Плечи танцовщиц мерцают необыкновенными вспышками. Все спрашивают: в чем очарование этой картины? Вспышками света! А где источник? Не вполне понятно. Дега никогда не руководствовался канонами. Ведь по традиции, характер теней, их направленность определяются в соответствии с тем, откуда падает свет. У Дега же падает свет ниоткуда – он художник, он творец, он не создает копии реальности, а создает новую, иную реальность.
В то время возникло противоречие между молодыми художниками, и теми, кто считал, что нужно воспроизводить реальность как можно правдоподобней. Ведь классическое искусство, как правило, облагораживало изображаемых персонажей, придавая им идеализированные черты. В связи с этим вспоминается конфликт, возникший у Гогена, когда он написал портрет какой-то важной дамы с красным носом (ничего личного, только искусство!) и, естественно, получил отказ от полотна с последовавшими за этим критическими высказываниями и обвинении чуть ли не в шарлатанстве в свой адрес. На самом же деле, какой он ее увидел своим фовистским взглядом, такой и написал, нисколько не приукрашивая. С другой стороны, возмущение заказчика вполне понятно. Нам всем присуще желание выглядеть как можно презентабельнее. К примеру, об этом хорошо написано у Гоголя в «Женитьбе: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича – я бы тогда тотчас же решилась…».
Любой из нас мечтает, глядя на себя в зеркало: если бы мне немножечко уши поменьше, не такие растопыренные, горбинку с носа убрать, скулы обозначить, изменить фигуру, ноги бы подлиннее отрастить, то «я бы ого-го!» Но мало кто рождается идеальным. Каждый живет с какими-то изъянами. Заказчикам, когда они обращаются к художникам, хочется видеть себя лучше, поблагороднее обликом. Сообразно этому в классическом искусстве создавались парадные портреты людей, одетых, например, в блестящие, сверкающие одежды с улучшенными чертами лица. А если моделью был некая властная особа, то его изображали даже повыше ростом и в помпезном обрамлении.
Когда же мы говорим о реальности жизни, которую провозглашали импрессионисты, то находим прелесть в спонтанности и нетривиальности. И Дега как раз относится к тем художникам, которые, говоря словами Дени Дидро, «видели необычное в обычном и обычное в необычном», воплощая это в своих произведениях. Свое предназначение он видел в том, чтобы превращать неблагородное в благородное. Он делал предметом искусства те объекты и явления, на которые мы бы даже не обратили бы внимания. Тем временем он изображает обычную гладильщицу так, что она, вся озаренная светом, превращается в предмет искусства. На нее отовсюду падает свет. Дега показывает, как она проводит круговыми движениями по ткани, как она гладит, поправляет ткань. Изображает рядом стоящую воду для увлажнения ткани. Так мастер знакомит нас с красотой повседневного быта. Яркий пример – запоминающаяся по цвету работа «Гладильщица». Дега говорил: «Я пишу балерин для того, чтобы написать ткани и движения». Для него важна такая работа, как предмет восторга, предмет любования. В этом смысле нас искусство чуть-чуть облагораживает. Стоит вспомнить античную фразу, которая гласит, что искусство смягчает нравы, делает нас возвышеннее. В любом случае, оно нас изменяет.
Э. Дега. Гладильщица. 1884. Музей Орсе. Париж
Когда Дега изображает обычный труд в необычном варианте, он – этот труд – как бы облагораживается. Можно найти неизъяснимую прелесть и поэтику во всем, что он изобразил: живописно висящие, ниспадающие ткани, наклоненная фигура гладильщицы, ее светящиеся руки, вертикальный ритм висящих рубашек, оконные переплеты, даже динамика стола не случайна. И все изображено в неожиданном ракурсе. Художник взирает на модель с некоторого возвышения. Динамика стола создает композиционное окружение, которое сочетается с наклоненной фигурой женщины, фиксирующей наше внимание, в результате чего возникает ощущение того, как она с определенным напряжением надавливает, концентрируя усилия на ручке утюга – давит и гладит. Все это передает энергию движения. Используя эти приемы, мастер насыщает свое полотно внутренним напряжением. Перекличка цветов, жестов, линий – все вместе создает своеобразную, необычную картину, которая становится предметом эстетического созерцания, рождающего эмоциональный отклик.
Посмотрите на его серию «Танцовщиц». Картина «Выход танцовщиц в масках». На ней он изобразил совмещенными фигуры в масках на заднем высвеченном фоне. На переднем плане две танцовщицы. При внимательном взгляде на взаимодействие персонажей становится очевидным их антагонизм. Одна из них буквально отворачивается от своей партнерши. Дега изобразил определенную мини-драму, противопоставляя бирюзовый и розовый цвета. Он дает нам повод для размышлений: что происходило или что происходит постоянно в творческих коллективах? Ведь известно, что любая труппа насыщена внутренними противоречиями, из-за возникающего соперничества: очень важно, кто выходит первым на сцену, кто получает аплодисменты и вообще является бенефициаром представления. Можно предположить как обычно думают обиженные актрисы: «Она же получает главные роли, бесконечные аплодисменты – бездарная, гадкая, низкая, ненавижу ее… за то… что она так хороша! за то, что она лучше меня, и, порой, о ужас! даже готова ее «убить» за это!». Такую драму мастер и изобразил в этой картине. Как точно это подмечено!
