— После того, как посланница князя Хельги, та суккуба, говорила с тобой, я узнавал у сестры, у Ариллы. Она многое рассказала об этом бывшем хумансе, а теперь демоне. Тогда у него был один домен, сейчас три, совсем скоро будет четыре, а там и шесть-семь. Ты видела, с прибытием к нему союзницы он ещё быстрее растопчет каганатского хана. Номады — плохие воины. А у князя Хельги желание шагать вверх сплетается с возможностями это сделать. Он увлекает союзников за собой, а его притягательность для них не только в успехе задуманного, но и в нерушимости слова.
— Ещё…
— Мы… весь наш Дом может взлететь вверх в Игре. Ллос обязана будет обратить внимание на тех, кто доставил неприятности Вечному Лесу, кто помог отколоть от целого часть или части. Но внимание Ллос — это благословение и проклятье одновременно. Мы не знаем, сочтёт ли она наши усилия полезными для себя или излишними. Много знающие о тайном часто запутываются в выплетаемой паутине. Своей, чужой… и хуже всего — той, которая плетётся не простыми пауками.
Хиннэр поняла, что беспокоит сына. Тот пусть и был иногда по любым меркам очень осторожен, но как раз за осторожность и был ценим ей как Матроной. Противовес рискованным устремлениям другой части её детей и иных приближённых. Несколько раз этот противовес срабатывал, удерживая её от принятия решений, что уже потом, по прошествии времени, стали бы просто невыгодными или откровенно опасными. Тогда, но не сейчас, когда слишком многое поменялось. Мнением о переменах она и собиралась сейчас с ним поделиться.
— Мир стремительно меняется, сын. И если мы не станем рисковать сейчас, то за нас это сделают другие. Сделают и совершат тот взлёт в Игре, который должны сделать мы. У них уже сейчас есть огромное преимущество, которого мы лишены. Отсутствие страха полного проигрыша. Понимаешь?
— Пришедшие из-за Грани Мира. Скользящие, как они себя называют, — процедил первый принц Дома. — Они могут не бояться испытать гнев Ллос в полной мере. Смерть для них — только краткие часы или дни пустоты, а потом возвращаются в прежнем теле. Подобно демонам Инферно, но там годы и лишь если Архидемон обратит своё внимание, только тогда его любимцы получают новое тело почти сразу. Те самые дни или часы. Что за боги им, Скользящим, покровительствуют?
— Говорят они многое, но верить каждому нельзя, — процедила Матрона. — Об их сути и секретах потом. Они не боятся, да. И поэтому рискуют больше нас. Матроны новых малых Домов и не только Матроны. Патриархи! Йолкол донесли волю Ллос, что отмеченные её вниманием мужчины тоже становятся главами Домов. Скользящие. пришедшие из неизвестности. И поднимающиеся в Игре быстро, уверенно, не боящиеся гнева Плетущей Паутину. Участь отступника — вот то худшее, что их ждёт. И возникают независимые от Её воли домены в Подземье и на поверхности. Источники Силы покоряются как верным Ллос, так и отступившимся. Некоторым просто всё равно и… их взгляд на мир находит поддержку. Теперь понимаешь, сын, почему мы будем глупцами, не ухватившись за увиденную возможность?
Уллнир лишь склонил голову. Ненадолго, поскольку ездовой ящер — это всё же не диск-левитатор, его надолго без контроля оставлять нельзя. А лучше вообще не оставлять. Тварь слишком злобная, даже если поработали опытные приручители.
— Я понял, мать. Но тогда позволь готовиться к худшему.
— Позволяю, — пристально посмотрела на своего отпрыска Хиннэр. — Наш Дом потому и остался в Игре, сохранил основу, что готовился к худшему и не боялся сделать несколько шагов в ту или иную сторону. Идя по проложенной тропе, сложно найти под своими ногами нечто, до сих пор не замеченное и не поднятое теми, кто прошёл до тебя. Твой брат будет крепить оборону Дома. Сестры помогут поддерживать благожелательность Ткачихи и собирать под знамя Тайр тех, кого пропустили или «пропустили» другие. Мы будем готовы.
Сама Матрона и её сын — оба понимали, что скрывалось под речевыми оборотами, используемыми в настоящий момент и не только. Дом Тайр некоторое время назад, при прошлой Матроне, в очередной раз чуть было не рухнув туда, откуда нет возврата, стал осторожно, шаг за шагом, перестраиваться, меняясь практически незаметно даже для простых воинов и магов.
Выкуп преступивших законы Ллос у других Домов. Огромное, в сравнении с другими Домами, число драуков не собственной крови, а тоже со стороны. Пробуждение памяти «стёртых», пришедших из павших Домов. Не запрещённые действия, но и не одобряемые. Матрона уже не один год и даже не первый десяток лет — почти два десятка, если откровенно — вела новую политику, до поры скрывая истинные возможности Тайр, изображая Дом более слабым, нежели он являлся на самом деле.
Делали ли нечто подобное другие? Скорее всего, имелись Матроны, ей подобные, но вот сколько, с какого времени? Тут Хиннэр ничего конкретного сказать не могла. Но знать это хотела бы. А ещё вот уж несколько лет готовилась к наступлению подходящего момента, когда накапливаемая мощь могла высвободиться разом, резко вознеся Дом из нынешнего скромного положения на верхние уровни, где велась настоящая Игра. Та, к которой тянутся души всех настоящих илитири, желающих силы и славы, власти и доминирования над врагами и не только.
