Индийская мифология. Энциклопедия — страница 2 из 4

РАЙСКАЯ ПЕСТРОТА

Глава 3«Я ЗНАЮ, МОГУЧИЕ, КАКОВЫ ВАШИ ОБЫЧАИ»: индийский пантеон

Многообразие богов. — Вишведева. — Синкретический пантеон. — Классификации индийских божеств. — Адитьи. — Вселенский законрита. — Индра. — Поединок Индры с Вритрой. — Индраджит. — Локапалы. — Агни и Сома. — Владыки жертвоприношений. — Сома-растение и сома-напиток. — Варуна. — Митра и Варуна. — «<Классификаторы модели мира». — Брихаспати. — Рудра. — Жертвоприношение Дакши. — Солярные божества. — Савитар, Пушан, Сурья. — Ашвины. — Ушас. — «Божественная синонимия». — Богини индийского пантеона. — Сарасвати. — Лакшми. — Вирадж. — Божественная абстракция: Атман и Брахман. — Брахма. — Миф о появлении смерти. — Тримурти. — Вишну. — Маркандея и Вишну. — Аватары Вишну. — Нарасинха. — Вамана. — Парашурама. — Кришна. — Будда. — Калки. — Разрушитель Шива. — Шакти. — Парвати. — Дурга. — Кали. — Харихара. — Яма. — Кубера. — Сыновья Шивы: Карттикея и Ганеша. — Хануман.

В свое время И.В. Гете, познакомившись с первыми европейскими исследованиями индийской мифологии, остался глубоко разочарован богами Индии: божества индийцев, писал он, «числом в несколько тысяч, притом не подчиненные друг другу, но одинаково абсолютно всемогущие еще больше запутывают жизнь с ее случайностями, поощряют бессмысленные страсти и благоволят безумным порывам, словно высшей степени святости и блаженства». Количество богов в индийской мифологии и в самом деле грандиозно, причем число божеств в этой мифологической традиции с течением столетий неуклонно возрастало: если веды знают всего 33 бога, то брахманы упоминают о 333 богах, пураны же — о 3306 или 3339; эпос называет 33 главных бога, остальных же божеств характеризует как неисчислимые сонмы. Г. Гессе называл многочисленность и многообразие индийских божеств «райской пестротой»: «Индийская религия соединяет в себе райскую пестроту самых невероятных противоположностей, самых несовместимых формулировок, самых противоречивых догм, ритуалов, мифов и культов, которые только можно вообразить; нежнейшее наряду с самым грубым, духовнейшее наряду с самым чувственным и плотским, добрейшее наряду с самым жестоким и диким».

Многие гимны «Ригведы» обращены ко «Всем-Богам» (Вишведева). Обычно Вишведева упоминают при совершении жертвоприношений, причем каждое божество призывается при исполнении конкретной части ритуала, но в ряде случаев Вишведева выступают как единое целое, своего рода «множественный бог»:

Да придут к нам со всех сторон прекрасные силы духа, Что нельзя обмануть, нельзя обойти, что бьют ключом, — Чтобы боги всегда помогали нам возрастать, (Чтоб были) защитниками изо дня в день!

Прекрасная милость богов — для идущих прямо:

Дар богов да обратится к нам!

Дружбы богов мы добились,

Боги да продлят наш срок — чтобы мы жили!

Прекрасное да услышим мы ушами, о боги!

Прекрасное да увидим мы глазами, о достойные жертв!

Восхвалив вас, с крепкими членами и телами

Мы хотим достигнуть срока жизни, что положен (нам) богами!

Да, впереди сто осеней, о боги,

В которые вы заключили старость (наших) тел,

В которые сыновья станут отцами.

Не повредите наш век посреди пути!

По замечанию В.Н. Топорова, Вишведева «настолько тесно слиты между собой, что трудно выделить часть, относящуюся к данному божеству. В ритуале Вишведева также трактуются как единство (в частности, им посвящается третья выжимка сомы)». Ригведийские гимны причисляли к Вишведева Индру, Агни, Митру, Варуну и других адитьев (см. ниже), иногда Сому, богиню зари Ушас и «гневного» Рудру; в пуранах «состав» Вишведева постоянно меняется.

«Индийский пантеон, — пишет М.Ф. Альбедиль, — производит впечатление некоего вида духовной палеонтологии, где громоздятся, иногда причудливо перемешиваясь, ведийский, брахманистский, индуистский, джайнский, буддийский и другие слои, при это самый мощный пласт составляют божества индуизма. Индуистские боги опрокидывают наши прочно сложившиеся иудео-христианские стереотипы о том, как должен выглядеть бог, чего от него можно ждать и как человек должен строить свои отношения с ним; их облик скорее отсылает к архаическому мифопоэтическому субстрату. Но и с известными и привычными греческими богами индийские не имеют ничего общего. Те, даже если они схвачены художником в движении, как правило, закончены по своему внутреннему облику и в этом смысле неподвижны, статуарны. Они — сложившиеся красивые мужчины и женщины, с двумя руками и двумя ногами, то есть имеют вполне человеческий вид. Индийские же боги, даже в застывшей позе, вызывают в памяти танец масок, когда мелькает то одно, то другое лицо, то женское, то мужское тело, когда мелькание рук и ног складывается в затейливый меняющийся рисунок. Эти боги, веселые и ужасные, разноцветные и усатые, благостные и устрашающие, гневные и сострадательные, смотрят со стен храмов, с икон, лубков, статуэток. Средний индиец едва ли понимает, почему каждый должен любить только одного распятого Бога. Он видит божественный лик и в улыбке юного Кришны, и в танцующем Шиве, и в нежной Сарасвати, и в грозной Кали. Индийский национальный бог совсем не обязательно имеет антропоморфный облик, то есть выглядит как человек. Не менее священны и животные, и реки, и деревья, и камни, и планеты, и звезды — словом, все, что обитает на земле, в земле и под землей.

Необозримое количество божественных персонажей не без трудностей воспроизводят даже ученые брахманы. А есть еще столь же неисчислимая бездна гибридных персонажей, чьи божественные качества вообще идентифицируются с огромным трудом. В каждой местности живут свои главные и второстепенные боги, отсюда — множество дублирующих персонажей, порой связанных сложными родственными отношениями. При этом многие из них могут существовать лишь в виде имен в теологических трактатах, доступных только узкому кругу знатоков. От духов племенных верований, неизвестных за границами какой-нибудь маленькой, затерянной в горах или в лесу деревушки, до популярных и почитаемых во всей Индии богов — таково необозримое и неисчислимое количество индийских божеств».

По причине многочисленности и многообразия божеств в индийской мифологической традиции установить среди них сколько-нибудь определенную иерархическую последовательность вряд ли представляется возможным. Поэтому мы будем придерживаться в изложении того же «эволюционного принципа», как и в главе о сотворении мира: от божеств, упоминаемых в ведах, к божествам эпоса — через брахманы, упанишады и пураны.

Ведийские боги (напомним, их 33) делятся на небесных, атмосферных (промежуточных) и земных. К небесным относят Дьяуса, Варуну, Митру и прочих адитьев (всего их 12), Сурью, Савитара, Пушана, Вишну, Вивасвата, Ушас и Ашвинов; к атмосферным — Индру, Триту Аптью, Апам Напата, Матаришвана, Ахи Будхнью, Вату, Парджанью и Апас; к земным — Притхиви, Агни, Брихаспати, Сому и Сарасвати. По другой классификации, выявленной Ж. Дюмезилем, божества вед делятся «функционально»: Варуна, Митра и другие адитьи олицетворяют собой закон и магию (магико-юридическая функция), Индра и боги-маруты олицетворяют воинское ремесло (военная функция), Ашвины — плодородие (экономико-творческая функция). Кроме того, существует особая категория божеств, которых называют абстрактными и «чьи имена связаны с обозначением неких элементарных космологических актов и снабжены суффиксом деятеля — tar» (Топоров) [21]

К этим божествам относятся Савитар («рождающий»), Тваштар («придающий форму»), Дхатар («устанавливающий»), Вишвакарман («Вседелатель»), Праджапати («господин потомства»), Шраддха («вера»), Вач («речь»), Кала («время»), Ниррити («гибель»), Тапас («космический жар»), Кама («желание»), Прана («дыхание»), Адити («безграничность»), Дити («ограниченность») и т. д. Два последних абстрактных божества, Адити и Дити, противопоставляются друг другу как семантически, так и на «бытовом» уровне: первая называется матерью богов-адитьев, вторая — матерью демонов-дайтьев.

Что касается адитьев, «Ригведа» знает шестерых — Митру, Арьямана, Бхагу, Варуну, Дакшу и Аншу; иногда к ним причисляется и Индра. Позднее число адитьев достигает двенадцати, они толкуются как солнечные боги и соотносятся с двенадцатью месяцами. По замечанию В.Н. Топорова, «сам класс адитьев (как и их мать Адити) и составляющие его божества обозначаются именами с абстрактным значением: Варуна — истинная речь, Митра — договор, Арьяман — гостеприимство, Анша — доля, Бхага — наделитель, Дакша — способность и т. д. В ведах адитьи — отвлеченные понятия, выступающие как мифологические классификаторы». «Ригведа» говорит об Адити:

Адити — небо, Адити — воздушное пространство,

Адити — мать, она — отец, она — сын.

Все-Боги — Адити, Адити — пять родов (людей),

Адити — то, что рождено, Адити — то, что должно родиться.

Адитьям же посвящены, в частности, следующие строки:

Эти Адитьи, широкие, глубокие,

Не поддающиеся обману (и) стремящиеся обмануть, с

множеством глаз,

Видят кривое и прямое внутри.

Все, даже самые дальние (предметы) —

вблизи от (этих) царей.

Адитьи поддерживают (все) движущееся (и) неподвижное. (Они —) боги, пастухи всего мироздания, С далеко простирающейся мыслью, охраняющие мир асуров, Соблюдающие (вселенский) закон, наказывающие за вину.

Они несут три земли и три неба.

Внутри у них — три обета при жертвоприношении.

(Вселенским) законом велико ваше величие, о Адитьи!

Этот вселенский закон (рита) — универсальный космический принцип, хранителями которого являются адитьи. Через риту происходит преобразование хаоса в упорядоченный космос, посредством риты достигается порядок круговращения вселенной. Рите противопоставляется анрита — неупорядоченность, ложь космического масштаба (как рита — космическая истина). «По закону рита восходит и заходит солнце, одно время года в установленном порядке следует за другим. Все повторяется, как было в незапамятные времена, и, следуя закону рита, человек воспроизводит цикличность космических явлений в цикличности ритуала, поддерживая тем самым порядок в космосе и в человеческом обществе и создавая условия для нормальной и успешной жизни своего племени. Рита является одновременно и этическим законом в обществе ариев. Хорошо и правильно то, что этому закону соответствует: почитание арийских богов и принесение им жертв; награждение жрецов, совершающих жертвоприношение, и поэтов-риши, создающих молитвы; покорение племен, не почитающих арийских богов, а захват их богатств. Все эти понятия с отрицательным значением относятся к области анрита» (Елизаренкова).

Первое место по количеству посвященных ему в «Ригведе» гимнов занимает иногда причислявшийся к адитьям громовержец Индра; логично предположить, что именно этот бог достаточно продолжительное время являлся главным божеством Ариев [22]. Гимны называют Индру царем богов и царем всей Вселенной. Кажется, нет таких славословий, которых бы он не удостоился:

Индра — царь движущегося (и) отдыхающего,

Безрогого и рогатого, громовержец.

Это он, как царь, правит народами.

Как обод — спицы (колеса), он охватил их (всех).

По ту сторону (видимого) пространства, неба

Ты, о сильный по своей природе, (

приходящий) на помощь, о дерзкий мыслью,

Сделал землю противовесом (своей) силы.

Охватывая воды, солнце, ты идешь на небо.

Ты стал противовесом земли.

Ты стал господином высокого (неба)

с великими героями.

Все воздушное пространство

ты заполнил (своим) величием.

Ведь поистине никто другой не равен тебе.

(Он), чьей протяженности не достигают небо и земля,

Как реки не достигают конца (видимого) пространства —

Тем более не (сравнится) с (его) собственным внезапным действом, когда он сражается в опьянении (сомой!) Один последовательно совершил все остальное.

Еще (выше), чем небо, далеко распространилась его громадность. Даже земля по (своей) величине — не противовес Индре. Страшный, исполненный силы, опаляющий людей, Он точит ваджру, как бык (рога), — для остроты.

Словно океанское течение — реки,

Он вбирает в себя благодаря (своим) размерам разливающиеся в разные стороны (песни).

Индра распаляется, как бык, для питья сомы.

От века этот боец вызывает восхищение (своей) силой.

Это он, воинственный, создает людям

Великие сражения (своим) могуществом (и) силой.

И тогда верят они в разъяренного

Индру, мощно поражающего ваджрой — смертельным оружием.

Неисчерпаемое добро ты несешь в руках.

Неодолимую силу заключает в (своем) теле прославленный (бог).

Как в колодцах, прикрытых теми, кто их сделал,

В телах твоих, о Индра, — богатые силы духа.

Ваджра — палица грома, атрибут и оружие Индры; именно ваджрой он поразил демонического змея Вритру и отворил мировые воды, которые запирал своим телом демон. Поединок громовержца (в данном случае Индры) со змеем (Вритрой) — центральный сюжет не только ведийской, но и индоевропейской мифологии. Как пишут В.Вс. Иванов и В.Н. Топоров, «ядро мифа составляет поединок громовержца с противником, для которого восстанавливается общеиндоевропейское исходное имя с корнем *uel-. Этот противник предстает в виде существа змеиной породы. Громовержец преследует его, убивает, рассекая на части и разбрасывая их в разные стороны, после чего освобождает скот и воды. Начинается плодоносящий дождь с громом и молнией».

Айравата, слон Индры. Индийская миниатюра.

По «Ригведе», демонический противник Индры носит множество имен — Вритра, Вала, Пипру, Шушна и др., однако смена имени не влияет на развертывание мифологического сюжета: Индра всякий раз одерживает победу в поединке и освобождает заточенные в скале мировые воды и укрытых демоном в пещере божественных коров.

Этот миф в «Ригведе» присутствует одновременно в двух вариантах — в сюжете о победе над Вритрой и в так называемом мифе Вала (по имени скалы и олицетворявшего ее демона). В этой скале демонами Пани были спрятаны коровы. Индра ваджрой пробил скалу, пригвоздив ее к земле, и выпустил наружу коров (= свет), установив порядок во Вселенной.

В сражениях богов с асурами Индра возглавляет божественные рати. Он — победитель коварнейшего из асуров Шамбары, ослеплявшего противников тысячью колдовских уловок, и духа хмельного напитка (суры) Намучи. Впрочем, Индра не всесилен: из эпической поэмы «Рамаяна» известно предание о том, как он был побежден и пленен колдуном Индраджитом, сыном царя демонов-ракшасов Раваны; свободу ему вернули лишь по просьбе Брахмы. В «Махабхарате» Вритра, прежде чем оказаться побежденным, дважды проглатывает Индру, которого выручает Вишну [23]

В «Рамаяне» также рассказывается о многочисленных любовных похождениях Индры среди людей (в этом отношении индийский громовержец весьма схож с греческим Зевсом).

В индуизме Индра — один из локапал (хранителей мира), владыка белого слона Айраваты, старшего из диггаджи. Согласно «Махабхарате» и пуранам, когда Индра искупал в изгнании свой грех (убийство брахмана Вритры), царь Лунной династии Нахуша аскетическими подвигами занял место царя богов и получил власть над всеми тремя мирами (трилока).

Локапала Вайшравана,

хранитель севера. Тибетская миниатюра.

Локапала Вайшравана,

хранитель севера. Тибетская миниатюра.

Своим высокомерием он разгневал мудрецов-риши и по проклятию одного из них, Агастьи, был сброшен на землю и на десять тысяч лет превращен в змея. Индра вернулся из изгнания и снова занял свой престол, а Брахма, чтобы впредь миру не грозили потрясения, поставил хранителями мироздания восьмерых локапал — по числу слонов-диггаджи, поддерживающих землю. Варуна считается правителем запада, Яма правит югом, Кубера — севером, Индра же повелевает востоком [24]. Ездовое животное Индры — чудесный конь Уччайхшравас, возникший из молочного океана, когда боги и асуры добывали амриту.

Небеса Индры — Сварга, где находится Амаравати, город тысячи врат, к которому ведет звездная дорога от горы Меру. В садах Амаравати растут чудесные деревья кальпаврикши, исполняющие желания, а также Париджата — дерево с золотой корой, добытое при пахтанье океана (вероятно, аналог мирового древа). На небеса Индры попадают герои, павшие в битве; они ни в чем не знают недостатка, их зрение услаждают танцами прекрасные танцовщицы-апсары (ср. скандинавские представления о чертогах Одина — Вальхалле). Эти герои пребывают в Сварге, пока не придет срок их новому рождению на земле.

Следующий за Индрой по частоте упоминания в гимнах «Ригведы» — бог огня и домашнего очага Агни; ему посвящено около 200 гимнов. Если Индра — царь над богами, то Агни — главное земное божество, посредник между богами и людьми (первый жрец-хотар). По изложению «Махабхараты», когда боги замыслили учредить жертвоприношение, они захотели, чтобы жрецом стал Агни. Но тот испугался («когда я вознесу жертву и догорит жертвенный огонь, кончится и моя жизнь») и спрятался в водах. С его бегством на земле воцарились демоны, и боги отправились на поиски Агни. Его местонахождение выдала рыба; Агни проклял предательницу — и с тех пор рыбы стали законной добычей и пищей людей. Боги пообещали Агни бессмертие: «Никогда не будет тебе ущерба при обряде, и жертва будет принадлежать тебе». Тогда Агни согласился вернуться на небо и стал владыкой жертвоприношений.

По «Ригведе», родители Агни — Дьяус и Притхиви, то есть небо и земля; впрочем, в мандале X сообщается, что он произошел от трения двух кусков дерева. В той же мандале утверждается, что он родился сразу в трех местах (на небе, на земле и в воде), у него три головы, три силы, три языка и три жилища. В большинстве гимнов Агни воздается хвала как посреднику между людьми и богами и как жрецу:

Ведь ты господин

на жертвенных празднествах,

О Агни, ты вестник племен

Сегодня на питье сомы привези богов

Пробуждающихся на заре, (богов),

чей глаз — солнце.

О Агни яркосияющий, ты светил

На протяжении прежних зорь,

о приятный для всех на вид.

Ты — защитник в деревнях,

ты поставлен во главе

На жертвоприношениях,(ты,) близкий человеку.

Мы помещаем тебя как исполнителя жертвы,

О Агни, как хотара, регулярно жертвующего,

Как (это было при) Ману, как прозорливого,

Резвого вестника, бессмертного, о бог.

Наряду с Агни владыкой жертвоприношений считался и Сома (он же Сома Павамана) — третий по частоте упоминания бог «Ригведы». Этот бог есть персонификация одноименного напитка богов, он же — царь мира и бог над всеми богами, родитель неба и его дитя, господин закона. Он принимал участие в освобождении мировых вод и помогал Индре убить демона Вритру. В эпосе Сома — божество луны; в «Рамаяне» рассказывается, как демон Равана стрелял в Сому из лука и лишь заступничество Брахмы помогло Соме избежать урона.

