– А кто ещё раз что-то вякнет – месяц с горшка не слезет! Уж я-то постараюсь! – обещает Токсин. – Будете у меня срать дальше, чем видите, и чесаться как блохастые псы.
Выспаться мне, естественно, не дали. Сначала тьма боялась духа золотого дракона, а под утро решила его захватить. И полезла из источника так, что я три часа упорными медитациями загонял её обратно. Шанк и так неуправляемый. Если внутри него будет приличный кусок полуразумной тьмы, добром такое соседство не кончится.
Зато теперь, если я правильно понял, ему не надо будет воровать артефакты. Возможно, вопрос с клептоманией тоже разрешится. Или не разрешится… Если для Шанка это была не только нужда, но и приятное хобби.
Правда, остаётся нерешённым вопрос с часами, на которые его натаскивал Лекс Львов… Но об этом надо будет поговорить с Лексом. Я уже достаточно хорошо знаю сына главы Тайной канцелярии, чтобы понимать: он никогда и ничего не делает просто так. Если ему нужны какие-то часы, значит, в этом замешаны как минимум высшие чины империи или серьёзные аристократические роды.
И я очень хочу узнать, что это за часы.
В общем, к утру Шанк наконец-то принял свой обычный облик. Зато и чувствовать его я стал намного лучше. Жаль, здесь негде тренировать Шанка как воплощение оружия. Зато можно заняться тренировками с парнями. Как показало сражение с кадетами Назарова, нам до них пока далеко. И до сработанности в команде далеко, и до уникальных техник взаимодействия дара.
Пожалуй, Токсину я смогу помочь, хотя на воссоздание техники воплощения меча света потребуется время.
Вспомнишь дурака…
– Не понял… А где твоя клёвая махалка? – Едва отодрав голову от подушки, Токсин начинает озираться в попытке найти мой посох.
– В лабиринте.
– Это в каком?.. В том, в котором Ильина… – Он пилит себя ребром ладони по шее. – Камень, харэ шутить. Я же серьёзно.
Так я и не шутил. Судя по ощущениям, Шанк именно там. А вот что он там забыл… Точно не любимую сумку, её он в лагерь не привёз. И так и не проявляет по этому поводу никакого беспокойства. Неужели решил, что заныкал так, что никто не найдёт?
– Ты хорошо отработал первый круг плетений? – тихо интересуюсь у Токсина.
– Могу показать, – с гордостью отвечает он. – По крайней мере совмещение силы, скорости и дальности получается без проблем. И эфира теперь хватает.
– Значит, техники на расширение системы каналов работают. Пойдём после завтрака в учебку. Если ты и правда освоил совмещение – можно начать второй круг.
– А что там?
– Придание формы. Как раз подойдёт для воплощения оружия. Не такого, как моё, – обрезаю, увидев восторженное предвкушение на его морде. – Но для начала сгодится. И ещё…
Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах. Так что договорить я не успеваю.
Внезапно дверь в казарму распахивается. Судя по хлопку о стену и посыпавшейся штукатурке, её открыли с ноги. Парни перестают одеваться и зевать и с удивлением пялятся на входящих. Один Львов продолжает как ни в чём не бывало заправлять кровать.
Пятеро незнакомых мужиков входят в казарму и цепкими взглядами оглядывают нас. Все – крепкие коротко стриженные быки в форменном хаки. Опознавательных знаков или погон нет, и рожи такие жёсткие, будто в детстве мамаши вместо манной каши кормили их гвоздями под тосолом. И только один – одарённый.
Следом в казарму заходит майор Зверевич. И лицо у него… Такое, соответствующее фамилии.
– Никита Каменский. – Один из быков безошибочно останавливает взгляд бесцветных глаз на мне. Как раз одарённый. – Пойдёшь со мной.
– С чего бы?
Короткий жест подбородком в мою сторону – и двое быков хватают меня и профессионально выламывают руки, моментально нагибая носом почти что в пол. На кистях за спиной защёлкиваются наручники.
– Слышь, ты, мордастый, – звереет Токсин. – А ну отпустил его!
– Стоять смирно, курсант Императорского училища Бор-родин! – холодно приказывает Зверевич.
– Да я…
– Стоять, я сказал! Давно не сидели в карцере?!
И Бородин затыкается.
– Капитан Баканов, вы действительно хотите, чтобы ваши подчинённые сломали князю Каменскому руки? – продолжает Зверевич. – Напоминаю, что он глава древнего рода. А его опекуном является граф Хатуров. Не наживайте себе неприятности. Ордер на арест Каменского – не повод для физического насилия.
– Да хоть сам император! – отвечает тот. – У меня приказ доставить мальчишку в отделение полиции, и я его туда доставлю. А учитывая его дар, лучше перестраховаться.
– Ему всего восемнадцать, капитан.
– Не берите меня на слабо́, господин майор. Пару месяцев назад мы брали пятнадцатилетку с внезапно открывшимся аспектом воды. И за пять минут он успел вывести из строя троих моих парней. Просто испарив всю влагу из окружающего воздуха. Всю! А это, между прочим, был спортзал. И кубатура там – мама дорогая.
– И где же сейчас это юное дарование?
– В школе Назарова, где же ещё, – говорит капитан таким голосом, что становится понятно: эта школа ему давно поперёк горла.
