оны и личинки мух. Она ездит на спине преты и часто изображается сидящей на троне, сделанном из человеческих тел.
Одним из самых древних храмов Индии является Ветала Деула, или храм духа, в Одише. Он посвящен Шиве и Шакти в их самых жестоких обличьях – Бхайравы и Чамунды. Бхайрава изображен в виде разлагающегося тела, лишенного кожи, с клыками и выпученными глазами, с мечом в одной руке и человеческой головой в другой. Чамунда такая же костлявая и свирепая, с пламенем в волосах, ее тело украшено внутренностями и конечностями мертвецов, она выковыривает обломки костей и остатки плоти, застрявшие у нее в зубах. Она пьет кровь и устраивает празднества и пиры на мертвецах. Ее спутниками являются преты, а также собаки, лисы, вороны, скорпионы и стервятники, которые питаются трупами, разбросанными по полям сражений или в деревнях, пораженных ужасными эпидемиями или засухой. Этот храм возник примерно в то же время, когда при царских дворах рассказывали истории о Викрамадитье и ветале. Именно в этот период смерть и загробная жизнь стали неотъемлемой частью тантрического колдовства и индийского фольклора.
В пуранических преданиях Бхайраву называют Бхута-пати, повелителем призраков, и он ездит верхом на собаке. Призраки Бхайравы отличаются от мертвецов Яма-локи, ожидающих возрождения. Они не пересекли Вайтарани и оказались запертыми в мире живых, потому что их родственники не совершили по ним традиционные обряды. Дакша, главный жрец ортодоксальной традиции, сын Брахмы, не любил Шиву и избегал его. Он считал Шиву нечистым. Но дочь Дакши, Сати, бросила вызов своему отцу и вышла за Шиву замуж. Разгневанный Дакша провел яджну, на которую отказался пригласить дочь и ее мужа. Он подал еду всем присутствующим, кроме Сати и Шивы. Разгневанная этим оскорблением, Сати прыгнула в огонь яджны, предложив свое тело в пищу Шиве. Дакша остался безразличен к ее смерти и продолжил церемонию. Шива, рассвирепев, превратился в Бхайраву и обезглавил Дакшу. Но дэвы упросили Шиву обуздать свой гнев, простить Дакшу и вернуть его к жизни.
Эта драматическая история взята из пуран, созданных в послеведийскую эпоху. Ее нет ни в ведах, ни в Ведангах, ни в Веданте. Здесь Шива ассоциируется со смертью, призраками и нечистотой, а Дакша – с жизнью, бессмертием и чистотой. Два мира объединяет богиня, дочь Дакши Сати, которая в компании Шивы становится грозной поедающей трупы Чамундой. Она следит за тем, чтобы мир ритуальной чистоты учился у Шивы, говорящего о возрождении и бессмертии. Это столкновение двух представлений, возможно, породило веру в то, что даже объедки (уччхишта) являются подношением. Такого рода остатки от съеденного собаками и воронами рассматриваются как подношение богу блуждающих призраков, который заботится о тех, кто остался на этой стороне Вайтарани.
Чамунда, ковыряющаяся в зубах после того, как съела разлагающуюся плоть, восседает на трупах и ездит верхом на призраках. Она, возможно, является более поздней формой Ниррити, богини разложения и хранительницы юго-западного направления
Со времен Хараппской цивилизации до нас дошли печати, на которых изображен человек, сидящий в позе йога, который мог быть своего рода прототипом Шивы. В ведах упоминается Рудра, внушающее страх дикое божество, каким-то образом связанное с животными и растениями. Ко времени создания пуран Шива был популярным божеством, отшельником, ставшим главой домохозяйства. Этот образ возник как противовес буддизму, новой религии, в которой бросался вызов старым ведийским обычаям и звучал призыв отказаться от мирской семейной жизни в пользу монашества.
Считалось, что Шива вышел из огненного столба, у которого нет ни начала, ни конца. Другими словами, он не рождался и не умирал. Он был создан самим собой (сваямбху). Его дети, Ганеша и Картикея, были айония, то есть не рожденные из утробы матери. Таким образом, они в принципе не попадали в циклы перерождений.
Шива бродил по местам кремации в образе чандалы, вымазывая свое тело пеплом, держа в руке череп Брахмы и напоминая всем о смерти. В форме Бхайравы он ездил верхом на собаке – символе места кремации. Его окружали преты, призраки умерших. По его волосам текла Ганга, давая надежду на перерождение.
Шива не видел смысла в браке, в детях, в кухне или любом другом домашнем хозяйстве, поскольку был бессмертен и не имел предков, которых следовало бы кормить. Он никому ничего не был должен, поскольку являлся абсолютным отшельником без собственности, привязанностей и кармического бремени. Но богиня сказала ему: «Те, кто не голоден, должны делать еду для голодных. Имейте сострадание к тем, кто переживает рождение и смерть, даже если вы их победили». Так, Шива спустился с горы Кайласы, обители бессмертных, и отправился в Каши, на берег Ганга, где он жил как обычный глава хозяйства, среди тех, кто рождается и умирает.