Агни. Французская миниатюра (XIX в.).

Что касается божественного напитка, то, как указывала Т.Я. Елизаренкова в своих работах, посвященных «материальному миру» вед, «главной проблемой, связанной с флорой РВ, является проблема отождествления сомы, который занимал центральное место в ритуале жертвоприношения богам. Сому называют царем растений, но никаких конкретных его описаний в гимнах нет. Само слова soma является его ритуальным названием, обозначающим растение и сок одновременно. Нигде в гимнах не упоминаются ни его корни, ни листья, ни семена. Зато постоянно фигурируют его стебель или побеги — та часть, которую в ритуале сначала замачивают в воде, а потом из нее камнями выжимают сок буро-коричневого цвета, обладающий резким вкусом, в связи с чем его смешивают с добавлениями: молоком, свежим или кислым, медом или ячменным напитком, предварительно пропустив через цедилку из овечьей шерсти для очищения от волокон. Вот и все, что мы знаем реально о соме из РВ. К этому добавляется мифология. Сома растет на высокой горе Муджават. Его принес орел с неба, который, прорвавшись через все препятствия (в него стреляли из лука), доставил его богам. Приготовляемый из сомы напиток бессмертия — амрита — дал Индре — а он из всех богов основной его любитель — силу для свершения героических подвигов, убийства демонов. Сому вкушали боги, а также жрецы. Судя по описаниям состояния человека, испившего сомы, он дает вдохновение, просветление, приводит в экстаз, т. е. оказывает галлюциногенное действие».

Традиционно «материальной» сомой считалась разновидность эфедры — мелкого кустарника с толстыми побегами. В 1968 г. американский исследователь Р.Г. Уоссон опубликовал книгу «Сома — божественный гриб бессмертия», в которой доказывал, что арийский сома представлял собой галлюциногенный напиток из гриба-мухомора. Гипотеза Уоссона вызвала ожесточенные споры (ее, в частности, поддержал К. Леви-Стросс), продолжающиеся и по сей день; между тем

Уоссон в последующих работах показал, что культ галлюциногенных грибковых растений бытовал и у других древних индоевропейских народов, например у греков, которые для Элевсинских мистерий готовили напиток из спорыньи. При этом, как отмечала Т.Я. Елизаренкова, «доказать на основании крайне неясных контекстов РВ, в которых приготовление сомы описывается метафорическим языком с помощью литературных символов, что сома в РВ был соком мухомора, вряд ли возможно».

Помимо Индры, веды называют «вседержителем» и еще одно божество — Варуну. Этот бог связан с космическими и небесными водами, он наполняет водой моря, его сестры — реки, он проливает с небес дождь и т. п. Кроме того, Варуна — воплощение космического закона рита, охранитель истины и справедливости, безжалостно карающий ложь. Гимны «Ригведы» гласят:

Вылил Варуна бездонную бочку

на оба мира и на поднебесье

из отверстой бочки он царь вселенной

ниву орошает как ливнем землю.

Ниву орошает небеса и земли

Варуна молитвой о дожде

доимый облаками облекая вершины

мужи грозные отдают поводья.

Варуна царь торит дороги Солнца

и рек навстречу морю многоволных

кобылиц пуская путем извечным

он в русло дней направляет теченье.

Ветром дыханье сотрясает воздух

звериным на лугу победным ревом

между великих двух миров высоких

твои установленья всем желанны.

Всем Варуны блюстителям желанны

двух видимых миров установленья

прозорливцам соблюдающим жертву

гимнотворцам укрепленным молитвой.

Как воплощение риты, Варуна толкуется как истинная речь; уже в мандале I «Ригведы», в первом по «внутренней хронологии» этой веды гимне Варуне, к нему обращаются с мольбой проявить милосердие к нарушителям закона:

Если, о бог Варуна,

Мы станем нарушать изо дня в день

Твой завет, как племена (- завет царя),

Разгневанный, не выдавай нас (своему)

Смертельному оружию на убийство,

Ни ярости (своей), когда ты разгневан!

В эпосе и пуранах Варуна утрачивает свое «ведическое» величие; он остается богом вод, но уже не космических, а вполне земных, его причисляют к локапалам и называют хранителем запада. «Махабхарата» излагает несколько сюжетов, в которых Варуна выступает как соблазнитель и похититель смертных женщин.

В «Ригведе» Варуна зачастую выступает «в паре» с другим божеством, представляющим, по Ж. Дюмезилю, «магико-юридическую» функцию в индийском пантеоне. Это божество — Митра, чье имя заставляет вспомнить об иранском Митре, культ которого был столь популярен на закате Римской империи. Вполне вероятно, этот бог был «унаследован» индийцами от индоиранской общности: во всяком случае, сходство (если не сказать — тождество) Митры иранского с индийским не подлежит сомнению [25]

Оба Митры — божества солнца и оба также связаны с представлением о договоре и порядке (рита). В ригведийских гимнах пара Варуна-Митра нередко является своего рода единым целым:

Величьем упрочив небо и землю

Митра и Варуна два самодержца

растенья растя коров наполняя

дождем излейтесь окропляя землю.

Словно жрец на жертвенной соломе

словожертвой преумножая славу

на престоле вы с нерушимой волей

Митра с Варуной приемлете жертву.

Три света Варуна три неба

с Митрой держа три поднебесья

умножая державы силу

охраняйте обет нетленный.

Миру светлому и земному

сыны Адити вы опора Митра-Варуна

и все боги не преступят ваших обетов.

Впрочем, Митра не только объединяется с Варуной, но и противопоставляется последнему. Митра предстает благосклонным, дружественным и доброжелательным, тогда как Варуна имеет репутацию карающего, грозного, опасного. В соответствии с этой благосклонной природой Митры его часто просят успокоить и смягчить своего сурового собрата [26]. В брахманах различия Митры и Варуны приобретают, если можно так выразиться, структурный характер, превращаются в систему противопоставлений, благодаря которой эти боги, по выражению В.Н. Топорова, «становятся классификаторами в модели мира древних индийцев». Эти противопоставления многообразны: правый — левый, близкий — далекий, восточный — западный, день — ночь, огонь — вода, лето — зима, белый — черный и т. д. Тем не менее, как писал Ж. Дюмезиль, «противопоставление Митры и Варуны никогда не было и не могло быть враждой или соперничеством, но лишь дополнительным распределением. Оба бога вместе с представляемыми ими понятиями и действиями равно необходимы для жизни человека и космоса. Будучи противопоставлены, они не распределяются один в поле «хорошего», а другой в поле «плохого», даже если на это и есть какие-то намеки. Митра — верховный бог в своем разумном, ясном, умеренном и упорядоченном, спокойном, доброжелательном, жреческом аспекте; Варуна — верховный бог в своем нападающем, темном, таинственном, неистовом, ужасном, воинственном аспекте».

К Варуне и Митре как хранителям риты примыкает Брихаспати — бог молитвы и жертвоприношения, который владеет колесницей закона и выступает как божественный жрец (пурохита). В эпосе и пуранах Брихаспати — жрец и наставник богов; «Ригведа» приписывает ему участие в освобождении коров Вала:

Проламыватель скалы, перворожденный, верный закону

Брихаспати завоевал вместе (все) блага,

Этот бог (опустошил) великие загоны, полные коров.

Желая покорить воды, солнце, он не имеет себе равных,

Брихаспати убивает недругов песнями.

Космический танец Шивы. Индийская миниатюра.

В брахманах Брихаспати стал ипостасью Атхарвана — жреца, первым добывшего огонь, установившего жертвоприношение и сложившего «Атхарваведу». Атхарван — друг богов и «древний учитель», живущий на небесах. В ряде текстов Брихаспати даже отождествлялся с Брахманом — самосущим творческим началом.

Если Индра творит мир, Варуна, Митра и Брихаспати хранят мироздание и универсальный порядок, то Рудра — разрушитель: он несет урон и смерть, «предшественник» катастрофического Шивы. Гимн «Ригведы» гласит:

Буйного Рудру, приводящего жертву к цели,

Идущего окольными путями поэта мы призываем на помощь!..

Ни великого среди нас, ни малого среди нас,

Ни растущего среди нас, ни выросшего среди нас,

Ни отца нашего, ни матери не убивай!

Не причини вреда нашим милым телам, о Рудра!

Ни детям нашим (или) внукам, ни нашему сроку жизни,

Ни нашим коровам, ни коням не причини вреда!

В то же время Рудру призывают как защитника и даже как целителя:

Что можем мы сказать Рудре,

Прозорливцу, самому щедрому, сильнейшему, —

Самого радостного для (его) сердца?

«Чтобы сделала нам Адити

Для охоты, для мужей, чтобы для коров,

Чтобы для потомства — (целебное средство) Рудры!

Повелителя песни, повелителя жертвы —

Рудру с успокаивающим целебным средством

Мы просим об этой милости для блага и счастья.

С Рудрой связан миф о первом жертвоприношении. По брахманам и «Махабхарате», Дакша, «владыка созданий», устроил на горе Химават жертвоприношение во искупление грехов и созвал всех божеств, кроме Рудры. Разгневанный Рудра пронзил приготовленную жертву стрелой, и она превратилась в созвездие, после чего он напал на тех, кто собрался на вершине горы, и отрубил голову Дакше. Голова укатилась, и ее не смогли найти, поэтому приставили Дакше, в конце концов, голову козла. Усмирить ярость Рудры сумел только Брихаспати.

«Атхарваведа» называет Рудру тысячеглазым богом с черным животом и красной спиной; по «Ригведе», он — «рыжий бык неба». В эпосе и пуранах рассказывается о рождении Рудры из бровей Брахмы. Он был наполовину мужского облика и наполовину женского; по велению Брахмы это двуполое существо разделилось на мужчину и женщину.

В поздней традиции имя Рудры стало одним из эпитетов Шивы.

Как уже говорилось, многие божества индийского пантеона, особенно боги вед, нередко «дублируют» друг друга по своим функциям. Примером подобного дублирования могут послужить божества солнца. «Ригведа» связывает с солнцем Митру, Савитара, Ашвинов, Сурью, Пушана, Вивасвата и Ушас; различия между этими божествами в большинстве случаев провести крайне сложно. Так, Савитар часто отождествляется с Сурьей и с Пушаном; Вивасват — эпитет Сурьи и т. д.; кроме того, эти боги состоят между собой в тесных родственных отношениях: Ушас — дочь и жена Сурьи и мать Ашвинов, возлюбленная Пушана, Пушан, в свою очередь, — жених дочери солнца и вестник Сурьи, близнецы Ашвины — дети Вивасвата или Ушас, они же — братья Ушас, отцы Пушана, Савитар — отец Сурьи и т. п.

Мифы о солярных божествах столь же многочисленны и противоречивы, как родственные связи этих божеств. С Вивасватом связан миф о творении людей. Этот бог признавался восьмым сыном Адити; он родился без рук и без ног, и тогда его старшие братья Митра, Варуна и Бхага отсекли ему все лишнее, чтобы он оставался гладким со всех сторон, — из этого лишнего и возникли люди. По одной из версий мифа, именно Вивасват (а не Дакша) совершил первое жертвоприношение и даровал людям огонь. Савитар, по «Ригведе», — «золотой господин мира» и одновременно колесничий солнца:

Удерживатель неба, господин (всех) существ в мире,

Он надевает на себя золотистую одежду, (этот) поэт.

С всеобъемлющим взором, простирая ширь (и) заполняя ее,

Савитар породил благодать, достойную хвалы.

Вот он поднялся, этот бог Савитар, чтобы еще раз

Привести (все) в движение, он, занятый (такой) работой, возница солнца —

Ведь сейчас он одаряет богов сокровищем

И выделил долю на счастье (почитателю), приглашающему (богов) на жертву.

Чтобы (все) слушалось его, бог, устремленный ввысь,

Простирает руки с широкими ладонями.

Даже воды покоряются (его) обету,

Даже этот ветер успокаивается в (своем) круговом странствии.

Савитар и Пушан присутствовали при совершении Дакшей первого жертвоприношения и оказались жертвами гнева Рудры: Савитара разгневанный бог лишил рук, а Пушану концом своего лука выбил зубы.

Пушан выступает еще и как повелитель пути и охранитель дорог, своего рода индийский аналог греческого Гермеса (он также сопровождает души умерших по пути предков);

Сурья — бог солнца. Известняк (XI в.).

он помогал Индре одержать победу над Вритрой; в гимнах Пушана призывают помочь с выбором «хороших, легкопроходимых путей» и защитить от врагов:

Ты ведь выше смертных

И равен богам по великолепию.

Наблюдай ты за нами, о Пушан, сражениях!

Помогай сейчас, как раньше!

Сурью «Ригведа» называет глазом богов; он движется по небосводу, пересекает пространство, «меряя дни ночами», на золотой колеснице, запряженной семью рыжими кобылицами (дочерьми солнца). По метафорическим строкам гимнов возможно реконструировать гимн о похищении Индрой колесницы Сурьи [27]. В эпосе Сурья получает колесничего Аруну, который правит конями бога и одновременно защищает своим телом мир от палящих лучей солнца.

Ашвинам в «Ригведе» посвящено наибольшее количество гимнов после Индры, Агни и Сомы. Юные близнецы, Ашвины, мчатся по небу на золотой колеснице (или на стовесель-ном корабле), сопровождая Сурью. Гимны называют Ашвинов знатоками времени и божественными целителями, они излечивают слепых и хромых и могут даже вернуть жизнь умершим. В брахманах и эпосе излагается миф о том, как Ашвины однажды увидели выходящую из воды красавицу Суканью и предложили ей выбрать из них двоих себе мужа. Суканья отказалась, так как уже была замужем за дряхлым отшельником Чьяваной. Ашвины омолодили Чьявану, придали ему свой облик и вновь предложили Суканье выбирать.

Кришна излагает бхакти-йогу богу солнца Сурье.

Индийская миниатюра. Внизу изображен Ману, внимающий Сурье.

Она все же сумела (по тайному знаку) узнать Чьявану, и Ашвины отступились, а Чьявана в благодарность за свое омоложение даровал Ашвинам долю в возлияниях сомы.

Ушас — богиня утренней зари, которой в «Ригведе» посвящены такие строки:

Вот, словно прекрасная женщина,

Приближается Ушас, доставляя наслаждение.

Она идет, пробуждая род двуногих,

По ее велению взлетают птицы.

(Та,) что побуждает к встречам, побуждает (людей,)

занятых делом, Словно по следу (мужчин) идет, сладострастная.

Птицы не устают летать,

Когда ты загораешься, о щедрая наградами!

Она запрягла коней издалека —

От восхода солнца.

Выезжает к людям

На сотне колесниц эта приносящая счастье Ушас.

Весь движущийся мир склонился пред ее видом.

Прекрасная создает свет.

Да прогонит (светом) враждебность щедрая дочь неба!

Да прогонит Ушас светом (наши) промахи!

Известен миф о том, как Индра разбил своей ваджрой колесницу Ушас; при этом в гимнах богиня зовется «самой похожей» на Индру.

Солярные божества индийского пантеона — далеко не единичный пример «божественной синонимии», которую В.Н. Топоров назвал «примечательной особенностью» индийской мифологии[28]

Другие примеры подобной синонимии — и разнообразие богов-творцов, и «трансформация» Нараяны в Вишну и Рудры — в Шиву, и известные по ведам, брахманам и пуранам списки отождествлений:

Ты, о Агни, — Индра, бык существ,

Ты — Вишну, широко шагающий,

достойный поклонения,

Ты — брахман, находящий богатство

Ты, о Агни, — царь Варуна, чей обет крепок,

Ты бываешь Митрой чудодейственным,

достойным призываний.

Ты — Арьяман, господин существ

Ты — Анша, о бог, наделяющий при жертвенной раздаче.

Ты, о Агни, — даритель имущества тому, кто служит (тебе)

Ты — бог Савитар, ты наделяешь сокровищами.

Ты, как Бхага, о господин людей, владеешь добром.

Ты — защитник в доме того, кто почтил тебя.

Эта особенность индийской мифологической традиции связана с представлением о цикличности мироздания, его нерушимой целостности и всеединстве. «Многие древние божества — скорее «связки эпитетов и функций» , нежели антропоморфные персонажи с ярко выраженной индивидуальностью, биографией и прочими четкими характеристиками, как, например, античные божества — излюбленный европейский эталон. Они по большей части смутны и безличностны и потому с большим трудом поддаются какой-либо классификации. Все они подчинены некоей магической потенции, именуемой в ведийских текстах чаще всего термином асу. Она распределена в равных пропорциях между богами, людьми, животными, растениями и прочими феноменами видимого мира» (Альбедиль). Пожалуй, можно сказать, что статус того или иного божества в конкретный момент мифологического времени и мифологического сюжета определяется «уровнем» асу — или, если взглянуть на мифологический комплекс Индии «извне», синкретизмом индоарийского пантеона, вбиравшего в себя местных божеств и отождествлявшего их с божествами «исконными» по сходству функций.

Древнеиндийский пантеон в основном представлен мужскими божествами; Ушас — один из немногочисленных женских персонажей, встречающихся в ведах, возможно, ипостась Великой матери. Если не принимать во внимание абстрактные женские божества (Адити, Дити, Вач, Шраддха), то la parte feminine[29] пантеона вед окажется представленной, помимо Ушас, всего четырьмя богинями — Притхиви, Илой, Сарасвати и Лакшми (еще следует упомянуть Вирадж, но о ней будет сказано чуть позднее).

Притхиви — мать-земля, чаще всего она призывается и прославляется вместе со своим супругом Дьяусом — олицетворением неба. В мифологии эта пара существенной роли не играет; известен только миф о разделении неба и земли, осуществленном Индрой (или Варуной).

Сарасвати — богиня одноименной реки (главной реки ведийских ариев) на северо-западе Индии [30]. Как река и одновременно как богиня (отождествление, характерное для

Брахма и Сарасвати. Индийская миниатюра (XIX в.).

индийских мифов) Сарасвати заполняет собой воздушное и все другие пространства, она низвергается с неба или с высокой горы и принимает участие в жертвоприношениях. Нельзя не отметить, что эти «параметры» свойственны не только Сарасвати, но и богине Ганге, олицетворению одноименной небесной реки. Сарасвати — целительница и подательница благ; она покровительствует певцам и даже выступает как богиня священной речи, поэтому в брахманах происходит отождествление Сарасвати с Вач (в послеведийский период Сарасвати получает статус богини красноречия и мудрости, супруги Брахмы; она — изобретательница санскрита и письма деванагари, покровительница искусств и наук).

С Сарасвати тесно связана Ила (Ида) — богиня жертвенных возлияний и молитв, персонификация жертвы молоком и маслом. «Ригведа» называет эту богиню «переполненной»:

У кого в доме Ида с жиром в руке Сидит, переполненная, —

Спаси тех (людей), о сильный, от обмана, от хулы!

Брахманы называют Илу дочерью и женой прародителя людей Ману. По мифу, когда Ману спасся от всемирного потопа, он принес на горе Хималая жертву, бросив в воду масло и творог. Из этих масла и творога и возникла Ила. Сочетавшись с Илой, Ману породил человеческий род (на санскрите человек — мануджа, буквально «рожденный Ману»). С Сарасвати и Бхарати (ипостась Сарасвати) Ила образует триаду жертвенных божеств.

Сарасвати. Мрамор (XII в.).

