в своей комнате и медитирую.
Следующим утром мой опекун действительно предлагает показать обещанное. Многого не жду. Техник медитации для развития каналов существует много. Те, которые использовал отец Никиты, мне тоже известны, но сам я всегда использовал другие. Хотя стоит попробовать – возможно, в плане аспекта иллюзий это действительно будет полезно.
Однако во время занятия кое-что и правда кажется мне интересным. В моём мире недостатка в эфире не было. Здесь же, в условиях постоянного эфирного голодания, люди разработали методы, позволяющие тратить мало, а получать – больше. Если раньше во время медитаций я опирался на источник, то техники Хатурова позволяют превратить всё тело в эфирный резонатор. Отклик приходит тут же: словно в систему моих каналов встроились ранее недостающие части.
Хочется заниматься дальше, но медитацию приходится отложить – потому что в обед я получаю приглашение от главы Тайной канцелярии.
Видимо, меня всё-таки решили…
…допросить.
Ну ладно – опросить. Как свидетеля. Причём не в конторе – а в поместье Львова. Вероятно, дело настолько серьёзно, что глава Тайной канцелярии опасается прослушки даже на собственном рабочем месте.
Что ж, надо ехать. Заодно потребую обещанный князем Львовым доступ к родовому поместью Каменских.
В том, что я выполнил условия нашей с ним сделки, я не сомневаюсь. Даже если бункер успели зачистить до появления силовиков, какие-то следы там всё равно остались. Ничто не исчезает бесследно. Так что рыбку я для Тайной канцелярии поймал хорошую. Можно сказать – акулу. И даже слегка подпортил ей зубы. Надеюсь, они эту акулу не упустят.
А мне нужно в родовое поместье.
Удивительно, но Никита Каменский ни разу не съездил на руины родного дома. Туда, где погиб его отец. И я не мог понять – почему. При попытке вспомнить, что ощущал Никита, в памяти не всплывало ни страха, ни печали. Собственно, вообще ничего не всплывало. Кто-то аккуратно подчистил его память.
И сработано это было мастерски. Не просто провал, а какая-то ментальная добавка в виде отвлечения внимания. Только начинаешь думать о поместье и источнике – как мысль сама собой перескакивает на другие события. И ты уже забыл, о чём только что думал.
Пару раз поймав себя на подобном, я уже на этот блок не попадался. Но раз кто-то так постарался, чтобы парень что-то забыл, значит, это было что-то важное. Или опасное. И хотелось бы знать – для кого.
Возможно, поездка на руины поместья даст какие-то ответы.
Кроме того, есть и другой момент. Все парни из моей группы, кроме бастарда Токсина, знают о своих родовых источниках. Знают, бывали в местах их расположения и даже взаимодействовали. Медитации у источника – это великий дар рода своему наследнику. Если, конечно, глава рода сочтёт это необходимым. Управление родовым источником переходит по старшинству мужской линии. Только сам глава рода может работать с эфиром источника и передавать его напрямую кому-нибудь другому. А если не захочет?
А на нет и суда нет. Уверен, что тому же Токсину никогда не добраться до родового источника Горчаковых.
Но отец Никиты Кменского погиб. Сгорел в своём поместье. А значит, источник Каменских должен подчиниться новому главе рода.
Мне.
А ещё… Конечно, я могу называть Крайта хоть хранителем рода, хоть фамильяром, хоть медовой коврижкой. Только настоящим хранителем рода он от этого не станет. И что случилось с настоящим, тоже надо выяснить. Хранители привязаны не к человеку, а к месту. Значит ли это, что на пожарище до сих пор обретается хранитель рода Каменских?
Ещё очень хочется надеяться, что если хранитель там есть, то он остался вменяемым.
Был в самом начале моей инквизиторской карьеры случай с хранителем-доппельгангером. Который умудрился не только подменить собой благополучно почившего хозяина, но и устроил в поместье натуральный игровой притон. Благодаря магии прилично опустошил карманы местной аристократии и даже успел – барабанная дробь! – жениться.
Прокололся, кстати, прямо на брачном ложе. Для хранителя тело хозяина неприкосновенно. Вот и лежал тот себе спокойненько ровно там, где почил. Хранитель же в приподнятом состоянии духа (которому способствовало немалое количество алкоголя из подвалов поместья) перепутал спальни. И привёл новобрачную в покои своего лорда. Нащупав в постели мумифицированные останки реального хозяина дома, благоверная вылетела из поместья как бешеная белка. А через пару часов предприимчивого хранителя уже упаковала инквизиция…
Ухмыляясь этому воспоминанию, я надеваю гражданскую одежду и в очередной раз радуюсь тому, что Никита предпочитал стиль «оверсайз». Даже его безразмерные футболки и худи сейчас почти обтягивают мои мышцы. Если бы одежда стала мне мала, пришлось бы ходить в форме училища, а в ней с толпой не сольёшься. Очень неудобно, когда хочется не привлекать к себе лишнее внимание.
