– Сейчас закрою окна. – Джаред остановил текст. – Вот. – Тонкие пальцы прикоснулись к клавиатуре, и на экране появился перевод. – Смотри. Обрывок черновика письма, которое написала королева три года назад. Его сожгли, но шпион сапиентов во Дворце восстановил и скопировал. Ты просила меня найти что-то в поддержку твоей абсурдной теории…
– Не абсурдной.
– Хорошо, твоей маловероятной теории, что смерть Джайлза была…
– Убийством.
– …подозрительно скоропостижной. В любом случае я нашел вот это.
Она чуть не оттолкнула его в нетерпении:
– Как ты его добыл?
Он поднял бровь:
– Секреты Мудрых, Клодия. Скажем, один друг покопался в архивах Академии.
Он отошел к окну, пока она жадно читала текст.
«Что касается приготовлений, которые мы обсуждали, то, конечно, это печально, но великие перемены требуют великих жертв. С тех пор как умер его отец, Дж. держали вдали от остальных. Людское горе будет искренним, но недолговечным, и мы сможем его подавить. Едва ли стоит упоминать, что ваша помощь будет для нас бесценна. Когда мой сын станет королем, я могу обещать вам все, что в моих…»
– Это то, что я подумала? – в бешенстве прошипела Клодия.
– Королева всегда была крайне осторожна. При дворе семнадцать наших людей, но им удается собирать очень мало вещественных доказательств.
Он опустил последнее окно, закрыв звезды, и продолжил:
– Чтобы найти это, потребовалось много усилий.
– Но все же очевидно! – Клодия снова пробежала глазами текст. – «Горе будет искренним»… «когда мой сын станет королем»…
Учитель подошел ближе и зажег светильник. Клодия подняла горящие от возбуждения глаза.
– Мастер, это доказательство того, что она его убила. Убрала наследника престола, последнего из династии Хаваарна, чтобы его единокровный брат, ее сын, получил трон.
Некоторое время Джаред стоял тихо. Потом пламя выровнялось, и он взглянул на свою подопечную. Сердце у нее упало.
– Ты так не думаешь.
– Я полагал, что учил тебя лучше, Клодия. Относись строже к своей аргументации. Налицо лишь доказательство того, что она хотела видеть своего сына королем. И никакой информации о ее реальных поступках.
– Но это Дж…
– Может быть инициалом кого угодно.
Он безжалостно уставился на нее.
– Ты так не думаешь! Ты не можешь…
– Не имеет значения, что думаю я. Клодия, если ты выдвигаешь подобные обвинения, у тебя должны быть доказательства, не вызывающие и тени сомнений. – Он опустился в кресло и поморщился. – Принц умер, упав с лошади. Врачи это засвидетельствовали. Его тело лежало в Большом зале Дворца три дня. Мимо прошли тысячи людей. Твой отец…
– Она наверняка его убила. Она завидовала ему.
– Она ничем этого не выказывала. Тело кремировали. Теперь не о чем говорить. – Он вздохнул. – Разве ты сама не понимаешь, как это выглядит, Клодия? Испорченная девчонка, которой не нравится, что ее насильно выдают замуж, готова пойти на любой скандал, чтобы этого избежать.
– Мне плевать, – огрызнулась она. – Что…
Он выпрямился:
– Тихо!
Клодия замерла. Лисенок вскочил, насторожив уши. Из щели под дверью потянуло сквозняком.
Через мгновение учитель и ученица развили бурную деятельность. Клодия бросилась к окну – затемнить стекло. Обернувшись, она увидела, как Джаред перебирает пальцами кнопки на контрольной панели, отвечающие за сенсоры и сигналы тревоги, расположенные на лестнице. Замигали маленькие красные огоньки.
– Что? – прошептала она. – Что такое?
– Там что-то было. Совсем крошечное. Возможно, подслушивающее устройство, – ответил он не сразу и очень тихим голосом.
– Отец? – Сердце подпрыгнуло.
– Кто знает? Может, лорд Эвиан. Может, Медликоут.
Они замерли, прислушиваясь. Залаяла собака, на лугу за рвом проблеяла овца, ухнула сова. Через некоторое время в комнате раздался тихий шорох: лисенок снова свернулся на полу и заснул. Погасла оплывшая свеча.
– Завтра я проберусь в кабинет, – сказала Клодия. – Если не найду ничего о Джайлзе, так хоть про Инкарцерон разузнаю.
– Теперь, когда Смотритель в доме?!
– Это мой последний шанс.
Джаред пробежался длинными пальцами по нечесаным волосам.
– Клодия, тебе нужно идти. Поговорим об этом завтра.
Его лицо внезапно побелело, пальцы сжали край стола. Тяжело дыша, он наклонился вперед.
– Мастер?
– Мое лекарство. Пожалуйста.
Она схватила лампу, потрясла ее, чтобы вернуть свет, в сотый раз проклиная Эру.
– Где? Не могу найти.
– Синяя коробка, около астролябии.
Отбрасывая лезущие под руки ручки, бумаги, книги, она нащупала коробку, в которой лежали маленький шприц и ампулы. Осторожно достав, протянула учителю.
– Может, я?..
– Нет. Я справлюсь, – мягко улыбнулся он.