Богиня любви и красоты Лакшми принадлежит уже не столько ведийскому, сколько индуистскому пантеону. Тем не менее в ведийском пантеоне она тоже присутствует — и под собственным именем, и под именем Шри («процветание»), причем «Яджурведа» разделяет два этих образа, а сливаться они начинают в упанишадах. По мифу, Лакшми-Шри появилась на свет при пахтанье молочного океана, сидя на лотосе (или с лотосом в руках), поэтому лотос в индийской традиции считается священным цветком и атрибутом этой богини. (В индуизме лотос — цветок, возникший из пупа Вишну; согласно мифу, из этого цветка появился творец мироздания Брахма. По Е.П. Блаватской, это цветок олицетворяет вселенную, возникающую из неподвижного перводвигателя. Мистическая география индуизма соотносит плавающий по воде лотос с землей, плывущей в мировом океане; в этой модели чашечка цветка олицетворяет священную гору Меру, а лепестки означают четыре стороны света.)

В пуранах говорится, что Майя (женский аспект творческого принципа) приняла три непостижимых для человека формы в соответствии со своими качествами, а каждая из этих

форм произвела на свет божественную пару — Вишну и Кали, Махешвару (Шиву) и Сарасвати, Брахму и Лакшми. Затем Брахма и Сарасвати создали мировое яйцо, Махешвара и Кали разделили его пополам, а Вишну и Лакшми хранили это яйцо от разрушения.

В вишнуистской традиции Лакшми — супруга Вишну; всякий раз, когда Вишну сходил на землю в новом воплощении (аватаре), Лакшми перевоплощалась вместе с мужем: когда он стал Рамой, она превратилась в Ситу; когда он стал Кришной, она воплотилась в Рукмини и т. д. В «Махабхарате» воплощение Лакшми — Драупади, первая в мире красавица, жена пандавов.

«Вишну-пурана» говорит о тех благах, которые сулит почитание Лакшми: «От твоего благосклонного взгляда мужчины обретают жен, детей, жилище, друзей, урожай и богатство. Здоровье, сила, власть, победа, счастье легко достаются тем, кому ты улыбнешься. Ты мать всему живому, как бог богов Хари [31] — всему отец, и этот мир, одушевленный и неодушевленный, полон тобой и Вишну». Та же пурана гласит: «Шри, невеста Вишну, мать мира, вечна и неучтожима, она присутствует везде в той же мере, в какой наполняет собой все сущее. Вишну — смысл, она — речь. Хари — власть, она — благоразумие. Вишну — понимание, она — разум. Он — праведность, она — преданность. Он — творец, она — творчество. Шри — земля, а Хари — ее опора. Он — суть, а вечная Лакшми — покорность. Он — вожделение, она — пожелание. Шри — небеса, Вишну, который един со всеми вещами, — протяженное пространство Хари есть все, что называют мужским, а Лашкми есть все, что обозначается словом «женское». И нет никого, кроме них».

По замечанию П. Томаса, кроме этих «первостепенных» богинь, есть и другие, имеющие меньшее значение. Это или супруги дева (как, например, Индрани — жена Индры или Ями — жена Ямы), или местные богини, которые «либо обходятся вообще без почитателей, либо почитаются небольшим кругом людей и имеют только локальное значение (например, Шитала в Бенгалии, Мариамма на дравидийском юге и т. п.)».

Наособицу от остальных богинь стоит Вирадж — олицетворение женского творческого начала, рожденное Пурушей; при этом Пуруша, в свою очередь, родился от Вирадж. «Атхарваведа» называет Вирадж коровой, породившей мир [32]

Возможно, поздний «синоним» коровы-Вирадж — божественная корова Сурабхи (или Камадхену), исполняющая любые желания своего владельца и обитающая на небесах Индры. В упанишадах образ Вирадж был демифологизирован — точнее, метафизирован: богиня «превратилась» в творческий принцип.

Это превращение божества в идею находит завершение в концепциях Атмана и Брахмана — основных постулатах индийской религиозно-философской доктрины. Атман есть индивидуальное бытие, своего рода душа, всеобщая основа и первопричина, которая пронизывает все сущее и которая непостижима и лишена каких бы то ни было конкретизирующих признаков. Брахман же — высшая объективная реальность, творческое начало, в котором все возникает, существует и продолжает существовать. Атман и Брахман противопоставляются друг другу, однако находятся в тождестве объективного и субъективного начал. В «Брихадараньяка-упани-шаде» о тождестве Атмана и Брахмана говорится: «Вначале все это было лишь Атманом Поистине, вначале это было Брахманом. Он узнал себя: «Я есть Брахман» . Поэтому он стал всем сущим. И кто из богов пробудился к этому знанию, тот стал таким же. И даже боги не могут помешать, потому что он становится их Атманом». А «Тайттирия-упанишада» прибавляет: «Это Брахман, это Атман, другие божества — его члены». В мифах, как они излагаются в упанишадах,

проявлениями Атмана-Брахмана становятся и мировое яйцо, и боги-творцы (тот же Праджапати). «Зачастую ведийские мифы, — писал А.Я. Сыркин, — получают в упанишадах символическое переосмысление, будучи истолкованы как некоторое преобразование ритуальной церемонии». Проявлением Атмана-Брахмана и преобразованием ведической молитвенной формулы, словесного выражения универсального творческого принципа, стал верховный бог индуизма — Брахма.

В «Ригведе» Брахма не упоминается (в отличие от Брахмана). «Яджурведа» вкладывает в уста Верховного Существа (Атман-Брахман) такие слова: «От меня родился Брахма, он превыше всего, он Питамаха, отец всех людей, он Аджа и Сваямбху, или Самосущий». Брахманы и упанишады отождествляли Брахму с Праджапати как творцом мироздания. «Махабхарата» говорит, что Брахма подобен тысяче солнц, у него четыре лица, четыре тела и восемь рук; в этих руках он держит четыре веды, сосуд с водой небесной реки Ганги, жезл и лотос.

В пуранах утверждается, что первоначально у Брахмы было пять голов и пять лиц, но пятую голову богу отрубил Шива, покарав за кровосмешение. Миф гласит, что из собственного тела Брахма, произнеся священный слог АУМ, породил богиню Гаятри (одно из имен Сарасвати). Гаятри столь восхитила его, что он сотворил себе четыре лица, чтобы все время созерцать дочь; когда же та поднялась на небо, у Брахмы выросла пятая голова, запрокинутая вверх. Не в силах обуздать страсть, Брахма совершил насилие над дочерью, и тогда Шива отрубил богу пятую голову. (По другим версиям мифа, Брахма лишился пятой головы за то, что она рассуждала о его превосходстве над Шивой — или за то, что он попросил Шиву, дабы тот родился от него как сын; Шива проклял Брахму, и это проклятие лишило последнего головы.)

Поклонение Брахме. Индийская миниатюра.

С Брахмой связан миф о появлении смерти. В Критаюгу люди были бессмертны и заполняли землю, неуклонно увеличиваясь в числе; наконец земля, не в силах более выносить гнета, взмолилась к Брахме. Тот погрузился в размышления и разгневался: «Пламя его гнева вырвалось из всех пор его тела, запылали страны света, страх объял все живое, миру грозила гибель». Лишь вмешательство Шивы, посоветовавшего сделать так, чтобы люди рождались и умирали, утишило гнев Брахмы. Из тела бога вышла женщина с венком из лотосов на голове; узнав, зачем ее сотворили, она пыталась возражать, но Брахма был непреклонен. Из слез, пролитых смертью, родились болезни, убивающие людей в назначенный срок, а дабы смерть была беспристрастна, Брахма сделал ее госпожой справедливости.

Что касается деяний Брахмы как творца и устроителя мира, о них достаточно подробно говорилось в предыдущей главе. Здесь же, завершая рассказ об этом божестве, процитируем пуранический текст: «От него произошли все вещи, в нем предсуществовала вселенная, он обнимает все материальные формы, которые сам призвал к возникновению и бытию, так что они стали зримы, хотя и безостановочно изменяют свой вид, повинуясь силе развития. Подобно тому как в желуде уже существует дуб, а плод в семени растет и ждет своего срока, так и в Брахме существовали все материальные формы, одновременно зародившиеся и развивавшиеся».

Небо Брахмы — брахмалока — находится на вершине мировой горы Меру; на эти небеса попадают люди, отличавшиеся при жизни исключительной праведностью и за свои подвиги избавленные от «колеса перерождений» — сансары. Они живут в брахмалоке в созерцании истины и в состоянии вечного блаженства. Брахмалока состоит из четырех сфер — махарлоки, джанарлоки, тапарлоки и сатьялоки; в последней обитает сам Брахма, погруженный в медитацию.

Вместе с Вишну и Шивой Брахма образует так называемую индуистскую триаду — Тримурти. В пуранах, где и изложена эта концепция, Брахму называют творцом мироздания, Вишну — его хранителем, а Шиву — разрушителем. Отношения между членами Тримурти (точнее, между их культами) представляют собой соперничество за верховную власть. Как писал английский исследователь Э. Мур: «В расстановке трех великих сил Бесконечного творение и сохранение явно предшествуют разрушению; это релятивистское и философское понимание строя триады не всегда совпадает с богословским или сектантским. Точно так же, как вишнуиты превозносят Вишну, шиваиты возводят на его место Шиву, приписывая ему могущество Брахмана; поскольку в конце времен все должно подвергнуться уничтожению, наивысшим, по их мнению, следует считать воплощение именно этой силы, которая господствует и тогда, когда видимым превосходством обладает входящий в триаду хранитель». Нередки толкования Тримурти как трех ипостасей единого божества, которое объединяет в себе все три функции (творение—сохранение— разрушение) и носит, как правило, имя Вишну (Нараяны) или Шивы.

Известен миф о споре Вишну и Брахмы о том, кто из них более достоин первенства в триаде. В разгар этого спора перед божествами появился божественный лингам (атрибут Шивы), «столб, подобный сотне пожаров, поглощающих вселенные, не имеющий ни начала, ни середины, ни конца, несравненный и неописуемый». Превратившись в вепря, Вишну устремился на поиски основания лингама, тогда как Брахма, обернувшись гусем, полетел вверх, дабы достичь вершины столба. Спуск Вишну и подъем Брахмы длились тысячу лет, но оказались тщетными, и потому оба бога были вынуждены склониться перед могуществом Шивы.

По другой версии того же мифа, Брахма сказал, что достиг вершины столба, но Шива раскрыл его ложь и в наказание отрубил Брахме голову, а Вишну, который признался, что не сумел достичь подножия лингама, назвал величайшим среди богов триады.

Вишну и Лакшми. Индийская миниатюра (XVIII в.).

Вишну возлежит на змее Шеше, Лакшми массирует мужу ноги. Из пупа Вишну растет лотос, на котором восседает Брахма.

Вишну поклонялись уже в ведийский период: он упоминается в ряде гимнов «Ригведы» как помощник Индры в поединке с демоном Вритрой, а два гимна посвящены ему целиком. В этих гимнах Вишну и Индра как бы меняются местами — теперь Индра становится помощником Вишну:

Этой силе духа его, связанного с Марутами, устроителя (обряда),

Следует царь Варуна, ей (следуют) Ашвины.

Он обладает высшей силой действия, находящей день,

Когда Вишну вместе с другом открывает загон (с коровами).

Божественный Вишну, который поспешил сопровождать

Индру — благодетеля как еще больший благодетель,

Устроитель обряда, имеющий три жилища, придал жизни арию.

Он выделил жертвователю долю во (вселенском) законе.

Три шага Вишну, которыми он измерил сферы мироздания, традиционно толкуются как сотворение трех миров — неба, земли и преисподней.

В брахманах Вишну постепенно приобретает статус верховного божества, который получает окончательное оформление в пуранах, прежде всего в «Вишну-пуране», в которой, к примеру, говорится: «Тот, кто ублажает Вишну, обретает все земные радости, место на небесах и, что лучше всего, окончательное освобождение». Яма, царь мертвых, произносит в той же пуране такие слова: «Я господин всех людей, кроме вишнуитов. Я был поставлен Брахмой, чтобы обуздывать людей и соразмерять добро и зло. Но тот, кто почитает Хари, неподвластен мне. Тот, кто своим святым знанием поклоняется лотосоподобной стопе Хари, освобождается от бремени грехов». А «Бхагавата-пурана» подчеркивает первенство Вишну в Тримурти: «Именно я был вначале. Затем я — это то, что есть; и то, что должно остаться, — это я. Знайте, все, что только может возникнуть в уме, будь то свет или тьма, все, кроме Первопричины, есть Майя, или заблуждение ума. Подобно тому как великие элементы находятся в различных существах, хотя и не входят в них, так же и я в них, хотя и не в них».

Как верховное божество Вишну принимает в себя других богов — таких, как Васудева или Нараяна. Постепенно эти боги становятся эпитетами Вишну, пополняя многообразие его имен; в «Махабхарате» есть раздел под названием «Гимн тысяче имен Вишну».

Чаще всего Вишну изображают возлежащим на мировом змее Шеше; у его ног сидит богиня Лакшми, а из пупа Вишну вырастает лотос, в цветке которого восседает Брахма. У иконографического Вишну обычно четыре руки, в которых он держит раковину, метательный диск, булаву и лотос. Это традиционное изображение связано с мифом, согласно которому в конце каждого мирового цикла Вишну вбирает в себя Вселенную и погружается в сон; когда он просыпается и замышляет новое творение, из его пупа вырастает лотос, а из лотоса появляется Брахма, выполняющий собственно акт творения.

Известен миф о мудреце Маркандее, который в течение многих тысяч лет предавался благочестивым размышлениям, совершал жертвоприношения и аскетические подвиги и в награду пожелал узнать тайну происхождения возникновения вселенной. Его желание мгновенно исполнилось: он очутился у изначальных вод, простиравшихся, насколько хватало взгляда; на этих водах спал человек, чье огромное тело светилось собственным светом и озаряло тьму. Маркандея узнал Вишну и приблизился к нему, но в этот миг спящий открыл рот, чтобы сделать вдох, и проглотил мудреца.

Аватары Вишну. Фреска. Джайпур (XVIII в.).

Тот очутился в зримом мире, с горами, лесами и реками, с городами и селениями, и решил, что все виденное было сном. Маркандея странствовал еще несколько тысяч лет и обошел всю вселенную, но так и не узнал тайну ее возникновения. А однажды он заснул и снова очутился у изначальных вод и увидел перед собой мальчика, спавшего на ветке баньяна; от мальчика исходило ослепительное сияние. Пробудившись, мальчик открыл Маркандее, что он — Вишну и что все мироздание есть проявление божества: «О Маркандея, от меня происходит все, что было, есть и будет. Повинуйся моим вечным законам и странствуй по вселенной, заключенной в моем теле. Все боги, все святые мудрецы и все живые существа пребывают во мне. Я — тот, кем проявляется мир, но чья майя остается непроявленной и непостижимой».

Обитель Вишну — Вайкунтха — находится на вершине мировой горы Меру.

Большинство мифов о Вишну связано с его воплощениями — аватарами. Аватары свойственны не только Вишну; так называются все божества, сходящие в мир людей и воплотившиеся в смертных существ, дабы защитить тех, кто им поклоняется, и восстановить мир и справедливость. В «Адипарве» (первая книга «Махабхараты») рассказывается о том, что на земле все больше демонов стало рождаться царями, наделенными могуществом. И тогда «творец существ» Брахма повелел другим богам для обуздания демонов воплотиться на земле «отдельными частями». Как сказано далее, «небожители… воплотились по своему желанию в родах брахманов и царственных мудрецов. Они убили данавов, ракшасов, гандхарвов и змей, а также людоедов и многих других существ».

Впрочем, наиболее известны именно аватары Вишну [33]. Этих аватар десять — рыба (Матсья), черепаха (Курма), вепрь (Вараха), человек-лев (Нарасинха), карлик (Вамана), Рама с топором (Парашурама), Рама, Кришна (или Баларама), Будда и белый конь (Калки). Этими десятью аватарами перечень воплощений Вишну не исчерпывается, но именно они считаются важнейшими. В «Махабхарате» Кришна, одна из аватар Вишну, объясняет божественные побуждения герою Арджуне:

Постиг я три мира, свершил все свершенья,

Но действия не прекращаю движенья.

А если б не действовал я, то в безделье

Все люди бы жить, как и я, захотели.

Исчезли б миры, если б дел я не множил.

Все касты смешав, я б людей уничтожил [34].

Первая аватара, Матсья, и связанный с нею миф представляют собой вишнуитское перетолкование мифа о всемирном потопе. В «Махабхарате» говорится, что прародителя людей Ману спас от гибели в водах потопа обернувшийся рыбой Брахма, а пураны приписывают эту же роль Вишну.

В образе черепахи Курмы Вишну был опорой горы Мандары, используя которую как мутовку, боги и асуры пахтали молочный океан:

Тут и боги, и асуры к Царь-черепахе — к исполинской Акупате обратились: «Став для этой горы надежной опорой, ты, почтенная, соизволь помочь нам».

Черепаха, ответив им: «Так и будет!» — под громадную гору подставила спину, А чтоб крепко на ней держалась вершина, Индра создал особое вооруженье.

Третья аватара Вишну, вепрь Вараха, связана с мифом о поднятии земли из первобытных вод. В брахманах этот подвиг приписывался Праджапати, который в образе вепря поднял земную твердь со дна мирового океана. В «Рамаяне» Праджапати забыт, а его подвиг стал подвигом Вишну: «Вначале все было водой, из которой была создана земля. Из воды возник Брахма, Самосущий, бессмертный Вишну. Затем он, превратившись в вепря, поднял эту землю и создал весь мир». В «Вишну-пуране» Брахма также отождествляется с Вишну: «В конце прошлой эпохи божественный Брахма, исполненный добродетели, пробудился от своего ночного сна и обозрел вселенскую бездну. Он, всевышний Нараяна, облеченный в форму Брахмы, заключил, что в глубине вод лежит земля, и, желая поднять ее, принял для этого иную форму. В прошлые эпохи он принимал формы рыбы и черепахи, а в нынешнюю обратился вепрем. И, приняв эту форму и совершив все жертвоприношения ради сохранения земли, всевышний, вселенский дух погрузился в океан».

Вишну в аватаре Варахи. Бронза (X в.).

По другому варианту мифа, некогда землю стащил на дно мирового океана непримиримый враг богов демон Хираньякша. Он был неуязвим для богов, людей и животных, исключая только вепря. Поэтому боги обратились с просьбой к Вишну, который принял образ вепря и после битвы, продолжавшейся тысячу лет, убил Хираньякшу, а землю поднял со дна океана на своих клыках.