Внезапно из-под дивана раздаются странные звуки. Дробный топот, возня, злобные мявки и даже рычание.
– Крайт, чем ты там занят?
Заглядываю под диван и вижу пакостную картину.
Под пристальным взглядом кошака Шанк стыдливо закручивает длинным ногтем уже открученные винты с вентиляционного хода. С вентиляционного хода, сиськи Теи ему вокруг всей шеи!
Тот ход, через который он сбежал во второй раз, я заставил кроватью и залил суперклеем прорези винтов. А вот этот, за диваном, даже не заметил.
– Хороший кот, – протягиваю руку и треплю Крайта по шерсти. – Стереги. А я ушёл. Вернусь – будут змеи.
– Много? – уточняет кошак.
– Сколько поймаешь – все твои, – великодушно разрешаю я.
– Привет! – улыбаюсь девушке, проходя мимо стойки ресепшена.
– Князь, – улыбается она в ответ.
Пара парней в холле дружелюбно кивает мне. Наклоняю голову в ответном поклоне. После того случая в столовой отношение окружающих ко мне резко улучшилось. Прекрасно. Больше сил можно будет отдавать прокачке и учёбе и меньше – необходимости ставить на место зарвавшийся молодняк.
Поместье Львовых находится довольно далеко за городом. И городской транспорт туда не ходит. Приходится ловить такси.
– Командир, сюда довезёшь? – показываю ему адрес. – И подождать надо будет.
Сумма, правда, озвучивается немалая. Благо деньги у меня сейчас есть.
Хмыкаю. Во всех мирах извозчики одинаковы. Впрочем, вряд ли это касается только их. С таким же успехом я могу представить майора Зверевича на должности наставника инквизиторского молодняка, а того же Львова-старшего – в роли моего заместителя. Умный, жёсткий и опасный.
В особняке меня встречает дворецкий и проводит в уже знакомый просторный кабинет.
Князь не один – вместе с ним мне навстречу поднимается совершенно незнакомый одарённый.
Длинный, тощий мужик с огромным шнобелем. В гражданке. Но взгляд у него ни разу не гражданский: пристальный, цепкий, обегающий меня с ног до головы за пару секунд.
– Никита, рад тебя видеть! – отвечает Львов на моё приветствие. – Знакомься: статский советник Карамзин, Валерий Сергеевич. Следователь. Будь добр рассказать ему, что именно произошло в том бункере, где держали Соболева. И что с тобой произошло.
Надеюсь, Матвей изложил эту историю без… фантазии и умолчаний. Потому что мне скрывать нечего. Ну, почти.
– Для начала, Никита Станиславович, мне хотелось бы знать, как именно вы попали в бункер, – говорит Карамзин.
Интересно, что и князь, и этот следователь тоже называют то место бункером. С подачи Матвея? Или уже побывали там?
Честно сказать, другого слова лично я и подобрать не могу.
– У меня есть знакомая… – начинаю я. И соображаю, что о том, как я оказался в бункере, Матвей не знает. Не успели мы тогда поговорить. Зато он знает Милу, которую присылал ко мне в лагерь и которая потом довезла меня до бункера. Но стоит ли говорить об этом?
Пожалуй, не стоит.
– Точнее, с этой девушкой мы встретились на императорском балу в честь дня рождения великой княжны, – поправляюсь я, спокойно глядя в глаза следователя. – Но фамилия мне неизвестна. только имя – Мила. Она пригласила меня к себе домой, а там попыталась… оказать воздействие типа ментального. Какая-то родовая техника. Ей не удалось, но я притворился, что очарован и ничего не соображаю.
– С какой целью вы так поступили? – спрашивает Карамзин.
Пожимаю плечами.
– Мне было интересно выяснить, чего она от меня хочет. Кроме того, как я понял, эта техника позволяет тянуть из объекта эфир.
– Техника «Суккуб», – кивает князь Львов. – Как вам удалось преодолеть воздействие, Никита? У девушки очень слабый дар?
Хорошая подсказка. Зная главу Тайной канцелярии, сказал он это не просто так. Действительно подсказал мне, как себя вести. Вон как Карамзин на него зыркнул. Но слово не воробей, вылетит – не пристрелишь.
Соглашаюсь:
– Видимо, да.
– Аристократка с аспектом ментализма… – тянет Львов. – Это сужает круг.
– Мне показалось, – говорю я, – что эта девушка сама находилась под каким-то воздействием. Возможно – зелье…
Возможно, тот самый препарат, который вызывает мутации человеческого организма. Делает из одарённого раба, исполняющего приказы хозяина.
– Почему вы так решили? – немедленно спрашивает Карамзин.
– Она вела себя неадекватно.
– В чём это выражалось?
– Не задумывалась о последствиях. Не просчитывала варианты. И была излишне… самоуверенна.
Глава 13
Следователь задаёт вопрос за вопросом, и в его глазах я читаю недоверие. Но я прекрасно знаком с методами дознаний, а вот заподозрить в таком знании Никиту Каменского невозможно.