Известно что! Если не получилось победить, но и сам оказался не в разгромленном состоянии — желательно говорить. Хотя бы попробовать. В отличие от немалого числа Бальших Боссов в Вольной Степи — туда входили не только рождённые оркоидами, но и Скользящие из числа принявших особую и самобытную культуру «тех, чья кожа окрашена цветом изумруда и в чьей крови вскипает ярость великого ВААГХа» — умудрённый жизнью солдат удачи не считал проблемой разговаривать со своими врагами. Уж если ещё там приходилось вести разговоры даже с не брезгующими той же самой человечиной полевыми командирами с наиболее диких уголках земного шара, то здесь… Здесь точно ничем не хуже. Да и демоны хотя бы к человечине пристрастия не питали, в отличие от его собственных бойзов со снагами, жрущими всё и всех, но особенно любящих еду, что раньше была разумной. Не все, но немалая часть точно! Положение Бальшого Босса обязывало знать, чем живут и дышат его вояки, от самых сильных до последнего ничтожного хрюкера или гоблина-копейщика. Положение умного Босса, а не тех, которые…
Пренебрежительный оскал, презрительный жест и уже исключительно орочье ругательство — краткое, но ёмкое. Вот чем был хорош орочий язык, изученный автоматически при появлении в этом мире, так это богатством запаса ругательств. Сравниться с ним мог бы… Да никакой другой, если не брать в расчёт язык этих негроэльфов, беловолосых дроу. Но там были не сами бранные слова, а скорее умение применять слова почти обычные для тяжелейших оскорблений, в сравнении с которыми даже хулительные висы скальдов Повелителей Морей заметно бледнели и теряли свою эффектность заодно с эффективностью.
— Ирртуша и Грымхарга сюда!
Старый гоблинский шаман и шаман же, но из числа орков. Последний не был стар, но и молодым его уже не назвать. Обычный шаман, просто немного талантливее, удачливее и осторожнее прочих «чудил», как их именовали в Вольной Степи. Оттого и выжил во множестве сражений, стремясь не лезть в самые опасные места. Потому и тщательно собирал подвластных духов. не всегда угрожая, иногда предпочитая договориться. Для орка, пусть шамана, редкое качество, заслуживающее внимания. Не зря Грашш-Нак серьёзно думал о том, чтобы в ближайшее время провести ритуал Возвышения, делая простого шамана ещё и «героем». Останавливала та самая осторожность и повышенная недоверчивость Грымхарга ко всем вообще, даже к нему, Бальшому Боссу. А если нет предельно высокого доверия — Возвышение просто не получится, после чего новый ритуал никак раньше, чем через месяц, не провести. Вот и пребывал Скользящий в раздумьях ещё и по этому поводу — не самому важному, но и не пустяковому. По пустякам он особо и не вдавался в раздумья, умея расставлять приоритеты, правильно используя не такое и большое число часов в сутках.
— Я здесь, Бальшой Босс,- закутанный в одеяние из сшитых меж собой и украшенных костями-амулетами одеяние, Грымхарг, как только оказался внутри шатра, переминался с ноги на ногу, глаза смотрели то в одно место, то в другое. только б не встречаться взглядом с Грашш-Наком. — Пришёл, жду приказов.
— И получишь, — раздалось старческое хихиканье гоблина. — У Босса настроение плохой, только не из-за нас. А до этого отсюда тигра на задних лапах вышла, от титанов присланная. Голова твоя много-много думать. И моя тоже, — загрустил Ирртуш. — Духи-спокойствие-нет. Опасность-смутно-путь!
Когда гоблинский шаман начинал говорить такими вот странными оборотами, Грашш-Нак знал причину. Слишком тот близко и тесно общался с подвластным ему множеством духов, порой допуская и частичное слияние. То самое «я-мы», когда уже нет разницы между духом самого шамана и сонмом духов, что он контролирует, держа на прочных поводках. И видит в таком состоянии куда больше, дальше и шире, чем не только простой разумный, но даже большая часть магов классических путей развития.
— Будем отсюда уходить,- сразу припечатал шаманов принятым решением Скользящий. — Плату от нанимателя получили, кровь была, добычу небольшую, но взяли. Дальше будем стоять под стенами — дождёмся новых атак, после которых плохо будет. И уже не отступать придётся, а бежать.
— Штурм? Его многие хотят?
— Перехотят, вагурцы грыховы, — огрызнулся в сторону горячих голов Босс, на корню отсекая слова, сказанные Грымхаргом. — Если Бальшие Зилёные услышат нас, то сможем по дороге назад сделать петлю и пощипать домен людищек из Империи. А если не услышат… Ирртуш?
— Демон может след идти, лететь, под землёй ползти. Я-мы ярость чувствуем. Веселую, не иную! Над весь город она, у стен всей крепость! Дальше духам хода вообще нет, сильно-сильно барьеры выставили. Развоплощения страх, не идут туда духи. Неосторожные уже всех себя отдали. Я-мы меньше стали немного.
Преследование как возможный в особом зрении опытного и сильного шамана отсвет возможного. Этого Грашш-Нак и опасался как худшего из вариантов. Если Ирртуш подтверждает обоснованность такого пути, то тогда его намерение вступить в переговоры становилось ещё более оправданным. Разумным. Лучшим тактическим ходом из всех сейчас доступных.