Четвертая аватара Вишну, Нарасинха, представляет своего рода «параллель» третьей аватаре. Брат-близнец демона Хираньякши, Хираньякашипу, захватил власть над тремя мирами, подчинил себе богов и поселился в небесном дворце Индры. Хираньякашипу обладал такой же неуязвимостью, как и его брат; он не мог умереть ни днем, ни ночью, ни в своем доме, ни вне его. Демон требовал поклонения себе, а все иные формы богопочитания в своих владениях запретил. Однако его собственный сын Прахлада был ревностным приверженцем Вишну и отказывался следовать отцовскому запрету. В пуранах рассказывается, что Хираньякашипу, раздраженный упрямством сына, приказал напасть на него сначала змеям, а потом слонам, но они не смогли причинить Прахладе ни малейшего вреда. Юношу сбросили в пропасть, но он остался жив, и не утонул в океане, потому что во время испытаний непрерывно медитировал о Вишну. Убедившись в бесплодности мер физического воздействия, Хираньякашипу решилповлиять на сына словами и стал вести с ним продолжительные беседы об ошибочности поклонения Вишну. Во время одной из таких бесед он спросил Прахладу, где находится Вишну, и, получив ответ: «Везде», указал на колонну во дворце: «А тут он тоже есть?» Когда Прахлада ответил утвердительно, разгневанный демон ударил по колонне. Та распалась, из нее выступил Нарасинха-Вишну и разодрал Хираньякашипу. Он сумел это сделать, потому что, как человек-лев, не был ни богом, ни человеком, ни животным; схватка произошла на пороге дворца демона, то есть не в доме и не вне его, и вечером, то есть не днем и не ночью.

Дж. Хиггинботам. Нарасинха (1864 г.).

Миф о пятой аватаре Вишну, карлике Вамане, содержит в себе очевидный мотив ригведийского сюжета о трех шагах Вишну. Согласно этому мифу, царь демонов Бали (внук Прахлады) своими аскетическими подвигами получил от Брахмы власть над тремя мирами и подчинил себе богов. Мать богов Адити воззвала к Вишну, и тот, вняв мольбам, воплотился в уродливого карлика Ваману, сына мудреца Кашьяпы. Он пришел к Бали просить милостыни, и тот пообещал карлику все, чего Вамана ни пожелает. Карлик пожелал взять столько земли, сколько сумеет отмерить тремя шагами; Бали, видя перед собой крохотного уродца, охотно согласился. Внезапно карлик вырос до гигантских размеров и двумя шагами измерил все три мира; на третий шаг места уже не оставалось, тем самым Бали оказался не в состоянии сдержать свое слово и был вынужден отказать от верховной власти.

Дж. Хиггинботам. Вамана и Бали (1864 г.).

По другой версии мифа, Вишну намеренно воздержался от третьего шага, чтобы небо и земля вернулись к богам, а Бали осталась только преисподняя. «Бали был очень предан своим подданным, — добавляет П. Томас, — и умолял Вишну разрешить ему раз в год посещать свое бывшее царство. Вишну не стал отказывать ему в этом. Встрече Бали посвящен Онам, наиболее важный ежегодный праздник у жителей Малабара. В течение десяти дней вся округа предается пиршествам и веселью, чтобы древний правитель чувствовал себя спокойно, видя счастье своих подданных».

Шестая аватара Вишну — Парашурама, или Рама с топором. В образе Парашурамы Вишну победил кшатриев, которые притесняли брахманов. Свое имя Парашурама получил от чудесного топора (парашу), подаренного ему Шивой. Он приходился сыном мудрецу-риши Джамадагни, в хлеву которого обитала священная корова Сурабхи. Однажды, в отсутствие самого Джамадагни и его сыновей, на двор риши ворвался царь племени хайхьев Картавирья. Как сказано в «Махабхарате»:

Время шло, и беда Джамадагни постигла:

все его сыновья отлучились, о раджа,

А меж тем Анупы вождь многорукий —

Картавирья могущественный явился.

Оттолкнул он хозяйку, ворвался в обитель,

у священной коровы отнял теленка

И увел, хоть она и тоскливо мычала,

и ушел, вековые круша деревья.

Парашурама. Индийская миниатюра (ок. 1750 г.). 136

Узнавший о похищении теленка (по другой версии мифа — самой коровы) Рама бросился в погоню за Картавирьей, настиг его и вызвал на поединок:

Стаей стрел он отсек у врага все руки,

что железным брусьям были подобны,

А ведь тысячу рук, о раджа, имел он,

но разил без промаха лук сверкавший!

Узнав о гибели отца, сыновья Картавирьи напали на дом Джамадагни и убили риши. Тогда Рама воспылал ненавистью к кшатриям (воинам) и поклялся уничтожить их всех до единого.

Плоть отцовскую предал огню святому Рама,

вражьих твердынь покоритель грозный,

И поклялся отомстить — учинить истребленье

всех на свете кшатриев, о наш Партха!

Разъяренный, бесстрашный, безмерно мощный,

топором громадным вооруженный,

Искрошил он всех сынов Картавирьи в одиночку, подобно Владыке смерти.

Толпы кшатриев — тех, что спешили на помощь,

он, о бык среди кшатриев, изничтожил!

Так пошел по земле грозный Рама-мститель,

изо всех воителей наигрознейший.

Трижды по семь раз обошел он землю,

всюду кшатриев истреблял, могучий,

И в Самантапанчаке из их крови сотворил

в те дни пять озер глубоких.

Как замечает П. Томас, «история гласит, что в ходе двадцати одной кампании Рама полностью очистил землю от кшатриев и что все так называемые кшатрии наших дней являются потомками брахманов от их кшатрийских жен».

Седьмая аватара Вишну также связана с Рамой — это собственно Рама, или Рамачандра.

Как писал П.А.Гринцер, «Как аватара Вишну Рама представлен только в поздних, первой и седьмой, книгах «Рамаяны», которая окончательно сложилась в устной традиции приблизительно к III в. н. э. В остальных книгах поэмы, а также в «Дашаратха-джатаке» буддийского канона, где впервые изложена часть сказания о Раме, Рама — еще смертный, хотя и богоравный герой. Но начиная с XI в. культ Рамы становится одним из двух (наряду с кришнаизмом) важнейших культов индуизма». Подробно о подвигах Рамы будет рассказано в 5-й главе, посвященной героическим преданиям Индии; здесь же достаточно сказать, что Вишу воплотился в Раму, дабы победить десятиглавого демона Равану, правителя острова Ланка.

Самая популярная аватара Вишну — восьмая, иначе — Кришна. Это имя встречается уже в упанишадах, но неясно, тождественны ли между собой Кришна упанишад и Кришна эпоса и пуран. В последних Кришна — наставник героев, воин и политик; он излагает герою Арджуне «Бхагавад-гиту» — религиозно-философскую доктрину индуизма [35]

Миф же о восьмой аватаре Вишну состоит в следующем. В Матхуре, стране племени ядавов, правил царь Канса, который был столь греховным, что сама земля устала носить его на себе и обратилась к богам с мольбой покарать грешника. Вишну откликнулся на мольбу земли и воплотился в одного из сыновей Деваки, двоюродной сестры царя. Между тем Кансе было предсказано, что он погибнет от руки восьмого сына своей двоюродной сестры, поэтому он стал одного за другим убивать сыновей Деваки. Уцелеть удалось только двоим — седьмому сыну Балараме и восьмому, Кришне.[36] Повзрослев, Кришна исполнил свое предназначение — он убил Кансу, восстановил в Матхуре справедливость, выстроил ядавам новый город и оборонял его от демонов, стремившихся отомстить за смерть Кансы.

Кришна. Иллюстрация к «Бхагавата-пуране» (ок. 1730 г.).

Едва ли не излюбленный мотив индийской поэзии — детство Кришны и его шалости. Как писал П. Томас, перелагая «Махабхарату» и пураны, Кришна «был не чужд детских проказ и частенько подшучивал над пастушками, среди которых рос. Он воровал масло и молоко, а когда его о них спрашивали, сваливал вину на других. Он организовывал набеги детей на сады пастухов, которые постоянно жаловались на него. Однажды, когда деревенские девушки купались в ручье, он похитил их одежды, спрятал на дереве и вынудил девушек предстать перед ним обнаженными». Особенно часто в поэзии и в живописи встречается сюжет о любви пастушек к Кришне. Стоило ему заиграть на свирели, как пастушки бросали мужей и домашние дела и бежали на берег реки, где их поджидал Кришна и где они потом танцевали до изнеможения.

После победы над Кансой Кришна приступил к установлению справедливости в окрестных землях. Он разбил многих царей, которые похищали и держали в заточении множество женщин. Чтобы избавить этих женщин от участи старых дев, он всех их взял себе в жены. Согласно пуранам, всего у него было 16 100 жен, в том числе Рукмини — воплощение богини Лакшми, супруги Вишну.

Внимая советам Кришны, пандавы одержали победу над кауравами на поле Курукшетра. Это событие стало последним земным деянием Кришны. Он уничтожил город ядавов и все племя, а сам погиб от случайной стрелы бродившего по лесу охотника Джары (вероятно, он сам направил руку охотника).

Небеса Кришны — Голока — находятся на южных склонах мировой горы Меру, через нее протекает чудесная река Ямуна. Приверженцы Кришны после смерти попадают в Голоку

Кришна в детстве. Индийская миниатюра (ок. 1860 г.).

в образе коров и других животных и птиц, а наиболее преданные божеству — в образе пастухов и пастушек, которые присоединяются к танцу Кришны.

Река Ямуна.

Кришне поклоняются как богу-младенцу, как богу плодородия (бог-возлюбленный) и как божеству-защитнику (воинственная ипостась Кришны). Что касается религиозно-философского учения кришнаизма (и индуизма в целом), «Бхагавад-гита» вкладывает в уста Кришны такие слова:

Без ропота действуя долгие годы,

Одним лишь деяньем достигнет свободы.

Разумный, ученье мое постигая,

И веря, что эта стезя есть благая,

А тот, кто мое отвергает ученье,

Кто ропщет, к предметам питая влеченье, —

Погибнет, безумный, познанья лишенный![37]

Весьма любопытна и следующая, девятая аватара Вишну — Будда. Очевидно, что это — своего рода искусственный феномен, принудительное введение в пантеон божества другой религии, с которым невозможно было не считаться. В аватаре Будды Вишну распространял «еретическое» учение среди тех, кто отрицал ведических богов. В пуранах о сути этого учения говорится так: «В виде Будды Вишну учил, что у вселенной нет творца, поэтому неверно утверждение о существовании единого вселенского высшего духа, так как Брахма, Вишну, Шива и все прочие — лишь имена подобных нам плотских существ. Смерть есть мирный сон, зачем же ее страшиться?.. Он также учил, что удовольствие есть единственный рай, а боль — единственный ад, а блаженство состоит в освобождении от невежества. Жертвоприношения лишены смысла» [38].

Будда — девятая аватара Вишну. Индийская миниатюра.

Наконец последняя аватара Вишну — снова животная: белый конь Калки (Калкин). Верхом на белом коне, со сверкающим мечом в руке, Вишну появится среди людей в канун гибели мира, чтобы покарать злодеев, восстановить дхарму и подготовить грядущее возрождение. Признаки мира на краю гибели «прописаны» в «Вишну-пуране»: «Цари земли станут косны духом и жестоки по характеру и будут постоянно пребывать во лжи и злодеяниях. Они будут предавать смерти женщин, детей и коров, они будут захватывать имущество подданных, их власть будет ограниченной, и по большей части их взлет и падение будут стремительными, их жизнь будет короткой, а желания ненасытными, и благочестие они будут выказывать лишь самое малое. Смешиваясь между собой, люди разных стран последуют их примеру, причем в то время как варвары обретут могущество и будут находиться под покровительством вождей, более чистые племена окажутся в небрежении, и эти люди погибнут. Благосостояние и благочестие станут уменьшаться день ото дня, пока мир не окажется развращенным всецело. Царить будет одна лишь нищета, а преданностью будет пользоваться лишь богатство, союз между полами будет скреплен одной только страстью, ложь станет единственным средством добиться успеха в суде, женщины станут всего лишь предметом удовлетворения чувственности.

Калки — десятая аватара Вишну. Резьба на камне. Храм Прасанна Ченнакешава.

Лишь брахманский шнур будет делать брахмана брахманом, нечестность станет общим средством существования, слабость будет причиной зависимости, дерзость и самонадеянность послужат заменой учению, простое омовение станет считаться очищением Так в век Кали будет усугубляться упадок до тех пор, пока человеческий род не подойдет к уничтожению». Этот «Рагнарек» на индийской почве происходит в конце каждого мирового периода.

Третье великое божество индийской Тримурти — разрушитель Шива, который в ведах упоминается лишь как эпитет Рудры, но в эпосе и пуранах приобрел «самостоятельность» и получил имя Рудры в качестве эпитета. «Перенос» признаков, свойств и функций одного божества на другое отчетливо проявляется, например, в мифе о жертвоприношении Дакши. Ведийский миф гласит, что Рудра, не приглашенный на жертвоприношение, разгневался, поразил стрелой приготовленную жертву, участников жертвоприношения изувечил, а самому Дакше отрубил голову, но затем, смилостивившись, приставил обратно — правда, уже не человеческую, которую нигде не могли найти, а козлиную; в пуранах рассказывается, что Дакша не допускал Шиву к жертвоприношениям, и однажды разгневанный бог напустил демонов во главе с тысячеголовым и тысячеруким Вирабхадрой, демоны уничтожили жертву, Шива же обратил в бегство участников жертвоприношения, а самому Дакше отсек голову — но затем раскаялся и согласился вернуть Дакшу к жизни, однако вместо потерянной человеческой головы тот получил козлиную. Этот пуранический миф толкуется как попытка обосновать введение Шивы в индийский пантеон.

Шива многолик и многорук, у него светлая кожа, но черная шея. По мифу, когда при пахтанье молочного океана из вод появились амрита и яд калакута, Шива выпил этот яд, чтобы он не попал в океан и не уничтожил мироздание. Парвати, супруга Шивы, схватила мужа за горло, прежде чем яд успел опалить ему желудок. Яд остановился в горле и окрасил шею Шивы в черный цвет.

Третий глаз на лбу Шивы возник, когда Парвати игриво закрыла ему руками оба других глаза. В тот же миг все три мира погрузились во мрак и лишились тепла. Но открывшийся во лбу божества третий глаз спас вселенную от гибели.

Шива управляет миром через свой оргиастический танец тандава, ритм которого отображает непрестанное движение вселенной. «Он танцует в радости и в горе. Он танцует на трупе убитого им асуры, и этот танец символизирует окончательную победу добра над злом» (Томас). Согласно мифу, Шива покорил своим танцем 10 000 аскетов, которые пытались одолеть бога, напуская на него последовательно тигра, змею и карлика с булавой. Тигра Шива освежевал и накинул его шкуру себе на плечи, змею надел на шею как ожерелье, а на карлика, продолжая танцевать, просто наступил. Тогда аскеты покорились Шиве и признали его власть.

Подобно Вишну, Шива носит множество имен, среди которых Махешвара («великий господин»), Махадева («великий бог»), Ишвара («господин»), Шанкара («благодетельный») и Хара («уносящий»). В пуранах перечисляются 1008 имен Шивы.

С Шивой связано представление о творческой энергии божества, персонифицированной в женском образе, — шакти.

Шива Натараджа («господин танца»). Резьба на камне (XII–XIII вв.).

Супруга Шивы Парвати — выраженная носительница творческого начала, ее действия зачастую побуждают Шиву предпринимать те или иные шаги, которых он сам по какой-либо причине не совершает. Важнейший символ энергии шакти — йони; здесь уместно вспомнить о лингаме как о важнейшем символе Шивы и о синкретической йонилинге, комбинации мужского и женского начал.

Супруга Шивы носит, как и он сам, множество имен, древнейшим из которых, по-видимому, следует признать Деви («божественная»), явно отсылающее к индоиранскому deva, daeva — «бог». Вполне вероятно, что культ супруги верховного божества, этого олицетворения шакти, у арийцев — видоизменившееся с течением веков поклонение Великой матери, засвидетельствованное в протоиндийской культуре. Многочисленные имена Деви отражают два основных ее качества (гуны) — благодетельное и губительное. Как благодетельница она — Ума («светлая»), Гаури («белая»), Парвати («горная»), Аннапурна («богатая пропитанием»), Джаганмата («мать мира»); губительный аспект богини выражают такие имена, как Дурга («труднодоступная»), Кали («черная»), Чанди («гневная»), Бхайрави («ужасная»). Некоторые из этих имен постепенно обрели «независимость» от богини и сами сделались богинями и объектами почитания. Прежде всего это относится к Парвати, Дурге и Кали.

Дурга. Индийская миниатюра (ок. 1750 г.).

Парвати — родившаяся заново первая жена Шивы, Сати. Она была дочерью Дакши и, несмотря на все доводы и прямые запреты отца, не хотела себе другого мужа, кроме Шивы. Когда же отец отказался признать ее выбор и не пригласил Шиву на жертвоприношение, в котором принимали участие остальные боги, оскорбленная Сати потребовала, чтобы Шива помешал жертвоприношению, а сама, не стерпев унижения, бросилась в священный огонь. Шива долго блуждал по земле с телом Сати на руках, пока Вишну не разрубил это тело на пятьдесят кусков и не разбросал останки; места, где упали останки Сати, стали центрами религиозного паломничества. Сама же Сати по воле богов в скором времени возродилась под именем Парвати.

Она долго пыталась добиться внимания Шивы и даже поселилась рядом с ним, на горе Кайласа, однако бог совершал аскетические подвиги и потому не замечал ухищрений Парвати. Тогда она решила умилостивить его аскезой; некоторое время спустя Шива, чтобы испытать Парвати, явился к ней в образе юного брахмана и стал хулить самого себя. Однако Парвати отвергла все нападки на Шиву, и тогда бог женился на ней; от этого союза родились Карттикея и Ганеша.

Что касается Дурги, ее «происхождение» исследователи возводят к Великой матери, которая олицетворяла собой единение созидательных и разрушительных сил природы [39]. Согласно пуранам, Друга возникла из сверкающего пламени, которое изошло из уст Брахмы, Вишну и Шивы; этим пламенем боги уповали победить демона Махиши, захватившего небеса и изгнавшего божеств. Дурга явилась перед богами в образе женщины небесной красоты, с десятью руками; в эти десять рук каждый из богов вложил свое оружие: Вишну — метательный диск, Шива — трезубец, Варуна — раковину, Агни — огненное копье, Ваю — лук, Сурья — стрелы, Яма — железный посох, Брахма — свитки заклинаний, Индра — ваджру, Кубера — булаву. После яростной схватки Дурга, вооруженная всеми этими предметами, пронзила Махиши копьем.

Дурга и демон Махиша. Миниатюра раджпутской школы (1750 г.).

Другой подвиг Дурги — победа над асурами Шумбху и Нишумбху, которые на протяжении 10 000 лет занимались аскетическими подвигами и получили за это от Шивы неуязвимость: убить их не мог ни одни бог. Обретя неуязвимость, они объявили богам войну; по совету Шивы боги призвали Дургу, рассудив, что раз асуров невозможно убить богу, значит, их сможет победить богиня-воительница. Шива оказался прав, и оба асура пали под ударами Дурги.

Если Дурга губительна прежде всего для асуров, то Кали несет гибель всему живому на земле. Черная богиня (она появилась на свет из почерневшего от гнева лица Дурги) изображается обычно с ожерельем из черепов на шее, в двух из четырех своих рук она держит отрубленные головы, а в двух других — меч и жертвенный нож, из ее рта свисает язык, красный от крови жертв. По мифу, в конце кальпы Кали окутывает мир тьмой, содействуя его уничтожению (отсюда ее эпитет Каларатри «ночь времени»).

