Инквизитор — страница 4 из 5

От автора

После выхода в свет первой книги повести «Инквизитор» (термин «повесть» употребляется условно, так как термина, позволяющего определить жанр этой книги, не существует) группа специалистов провела исследование воздействия книги на психику читателя. Был выявлен широкий спектр мнений и отношения населения к событиям и реалиям, описанным в повести. Исследование подтвердило гипотезу авторов о том, что отношение к происходящему в книге (и в обществе) ни в коей мере нельзя увязывать с принадлежностью читателей к той или иной социальной и имущественной группе, и о том, что примерно 87 % населения нашей страны хотят и ждут Темную Лошадку, а около 60 % людей не видят способа вывода страны из социально-психологического и экономического кризиса, отличного от того, который описан в «Инквизиторе». В этой связи автор книги считает необходимым дать некоторые пояснения.

Книга «Инквизитор» не является ни художественным произведением, ни политическим воззванием, ни прогнозированием развития событий в России. (Хотя экономическая модель и политическая система, установленные в России после падения социализма, позволяют предполагать неизбежность того, что «Инквизитор» явится грубой моделью будущего российского общества). Это — своеобразный диагностический прибор, позволяющий выявить процессы накопления в коллективном и индивидуальном подсознании социума определенной информации, которая под воздействием внешнего раздражителя в определенный исторический момент превратится в социальный процесс.

Часть I. АГЕНТ ГОН

1960 год

«Новенький, к доске», — сказала Валентина Васильевна, делая пометку в журнале.

Этого я ожидать не мог, поскольку считал, что, придя в новую школу, имею право на некоторую передышку.

Несколько дней назад мать привезла меня в интернат, что, как оказалось в дальнейшем, определило всю мою жизнь. Я сразу же заметил, что класс, в который я попал, разделен на какие-то группы, каждая из которых имела своего лидера. Я не спешил примкнуть к какой-либо из них, так же как и они не спешили затащить меня к себе. Мои новые товарищи просто не обращали на меня внимания, и два дня я после уроков и до ужина бродил в одиночестве по Петергофу, где располагался интернат, и по берегу Финского залива.

Я вышел к доске и сразу же «заплыл». Валентина Васильевна, особа очень желчная, отпускала довольно грубые остроты в мой адрес, комментируя мои знания в области арифметики по программе четвертого класса средней школы, что вызывало дружный хохот присутствующих.

Не смеялись только двое, сидевших на первой парте: Костя Сидоренко, которого в классе все называли Котом, и постоянно сопровождавший его Володя Дубков, по прозвищу Пинкертон. Они серьезно и как-то изучающе смотрели на меня и изредка переглядывались.

Получив свои заслуженные два балла, я спокойно отправился на место, не обращая внимания на остроты одноклассников.

На перемене ко мне подошли трое и сразу же начали обсуждать мои недостатки. Краем глаза я видел, что в отдалении за нами наблюдают Кот и Пинкертон.

Троица, явно провоцируя меня на драку, подвергла насмешкам мои умственные способности и даже внешность, но я сохранял спокойствие, стараясь не выпускать из поля зрения Кота и его друга.

Наконец один из троих, Сережка Рощин, не добившись моей реакции словесными методами, щелкнул меня по носу. Щелчок был довольно сильный, и я инстинктивно двинул ему кулаком в челюсть, после чего все трое бросились на меня. Мы покатились по полу и катались до тех пор, пока нас не растащил в разные стороны учитель истории Михаил Петрович, по кличке Михпет.

— Кто первым начал драку? — спросил Михпет грозным голосом.

Я молча пожал плечами и потрогал синяк под глазом.

После обеда я побрел на залив и, присев недалеко от воды, начал бросать в нее мелкие камушки.

Сзади заскрипела галька. Я обернулся и вскочил, готовый к обороне. Передо мной стояли Кот и Пинкертон. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга, затем я повернулся к воде, сел и продолжил кидать камни.

Кот и Пинкертон присели рядом.