– У меня нет аспекта воды. И я вполне могу идти самостоятельно, – говорю я, пытаясь разогнуться.
– Мне решать, кто и как может идти, – обрезает капитан Баканов.
Но мне наконец позволяют выпрямиться и начинают подталкивать к выходу.
– Чего застыли?! – рявкает Зверевич парням. – Зарядку никто не отменял. И по пятьдесят отжиманий сверху за излишнее любопытство. Сучков, проследи.
– Есть проследить! – гаркает из коридора старшина Сучкин и злорадно ухмыляется, когда я прохожу мимо него.
Очень хочется понять, что происходит.
Зверевич сказал, что у них есть ордер на мой арест, значит всё законно.
Вряд ли проблема в том, что я творил в своём поместье. Да, охранники поймали меня на сражении с хранителем. Но потом, в машине, в ответ на их вопросы я отмазался, сказав, что испытывал новые боевые техники с маг-проекцией противника. А почему на развалинах? Так дома и стены помогают. А никаких законов я не нарушал.
Что ещё?
Подозрения Горчакова, что я виновен в том, что случилось с его сыном. И допрос у Осипова, который снял с меня эти подозрения.
Не катит.
Воплощение Шанкар-ал-Тара. Да, видели процесс только свои (а полностью за ним наблюдал лишь Лекс Львов), но… Хотя нет. Мобильники у нас опять отобрали. Значит, слить эту инфу никто из курсантов не успел. Да хоть бы и успел. Духовное оружие в империи не запрещено законом.
К тому же есть ещё принцесса-контрабандистка, Назаров со своей манией величия и любовью к одарённым-самородкам, тот ублюдок в маске из бункера, которого фанатики из «Братства свободных» называют Колдуном…
Твою ж мать! Да я за всю карьеру инквизитора столько врагов не насобирал, сколько здесь за месяц накопил. Ну ладно, вру. Больше насобирал. Но и здесь мне жить не скучно.
– Чего тормозишь, топай давай, – подталкивает меня в спину один из мужиков.
Сука. Надоел. Ещё и руки выкрутили нарочно, чтобы плетения не мог использовать. Наручники я сниму в полпинка. Пока их надевали, я на всякий случай накинул на кисти утолщающую иллюзию. Теперь приходится держать кисти внатяг, чтобы наручники не болтались.
Вообще мужики ведут себя так, словно я каждому из них лично в пиво плюнул. Дважды. К тому же я чувствую на них какие-то артефакты. Сначала думал, что это поглотители эфира, но быстро сообразил, что нет. Скорее – отталкиватели.
Одарённый силён тем, что умеет собирать в каналах эфир и трансформировать его в собственную силу. Лиши его эфира – и дару нечем будет подпитываться. Именно поэтому чем шире система каналов, тем больше эфира может впитать одарённый. И не только больше, но и с бо́льшего пространства. А артефакты на парнях капитана Баканова создают вокруг поле без эфира. Другими словами, лишают одарённого топлива.
Когда меня начинают заталкивать в полицейский УАЗ, краем глаза вижу какое-то движение и понимаю, что это Шанк. Рука бога метнулась под колёса с явным намерением ехать за мной. А ведь в окрестностях лагеря ещё и мой кошак ошивается… Тоже рванёт следом?..
– Я хочу забрать свой смартфон, – внезапно «вспоминаю» я. – У меня есть право на звонок.
– Какое, на хрен, право… – начинает Баканов.
– Сучков, принеси телефон Каменского, – мгновенно подхватывает вышедший из казармы Зверевич.
Благодарно киваю. Молодец майор, своих не бросает.
Телефон приносят, но Баканов не отдаёт его мне, а кидает на торпеду машины и говорит:
– Разрешит начальство звонок – тогда получишь.
Пожимаю плечами. Главное я уже сделал – дал Шанку время. Звонить я никому не собираюсь, но за руку бога страшно. Надеюсь, пока Сучкин бегал за сотовым, Шанк успел найти под днищем место, где можно хорошенько угнездиться. Так, чтобы не свалиться под колёса на каком-нибудь «лежачем полицейском».
Усиленно думаю про раму. Может, Шанк уловит мысль, что за карданный вал цепляться всё-таки не стоит и рама – лучшее решение. И, главное, чтобы не вылезал потом на виду у всех. Хотя до этого времени прятался он, как суслик из анекдота. В смысле:
– Ты видишь суслика?
– Нет.
– А он есть.
Через два часа я опять пересекаю столичный периметр из маг-кристаллов. Судя по накатившей недолгой тошноте, его уже восстановили.
Всё-таки хотелось бы знать, за что меня так повязали. Майор Зверевич не из тех, кто спокойно смотрит, как обижают его подопечных. И раз он не вмешивался в сам факт моего задержания – значит, ему предъявили какие-то доказательства. Хотя достаточно ордера на арест.
Выходим из машины. Осматриваю серое трёхэтажное здание. Что за гоблинский притон? Даже подземелья инквизиции выглядели веселее. Кто не видел фрески, выполненные в гоблинской технике – разноцветным дерьмом – тот вообще ничего не видел.
– В ИВС его, – кидает на ходу своим быкам капитан Баканов и идёт вперед.
Мы проходим по каким-то длинным и таким же серым, как здание, коридорам, спускаемся на цокольный этаж, и меня вталкивают в ИВС – изолятор временного содержания.