«Кали широко почитают в Индии как богиню ужаса, особенно к ней привержены представители низших классов. К ее культу можно возвести большинство демонических танцев, мрачных обрядов и непристойных церемоний, которые практикуются в Индии в низших слоях общества. Кали ублажают, принося в жертву животных и птиц. Считается, что некогда ей предлагались и человеческие жертвы» (Томас). Среди поклонников Кали — секта тхугов (душителей), обряды которых, в частности, показаны в фильме С. Спилберга «Индиана Джонс и Храм судьбы»[40]

Дж. Хиггинботам. Поклонение Деви (1864 г.). Богине поклоняются (слева направо): Шива, Вишну, Брахма, Ганеша и Индра.

Подобно Шиве, Кали наслаждается танцем. Однажды она начала танцевать и забыла обо всем на свете. Веселье танца наполнило ее безумием, и все три мира оказались на грани разрушения. Когда бы не Шива, который лег перед ней и о которого она споткнулась, гибель вселенной была бы неизбежна.

Завершая рассказ о Шиве, вернемся немного назад — к индуистской триаде и к спору Вишну и Шивы за первенство в Тримурти. Индуистский пантеон включает в себя «производное» божество Харихара, которое является комбинацией

Вишну (Хари) и Шивы (Хара). Упоминания об этом божестве впервые встречаются в пуранах. Согласно пураническому мифу, Лакшми и Дурга выясняли, чей муж более велик, и Вишну, чтобы доказать им свое превосходство, вошел в тело Шивы; так возник Харихара. По другой версии мифа, Шива однажды попросил Вишну превратиться в прекрасную женщину и, когда это случилось, воспылал к ней страстью. Вишну немедленно принял свой обычный облик, но возбужденный Шива обнял его так крепко, что их тела слились. С тех пор Вишну и Шива существуют в неразрывном единстве.

Кровожадная Кали. Индийская миниатюра.

Индуистский пантеон включает в себя ряд божеств, неизвестных ведам, — Кубера, Карттикея, — и даже таких персонажей, которые не признавались в ведах богами, — это прежде всего относится к властителю царства мертвых Яме.

В «Ригведе» Яма — еще смертный, сын Вивасвата, его имя встречается в перечислениях богов, но сам он богом нигде не называется. Чаще всего веды именуют Яму «правителем мертвых»; по «Ригведе», он был первым, кто умер, и тем самым открыл для других людей путь смерти. Когда Яма умер, его сестра Ями[41] долго оплакивала брата и повторяла: «Только сегодня он умер» (ночи в ту пору еще не существовало); боги, желая утешить Ями и даровать ей забвение, создали ночь. Согласно «Яджурведе», Яма упорно добивался бессмертия, и в конце концов боги были вынуждены признать его «таким же, как мы»; Агни уступил Яме загробный мир, а сам стал жрецом богов.

Яма — не только правитель загробного мира, но и судья умерших, поэтому его нередко называют Царем справедливости и даже отождествляют с богом Дхармой (олицетворением закона). Власть Ямы простирается не только на мир мертвых, но и на мир живых.

Владения Ямы расположены на юге и отделены от мира живых кровавой рекой Вайтарани. В «Махабхарате» рассказывается о путешествии в преисподнюю демона Раваны, который увидел там следующую картину: «В кровавой реке Вайтарани, испуская жалобные вопли, плавали грешники, расплачивающиеся муками за совершенные при жизни злые деяния. На берегах той реки другие грешники, погруженные в раскаленный песок, претерпевали ужасные страдания.

Яма и Ями. Позолоченная бронза (XII в.).

Там росли деревья с шипами и мечами вместо листьев, и те мечи и шипы кололи и резали тела грешников. Жестокие слуги Ямы мучили несчастных огнем и острыми копьями, их грызли собаки и поедали черви, и Равана увидел там сотни и тысячи обреченных на страдания, мучимых голодом и жаждой, бледных, исхудавших, покрытых грязью и кровью и громко вопящих от боли. Но там же, в обители Ямы, Равана увидел души добродетельных, наслаждающиеся в красивых чертогах сладкозвучной музыкой и пением, ласками прекрасных дев и обилием риса, молока и всяческих яств» (Эрман).

Яма и жрец Начикетас. Индийская миниатюра.

Как локапала Яма считается хранителем юга.

Бог богатства Кубера ведет свой род от великого риши Пуластьи; поначалу боги не хотели признавать его равным себе, но аскетическими подвигами Кубера убедил Брахму в том, что достоин быть причисленным к пантеону. Как говорится в пуранах, «у Брахмы был рожденный из головы сын Пуластья, у которого также был сын, рожденный из головы, по имени Вайшравана (Кубера). Последний покинул своего отца и отправился к своему деду Брахме, который в награду за это сделал его бессмертным и назначил богом богатства со столицей на острове Ланка и колесницей Пушпака, чтобы передвигаться по воздуху».

В «Рамаяне» рассказывается, что сводный брат Куберы демон Равана изгнал Куберу с Ланки. Тогда бог поселился в Гималаях, где божественный строитель Вишвакарман возвел ему город Алака.

Изображают Куберу человеком с огромным животом, двумя руками и тремя ногами; у него восемь зубов и один глаз — второго он лишился за то, что подглядывал за супругой Шивы Деви.

Кубера считается одним из локапал, хранителем севера. Его жена Риддхи — олицетворение процветания, его слуга Манибхадра — покровитель торговли.

Ямантака, гневное тибетское божество (XV в.).

Еще один «новичок» индуистского пантеона — Карттикея, или Сканда, бог войны и покровитель воров. По одной версии мифа, его родителями были Агни и богиня жертвоприношения Сваха. «Махабхарата» гласит, что Сваха воспылала страстью к Агни, но не встретила взаимности, ибо Агни снедало вожделение к женам семи великих риши. Тогда Сваха приняла образ одной из этих жен — и добилась своей цели, после чего взяла семя божества, обернулась птицей Гарудой, улетела на высокую гору и бросила семя в золотой сосуд. Она еще пять раз меняла облик и всякий раз сходилась с Агни и затем бросала семя в сосуд. Некоторое время спустя из этого сосуда и родился Сканда.

По другой версии мифа, Сканда — сын Шивы и Парвати, рожденный божествами в исполнение предсказания о том, что только сыну Шивы суждено убить демона Тараки. При зачатии Сканды семя Шивы упало в огонь, но Агни не смог удержать его и бросил в небесную реку Гангу; та отнесла семя на гору Химават, где и родился Сканда и где его воспитывали шесть Криттик (Плеяды), отсюда его второе имя — Карттикея.

Свое предназначение — умерщвление Тараки — Сканда осуществил, когда ему исполнилось всего семь дней от роду.

В Южной Индии Сканду отождествляют с богом войны Муруганом и почитают под именем Субрахманья («расположенный к брахманам»).

Карттикея (Сканда). Песчаник (VI в.).

Другой сын Шивы — слоноголовый Ганеша, «самое почитаемое божество Индии после Вишну, Шивы и их жен» (Томас). Ганеша — бог предусмотрительности и мудрости, устранитель препятствий; как писал английский исследователь Э. Мур: «Если индус строит дом, то пред этим он ублажает изображение Ганеши и устанавливает его на самом месте строительства или неподалеку; если он пишет книгу, то уже в самом начале отдает должное Ганеше, поскольку тот является покровителем буквально каждого письменного знака.

Карттикея верхом на павлине. Индийский рисунок.

Отправляясь в путешествие, он молит Ганешу о покровительстве, и для удобства путников его изображение часто помещают на обочинах дорог, особенно на перекрестках. Фигуру бога благоразумия обычно можно видеть над магазином или банком. И сверх всего прочего, в индуистском пантеоне, возможно, нет божества, к которому бы столь часто прибегали и которое можно было бы столь часто видеть».

В ведах Ганеша не упоминается, в пуранах же приводится сразу несколько вариантов мифа о рождении этого божества. По первому варианту, Ганеша — сын Парвати, которая однажды взяла масло и притирания и, соединив их с выделениями тела, придала им форму человека, а затем окропила ее водой из Ганги. Шива несказанно удивился при виде Ганеши, который вдобавок преградил богу дорогу к Парвати. Разгорелась ссора, и разъяренный Шива отрубил Ганеше голову. Позже, желая утешить Парвати, он приставил к обезглавленному телу голову слона — первого живого существа, оказавшегося поблизости.

По другому варианту мифа, Ганеша — сын Шивы, который возжелал породить существо, «способное препятствовать совершению недолжных деяний». Из сияния божественного лица появился юноша, «настоящий второй Рудра», красота которого заставила Парвати проникнуться ревностью. Она прокляла сына Шивы: «Ты не будешь оскорблять мой взор своей юношеской красотой; обрети слоновью голову и огромный живот!» В «Вараха-пуране» рассказывается, что Шива утешил сына, назвал его Ганешей и сказал: «От тебя будет исходить успех и разочарование, и велико будет твое влияние среди богов, в жертвоприношениях и во всех делах. Поэтому тебе первому будут поклоняться и тебя первого будут призывать по любому поводу, а цели и молитвы того, кто уклонится от этого, не будут иметь успеха».

В большинстве своем божества индийского пантеона антропоморфны, то есть предстают в человеческом облике, пускай даже фантасмагорическом (многорукость, многоликость и т. п.), однако среди них встречаются и зооморфные боги, чей постоянный облик — это облик животного. Таковы прежде всего ваханы — ездовые животные старших богов: слон Айравата (вахана Индры), бык Нандин (вахана Шивы), орел Гаруда (вахана Вишну) и т. д.; затем следует упомянуть «животные» аватары Вишну и Шивы, волшебную корову Сурабхи, исполняющую любые желания своего владельца; особое место среди божественных животных занимает царь обезьян Хануман, сын бога ветра Ваю, открывший герою Бхиме учение о четырех югах. Хануману поклоняются как наставнику в науках и покровителю деревенской жизни. Он обладает чудовищной силой; согласно мифу, сразу после рождения он пытался съесть солнце, но Индра поразил обезьяну в челюсть своей ваджрой, в связи с чем Хануман и получил свое имя («имеющий разбитую челюсть»).

Парвати с Ганешей и Шива. Индийский рисунок. С волос Шивы стекает небесная река Ганга.

Слоноголовый Ганеша. Камень (XI в.).

Предания о Ханумане составляют значительную часть эпического цикла «Рамаяны» (см. главу 5).

Как упоминалось в начале этой главы, число божеств в индийской мифологии чрезвычайно велико, и рассказать обо всех просто невозможно, тем паче что многие из них известны только по именам, то есть связанные с ними мифы за давностью лет уже не поддаются восстановлению. За пределами нашего очерка остались такие божества, как бог грозы Парджанья, бог ветра Ваю, бог изобилия Пурамдхи, богиня семьи Синивали и ряд других, не играющих существенной роли в индийском пантеоне. Кроме того, практически не упоминались (за исключением Вишведева и адитьев) «групповые божества» — маруты, гандхарвы, киннары и др. Наконец, в этой главе лишь мимоходом говорилось о противниках богов — асурах, ракшаса и прочих демонах.

На наш взгляд, включение в очерк об индийских божествах таких персонажей, как союзники и противники богов, окончательно запутало бы и без того весьма пеструю и противоречивую картину индийского пантеона. Но вовсе обойти их молчанием означало бы упустить из виду принципиальный фрагмент индийской мифологической традиции. Поэтому о союзниках и противниках богов рассказывается в отдельной главе.

Глава 4«ГРОЗНЫЕ СИЛОЙ, ОБРАЗУЯ ОТВАЖНУЮ РАТЬ»: союзники и противники богов

Многообразие сверхъестественных персоналий. — Божества «комбинированные» и групповые. — Гана. — Маруты. — Противоборство марутов с Индрой. — Полубоги. — Ангирасы и миф Вала. — «Огненная суть» бхригу ирибху. — Гандхарвы и апсары. — Свита Куберы. — Якши. — Видьядхары. — Мудрые карлики. — Валакхильи. — Святые мудрецы. — Десять праджапати. — Ману. — Друг богов Васиштха. — Спор богов о первенстве. — Семь божественных риши. — Вишвамитра. — Кашьяпа. — Деяния Агастьи. — Вальмики и Вьяса. — Питары. — Противники богов. — Дева и асуры. — «Проблема асуров». — Дэвы и ахуры иранской традиции. — Раху и амрита. — Дайтьи и данавы. — Дасью. — Исторические и мифологические дасью. — Наги. — Великое жертвоприношение змей. — Похищение амриты Гарудой. — Ракшасы. — Равана. — Пишачи. — «Маски в круге вечного возвращения».

«Обширный континент Индии, — писал индийский философ С. Радхакришнан, — давал широкий простор чудесной способности человека создавать богов и закоренелой склонности к политеизму. Боги и духи, имевшие власть наносить людям вред и ущерб, а также приносить им блаженство и славу, управляли жизнью народов». Эта «чудесная способность», наравне с «закоренелой склонностью к политеизму», породили не только индивидуализированных божеств индийского пантеона — Индру, Агни, Брахму, Вишну, Шиву и других, — но и населили мифологическое пространство Индии множеством божеств, если позволительно так выразиться, групповых. Причем последних следует отличать от божеств «комбинированных» — результата отождествления двух и более богов между собой: так, из комбинации Варуны и Митры возникло божество Митра-Варуна, из «синтеза» других богов сложились такие комбинации, как Индра-Вишну, Индра-Сома, Дьяус-Притхиви, Сома-Рудра, Индра-Агни, Индра-Ваю и т. д.; кульминацией подобного синтеза явилось синкретическое ведийское божество Вишведева («Все-Боги») — «некий сплав признаков и действий, лишь отчасти соотносимых с конкретными персонажами» (Топоров).

Групповые божества, в отличие от «комбинированных», никогда не дробились и не «расчленялись»; во всех текстах, будь то веды, брахманы, упанишады, пураны или эпос, они выступают как единое, хоть и персонализированное, целое, как замкнутая совокупность, наделенная рядом общих отличительных признаков. Такую совокупность индийская традиция называет ганой («общиной»). Ган насчитывается девять — это маруты, васу, тушиты, абхасвары, махараджики, анилы, садхьи, а также занимающие промежуточное положение между групповыми и комбинированными божествами адитьи и Вишведева[42]

Позднейшие тексты гласят, что управляет всеми ганами слоноголовый бог Ганеша, имя которого означает «владыка ганы» и который повелевает ими от имени своего отца Шивы

Веды еще не знают Ганеши и представления о девяти ганах — в них групповые божества не связаны ни друг с другом, ни с Шивой, действуют каждое по отдельности и рисуются как спутники и помощники верховных богов пантеона. Так, маруты обычно изображаются спутниками Индры или Рудры, которых они сопровождают на битву; васу сопутствуют тому же Индре или Агни, анилы составляют свиту бога ветра Ваю. Любопытно, что в «Ригведе» отдельных гимнов удостаиваются, не считая адитьев и Вишведева, только маруты, остальные же групповые божества лишь упоминаются в обращениях к другим богам.

Особое положение марутов объясняется, вероятно, тем, что они как боги бури, ветра, грома и молнии считались приближенными к громовержцу Индре, верховному божеству ведийского пантеона. В гимнах о них говорится:

Быстро шагая, как герои, как воины,

Как ищущие славы, встали они строем в сражениях.

Все существа боятся Марутов.

Подобны царям эти мужи внушительной внешности.

О Маруты, у кого в доме

Вы стоите на страже, о могучие (мужи) неба,

Тот человек самый защищенный.

Очень бодрые, страшно сильные, брызжущие (энергией),

Несгибаемые, непоколебимые, пьющие сому из выжимок,

Самые любимые, самые мужественные, сверкающими украшениями

Украсились некие (мужи), словно зори — звездами.

При их походах, при выездах сотрясается земля,

Словно трепещущая (жена), когда они запрягают для блеска.

Эти шумные баловни со сверкающими копьями

Сами трубят о своем величии, сотрясатели.

Ведь это юная стая,

мчащаяся по своей воле, на пестрых конях,

Неутомимая, властная, окруженная силами

Отцом марутов «Ригведа» называет Рудру (отсюда их второе имя — рудры, или рудрии), матерью же считается Пришни (божественная корова), или Адити. Всего марутов насчитывается семь — или трижды семь или даже трижды шестьдесят. Они одинаковы, как близнецы, и единодушны во всем.

Основной миф, в котором участвуют маруты, — это миф о победе Индры над демоном Вритрой; так, гимн «Ригведы» гласит:

Они переехали Вритру по суставам,

Переехали горы, (оказавшиеся таким образом) без блеска,

Совершая бычье мужественное деяние.

Они поддержали ярость и силу духа Борющегося Триты[43],

(Поддержали) Индру в борьбе в Вритрой.

Впрочем, иногда маруты выступают и как противники Индры. На основании гимнов «Ригведы» и брахман реконструируется сюжет о конфликте марутов с верховным божеством из-за жертвы, которую мудрец Агастья посвятил марутам, а Индра присвоил себе. Как следует из гимнов, этот поступок Индры был его местью марутам, которые покинули громовержца во время схватки со змеем:

Где же была та ваша природа, о Маруты,

Когда вы оставили меня одного в борьбе со змеем?

Ведь это я, грозный, сильный, могучий,

Сгибал (смертельное оружие) любого врага (своим) смертельным оружием.

Конфликт грозил перерасти в сражение, которое предотвратило лишь вмешательство Агастьи, сумевшего примирить противников:

[Маруты:]

Зачем ты, Индра, хочешь нас погубить? Маруты — твои братья. Обращайся с ними хорошо! Не убивай нас в столкновении!

[Агастья:]

Пусть они украсят алтарь! Пусть они зажгут перед (ним) огонь! Тут мы оба хотим приготовить Замечательную жертву тебе, бессмертному!

[Агастья:]

О господин благ, ты распоряжаешься благами!

О господин дружеских договоров,

ты лучше всех заключаешь дружеские договоры!

О Индра, сговорись ты с Марутами

И вкушай жертвенные блюда в урочное время!

К помощникам верховных богов индийского пантеона принадлежат не только групповые божества, но и полубоги. Причем индийская традиция знает две категории полубогов: к первой относятся полубоги в «привычном» значении этого слова (потомки союза божества и смертной женщины) — таковы многие герои индийского эпоса; ко второй же категории относятся существа «непонятного происхождения» (П. Томас), о которых говорится, что они подчинены богам. К этим существам относятся, например, небесные певцы ангирасы, музыканты гандхарвы, танцовщицы апсары и многие другие. Чаще всего эти полубоги занимают промежуточное положение между богами и людьми (они и обитают в промежуточном пространстве между небом и землей) и редко принимают участие в делах божеств. Исключение здесь составляют ангирасы — участники основного ведического мифа о победе Индры над демоном и освобождении вод и домашнего скота.

Согласно «Ригведе», именно ангирасы своим пением нашли коров, похищенных демонами Пани и спрятанных в пещере (по другой версии мифа, коров отыскала посланная Индрой на поиски чудесная собака Сарама). Когда скала была разрушена — ваджрой Индры или песней ангирасов — и коровы очутились на свободе, ангирасы запели победную песнь:

Победоносные примкнули к борющемуся,

Они отыскали во мраке великое светило.

Узнавая его, утренние зори вышли (ему) навстречу.

Индра стал единственным господином коров.

Мудрые пробились к находящимся в твердыне (коровам).

Семеро вдохновенных, с мыслью,

устремленной вперед, погоняли (коров).

Они находили любой путь закона

«Ригведа» называет Индру, в числе прочих эпитетов, «главнейшим из ангирасов».