Поскольку Шива сидит на севере, лицом к югу, его называют Дакшина-мурти. Его жену зовут Дакшинаяни, она дочь главного брахмана Дакши, пришедшего с юга (дакшина). Ее зовут Дакшина Кали или Шмашана Кали, и она изображается темной, свирепой и обнаженной, с украшениями из голов и конечностей умерших, с высунутым языком и распущенными волосами. Она является покровительницей тантрических учителей-гуру, которые игнорируют правила, определяющие, что есть чистое, что – нечистое, и считают, что мудрость лежит за пределами брахманических представлений о чистоте. Если Шива – это север, то Шакти – это юг. Если Шива – это душа, то Шакти – это плоть. Если Шива отвергает секс и насилие, то она воплощает в себе секс и насилие. Он Пуруша, а она Пракрити. Вместе они создают мир. Она превращает отшельника в главу домохозяйства. Он превращает дикий лес в ухоженный сад. В этом процессе возникает разделение между чистым и нечистым: запретными, дикими лесами и гостеприимными, возделываемыми полями. Те, кто знает, что такие границы и разделения созданы человеком, поднимаются над всеми иерархиями и становятся мудрецами.
В искусстве огонь и пепел олицетворяют победу над смертью через бессмертие, а вода символизирует победу над смертью через возрождение. Оба эти пути связаны с Шивой, который наносит пеплом погребальных костров на свой лоб три горизонтальные полоски, что указывает на смерть трех миров и трех тел и высвобождение атмана. С его головы стекает Ганг, в воды которого погружают кости умерших, чтобы дать им возможность возродиться. Если Шива – это сваямбху, то его супруга, Шакти, – это чрево или йони, через которое мертвые возвращаются в мир живых. Их дети – айония, то есть рожденные вне утробы матери.
Мукха-линга (маска) Шива-лингама с тремя глазами, трезубцем, трехлистной веточкой бильвы и тремя параллельными горизонтальными линиями, обозначающими тройственную природу времени, пространства, материи и тела
Огонь – это не метафора, а реальный, физический огонь, которому нужно топливо. Но тапас – это духовный огонь, не нуждающийся в каком-либо горючем. Он рождается в уме посредством аскетических практик, известных как «тапасья», которые включают в себя контроль над дыханием, телом и умом. Цель тапасьи не в том, чтобы обрести силу, а в том, чтобы – через обретение мудрости – перерасти потребность в ней. Итак, Шива, высший тапасвин, восседает на севере, лицом к югу, в направлении смерти, и учит людей тому, как победить смерть с помощью контроля над чувствами и как преодолеть воспоминания и желания. Шива выпускает огонь тапаса из своего третьего глаза, чтобы убить желание (кама), поэтому его называют Камантака. Он также разрушает память (смара), поэтому его называют Смарантака. В легендах о Шиве смысл тапаса заключается в том, чтобы подняться над циклами жизни и смерти. Три горизонтальные линии, нарисованные пеплом (трипундра – «троелиние»), которыми Шива отмечает свой лоб, – это конец трех миров и трех тел, в которых мы пребываем. Вот почему его называют разрушителем трех миров (Трипурантака). К сожалению, большинство людей, практикующих тапас, стремятся к власти над миром, а не к спасению и выходу из него. Они ищут сиддхи, а не самадхи.
Когда Сати умирает, прыгнув в священный огонь Дакши, Шива забирает ее обугленный труп и бродит по земле. Видя, что он попал в ловушку воспоминаний и печали, дэвы просят Вишну освободить его. Вишну швыряет свой диск и разрезает труп Сати на мелкие кусочки, которые падают в разных частях Индии и становятся местами великой силы. Возле каждой из этих Шакти-питх, или резиденций богини, расположен храм, посвященный ей. Джваламухи, на севере, – то место, куда упал ее язык. Камакхья, на востоке, – это место, куда упала ее утроба. Есть и другие храмы в тех местах, где упали ее глаза, руки, ноги, грудь. Даже после смерти богиня передает свою силу, напоминая всем, что в природе жизнь и смерть – это естественные процессы, следующие друг за другом.
В первой истории о возрождении к новой жизни, рассказанной в пуранах, Сати возвращается в образе Парвати, царевны гор, и снова выходит замуж за Шиву. Только на этот раз она становится ближе к Шиве не после того, как бросает вызов своему отцу, а через любовь и преданность. Она не предпочитает мужа отцу; она объединяет их. Она уговаривает Шиву стать женихом, прийти в дом ее отца и принять участие в традиционных брачных ритуалах. Она заставляет его основать свой дом и стать отцом ее детей, хотя он этого и не очень хочет. Таким образом, она превращает отшельника в главу домохозяйства и отца двух сыновей – Ганеши и Картикеи.
Но Шива и его дети бессмертны. У них нет предков, которых следовало бы кормить. Итак, Парвати заставляет Шиву спуститься с ледяной горы Кайласы в оживленный город Каши на берегу Ганга. На Кайласе, покрытой снегом скалистой горе, нет растительности. Но ведь и Шиве не нужна еда. В Каши Парвати становится Аннапурной и готовит еду. Она обращает внимание Шивы на крики претов, призраков, обитающих во многих местах кремации на берегах Ганга. Она просит его накормить их. Так Шива становится нищим, бхикшатаной, который, движимый состраданием, выпрашивает у Парвати еду и кормит умерших. Он также становится стражем-котвалом, защищающим город от призраков. В городе Каши Шиве поклоняются как Кала-Бхайраве, который ездит верхом на собаке и напоминает о смерти, ожидающей всех живых, надеясь, что они сосредоточатся на том, чтобы вырваться из циклов перерождений.