Посланцы, получается. А захочет ли князь Хельги говорить не просто с теми, кто на него напал, а с ордой Вольной Степи, с которой у Инферно война на уничтожение и не иначе? Но этот Хельги Скользящий, как и сам Грашш-Нак. Скользящий со Скользящим могут если не договориться, то хотя бы попробовать не сразу вцепиться друг другу в горло! Может у него и найдётся, что предложить этому человеку, сумевшему влезть в шкуру демона ничуть не менее удачно, чем сам он примерил на себя тело орка.
— Постукали друг друга, теперь говорить будем с демоном, — спокойно произнёс Бальшой Босс, зная, что эти двое повыдержаннее почти всех остальных в его орде будут. И бестолковый ор не поднимут, умея смотреть на ситуацию в целом, а не только сквозь так помогающую зеленошкурым, но в то же время туманящую пелену ВААГХа.
А он, ВААГХ этот, всегда рядом. Если не сам, то память о нём и особенно о даруемых им ощущениях. Бальшие Зилёные боги Вольной Степи далеко в будущее смотрели, даруя своим детям такое вот… не то благословение, не то проклятие. Про подобное, кстати, можно было говорить лишь с самыми мудрыми и умеющими проявлять гибкость в суждениях шаманами. Например, с тем же Грымхаргом он не стал бы затрагивать скользкую тему. Зато Ирртуш — этот вечно пьяный и обкуренный древний гоблин — пренебрежительно сплюнул бы, скажи ему кто, что он говорит о «святотатстве». И послал бы гшихово отродье туда, где имрюк не валялся. В самом лучшем случае, а то бы ещё и мелкое, но каверзное проклятье наслал бы, чтоб всякие неучи не лезли в то, в чём понимают так же сильно, как паршивый снага в методах дрессировки «бегемотов», этих контролируемых гоблинами-погонщиками монструозных чудовищ.
— Стукать кой-кого из бойзов надо, Босс,- скривился орочий шаман. — Многа ора, многа хотелка ба-альшой драка. А огры бальшие, их лучше духами стукать. Но ты не шаман, однако, ты могуче колдавать могёшь! Только чтоб после этого не угольки и не в котел аль на вертел. Разве снаг. Хрюкают многа, толку мала!
— Надо — тогда постукаю. Вразумляюще. Если к мозгу дверь прикрыта, надо в зубы постучаться, — хмыкнул Грашш-Нак, вспоминая одну славянскую поговорку. узнанную, когда сталкивался с себе подобными, но из Восточной Европы. Не всё же сражаться, иногда приходилось и договариваться. Особенно в тех местах, где белые люди поневоле начинают видеть в себе подобных если не друга, то хотя бы не гарантированного врага.
— Помогать я-мы будем, — вздохнул гоблин, которому, сразу видно, не хотелось сейчас напрягать силы, показывая дальним большим родичам, что и представители самой слабой физически ветви оркоидов способны на многое. Особенно такие уникумы, как он. — И в говоре тоже. Мы нашептали я, что тяжёло слова будет в воздух швырять, путями хитрости идёт ставший принятым Инферно и желающий не просто «весть возвещать», а искажать мир под свой правда, свой хочу и могу!
— Тогда пошли кого-то из своих учеников, Ирттуш. Как символ мощи дам паруволчьих всадников и столько же чёрных орков. Тех, которые говорят не очень, но для них я как Бальшой Зилёный, только ближе. Не рыкнуть, визгнуть против не посмеют.
— Сильно хорошо, Босс, — кивнул гоблинский шаман. — Что дать будешь демону? За проста так не пустит отсюда, чтоб без пастука частого и сильного.
Тот самый про́клятый вопрос, на который приходилось отвечать. Что можно дать тому, кто ведёт активную политику расширения собственных владений и, если он, Грашш-Нак, ничего не путает, не испытывает никакой нужды что в золоте, что в иных ресурсах. Материальных, потому что есть ещё один. Слова! Много слов. Правильных, находящих прямые или кривые дороги к цели.Ещё будучи на службе у государства, тогда ещё молодой лейтенант Ричард Мак-Ланнер научился у инструкторов — суровых, но дельных — важным вещам. В их число входила и привычка всегда и везде собирать слова. Большую часть можно было выбрасывать сразу, зато меньшая оставалась. Большая часть из этой меньшей оседала на всякий случай, на возможное и отдалённое будущее, что почти никогда не наступало. И самая малая часть могла использоваться быстро… тобой, союзниками, нейтралами или явными врагами. Только ценность слов от того, кто их использует или использовать не сможет — она ничуть не уменьшалась.
— Эльфы и имперские люди, — без какой-либо злобы или даже раздражения в голосе рыкнул Бальшой Босс. — Мне многое рассказали о князе Хельги, а я передал это знание вам и не только. Тем, кто вообще понимает, зачем нужно знать своего врага. Провозвестник не стесняется заводить себе множество врагов и очень осторожно выбирает союзников и даже нейтралов.
— Мы враг. Для всех демон, — речь Ирртуша звучала невнятно, так как в настоящее время он опять раскуривал свою жутко воняющую трубку. — Бальшой и крававый пастук будет абязательна! Но он ранний или… не очень ранний. Ты дать демону слово о людишках и эльфёнышах, да, Босс?
— Верно.
— Тогда добавь наши глаза и ухи до дорога от них к нему. Орден Рависсары Выгонятельницы, у демона с ними не пастук, а большой бойня была. Снова топ-топ делать к нему будут. По наши земли или с обходом.