Другой миф, связанный с ангирасами, — это миф о нахождении Агни, спрятавшегося от богов, которые желали видеть его своим жрецом:

Тебя, о Агни, нашли Ангирасы,

Спрятанного, заключенного в каждом дереве.

Добываемый трением, ты рождаешься как великая сила.

Любопытно, что в этом гимне сам Агни назван «ангирасом»; можно предположить, что присутствие Индры и Агни среди ангирасов означает сопричастность последних огню (небесному, подземному и жертвенному).

С огнем связаны и бхригу — хранители небесного огня, передавшие его людям. По замечанию П.А. Гринцера, «бхригу рассматриваются также как жреческий род, установивший жертвоприношение на огне; основателем этого рода считается мудрец Бхригу, родившийся из семени Праджапати и воспитанный Варуной». Упоминание Варуны подчеркивает связь огня с вселенским законом рита, следовательно, передачу бхригу огня людям можно рассматривать и как установление среди людей вселенского закона. «Ригведа» гласит:

Поместили тебя Бхригу среди людей,

Драгоценного, как богатство,

легко призываемого для людей,

Как хотара, о Агни, как гостя избранного,

Как Митру, благосклонного к небесному роду.

Также с огнем связаны рибху — полубоги, подобные Индре. По виду схожие с солнцем, они достигли божественности благодаря тому, что совершали добрые дела; через аскезу космический жар — тапас — проник в их жилы, и они оказались на небе. К рибху обращались с призывами даровать богатство и плодородие.

Иное положение среди богов занимают гандхарвы, которых «Атхарваведа» именует вредоносными духами: в эпосе и пуранах гандхарвы выступают как божественные певцы и музыканты, услаждающие слух богов на небесных пиршествах. В «Вишну-пуране» говорится, что гандхарвы родились из тела Брахмы: «Они (называются) гандхарвами, о дважды-рожденный, оттого, что родились, впитывая (песни) от (богини речи) Вач. Эти существа Бхагаван Брахма сотворил, побуждаемый их творческими силами». Известен миф о том, как гандхарвы похитили у богов сому, но поддались уговорам богини Вач и вернули чудодейственный напиток.

Супруги гандхарвов — небесные танцовщицы апсары, которых исследователи нередко сопоставляют с греческими нимфами. Согласно «Рамаяне», апсары появились из вод молочного океана, когда боги и асуры добывали амриту. «Спустя тысячу лет появился Дханвантари, поведавший «Яджурведу», с жезлом и сосудом в руках; затем из глубины вод возникла совершенной красоты женщина, затмившая апсар. О лучший из людей, она была источником всех апсар; там были шестьсот миллионов прекрасных нимф, и желаниям их не было числа, о Какутстха. Но они не достались никому — ни богам, ни демонам». Боги нередко пользовались красотой апсар, чтобы соблазнять асуров и мудрецов-риши, предававшихся аскезе. Считается, что в Сварге — на небесах Индры — апсары танцуют для воинов, павших на поле брани.

Апсары. Рельеф храма Ангкор-Ват (XII в.).

Свиту бога богатства Куберы составляют сразу три ганы — гухьяки, киннары и якши. Гухьяки живут в горах, охраняя скрытые там сокровища. В «Махабхарате» о них говорится: «Знай, что гухьяки вместе с Ашвинами, все травы и мелкий скот — это гана богов, о царь, воспетая тебе по порядку. Воспев ее, человек освобождается от грехов». Киннары — люди с конскими головами, либо птицы с головами людей. Согласно преданию, они появились на свет из стопы Брахмы и, подобно гандхарвам, являются небесными певцами и музыкантами. Иногда киннаров отождествляют с кимпурушами — чудесными существами наполовину человеческого и наполовину звериного облика, о которых Абу Рейхан Бируни в своем труде «Индия» писал: «В Мадхьядеше, как утверждают, есть два рода обитателей. Одни называются кимпурушами. Их мужчины известны как золотистые по цвету, а их женщины как сурену. Живут они долгую жизнь, не зная болезней в течение своего бытия. Они не совершают грехов и не завидуют друг другу. Пища их состоит из сока, который они выжимают из плодов пальм, называемых мадья». Что касается якшей, они описываются то как прекрасные, крепкие телом юноши, то как карлики с отвислыми животами и короткими руками и ногами. Эти существа охраняют сокровища и заповедные сады Куберы. «Вишну-пурана» говорит, что якши родились от Брахмы: «И тогда Бхагаван (Брахма) выпустил вперед в темноту терзаемых голодом (существ), и эти порожденные (существа), безобразные, с бородами, подбежали к владыке. Те (из них), кто говорил: «О, не надо, пощадите (ракшатам) его!», — (стали называться) ракшасами, а другие, кто говорил: «Сожрите (якшатам) его!», — якшами от (слова) «пожирание» (якшана)».

Наконец следует упомянуть и еще об одном разряде полубогов — а именно о видьядхарах. Это спутники Индры или Куберы, оборотни, способные по желанию менять облик. Они часто вступают в браки со смертными. Абу Рейхан Бируни, пересказывая древнюю легенду о горе, которая решила преградить дорогу солнцу, говорит: «Гора… поднялась так высоко, что приблизилась к раю и местопребыванию духовных созданий видьядхаров. Эти последние поспешили к горе, потому что там было приятно, а в ее садах и лугах усладительно; они поселились на ней и пребывали в радости; их жены прогуливались по ней, а их дети играли там друг с другом; и когда ветер дул на белые одежды их дочерей, они трепетали, как развевающиеся знамена». Правда, в другой главе своего труда «Индия» Бируни называет видьядхаров злыми духами-колдунами, колдовство которых «не действует непрерывно».

Якшини. Песчаник (II в.).

К полубогам индийская традиция причисляет и мудрых карликов, превосходящих своими познаниями не только людей, но и богов. Таковы, к примеру, валакхильи — существа, которые появились из трещины в сухой земле, куда упал волос великого риши Крату; они ростом с большой палец руки взрослого человека и способны летать быстрее птиц. Считается, что они живут на солнце, питаются солнечным светом и сторожат колесницу светила. Валакхильев нельзя оскорблять, ибо оскорбление не проходит даром даже для богов; когда Индра оскорбил карликов, они предались аскезе, в результате которой родился враг Индры, царь птиц Гаруда. В «Адипарве» (первая книга «Махабхараты») рассказывается, как Индра, который нес дрова для жертвенного костра, посмеялся над валакхильями, несшими все вместе стебелек травы. Индра посмеялся над ними и прошел мимо, а разгневанные валакхильи совершили возлияние огню, произнося такие мантры: «Способный изменять свою силу по желанию и двигаться всюду согласно желанию, да родится Индра всех богов, наводящий ужас на царя богов. Превосходящий Индру во сто раз по доблести и силе, быстрый, как мысль, и страшный на вид, пусть он родится сегодня…» Лишь вмешательство мудреца Кашьяпы, «господина существ», уберегло мир от рождения второго Индры, — зато на свет появился Гаруда, «Индра среди пернатых, наделенный чрезвычайной силой и могуществом».

Известны и чудесные карлики-мудрецы пришни, которые, согласно «Махабхарате» («Дронапарва»), явились к герою Дроне во время сражения, чтобы вернуть его на путь праведности — и объявить о неминуемой смерти: «И все они, обратившись к Дроне, блистающему в сражении, сказали: «Ты сражаешься несправедливо — и час твоей смерти пришел. Оставив оружие в сражении, о Дрона, сойдись вместе с нами, стоящими здесь! Впредь благоволи ты не совершать снова таких чрезвычайно жестоких подвигов!.. Держись теперь вечного пути! Время, чтобы жить тебе в мире людском, теперь полностью истекло!»».

Необыкновенной, зачастую превосходящей божественную мудростью наделены в индийской традиции и мифические герои, жрецы и аскеты, которым приписывается, в том числе, и участие в сотворении мира. Так, согласно «Законам Ману», Брахма разделил свое тело и стал посредством одной половины мужчиной, а другой половины — женщиной. От второй половины Брахма произвел Вирадж, а от Вирадж родился первый Ману — Сваямбхува («сын Сваямбху», то есть Брахмы). «Но знайте, достойнейшие из дваждырожденных, что я, которого создал сам мужчина Вирадж, исполнив покаяние, творец всего этого [мира]. И я, желая произвести существа, совершив весьма трудный для исполнения аскетический подвиг, создал сначала владык существ (праджапати) — десять великих риши: Маричи, Атри, Ангираса, Пуластью, Пулаху, Крату, Прачетаса (Дакшу), Васиштху, Бхригу и Нараду. Они создали семь других Ману, преисполненных блеска, богов, местопребывания богов и великих риши, обладающих неизмеримым могуществом, якшей, ракшасов, пишачей, гандхарвов, апсар, асуров, нагов, змей, супарн и разные сонмы предков, молнии, громы и тучи, полные и неполные радуги, метеоры, небесные шумы, кометы и различные небесные светила, киннаров, обезьян, рыб, различных птиц, домашний скот и диких животных, людей и плотоядных животных с двумя рядами зубов, червей и насекомых, молей, вшей, мух, клопов, всех жалящих и кусающих и недвижущихся разного рода. Таким образом, все это — недвижущееся и движущееся — было произведено этими, обладающими великой душой, посредством аскетизма и по моему повелению, согласно карме».

«Ригведа» знает единственного Ману, сына бога солнца Вивасвата и брата царя мертвых Ямы. По ведическому мифу, Яма — первый умерший и царь предков (питаров), Ману же — первый человек, живший на земле, и царь людей. Ту же генеалогию Ману находим и в эпосе — например, в «Рамаяне», где Ману называется сыном Вивасвата и правнуком Брахмы. Однако в пуранах Ману приписывается происхождение напрямую от Брахмы; «Вишну-пурана» гласит: «Потом (Брахма) для защиты людей сотворил, о дваждырожденный, владыку Ману (по имени) Сваямбхува, — он был идентичен с исходной сущностью Брахмы». Именно этому Ману традиция приписывает авторство текста, известного сегодня как «Законы Ману». Кроме него, пураны насчитывают еще 13 Ману, от каждого из которых ведет свой род человечество в соответствующую манвантару. Прародитель нынешнего поколения людей Ману Вайвасвата считается сыном Вивасвата и седьмым по счеты из четырнадцати Ману.

Обращает на себя внимание несомненная божественность Ману. Первый Ману — сын верховного божества (или творческого женского начала Вирадж), другие — сыновья солярного божества Вивасвата и богини зари Саранью (ипостась Ушас), братья Ашвинов и Ямы. Деяния Ману также вполне божественны — в других мифологических системах создание людей считается одним из важнейших действий богов (вспомним хотя бы наиболее известный миф творения — библейский). Тем не менее Ману нигде не называется богом, он только сравнивается с божеством. Это мнимое противоречие между означающим и означаемым — характерная особенность индийского мировоззрения, индийской мифопоэтической традиции, проявляющаяся, в том числе, и в «божественной синонимии», о которой говорилось выше. Не столь важно, бог Ману или не бог; он — носитель и выразитель некоей универсальной магической силы, обеспечивающей неисчерпаемое многообразие бытия. Как писала М.Ф. Альбедиль, «в Древней Индии не возник и не мог возникнуть миф о грехопадении — основной организующий миф Запада, а отсюда и не было мучительного разделения духовного и телесного. Точно так же нет и не было и подавляющей антиномии западного мышления: имманентное (природа) — трансцендентное (бог); она снимается в интегрирующих эту оппозицию понятиях, например, Атмана и Брахмана. Вот почему применительно к Индии полезнее говорить о всеохватывающей идее некоего интегрального социоприродного жизненного состояния, которая воспринимается всеми априорно Формирующей основой этой идеи, насколько можно судить по разным сохранившимся историческим источникам, было представление о таинственной сверхъестественной силе, некоей всепроникающей магической потенции, которая все наполняет собой и движет все и вся. Присутствуя во всех явлениях мира, эта сила, по-видимому, воспринимается иначе, чем сила природы; она безлична и универсальна».

Носителями этой безличной творческой силы были и праотцы человечества, созданные Ману Сваямбхувой, — праджапати, то есть «владыки творения» (по другой версии мифа, праджапати — сыновья Брахмы). Их десять, и, судя по текстам, главная их заслуга — необыкновенная плодовитость, благодаря которой в этом мире появились боги и люди.

Первый праджапати носил имя Маричи («луч света»), он — отец риши Кашьяпы и вождь марутов. Согласно «Рамаяне», этот праджапати считался прародителем Солнечной династии царей: «Из Брахмана, Непроявленного, Вечного и Нетленного, появился Брахма. Он породил Маричи, а Маричи — Кашьяпу; Кашьяпа родил Вивасвата, а тот — Ману;

Ману стал отцом Икшваку, который был первым царем Айодхьи».

От второго праджапати, Атри, ведет свое начало Лунная династия царей, получившая имя в честь бога луны Сомы — сына Атри, как утверждается в эпосе, и первого царя этой династии. К ней, кстати сказать, принадлежат герои «Махабхараты» — пандавы и кауравы.

Третьему праджапати, Ангирасу, приписывалось традицией составление многих гимнов «Ригведы». Иногда его потомками называют полубогов ангирасов, своим пением раздробивших скалу, в которой демоны прятали похищенный скот (миф Вала).

Четвертый праджапати, Пуластья, — дед бога богатства Куберы и ракшасы Раваны; по преданию, через него люди узнали содержание многих пуран.

Пятый праджапати носил имя Прачетас — или Дакша. С ним связан, в первую очередь, миф о жертвоприношении и гневе божества (Рудры, позднее Шивы). Кроме того, Дакша является прародителем большинства демонов и некоторых богов: его старшая дочь Дити стала матерью дайтьев, вторая дочь Дану — матерью данавов, третья дочь Адити — матерью адитьев (к которым иногда причисляют и самого Дакшу). Всего у него было 50 дочерей, из которых 13 стали женами риши Кашьяпы, 27 — женами бога Сомы, а 10 — женами бога справедливости Дхармы.

Шестой праджапати — Васиштха, «друг богов». Согласно мифу, он был сыном Брахмы, но вследствие проклятия лишился своего тела — и родился вновь из семени Митры-Ва-руны, оплодотворившего апсару Урваши. «Ригведа» гласит:

И ты, о Васиштха, происходишь от Митры-Варуны,

(И) рожден из мысли Урваши, о брахман.

Каплю, пролитую под божественное священное слово, —

Тебя все боги удержали в лотосе.

Это провидец, знающий о двойном (рождении),

Имеющий тысячу даров, всегда имеющий дары,

Васиштха был рожден от апсарас,

Чтобы ткать по раме, натянутой Ямой.

Этот гимн принадлежит мандале VII «Ригведы», авторство которой традиция приписывает роду Васиштхов и прославляет основоположника этого рода. Еще, как замечает П. Томас, «Агни посвятил Васиштху в содержание «Агнипураны», а Васиштха пересказал ее риши Вьясе, который считается автором этой пураны в ее современной форме».

Седьмой праджапати — Бхригу, родоначальник одноименного жреческого рода. Согласно пуранам, Бхригу проклял бога Вишну, который обезглавил жену мудреца, предоставившую укрытие асурам; по этому проклятию Вишну был обречен семь раз родиться среди смертных (в аватарах Варахи, Нарасинхи, Ваманы, Парашурамы, Рамы, Кришны и Калки). Другой миф рассказывает о том, как Бхригу установил первенство в триаде индийских богов (Брахма—Вишну—Шива): сначала он посетил Шиву, но тот уединился со своей супругой и отказался допустить к себе мудреца, за что Бхригу лишил его положенных жертв и заставил принять облик лингама; затем Бхригу пришел к Брахме, но тот также встретил его неласково, за что был лишен мудрецом почитания брахманов; Вишну он застал спящим и наступил ему ногой на грудь, чтобы разбудить, однако бог нисколько не разгневался и даже стал растирать руками ногу мудреца. Тогда Бхригу провозгласил Вишну единственным божеством, достойным почитания среди богов и среди людей.

Еще один пуранический миф повествует о том, как Бхригу медитировал, стремясь постичь, что есть Брахма. Сначала он осознал, что Брахма есть пища, ибо все происходит из пищи: «Когда существа родятся, они живут пищей, и к пище они стремятся, и в пищу превращаются». Затем он осознал, что Брахма есть дыхание, ибо все происходит от дыхания: «Когда существа родятся, то живут дыханием, и к дыханию они стремятся, и в дыхание превращаются». Затем Бхригу открыл, что Брахма есть мысль, ибо все происходит из мысли. Но он не удовлетворился этим открытием, продолжил медитировать и наконец осознал, что Брахма есть блаженство: «Все существа порождаются блаженством; и когда родятся, то живут блаженством, и стремятся к блаженству, и растворяются в блаженстве».

Восьмой праджапати — Нарада, автор нескольких гимнов «Ригведы», посредник между богами и людьми, глава гандхарвов и изобретатель струнного инструмента вина. «Он из тех святых мудрецов, что любят странствовать, и причастен ко всему, что случается во всех трех мирах. Нет секрета, который не был бы ему известен» (Томас). Нараду считают одной из аватар Вишну: в этом воплощении бог предрек матери Кришны грядущее рождение сына.

С двумя оставшимися праджапати, Крату и Пулахой, сколько-нибудь сохранившихся мифов не связано, зато в немалом числе сюжетов фигурируют потомки и духовные преемники праджапати — великие риши.

В известной мере эти две группы пересекаются между собой; так, семь божественных риши, которых перечисляет «Махабхарата», полностью соответствуют семерым из десяти праджапати: это Маричи, Атри, Васиштха, Ангирас, Пулаха, Крату и Пуластья. «Вишну-пурана» добавляет к этому перечню Бхригу и Дакшу. В «Брихадараньяка-упанишаде» и

«Шатапахта-брахмане» ряд имен значительно отличается; Васиштха и Атри сохраняют присутствие, но остальные имена — новые: Готама (Гаутама), Бхарадваджа, Вишвамитра, Джамадагни, Кашьяпа. В «Брихадараньяке» семеро риши сравниваются с различными частями человеческого тела: «Эти два уха — Готама и Бхарадваджа. Эти два глаза — Вишвамитра и Джамадагни. Эти две ноздри — Васиштха и Кашьяпа. Язык — это Атри, ибо языком поедается пища. Поистине, «ест» означает то же, что и имя Атри. Тот, кто знает это, становится поедателем всего, и все служит ему пищей». Как замечает в комментариях к этой упанишаде А.Я. Сыркин, «в другом месте содержится следующее отождествление: Васиштха — дыхание, Бхарадваджа — разум, Джамадагни — глаз, Вишвамитра — ухо, Вишвакарман (Атри) — речь».

Готама, или Гаутама, прославился тем, что проклял Индру, соблазнившего его супругу Ахалью. Миф гласит, что Индра воспылал страстью к Ахалье и явился к ней, приняв облик Готамы. Когда обман раскрылся, Готама проклял бога, и тот лишился своих тестикул, а прелюбодейка Ахалья на тысячу лет обратилась в камень. Как рассказывается в «Рамаяне», проклятая Готамой «Ахалья была подобна божественному и иллюзорному образу, созданному Брахмой, завесе дыма, яркой луне, сокрытой облаком, или отражению солнечного света в воде. В таком сокрытом облике она оставалась, пока не пришел Рама. И тогда она освободилась от проклятия и стала видимой для всех». Что же касается Индры, боги вернули ему мужскую силу, приставив громовержцу тестикулы барана. В «Рамаяне» говорится: «Боги во главе с Агни пришли к питриям (питарам) и сказали: «Индра лишился своей мужской силы, но у вас есть баран, полный ее. Возьмите яички барана и отдайте их Индре. Лишившись яичек, баран станет для вас источником счастья. С этого дня, когда люди захотят умилостивить вас, предложив в жертву кастрированного барана, они обретут из ваших рук дар неиссякающего плодородия» .