— Поговорим? — спросил Кот.

— О чем? — в свою очередь задал вопрос я.

— Хочешь быть с нами? — спросил Пинкертон.

— В каком смысле?

— Стать членом нашего тайного ордена, — ответил Кот.

— Сколько же вас? — заинтересовался я.

— Двое, — спокойно сказал Кот.

— С тобой будет трое, — добавил Пинкертон.

— Что же я должен буду делать? — спросил я немного разочарованно.

— Для начала пройти испытание.

— Какое?

— Увидишь, — сказал Кот, после чего оба члена тайного ордена поднялись и не оборачиваясь пошли по направлению к интернату. Я посмотрел им вслед и поплелся в парк.

За ужином Сидоренко и Дубков не обращали на меня внимания, а после ужина куда-то исчезли. И только перед отбоем, когда, уже расстелив постель, я отправился в умывальную комнату почистить перед сном зубы, ко мне подошел Кот. «После отбоя приходи на стадион». «Зачем?» — опешил я. «Будешь проходить испытание».

Дождавшись когда все «сокамерники» уснули (Кот и Пинкертон спали в другой комнате), я оделся и спустился в вестибюль. Дверь наружу оказалась запертой. Я подошел к окну и обнаружил, что все ручки с оконных рам сняты. Оставалось одно. Я вернулся в спальню, вылез через окно на карниз и сиганул прямо на газон. Земля оказалась довольно мягкой. Прижимаясь к стене, я направился к стадиону, который располагался метрах в ста от здания интерната.

Сентябрь выдался на редкость теплым, хотя с залива и дул прохладный ветерок. Я не одел куртку и шел в одной рубашке, надеясь на то, что испытание не продлится очень долго.

На стадионе никого не было. Видимо, это было испытание не на храбрость, а на дурость. Костыляя себя за то, что так дешево купился, я все же присел на скамейку и вскоре задремал.

Кто-то хлопнул меня по плечу, затем раздался голос Кота: «Пошли».

Мы перелезли через бетонный заборчик, огораживающий территорию интерната, и направились к рощице, которая раскинулась вдоль берега залива.

Опустилась темнота, но мои спутники прекрасно ориентировались на темной местности, и скоро мы вышли к берегу речушки, впадавшей в Финский залив. Речушка была неширокая, но довольно глубокая, и издавала отвратительный запах, поскольку являлась единственной канализационной артерией Петергофа. Не знаю ее настоящего названия, но в интернате ее называли «Говнотечкой». Речка омывала остров, до которого с нашего берега было метра три.

Кот и Пинкертон пошарили в кустах, достали широкую доску и перекинули один ее конец на остров. Первым по доске пошел Кот, следом за ним я. Замыкал шествие Пинкертон.

Первое, что я увидел, ступив на остров, были могильные кресты. Как оказалось, остров был заброшенным еще в конце прошлого века купеческим кладбищем. Утром я обнаружил, что последнее захоронение датировалось 1887 годом.

Меня подвели к большому склепу, на крыше которого стоял ангел с крестом в руках. Кот зажег фонарик и открыл дверь. Склеп был пустой и дурно пахнущий. «Если пойдет дождь, можешь укрыться здесь», — сказал Кот. «Зачем?» — удивился — я. «Тебе придется провести ночь здесь, на кладбище. Это испытание. В шесть часов мы за тобой придем», — сказал Пинкертон. «Можешь отказаться, если боишься», — добавил он. «Я боюсь? — презрительно, но дрожащим голосом сказал я. — Уматывайте».

Члены тайного ордена не заставили просить дважды и удалились, не забыв стащить на противоположный берег доску, соединявшую меня с материком.

Мне было жутко и холодно. Затем стали мерещиться какие-то страшные звуки. Я залез в склеп и закрыл скрипучую дверь.

Кот и Пинкертон появились с лучами солнца. Я, наверное, в жизни больше никому так не радовался, как им. Оба по очереди пожали мне руку, после чего Кот достал из кармана носовой платок, измазанный кровью, и перочинный ножик.