Она поднесла поближе лампу. Джаред закатал рукав, и Клодия увидела бесчисленные шрамики на сгибе локтя. Он осторожно сделал укол, едва касаясь кожи. Убирая шприц в коробку, он сказал спокойно и твердо:
– Спасибо, Клодия. И не смотри так испуганно. Оно убивает меня уже десять лет и не торопится. Возможно, чтобы покончить со мной, ему понадобится еще столько же.
Улыбнуться в ответ она не смогла. Такие разговоры наводили на нее ужас.
– Может, я пришлю кого-нибудь?..
– Нет-нет. Я лягу спать. – Протягивая ей светильник, он прибавил: – Будь осторожна, спускаясь по лестнице.
Она кивнула и неохотно пересекла комнату. У двери остановилась и обернулась: Джаред стоял, закрывая коробку, и словно ждал, что она оглянется. Его темно-зеленое одеяние сапиента с высоким воротником странно переливалось в полумраке.
– Мастер, ты знаешь, кому предназначалось это письмо?
– Да. Еще одна причина, почему мы должны поторопиться, чтобы проникнуть в его кабинет, – ответил он печально.
– Ты хочешь сказать… – выдохнула она в смятении, едва не погасив светильник.
– Боюсь, что так, Клодия. Письмо королевы адресовано твоему отцу.
5
И был в те времена человек по имени Сапфик. Никто не ведал, откуда он. Иные говорили, что Тюрьма породила его, собрав из запасных деталей. Иные – что он пришел Снаружи, потому что он единственный, кто смог туда вернуться. Некоторые – что он вовсе не человек, но создание сияющих искр, которыми грезят в своих снах сумасшедшие, называя их звездами. Некоторые считали его лжецом или глупцом.
– Ты должна что-нибудь съесть. – Финн хмурился, глядя на Маэстру. Та старательно отворачивалась, закрыв лицо капюшоном, и упорно молчала.
Финн отшвырнул тарелку и, устало протерев глаза, уселся на деревянную скамейку рядом с пленницей. Вокруг, громыхая посудой, завтракали комитатусы. Был ранний час сразу после Включения Дня, когда с громким скрипом (звук, к которому Финн привыкал годами) распахиваются двери – те, что пока еще работают. Он взглянул вверх и увидел немигающий красный огонек – вездесущее настороженное Око Тюрьмы.
Финн нахмурился. Никто не обращал на Очи особого внимания, Финну же они казались отвратительными. Поднявшись, он развернулся к Оку спиной.
– Пошли, – бросил он. – Найдем более укромное место.
Он зашагал быстро, не оглядываясь и не проверяя, идет ли Маэстра следом. Он не стал ждать Кейро – никакого терпения не хватит. Тот отправился на дележ добычи: именно Кейро следил, чтобы их не обманули. Финн давно догадывался, что брат по обету наверняка прибирает к рукам часть его доли, но не особенно переживал по этому поводу.
Нырнув в сводчатый проход, он оказался в конце широкой лестницы, изящный изгиб которой вел в темноту. Шум еле доносился сюда, отзываясь причудливым эхом в многочисленных пещерах. Стайка тощих девчушек-рабынь испуганно проскочила мимо – обычная их реакция на появление рядом кого-нибудь из комитатусов. С невидимой крыши свисали гигантские цепи, словно грандиозные мосты, – каждое звено превышало размером человека. В некоторых звеньях сплели липкую паутину оберпауки, из кокона свешивался иссохший труп недоеденной собаки.
Финн обернулся – Маэстра была рядом – и тихо произнес:
– Выслушай меня. Я должен был привести тебя сюда. Я не хочу причинять тебе боль. Но там, на транзитной дороге, ты кое-что сказала. Ты узнала вот это.
Засучив рукав, он показал ей запястье.
Бросив короткий презрительный взгляд на его руку, она ответила:
– Какая же я была дура, что пожалела тебя.
Он подавил нарастающую волну гнева:
– Мне нужно знать. Я не имею понятия, кто я и что означает эта метка. Я ничего не помню.
На этот раз она взглянула ему в лицо:
– Ты клеткорожденный?
Это прозвище раздражало его.
– Так здесь это называют.
– Я слышала о вас. Но до сих пор не встречала.
Он отвернулся. Финна смущало, когда речь заходила о нем. Но он почувствовал проснувшийся в Маэстре интерес. Этот шанс нужно было использовать. Он присел на холодный щербатый камень верхней ступеньки.
– Я просто очнулся непонятно где – и все. Вокруг было темно и тихо, в голове – абсолютная пустота. Я не понимал, кто я и где, – промолвил он, глядя во мрак.
Финн не смог бы поведать ей, в какой панике, чудовищной вопящей панике бился о стены крохотной душной каморки. Как рыдания перетекали в приступы тошноты; как бесконечно долго он корчился и трясся от ужаса в закутке своей клетки, в уголке своего сознания – в полной пустоте.
Возможно, она поняла. Шелестя одеждами, подошла и присела рядом:
– Сколько тебе было лет?
Он пожал плечами:
– Откуда мне знать? Это случилось три года назад.
– Наверное, около пятнадцати. Довольно молодой. Я слышала, некоторые из них рождаются сумасшедшими, уже пожилыми. Тебе повезло.
Легчайший намек на сочувствие. Финн уловил это вопреки резкости ее тона, вспомнил ее сострадание перед той роковой засадой. Она была из тех, кто переживает чужую боль, как свою. И он должен сыграть на этой ее слабости. Так, как учил Кейро.