— Так что же нам делать? — зарычал Гвидо, вырывая из-под подбородка салфетку и бросая ее на стол. — Мои ребята не могут быть одновременно в двух местах. Мы не можем следить за нашими текущими клиентами, а также подыскивать новых.
— Совершенно верно, — согласился Шайк-стер, — поэтому мы будем делать вот что. Во-первых, разделимся группами. Две трети ребят будут патрулировать районы, взятые нами под защиту. Другие пойдут за новыми клиентами… и больше мы не будем брать их просто под защиту. Мы расследуем и порасспросим. Мы выясним, много ли бед случилось в новой лавке или в новом месте до того, как мы сделаем их своими клиентами. Тогда мы будем знать, где риск велик, и если мы вообще будем брать их под защиту, они будут платить вдвойне. СЕЧЕТЕ?
И Гвидо, и Нунцио принялись думать, и этот процесс явно был для них болезненным.
— Не знаю, — прописклявил наконец Нунцио. — В этом плане чтой-то кажется, какое-то не то.
— Преступность не окупится, если ей управляет правительство, — любезно помог я, пробормотав про себя.
— Что-что? — вскинулся Шайк-стер.
— Да, просто нечто сказанное мне однажды моим учителем, — пожал плечами я.
— Эй. А Скив прав, — воскликнул Гвидо.
— Вы говорите, что нам предстоит быть полицейскими и следователями страховых фирм.
— Ну, я бы не употреблял таких слов…
— Никаких “ну”. Мы не станем этого делать.
— Это почему же?
— Брось, Шайк-стер. Мы же скверные парни. Сам знаешь — УРКИ. Что станет с нашей репутацией, если до Синдиката дойдет, что мы превратились в полицейских?
— Там подумают, что вы ценные сотрудники, упорно работающие, защищая их вклады.
— Да? — нахмурился не переубежденный Гвидо.
— Кроме того, это лишь временно, — успокоил их Шайк-стер. — И мало того — это дымовая завеса для того, что мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будем делать.
— И что же это? — мягко спросил я.
Шайк-стер окинул быстрым взглядом ресторан, а затем нагнулся вперед, понизив голос.
— Ну, я не собираюсь ничего говорить, но помните, что я рассказывал о том, как Синдикат фокусируется на одной области за раз? Как мне представляется, возможно, мы выбрали на Деве не ту область. Возможно, нам не следовало пробовать рэкет с защитой.
— Значит, вы собираетесь сменить области? — подтолкнул я.
— Правильно, — улыбнулся Шайк-стер. — Мы временно притормозим рэкет с защитой и одновременно начнем наваливаться на букмекеров.
— Вот теперь ты говоришь дело, — возликовал Гвидо. — На азартных играх всегда делают хорошие деньги.
— Говори потише, идиот. Это же тайна.
— А кто услышит? — возразил Гвидо.
— Как насчет их?
Шайк-стер ткнул большим пальцем в сторону столика, где сидели четыре просто громадных существа, попеременно то набивая рот, то оглушительно хохоча.
— Их? Это братья Хатт. Они бывают здесь раз в неделю. Они слишком заняты собственными играми, чтобы беспокоить нас.
— Играми? Они игроки?
— Не… ну, возможно, за исключением Дарвина. Он вожак стаи. Но он играет, только ставя на разный баланс и бизнес.
— Который он?
— Самый худой. Я слышал, невеста посадила его на диету. Это делает его злым, но не опасным для нас.
Шайк-стер снова повернулся к нашему столику.
— Ну, все равно, говори потише. Как насчет этого, Скив? Я имею в виду азартные игры. Вы уже бывали здесь, на Базаре. Знаете каких-нибудь букмекеров, пригодных для нашего давления?
— Ну, дела. Единственный, кого я знаю, наверняка Игого, — сказал я. — Он довольно крупный. Однако, если вы, ребята, собираетесь прищемить его, не говорите ему, что навел вас я.
Шайк-стер дружески подмигнул мне.
— Уловил. Но со всего, что мы с него получим, вам будет процент. Знаете, гонорар наводчика. Мы не забываем своих друзей.
— Ну, спасибо, — сумел поблагодарить я, чувствуя себя более чем малость виноватым. — Ну, мне лучше отчалить. Пошли, Глип.
— Глип, — откликнулся мой дракон, вытаскивая голову из лоханки со спагетти при звуке своего имени.
Толстяк ощутил мгновенную симпатию к моему приятелю, основанную, как я подозревал, на новоприобретенной способности Глипа поглощать едва скрытое кроваво-красным соусом личинкообразное содержание, бывшее основным блюдом этого сезона.
Я так никогда и не сумел набраться достаточно храбрости попробовать спагетти, но моему дракону они очень понравились. Как маг я знал, что кое-какие сомнительные вещи, съедобные и не очень, живые и нет, тоже получали кулинарное одобрение Глипа, это мало поощряло меня расширить свои диетные горизонты до включения этого конкретного блюда. И все же, пока со мной был Глип, нас встречали у Толстяка с распростертыми объятиями, не смотря на то, что у моего приятеля начала развиваться походка вперевалку, напоминающая хозяина ресторана.
— Скажи-ка, Скив, где вы держите днем своего дракона?
Я оглянулся и обнаружил, что Шайк-стер, с сощуренными, задумчивыми глазами изучает моего приятеля.