Покорные воле Агни, небесные питрии собрались и, лишив барана гениталий, отдали их Индре, тысячеглазому богу. С того дня питрии принимают в жертву только кастрированного барана, поскольку гениталии его принадлежат Индре. Таково было могущество аскез Гаутамы».

Бхарадваджа — верный друг и советчик героя Рамы. После того как Рама отвоевал у ракшасов Ланку, Бхарадваджа сделал так, что повсюду в окрестностях его обители зацвели деревья и кустарники. Один из героев «Махабхараты», лучник Дрона, считался сыном Бхарадваджи: Дрона родился из семени риши, которое выпало у Бхараваджи при виде апсары Гхритачи; риши поймал это семя и взрастил его в ковше, отсюда и имя Дроны («ковш»).

Вишвамитра, как гласит миф, родился кшатрием, однако своими аскетическими подвигами добился положения брахмана и благодаря этому стал одним из семи риши. В «Махабхарате» рассказывается, как кшатрий Вишвамитра хотел выменять у брахмана Васиштхи чудесную корову Сурабхи на свое царство. Получив отказ, Вишвамитра напал на владения Васиштхи, но чудесная корова родила могучих воинов, которые разгромили захватчиков. Пораженный могуществом брахманов, Вишвамитра оставил престол и предался суровой аскезе, чтобы достичь положения брахмана. Индра искушал Вишвамитру и подослал к нему апсару Менаку, чтобы та плотскими утехами отвлекла Вишвамитру от подвижничества. От союза Вишвамитры и Менаки родилась дочь Шакунтала, будущая мать Бхараты — царя Лунной династии, основоположника царского рода, к которому принадлежали пандавы и кауравы. Но затем Вишвамитра преодолел искушение и прогнал Менаку. «Рамаяна» говорит о нем: «Вишвамитра — воплощение праведности, первый среди героев и лучший из мудрецов; на земле он является высшим прибежищем аскетизма. В мире людей, среди движущихся и неподвижных живых существ, ему нет равных во владении оружием, никто не может превзойти его — ни боги, ни риши, ни мудрецы, ни ракшасы, ни царь гандхарвов, ни якши, ни киннары, ни великие змеи».

По замечанию П. Томаса, Вишвамитре была поведана мантра «Гаятри», повторение которой приносит великие достижения. Эту мантру брахман должен мысленно повторять во время утренней и вечерней молитвы. Свое название мантра получила от имени супруги Брахмы (Гаятри как ипостась Савитри), «матери четырех вед».

Джамадагни считается земным отцом Парашурамы (воплощения Вишну). Его убили сыновья царя Картавирьи, из-за чего Парашурама поклялся искоренить род кшатриев, к которому они принадлежали.

Риши Кашьяпа — одна из наиболее значимых фигур в индийской мифопоэтической традиции. В «Шатапатхабрах-мане» сообщается, что он участвовал в миротворении: бог-творец Праджапати создал сущее, воплотившись в черепаху, а Кашьяпа и есть черепаха (так переводится это имя); «поэтому говорят, что все живые существа — потомки Кашьяпы». В эпосе и пуранах Кашьяпа — сын Брахмы или праджапати Маричи, муж 13 дочерей праджапати Дакши. Потомки Кашьяпы от этих жен — дайтьи от Дити, данавы от Дану, от Адити адитьи, рудры и васу, от других жен гандхарвы, апсары и прочие живые существа. Внук Кашьяпы Ману стал прародителем людей. «Будучи отцом богов и асуров, людей и демонов, змей и птиц, — замечает П.А. Гринцер, — Кашьяпа как бы символизирует изначальное единство, предшествующее дуализму творения».

Среди других риши, не причислявшихся к семи великим, но оттого не менее влиятельных, следует упомянуть троих — Агастью, Вальмики и Вьясу.

Подобно своему сводному брату Васиштхе, Агастья — сын Митры-Варуны и апсары Урваши; он родился из кувшина, в который при виде Урваши излилось семя обоих богов. Как рассказывается в «Махабхарате», силой своего подвижничества Агастья «из лучших частей всех живых существ» сотворил себе жену Лопамудру. Жена убедила его отказаться от аскезы и произвести потомство:

[Лопамудра:]

Даже служители истины, которые были прежде

(И) вместе с богами высказывали истины,

Даже они прекратили, так как не достигли конца.

Разве жены никогда не должны сходиться с мужьями?

[Агасшья:]

На меня нашло желание быка вздымающегося,

Возникшее отсюда, оттуда, неизвестно откуда.

Лопамудра заставляет струиться быка.

Неразумная сосет разумного, пыхтящего.

[Ученик Агастьи:]

Агастья, копавший заступами (коренья),

Возжелавший продолжения рода, потомства, силы,

Привел к процветанию обе варны (этот) грозный риши,

Когда исполнились (его) желания, он отправился к богам.

Среди мифологических сюжетов, связанных с Агастьей, — примирение Индры и разгневавшихся на божество марутов, преследование асуров, низвержение царя Нахуши, захватившего власть над тремя мирами; миф гласит, что он выпил океан, на дне которого укрывались асуры, и помог богам одержать победу над противниками. Другой миф повествует о том, что гора Виндхья вознамерилась преградить путь луне и солнцу и выросла до самых небес. Тогда, как рассказывает «Махабхарата»:

Услыхав эти речи богов просящих,

к той горе направился мощный брахман,

Перед Виндхьей предстал со своей супругой

и почтительно так к горе обратился:

«Путь я должен найти! Внемли моей просьбе,

превосходнейшая из гор великих!

Не расти, пропусти меня, дай дорогу —

в южный край направляюсь по важному делу.

И покамест к тебе не вернусь я оттуда,

ты меня подожди, не расти все выше,

А как только, о Индра гор, возвращусь я,

возрастай и дальше, сколько захочешь!»

Так с вершиной Виндхьей договорившись,

чтоб она не росла, о врагов губитель,

С той поры и доныне из южного края сын великого

Варуны не вернулся.

По замечанию П.А. Гринцера, «переселение Агастьи на юг Индии, возможно, знаменует собой проникновение туда арийской цивилизации и брахманизма».

Вальмики — первый поэт [44]., легендарный автор «Рамаяны», изобретатель эпического стихотворного размера (шлоки). Как рассказывается в «Рамаяне», однажды на глазах Вальмики охотник убил птицу, и мудрец, опечаленный ее гибелью, произнес соответствующую случаю фразу, а потом воскликнул: «Сокрушаясь о смерти птицы, я произнес этот четырехстопный стих из одинаковых слогов, который можно петь под вину! Пусть же он будет известен как шлока, родившаяся из моего горя. Пусть она принесет мне славу и я не услышу дурного слова о ней!» Немного позже Вальмики явился сам Брахма, в присутствии которого риши прочитал недавно сложенный стих. И бог изрек: «О великий мудрец, из произнесенной тобой ритмической фразы родится поэма! Она не является плодом твоих размышлений — благодаря моей воле ты выразился столь красноречиво, о брахман. Ты должен поведать всю историю Рамы, олицетворения добродетели, исполненного высочайших достоинств, такой, как вкратце услышал ее от Шри Нарады. Ты опишешь все известные и неизвестные деяния Рамы, Ситы и ракшасов. По моему благословению тебе откроется все, еще неведомое тебе; ни одного слова лжи не сойдет с твоих уст. В стихах ты опишешь священные и вызывающие восхищение деяния Рамы. О мудрец, история Рамы будет жить на земле, пока стоят горы и текут реки. И пока люди будут помнить историю Рамы, ты не покинешь небес».

По легенде, в юности Вальмики был разбойником, но искупил свои злодеяния суровой аскезой — много лет простоял неподвижно на одном месте, пока не оказался облепленным с головы до ног муравьями; отсюда и его имя, означающее «муравейный».

К литературе имеет отношение и Вьяса, имя которого означает «разделитель». Это имя он получил за то, что «разделил» (составил [45]) веды и пураны; его также считали автором

«Махабхараты». В пуранах говорится, что Вьяса, подобно Ману, не один, что их несколько (упоминается свыше двух десятков); эти Вьясы были воплощениями Брахмы или Вишну и появлялись среди людей той или иной эпохи, чтобы возвещать веды. Эпическая традиция называет Вьясу дедом пандавов и кауравов.

Особую группу благодетельных существ составляют и питары (предки, «Отцы») — обожествленные умершие; иногда питаров отождествляют с десятью праджапати. Во главе питаров стоит царь мертвых Яма — первый человек, прошедший путем смерти. Питаров просят о даровании благополучия и об указании пути в загробном мире. В «Атхарваведе» говорится:

Это прежний отдаленный выход,

Через который уходили твои прежние отцы.

Те, кто следует по нему, идя впереди,

Приведут тебя в мир благих деяний.

Придите, о отцы, достойные сомы,

Тайными путями, исхоженными отцами,

Давая нам срок жизни и потомство!

Обратитесь к нам с изобилием богатства!

Мир питаров (питрилока) противопоставляется миру богов (сваргалока). Абу Рейхан Бируни замечал, что «питары видят одну половину лунного месяца, а люди видят другую половину».[46]

Выдающийся отечественный фольклорист А.Н. Афанасьев писал: «Ведическая религия признает небо и воздушный мир за две отдельные области. В беспредельных пространствах неба пребывает свет, как вечная творческая сила; между этой страной света и землей простирается царство воздуха, в котором плавают облака и тучи, носящие живую воду дождей и преграждающие путь лучам солнца. Души отцов населяют и ту и другую области, и отсюда позднее… развилось верование о двойственной судьбе усопших: о душах блаженных, наследующих царство небесное, и отверженных, осужденных блуждать по воздуху и вращаться в пекле грозовых туч. Высоко, по ту сторону облачных вод, лежит блестящее небо. Там-то, на отдаленной границе вселенной, живут отшедшие из земной юдоли предки под властью Варуны, наслаждаясь вечным блаженством и блистая очам смертных яркими звездами. Но чтобы достигнуть этих райских селений, они должны шествовать через воздушный океан, странствовать посреди дождевых потоков и грозового пламени и принимать участие в их животворной или разрушительной деятельности».

Прежде чем стать питаром, усопший оказывается в состоянии преты — неупокоенного бесплотного духа; если не совершить соответствующий обряд, он еще некоторое время останется в этом состоянии, а затем превратится в бхуту — демоническое существо, обитающее на кладбищах и питающееся человеческим мясом. Чтобы избежать этого, покойного в течение десяти дней после похорон «кормят» клецками, и у него постепенно возникает новое, «тонкое» тело, благодаря которому он — через особый ритуал — приобщается к сонму питаров.

В пуранах говорится, что питары, подобно богам, асурам и людям, были созданы Брахмой. Так, в «Вишну-пуране» сказано: «(Брахма), желая сотворить четыре вида (существ) — богов, асуров, питаров и людей, сосредоточил свой разум на самом себе. У сосредоточившего разум Праджапати возобладала матра Косности, и оттого у желающего творить (бога) первыми родились из его бедра асуры. Затем он покинул это тело, сущность которого составляла матра Косности, и оставленный им образ превратился в ночь, о Майтрея. Желая творить, (Брахма) обрел иное тело и возрадовался, — так как из его рта появились боги, в которых преобладает Благость, о дваждырожденный. Это оставленное им тело превратилось в день, в котором проявляется Благость, оттого асуры сильны ночью, а боги — днем. Затем он обрел другое тело, сущность которого составляла матра Благости, и от (Брахмы), мыслящего себя питаром, родились питары. Сотворив питаров, Владыка покинул это (тело), и оставленное им (тело) стало (вечерними) сумерками, промежутком между днем и ночью. Затем (бог) принял иное тело, сущность которого составляет матра Страстности, — так, о лучший из дваждырожденных, были созданы люди и прочие, кто в избытке наделен матрой Страстности. Праджапати быстро оставил это тело и стал рассветом, который называется (утренними) сумерками на востоке. Оттого, о Майтрея, с наступлением рассвета становятся сильными люди, а в период сумерек — питары».

Богиня Ганга и наги. Индийский барельеф (I тыс. до н. э.).

Когда у главных богов пантеона такое количество соратников и помощников, вполне естественно ожидать, что и число противников божеств окажется не меньшим. Так на деле и есть; достаточно лишь перечислить основные группы этих противников — асуры, дайтьи, данавы, дасью, ракшасы, наги, пишачи и многие, многие другие. Все эти существа противоборствуют с богами (и с людьми, которым покровительствуют божества); тем не менее они отнюдь не олицетворяют собой абсолютное зло, как, например, сатана в христианской мифологической модели. Индийская этика не знает абсолютного добра и абсолютного зла. Добро и зло познаются только в сравнении: без зла не бывает добра, а добро невозможно без зла. Даже боги индийского пантеона несовершенны: Брахма прибегал к обману, за что лишился своей пятой головы; Вишну часто совершал вероломство, чтобы победить своих противников; Шива убил брахмана, то есть принял на себя тягчайший из возможных грехов.

«Ни одно существо, будь то бог или человек, не может быть абсолютно Добродетельным. Высшее же Существо вообще не есть существо, это Нечто, не имеющее атрибутов, и невозможно утверждать, что оно есть добро, ибо оно стоит выше добра и зла. Представление о существовании добра и зла возникает из-за врожденной неспособности человеческой мысли постичь действительность во всей ее полноте и целостности; восприятие смертного относительно, вследствие чего и возникает иллюзия этических противопоставлений. В сфере человеческих поступков и отношений индусы признают необходимость различения добра и зла, и важность этих нравственных понятий подчеркивается в священных текстах. Однако они полагают, что истинная реальность едина и в ней нет деления на добро и зло»

(Томас).

Грань между двумя этими понятиями, как явствует из мифов, предельно тонка. Мудрец Кашьяпа, благодетельный по своей природе и своему статусу, признается отцом богов-адитьев и демонов-дайтьев. В эпосе пандавы и кауравы, представляющие собой, соответственно, доброе и злое начала, являются двоюродными братьями, притом что их род (царский род Бхараты) восходит к риши Вишвамитре. Весьма показательна и история Шишупалы, врага Кришны, ненависть которого к аватаре Вишну была столь велика, что он и во сне продолжал ненавидеть своего врага и самого бога. Однако, поскольку его мысли таким образом были постоянно сосредоточены на Вишну, после смерти Шишупала отправился не в преисподнюю, а на небеса — за свое благочестие.

Пожалуй, наиболее выраженным воплощением представления о целостности истинной реальности является миф о противостоянии богов (дева) и асуров. Боги и асуры мыслятся преимущественно как антагонисты, однако в ряде гимнов «Ригведы» встречается и отождествление одних с другими; чаще всего асурами среди богов называют адитьев, в первую очередь Варуну. По мнению Ф.Б.Я. Кейпера, роль асуров в индийской мифопоэтической традиции составляет центральную проблему, которая может быть решена только в свете космогонических представлений. Асуры — боги первоначального, нерасчлененного мира, «того состояния Хаоса, в котором жизнь и свет заключены лишь как некоторая потенция» (Елизаренкова). Когда Индра победил демона-асура Вритру, олицетворявшего собой хаотические силы, и установил «дуальный космос» (т. е. когда возникли оппозиции «верх—низ», «правое—левое» и т. д.), на смену асурам пришли дева. Асуры оказались оттесненными за пределы организованного мироздания, лишь некоторые из них — например Варуна — были включены в новый пантеон. Любопытно, что в древнейших гимнах «Ригведы» встречаются такие комбинации, как «дева-асуры» (то есть асуры, примкнувшие к дева) и «асурыне дева» (то есть те, которые очутились за пределами мира).

В одном из гимнов «Ригведы» передается разговор Индры и Варуны, в котором Варуна прямо называет себя асуром и в то же время признает свое тождество с Индрой:

Мне изначально принадлежит царство, владыке

Всех сроков жизни — как (знают) о нас все бессмертные.

Боги следуют решению Варуны.

Я правлю народом, чье тело наилучшего вида.

Я царь Варуна. Для меня установили

(Боги) эти первые асурские силы.

Боги следуют решению Варуны.

Я правлю народом, чье тело наилучшего вида.

Я, Варуна, — Индра. Эти два широких,

Глубоких, хорошо установленных пространства

(Своим) величием я привел в движение и поддержал (эти) два мира,

Зная, как Тваштар, все существа.

Асуры, участвующие в пахтанье мирового океана. Миниатюра школы кангра (XVIII в.).

«Асуры оказались изгнанными, но не уничтоженными. Их следует трактовать как потенциальных богов, а не как падших ангелов. Сражение между асурами и дева возобновляется в начале каждого нового года. В этот период кризиса Варуна вновь становится противником Индры, вступая в соглашение с асурами и становясь поэтому особенно опасным [47]

Ведийские риши видели борьбу асуров и дева как некое равновесие между силами хаоса и космоса или — в других терминах — между небытием и бытием» (Елизаренкова).

Представление о дева и асурах как нечетко противопоставленных друг другу группах божеств восходит ко временам индоиранской общности, что подтверждается существованием такого же противопоставления в иранской мифологии. Правда, на иранской почве произошла «перекодировка» этих групп: иранские ахуры (инд. асуры) — божества, тогда как дэвы (инд. дева) превратились в демонов. При этом различия между ними, как и в индийской традиции, отнюдь не фундаментальны; принципиальным противостояние ахуров и дэвов, равно как и дева с асурами, становится только в эпосе. Как отмечал в своей работе, посвященной мифологии зороастризма, И.В. Рак, «постепенно у индо-иранцев сформировалось верование в два враждующих клана богов — ахуров и дэвов. В разных племенах благими божествами, хранителями Истины, выступали как ахуры, так и дэвы. Обычно они считались двумя поколениями богов, старшим и младшим, противоборство которых — это вселенское противоборство Добра и Зла; но иногда те и другие причислялись к положительным, «истинным» силам мироздания и составляли в племенном пантеоне два класса благих богов-покровителей».

Дж. Хиггинботам. Пахтанье мирового океана (1864 г.).

Важнейший миф об асурах — миф о пахтанье молочного океана, в котором асуры принимали участие вместе с богами. Согласно этому мифу, асуры претендовали на чудесный напиток амрита, но боги отказались поделиться с ними; единственным из асуров, кому удалось попробовать амриты, был Раху, принявший облик одного из богов. Впрочем, как рассказывается в «Махабхарате», обман вскоре раскрылся:

И в то самое время, когда с восхищеньем боги столь вожделенную амриту пили,

Образ мудрого бога принявший Раху, мощный данава, тоже пить ее начал.

Но заметив, что амриту пьет этот демон, что уж в горле его — напиток бессмертья,

Солнце с Месяцем стали кричать об этом, небожителям славным блага желая.

И тогда Бхагаван [48] тому супостату снес главу, изукрашенную роскошно,

Снес главу ему чакрой своей Чакраюдха в миг, когда тот амриту пил святую.