Э. Дега. Выход танцовщиц в масках. 1879. Институт искусств Стерлинга и Франсин Кларк. Вильямстон
Внимательный и наблюдательный взгляд художника, искусная интерпретация делает эту картину остросюжетной – происходящее гротескно и в то же время близко к тому, как устроено в реальности. Состояние персонажей картины узнаваемо и его можно по-настоящему пережить. Что интересно: когда мы приходим на такого рода выставки, то, как бы, размножаемся в своем воображении. Этому есть объяснение. Мы действительно проживаем несколько жизней даже в течение двух экскурсионных часов, проходя разные стадии состояний (при условии, конечно, полного погружения), переживая состояние героев картин. Это совсем не та жизнь, которая проходит за стенами выставочных залов. Она другая. «Таких две жизни за одну/Но только полную тревог,/Я променял бы, если б мог», – писал Михаил Лермонтов в «Мцыри». А мы проживаем не одну, а несколько жизней за время посещения художественной галереи. Пусть на незначительное время, но происходит своего рода перерождение. Более того, проживая несколько жизней, мы имеем возможность сравнить свое «Я» с теми «Я», которые вдруг обнаруживаются в нас, которые, внезапно в себе ощущаем. В то же время возникает возможность взглянуть на себя извне, где мы предстаем такими разными перед своим внутренним взором, при этом везде «Я» остается самим собой. Порой случается, что в такие моменты происходит переоценка ценностей.
При созерцании этого полотна происходит подобное. Дега закольцовывает пространство сцены в своеобразное мироздание не случайно. Он бы мог обрезать какую-то композицию, и была бы совершенно другая картина. Этот «пятачок» сцены художник уподобляет космосу, в котором живут персонажи картин. Любопытная проекция, которая помогает представить происходящее на полотне в виде некоего мироздания, в котором происходят разные события, флуктуации, где случаются некие взрывы, возникает мощные всплески энергии, где происходят созидательные и разрушительные процессы. Казалось бы, откуда тут взяться разрушительным процессам? Тем не менее они есть. Говорится же: «Творческий коллектив – террариум единомышленников».
И ведь не случайно так его называют. Внутри любого творческого коллектива происходят столкновения и переплетения самостей, личностей, почти каждая из которых исполнена самолюбия и завышенных ожиданий, но не каждому удается себя реализовать в силу множества разных причин. У кого-то есть покровители вроде того господина, о котором упоминалось выше. Если попробовать восстать против него – сразу можно оказаться за бортом этой «вселенной», куда с неизбежностью вытолкнет центробежная сила. Подобная экстраполяция позволяет отчетливей воспринять, что это своего рода космос со всеми присущими ему закономерностями. Тут заметно, например, волнение дирижера, который беспокоится, что «хозяину» может что-то не понравиться. Одна из балерин зевает. Используя определенные композиционные приемы и отточенные выразительные средства, Дега вовлекает зрителя в мир, свидетелем которого ему неоднократно доводилось быть. Он искусный иллюзионист! Вообще, любое искусство можно уподобить своего рода иллюзии. Ведь человек на плоскости изображает то, что происходит в пространстве и времени. Художник создает иллюзию пространства, иллюзию фигур, иллюзию происходящих событий во времени. Мы попадаем в этот удивительный плен, где проживаем череду необыкновенных, странных ассоциаций.
А эта картина называется «Звезда». Здесь художник изобразил концентрацию усилий и надежды девушки на будущий успех. Рисует ее сверху, как будто его подвесили на веревках. Или так вообразил свою очаровательную героиню – в апофеозе, осыпанную цветами, опьяненную высокими чувствами. Это своеобразное вознесение на определенную высоту. Когда паришь над всеми, над толпой! Зал с вожделением смотрит на тебя, восхищается тобой, и в этот краткий момент кульминации все готовы тебя носить на руках. Эти минуты славы актеров, которые очаровывают зрителей. Подобные ощущения, возможно, возникают и у властителей, перед которыми все падают ниц, затаив дыхание, завороженные зачарованные магией власти, его власти! Ведь власть, как и успех, тоже опьяняет. А искусство тоже своего рода власть! Дега представляет на полотне свою героиню в полном ощущении ею собственной опьяняющей власти над публикой. Стоит ли это того? Конечно, стоит. Поставьте на мгновение себя на ее место. Публика, охваченная восторгом, готова надо всем тебя вознести, аплодирует, кричит «браво, бис!». Наверное, в эти мгновения кружится голова от дурманящего чувства, которое переводит актера в область ощущений, приводящих в экстаз, вызванный взрывным вбросом организмом эндорфинов. Нам, не возносившимся над толпой и не испытавшим подобные ощущения, это сложно понять. Однако все перечисленное выше в какой-то степени позволяет понять причины того, что творится за кулисами. Дега обозначил ситуацию не только в остром ракурсе, но и в активном движении, в диагональном сечения композиций. А известно, что диагональная композиция – это движение, это энергия.