— Обычно он со мной, но иногда я оставляю его с драконьей няней. А что?
— Просто я вспомнил жалобу на “прерывание торговли”, которую нам пришлось однажды оплачивать… пришлось оплачивать… Черт, мы до сих пор ее оплачиваем. В любом случае этот парень, видите ли, продает драконов, если не считать того, что вот уже неделя, как он не продал ни одного. Обычно продает примерно трех в день и говорит, что поскольку он заплатил нам за гарантию, что с его бизнесом ничего не случится, нам полагается возместить ему разницу в снижении сбыта… и, знаете эти твари ДОРОГИЕ…
— Знаю, — согласился я. — Но какое это имеет отношение к Глипу?
— Вероятно, никакого. Просто этот парень клянется, что как раз перед тем, как все пошло прахом, подошел какой-то маленький дракон и поговорил с драконами. Теперь они не ревут, не дышат огнем, ничего не делали. Только спят и резвятся… а кому нужен резвящийся дракон, понимаете?
— Переговорил с его драконами? — обеспокоенно переспросил я.
По какой-то причине у меня внезапно возник в голове образ Глипа, выступившего против дракона Большого Джули, зверя, по сравнению с которым он выглядел карликом, и победившего.
— Ну,… они не совсем чтобы говорили, но сгрудились и придвинули головы друг к другу, издавая невнятные пыхтящие звуки. И не давали тому парню приблизиться, пока не закончили. Единственное, в чем он уверен, это в том, что маленький, тот, который, по его словам, испортил ему весь бизнес, сказал что-то вроде “пип”. Сказал так пару раз.
— Пип? — переспросил я.
— Глип, — ответил мой дракон.
Шайк-стер снова уставился на него.
— Брось, Шайк-стер, — вмешался Гвидо, дружески ткнув своего начальника. — Говорящие драконы? Тебе кто-то вешает лапшу на уши. Мне кажется, он получил неудачную партию драконов и пытается заставить нас платить за них. Пошли ты его подальше.
— Это будет не так-то легко, — пробурчал Шайк-стер. — Но, полагаю, ты прав. Я имею в виду, что все драконы выглядят очень похожими друг на друга.
— Достаточно верно, — отозвался я, постепенно направляясь к ближайшему выходу.
— Пошли, Пип… я хотел сказать Глин.
Может быть, подозрения Шайк-стера и поутихли, но у меня все равно имелось несколько своих, когда мы шли обратно к трактиру “Желтый Полумесяц”.
— Скажи мне откровенно, Глин, ты имел какое-нибудь отношение к порче чьей-то торговли драконами?
— Глин? — ответил мой приятель, точно таким же тоном, какой бывает у меня самого, когда я слишком упорно стараюсь казаться невинным.
— Угу. Ну, не суйся в это дело. Я думаю, мы его схватили и без того, чтобы ты попадал под обстрел.
— Глип.
На этот раз ответ был куда более подавленным, и я понял, что он заметно повесил нос.
— Да не сердись ты. Просто я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случились. Вот и все.
Я вдруг осознал, что прохожие смотрят на нас. Полагаю, как ни странен Базар, они не привыкли видеть, чтобы кто-то шел по улице, споря с драконом.
— Поспешим, — настойчиво предложил я, переходя на рысь. — Не знаю, что мы сможем сделать с намерением Синдиката подъехать к букмекерам, но уверен, что Ааз что-нибудь придумает.
ГЛАВА 18
“Жизнь может быть прибыльной,
если ты знаешь шансы”.
Спортивная арена, где мы сидели, заметно уступала по величине стадиону на Джаке, где мы играли в Большой Игре, но ничуть не уступала но шумности. Наверное, на акустику как-то влияло то, что арена была крытой, а не открытой, но даже при наполовину заполненных народом трибунах гул стоял такой, что я едва слышал собственные мысли.
Потом, опять же еще запах. Те же стены и потолок, что кое-как создали акустику, совсем ничего не делали для вентиляции. В такой тесноте несколько тысяч существ из разных измерений производили такую смесь запахов тел, что мой желудок подвергался медленным спазмам… или, может быть, дело было просто в нервах.
— Ты не мог бы еще раз объяснить мне насчет шансов?
— Не сейчас, — рыгнул Игого, нервно теребя программу. — Я слишком занят беспокойством.
— Дай, я попробую, стерва, — вызвалась сидевшая с другого боку от меня Маша. — Может быть, я смогу сказать это на менее техническом жаргоне, чем наш друг.
— Я бы это оценил, — признался я.
За это я заработал мрачный взгляд со стороны Игого, но Маша уже приступила к делу.
— Во-первых, ты должен понять, что букмекеры, по большей части, не ставят собственных денег. Они выступают в роли агентов или посредников для людей, ставящих на разные стороны в одном состязании. В идеале, деньги, поставленные на каждую из сторон, равны друг другу, и поэтому сам букмекер не ставит на состязании никаких собственных денег.
— А как же тогда они наживают деньги?
— Иногда на процентах, а иногда… но это уже другая история, а мы говорим о шансах. Идет?
— Ладно, — пожал плечами я.
— Так вот, описанная мной ситуация — идеальная. Она предполагает, что команды, или бойцы, или что бы там ни было, равны по силе. Тогда некоторые люди ставят на одну сторону, некоторые на другую, но в общем нес уравновешивается. Это — равные шансы — или 1:1.