И подобная горной верхушке громадной голова того данавы-исполина,

Острой чакрой отрубленная, скатилась, сотрясая всю поверхность земную.

С тех времен у отрубленной, но успевшей стать бессмертною головы Раху

С Солнцем-Месяцем спор вековечный длится: до сих пор она вновь их и вновь глотает!

Величайшими из асуров традиция называет соперника Индры змея Вритру, побежденных Вишну демонов Хираньякшу и Хираньякашипу, врагов Кришны царей Кансу и Шишупалу, демонических братьев Равану и Кумбхакарну, «первого из асуров» Намучи. К асурам принадлежит и демон Вала, из пещеры которого ангирасы во главе с Индрой и Брихаспати освободили похищенных коров и принесли в мир свет.

Если асуров можно условно назвать старшим поколением богов, то дайтьи и данавы формально — уже поколение младшее. Как упоминалось выше, они — потомки святого мудреца Кашьяпы, дети его дочерей Дити и Дану. В мифах дайтьи — враги адитьев; при этом среди них нередко упоминаются, например, демоны Хираньякшу и Хираньякашипу, что позволяет предположить тесную связь дайтьев с асурами. К дайтьям принадлежит и отшельник Ваджранга — победитель Индры. В пуранах рассказывается, что когда Индра в битве, последовавшей за пахтаньем молочного океана, уничтожил всех дайтьев, их мать Дити родила еще одного сына, чтобы он отомстил за смерть братьев. Когда Ваджранга вырос, он легко победил Индру, связал его и, вернувшись домой, бросил к ногам матери. По просьбе Брахмы Дити согласилась отпустить Индру; в награду Ваджранга получил прекрасную Варанги, вместе с которой удалился в горы и вновь предался аскезе. Индра не забыл своего унижения: через некоторое время он пришел в обитель Ваджранги в образе чудовищной обезьяны, разрушил жилище отшельника и похитил Варанги. Похищение осталось безнаказанным: по клятве, данной Брахме, отшельник не мог причинить Индре какого-либо вреда.

Боги и дайтьи. Иллюстрация к «Махабхарате».

Данавы, подобно дайтьям, тесно связаны с асурами. «Ригведа» упоминает в их числе змея Вритру и «первого из асуров» Намучи. Вероятнее всего, здесь наблюдается то же явление «божественной синонимии», которое отмечалось применительно к индийскому пантеону: данавы практически тождественны дайтьям, а дайтьи, в свою очередь, практически тождественны асурам как противникам дева и все обладают божественной природой.

В отличие от них демоны даса, или дасью, — персонажи не столько божественные, сколько демонические. Словом «дасью» в «Ригведе» называются как собственно демоны, так и неарийские племена, враждебные ариям и их богам. Некоторые исследователи — в частности, англичанин М. Уилер — видели в дасью протоиндийское население долины Инда, покоренное ариями. Как пишет Т.Я. Елизаренкова, «мнение это было основано на том, что в РВ глава пантеона — бог грозы и войны Индра славился разрушением крепостей врагов. Эпитет «разрушитель крепостей»  определял прежде всего Индру, который своей дубиной грома пробивал вражеские крепости, а также бога огня Агни, сжигавшего их своим пламенем. В Пенджабе не было обнаружено других укрепленных городов, кроме Хараппы. Из этого делали вывод, что те описания дасов/дасью, которые встречаются в РВ, — а определяются они как «черная кожа» , низкорослые, безносые (т. е. с плоскими носами), с враждебной речью, лишенные богов и жертвоприношений (т. е. не поклоняющиеся арийским богам), лишенные закона и т. п. — нужно относить к населению Хараппы и других индских городов».

Сражение богов и дайтьев за амриту. Иллюстрация к «Махабхарате».

Мифологические дасью, согласно ведам и брахманам, «захватили воды», вследствие чего Индре пришлось сразиться с ними, причем одолеть противников он сумел только хитростью. В одном из гимнов «Ригведы» воды называются женами дасью, и тем самым сражение Индры с демонами отождествляется с его битвой против змея Вритры:

Жены Дасы, охраняемые змеем, — воды

Стояли скованные, как коровы (спрятанные) Пани.

Проход для вод, который был заткнут, —

Он открыл ему, убив Вритру.

Возглавлял мифологических дасью их прародитель демон Даса. Этого демона победил Индра, поразив его небесным огнем. Среди дасью известны также Намучи, Шушна, Шамбара, Пипру, Рудхикра и другие. Многих из них тексты именуют змеями. Победу над дасью ведийские гимны приписывают прежде всего Индре. Так, «Ригведа» говорит:

Индра разгромил твердыни Илибиши,

Индра рассек рогатого Шушну.

Сколько натиска, сколько силы —

Дубиной грома ты убил врага, рвущегося сражаться.

Колдовскими силами ты сдул прочь колдунов,

Которые по своему обычаю совершали возлияние(себе) на плечо.

Ты проломил крепости Пипру, о мужественный духом,

Ты сильно помог Риджишвану в смертельных битвах с дасью.

Ты поддерживал Кутсу в смертельных битвах с Шушной.

Ты отдал Шамбару во власть Атитхигвы.

Ты топтал ногой Арбуду, такого огромного.

От века ты рожден для убийства дасью.

В бой за боем ты вступаешь храбро,

Крепость за крепостью ты там разбиваешь,

Когда в далеком краю, о Индра, с другом Нами

Ты сразил колдовского (демона) по имени Намучи.

Ты убил Каранджу и Парнаю

Острейшим ободом (колеса) Атитхигвы.

Ты разбил сотню крепостей Вангриды,

Осаждаемых Риджишваном, (ты,) непримиримый [49]

Что касается участи реальных, а не мифологических дасью (то есть автохтонного населения Индии), то, как пишет Т.Я. Елизаренкова, «резкая противопоставленность ариев дасам/дасью характерна для самого начального периода миграции ариев в Индию, отраженного в древних частях РВ. Далее начался процесс постепенного смешения ариев с автохтонным населением. Не раз отмечалось, что в гимнах РВ dasa и dasyu не одно и то же. Чаще говорится об уничтожении и покорении dasyu, а не dasa. Есть слово dasyuhatya «убийство дасью» , а аналогичного сложного слова с dasa нет. После РВ слово dasyu исчезает вообще, а dasa употребляется исключительно в значении «слуга». По-видимому, более воинственных dasyu убивали, а dasa не только убивали, но также превращали в зависимые слои населения. Мало того, процесс смешения происходил настолько стремительно, что в РВ, по-видимому, ряд военачальников-дасов переходили в арийскую религию и тем самым включались в общество ариев (ср., например, упоминание о том, что жрец получает вознаграждение у дасы Балбутхи [Balbutha — имя неиндоевропейского происхождения]. Об Индре в РВ не случайно говорится, что он дасу делал арьей».

Особую категорию противников богов в индийской традиции составляют наги — полубожественные существа со змеиным туловищем и человеческой головой (или многими головами — к примеру, наг Шеша тысячеглав). Эти существа владеют подземным миром — Паталой; там находится их столица, там они хранят несметные сокровища. Они — великие чародеи, способные оживлять мертвецов и менять по желанию свой облик. Наги часто принимают человеческий образ и селятся среди людей; нагини нередко становятся женами царей и героев, ибо отличаются несказанной красотой. Среди правителей нагов особое место занимают тысячеглавый змей Шеша — спутник Вишну; змей Васуки, принимавший участие в пахтанье мирового океана; змей Такшака, из-за которого совершилось великое жертвоприношение змей. В «Махабхарате» говорится:

Был Шеша, в обетах своих неизменный,

Усердный паломник, подвижник смиренный.

Покинул он змей и молитвам предался,

Одним только воздухом Шеша питался.

Второй среди змей в государстве змеином

Был Васуки признан тогда властелином.

А с Такшакой, с третьим во всем государстве,

Никто не сравнялся во зле и коварстве.

Такшака отравил своим ядом царя пандавов Парикшита. За это Джанамеджайя, сын Парикшита, совершил великое жертвоприношение змей. По его призыву наги отовсюду сползались к алтарю, чтобы принять смерть в пламени:

Единые в счастье, различные в горе,

Добычею пламени сделались вскоре.

Одни, умирая, тоскливо взывали,

Иные друг друга хвостом обвивали,

Одни извивались и падали с треском,

Другие исполнились молнийным блеском,

Там с телом сплеталось горящее тело,

Казалось, что в пламени пламя горело.

Их множество было — усердных и праздных,

С красивой наружностью и безобразных.

Ползли, и ползли, и ползли миллионы, —

Поток бесконечный, огнем поглощенный.

И реки змеиного мозга и жира

Текли по дорогам смятенного мира.

Наги. Резьба по камню (VII–VIII вв.).

Остановить жертвоприношение и помешать полному истреблению нагов сумел только мудрец Астики, племянник змея Васуки, еще в детстве узнавший «справедливую душу» Шешу и проникшийся симпатией к нагам. Своим заклинанием он остановил падение в жертвенный костер змея Такшаки, виновника всего случившегося, и Джанамедайя, пораженный могуществом мудреца, согласился исполнить его просьбу и остановить жертвоприношение, значительно сократившее численность нагов.

С нагами постоянно сражается царь птиц Гаруда. В «Махабхарате», в частности, рассказывается, как он похитил амриту у богов, чтобы выкупить свою мать Винату у нагов: «И та птица, приняв золотой облик, сияющий как сноп солнечных лучей, стремительно проникла туда, где хранилась амрита, подобно тому как водяной поток вливается в океан. И она увидела близ амриты колесо с острыми краями, отточенными, как бритва, которое беспрестанно вращалось. То могучее сооружение, грозное и страшное на вид, сияющее огненными лучами, было искусно построено богами для уничтожения похитителей сомы. Увидев в нем промежуток между спицами, птица покружилась с минуту. И, уменьшив свое тело, она мгновенно пронеслась через то пространство между спицами. И там, под колесом, она увидела двух превосходнейших змей, приставленных для охраны амриты, равных по блеску пылающему огню, ужасных на вид, с языками, как молнии, с пастью, полыхающей пламенем, наделенных великою силой, постоянно гневных и стремительных. Их горящие глаза содержали яд. Они постоянно горели гневом и никогда не мигали. И достаточно было одной из тех змей только посмотреть на кого-нибудь, как тот немедленно превращался в пепел. Супарна (Гаруда) быстро засыпал их глаза пылью, и невидимый для них он бросился на них со всех сторон.

Вишну на вахане Гаруде. Индийская миниатюра (ок. 1770 г.).

Нападая на них, птица рассекла их тела и стремительно бросилась тогда в середину хранилища к соме. И могучий сын Винаты, исполненный отваги, схватил тогда амриту и быстро поднялся в воздух, разрушив то сооружение. Достав быстро амриту и не попробовав ее, могучая птица летела без устали, затмевая блеск солнца» [50]

Индра потребовал от Гаруды вернуть амриту, и Гаруда пообещал, что поможет сделать это, как только передаст напиток нагам. «И вот Супарна быстро прилетел к своей матери. В великой радости сказал он так всем змеям: «Амрита эта доставлена мною. Я положу ее для вас на траве куша. Совершив омовение, вкушайте ее на здоровье, о змеи!..»  Тогда змеи, сказав ему в ответ «хорошо», отправились совершить омовение. А Шакра тем временем взял амриту и возвратился на третье небо. И вот змеи, совершив омовение и религиозные обряды и прочтя молитвы, радостные пришли тогда к тому месту, жаждая испить сомы. Узнав, что она похищена при помощи ответной майи, и увидев место, где находилась сома, змеи начали тогда лизать траву куша. От такого действия языки змей раздвоились, а те травы куша от соприкосновения с амритой сделались священными».

Нага. Индийский барельеф (I тыс. до н. э.)

В буддийской мифологии наги делятся на две группы — земных и водяных. Дыхание нагов ядовито, а взгляд убивает на месте. Они часто сходятся с людьми; потомство от таких союзов отличается изяществом и физической слабостью по причине «водяной природы», унаследованной от нагов. Считается, что сам Будда несколько раз перерождался в образе нага.

Наконец, еще одна группа демонов, хорошо известная по эпическим сказаниям «Махабхараты» и «Рамаяны», — это ракшасы. Согласно пуранам, ракшасы произошли из тела Вишну (или Брахмы); впрочем, в «Вишну-пуране» сообщается, что ракшасы — потомки асуров [51]

Согласно «Рамаяне», асуры вступили в союз с ракшасами против богов после пахтанья мирового океана: «Знай, о Рама, появление амриты привело к разрушению всего рода, потому что сыны Адити начали сражаться за него с сыновьями Дити. Асуры вступили в союз с ракшасами, развязав страшную войну, в которой приняли участие воины всех трех миров». Правда, в отличие от асуров, которые враждуют главным образом с богами, ракшасы в первую очередь — враги людей. Ракшасов великое множество (бхуты, веталы, вирика, кимидины, нийрриты, пишачи, ятудханы и пр.), но все они озабочены лишь одним — как сильнее навредить людям.

Хануман и ракшас. Терракота (V в.)

А.Н. Афанасьев говорит о ракшасах так: «Ракшасы — исполины с щетинистыми волосами, открытыми пастями и острыми, выдающимися вперед зубами, признавались за страшных людоедов… схватывая несчастную жертву, они увлекают ее в воздушные пространства, разрезают ей брюхо и упиваются кровью, а после этого пиршества предаются пляскам…»

В ведах ракшасы — чудовища, преследующие людей и препятствующие жертвоприношениям. Гимн «Ригведы» гласит:

Рассеивайтесь, о Маруты, по поселениям: ищите,

Хватайте, давите ракшасов,

Которые летают по ночам, превратившись в птиц,

Или же которые совершают осквернение божественного обряда.

(Убей) совиного колдуна (и) сычиного колдуна,

Убей собачьего колдуна, а также волчьего колдуна,

Орлиного колдуна, а также ястребиного колдуна!

Раздроби ракшаса, как жернов (— зерна), о Индра!

В эпосе и пуранах ракшасы становятся еще более чудовищными, чем их описывала, к примеру, «Атхарваведа»: к гигантскому росту и нескольким головам прибавляются огненные глаза-плошки, огромные животы, окровавленные клыки в пастях. Так, «Рамаяна» говорит об одной ракшасе: «Это отвратительное существо, сильное, как тысяча слонов, способное по желанию менять свой облик. Имя ее Татака, это жена Сунды и мать ракшаса Маричи, силой не уступающая Индре и обладающая длинными руками, чудовищным ртом и гигантским телом».

М. Калан. Рама и Равана. Иллюстрация к «Рамаяне» (ок. 1740 г.).

Царь ракшасов — десятиглавый демон Равана, повелитель острова Ланка. Он десять тысяч лет вел аскетический образ жизни, чтобы умилостивить Брахму, и Брахма наградил Равану даром неуязвимости. После этого Равана изгнал с Ланки своего брата Куберу, завладел островом, потом победил Индру и заставил богов прислуживать себе (Агни был у него поваром, Варуна носил воду, Ваю подметал пол, Кубера доставлял пропитание и т. д.). Одолеть Равану смог лишь бог Вишну, воплотившийся в теле смертного — Рамы (Рамачандры). Рама убил царя ракшасов, поразив его стрелой в сердце [52]

Если ракшасы царского рода, такие, как Равана, осмеливались бросать вызов богам, то «простые» ракшасы враждовали в основном с людьми. Самыми кровожадными среди них считались пишачи — демоны, питавшиеся человеческим мясом и пившие человеческую кровь. Один из заговоров «Атхарваведы» против нечистой силы посвящен пишачам:

Агни Вайшванара, сильный истиной Бык, да сожжет тех,

Кто хочет причинить нам зло и навредить,

А также тех, кто хочет оделить нас!

Кто, хвастливо перекликаясь,

Охотится в ночь новолуния,

Пожиратели мяса, что хотят навредить другим, —

Всех их я осиливаю силой.

Я осиливаю пишачей силой,

Я забираю себе их богатство,

Я убиваю всех, кто хочет причинить зло,

Да сбудется мое намерение!..

Не могу я мириться с пишачами,

Ни с ворами, ни с дикарями.

В какую деревню я ни войду,

Пишачи исчезают оттуда.

В какую деревню ни войдет

Эта страшная сила моя,

Пишачи исчезают оттуда

И не замышляют зла…

Несложно заметить, что многообразие союзников и противников богов в индийской мифопоэтической традиции весьма условно: групповые божества, полубоги, мудрецы-риши и демоны с легкостью «меняют стороны», перетекают из категории в категорию, боги трансформируются в демонов, мудрецы становятся богами, демоны совершают божественные деяния. В итоге мы вновь и вновь оказываемся в «круге вечного возвращения» (Элиаде) — точнее, как обнаруживает сколько-нибудь внимательный взгляд, вовсе его не покидаем. Здесь, в этой мнимой пестроте и кажущемся многообразии, отчетливо проявляется та «нерушимая всеединая целостность», о которой в свое время рассуждал выдающийся отечественный ученый А.Ф. Лосев. Все эти существа: боги, люди, демоны — взаимодополняемы и в известной мере даже взаимозаменяемы, поскольку все они принадлежат целостному мирозданию; как сказано в «Вишну-пуране»: «Вездесущий пребывает во многих своих образах — как боги, люди, скоты и прочие. Правитель всего Ананта, сам не имея воплощенного (образа), пребывает в воплощенном образе (всех) существ. Он известен в Веданте как (стихи) «Ригведы», «Яджурведы», «Самаведы» и «Атхарваведы», как традиционная история и священная наука. Все Веданги (сборники законов), изложенные Ману и другими (авторами), все Пураны, Шастры и любые ритуальные сборники, все поэты и славо(словия) и все песнопения — это тело великого Атмана Вишну, воплотившегося в звуке. Те вещи (и субстанции), которые имеют и не имеют формы, где бы они ни находились, там и тут, все они — его тело». [53]

В определенном смысле боги, демоны и риши — лишь своего рода маски, «функции», которыми оперирует человек, гармонично встроившийся в осознанную им целокупность мироздания1. «Если задаваться целью сконструировать некую идеальную модель человека в индийской культуре, то нужно было бы показать всю его изначально заданную микрокосмическую безбрежность в гармоничном единстве космологических, физиологических и нравственных категорий, причем каждая из них отражалась бы и в человеческом организме, и в качествах личности, и в поведенческих стереотипах, и в других его проявлениях, словом, была бы именно «мелодической линией» , вплетенной в космическую «симфонию жизни»  Человек с самого начала расценивался — и воспринимал себя — как одно из звеньев природы, с которой он образует нерасторжимое целое. В системе природа—общество—человек последнему звену отводилась роль скорее посредника и интерпретатора, нежели центра мира и венца творения Это положение отнюдь не обезличивает человека, а ко многому его обязывает. Специфика восприятия человека состоит еще и в том, что он рассматривается не как обособленная индивидуальность, а как особая форма бытования мыслящего существа в земном мире, и форма эта подчиняется общим иерархическим законам, следуя которым она возникает, развивается и прекращает свое существование» (Аль-бедиль).

Литература ведийского периода — это литература «масок», пускай даже человек — через жертвоприношение и другие ритуалы — осознается в ней как полноправный участник мифа [54]. Мифологическая деятельность человека была опосредованной, пока не сложился эпос, в котором деяния людей встали вровень с деяниями богов и приобрели поистине космический размах и масштаб. Об этих деяниях и пойдет речь в следующей главе.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