И целого мира мало! Кажется, именно так сказал кто-то из пришедших в мир Скользящих. С этим Хиннэр не могла не согласиться.
Хугул Алшиин, внутри осаждённой крепости.
Многие недооценивали таких, как Кресп, но практически все рано или поздно сильно жалели об этом. Или НЕ жалели… в случаях, когда смертельное заклятье или просто полоса острой стали, усиленной заклятьями либо рунами, прерывали их жизни. Подобные Креспу вообще считали, что лучший из возможных ударов — нанесённый ночью, в спину, в самый неожиданный момент, да к тому же в случае, если жертва считает тебя не представляющим опасности по одной из множества причин. Ведь Кресп был демоном-аморфом, что накладывало свой особый отпечаток на всю его жизнь.
Аморфы. Идеальные или приближенные к таковым шпионы, диверсанты, убийцы. Не самые сильные физически, далекие от действительно глубокого познания боевой магии и проклятий. Зато посвятившие себя метаморфизму в его особенной грани, когда важнее казаться кем-либо, нежели являться им на самом деле. Иллюзии, отвод глаз, миражи и фантомные конструкции — всё это они тоже умели, но считали лишь дополнением к основе, то есть выверенному до мельчайших штрихов изменению собственного тела. Внешность и голос, движения и манера поведения — важным было всё. Не понимающие этого либо оказывались на перерождении, либо пытались освоить смежные области магии, также способные дать демону из числа аморфов возможность расти над собой, набирать силу и развиваться. Однако Кресп принадлежал к тем, кто был полностью доволен доставшимся ему базисом. Именно базисом, потому как старался подниматься на очередную ступень, как следует освоив предыдущую.
Трое. Всего трое аморфов, включая его самого, вчерашним днём оказались тут, внутри стен крепости Хугул Алшиин. Много или мало? С какой стороны посмотреть! Находясь в «свободной прогулке», им всем предстояло бы долго присматриваться, подбирать наиболее результативные действия в уже натянутой на себя личине или же сперва сменить её на более подходящую, а уж потом заняться чем-то действительно серьёзным.
Сейчас всё было иначе. Полное описание находящегося внутри крепости; досье на не всех, но более, чем половину важных персон; уязвимости обороны крепости как таковой и людей, что сейчас являлись её защитниками. Понимание, что совсем рядом находятся готовые воспользоваться их, аморфов, достижениями, стоит лишь подать знак, непонятный всем, помимо причастных. И планы… много планов, из которых предстояло выбрать один или несколько — основной и запасные — вариантов действий.
Тело, которое он скопировал, полностью повторяло оригинал, принадлежавший нукеру Абу ибн Хуррату. Один из многих нукеров, ничем особенно не выделяющийся, но именно это и требовалось для успешного проникновения в крепость. Кресп привык здраво оценивать собственные возможности, равно как и меры предосторожности, принимаемые противником. От обычных сенсорных заклятий, охватывающих значительную площадь, он и ему подобные аморфы защищались без особых проблем. Минимальные отличия в энергетике скрывались, подделывались под паразитные завихрения, случайные помехи или и вовсе отводились частью на другую цель. После чего притягивались обратно и выдавались за собственные показатели. Про проверку обычными артефактами и амулетами по типу «свой-чужой» и говорить не приходилось. Статичные, внедрённые в амулеты и простые артефакты заклятья обманывать было совсем просто — хватало ложного слепка, формируемого заранее и скармливаемого проверяющему амулету с коррекциями прямо в те моменты, когда происходило восприятие и оценка энергии.
Другое дело — действительно мощные, высокого круга, заклятья Разума, Жизни или Света. А используются ли они конкретным магом или встроены в амулет — тут не было особенной разницы. Обмануть такое являлось крайне сложным и рискованным занятием. Потому никаких попыток сменить используемую личину, приняв облик кого-то из беков с нойонами или там мобеда. Последнее и вовсе было глупо — его магия была не настолько развита, чтобы при трансформации в полной мере изменять, помимо тела, ещё и энергетические каналы, основные с периферийными, тем самым получая хотя бы часть свойственных копируемому образчику возможностей. Вот будь он на уровне истинных Мастеров, способных превратиться хоть в огнедышащего дракона, хоть в окаменяющую взглядом сфено, хоть в кого иного из многочисленных созданий мира этого и иных… Но до такого уровня мастерства требовалось совершенствоваться ещё раз десять по столько, сколько Кресп этим уже занимался. Ну или обладать действительно выдающимся талантом, а не усидчивостью и довольно стандартным потенциалом.
— Да обратит на тебя свой взор Тенгри-хан, Абу, — неглубоко, как равный равному, поклонился подошедший нукер… выглядящий таковым. На самом деле это был такой же как он аморф, Вэйлерр, ранее принявший облик простого стрелка. Сейчас он сменил личину на более подходящую. Что до того, чей облик аморф принял… Пожалуй. искать тело стоило где-то в укромном уголке.