«Ты прошел испытание и теперь должен поклясться на крови в верности ордену. Наши правила таковы: любой враг любого члена ордена является врагом всех членов ордена. Все деньги, которые тебе дают родители, сдаются казначею ордена, и как их тратить, решает магистр. Все домашние гостинцы сдаются в единый котел. О существовании ордена никому не говорить».

— Все? — спросил я.

— Все, — ответили хором мои товарищи по оружию.

— Кто магистр?

— Сейчас — я, — сказал Кот, — потом он (он указал на Пинкертона), потом ты. Каждый из нас будет магистром по одному месяцу по очереди. Клянешься в верности ордену?

— Клянусь, — сказал я и, воткнув в руку нож, оросил платок своей кровью.

С этого дня моя жизнь переменилась. Во-первых, через два дня, когда Рощин с друзьями вновь атаковали меня, им пришлось иметь дело с тайным орденом. Кот и Пинкертон без предупреждения кинулись в драку, и вскоре посрамленные рощинцы постыдно бежали, а сам Рощин, утирая кровь, пошедшую из носа в результате соприкосновения с кулаком Кота, бурчал, что «мы еще встретимся на узкой дорожке». Но встреч на поле браки больше не было. Во-вторых, Кот, который был силен в арифметике, за несколько дней ликвидировал пробелы в моих знаниях, а Пинкертон, тяготевший к литературе и русскому языку, ежедневно тщательно проверял мои домашние занятия и даже ухитрялся проверять диктанты, которые Валентина Васильевна устраивала нам ежедневно. В-третьих, я почувствовал себя частью силы, на которую мог рассчитывать в любой ситуации.

Так незаметно пробежали шесть лет, и настал день, когда мы простились с интернатом. Мои соратники сильно изменились. Кот стал здоровенным парнем, добродушным, любящим юмор, а Пинкертон — философом-скептиком, постоянно рассуждающим о смысле жизни и подвергающим всестороннему анализу окружавшую нас действительность.

На следующий после выпускного вечера день мы собрались в кафе на Невском. Это было последнее заседание ордена. Наши пути расходились. Каждый избрал свое будущее.

Отец Пинкертона, военный моряк, окончил Военно-морскую академию и получил назначение в Москву. Через несколько дней семья Пинкертона уезжала в столицу, где проживала его бабушка. Сам Володя готовился поступать на факультет журналистики МГУ.

Кот также решил попытать счастья в белокаменной и готовился поступать в московский иняз. Подразумевалось, что в период экзаменов он будет жить у Пинкертона.

Я же сдал документы в ЛГУ на исторический факультет. Что я поступлю, сомнений не было, так как моя мать дружила с деканом.

Мы сидели за столиком в углу и обсуждали прошлое и будущее, но каждый думал о своем. Когда кофе был выпит и пирожные съедены, Кот достал из портфеля носовой платок с выцветшими пятнами крови. Мне стало грустно. Из жизни уходил прекрасный период.

Мы с Пинкертоном успешно сдали вступительные экзамены и стали студентами, а Кот через месяц вернулся в Ленинград, не пройдя по конкурсу, и поступил учеником сварщика на Балтийский завод. Время от времени мы встречались. Я водил его на студенческие вечеринки, где он покорял всех своим юмором и доброжелательностью. Весной 1969-го он похоронил мать (отец его умер, когда ему было два года), а осенью его призвали в пограничные войска.

Провожал его я один. Мы ходили по перрону до тех пор, пока не раздалась команда: «По вагонам». С грустью смотрел я вслед уходящему поезду, ведь друзьями я так и не обзавелся, хотя приятелей было предостаточно.

С Пинкертоном связь прервалась сразу. И вспомнил о нем я только в конце 80-х, в период так называемой «перестройки», когда в газетах начали появляться его злые и умные статьи демократической направленности.

И вот, много лет спустя…

I. СТРАШНОЕ 199… год

ВОПРЕКИ АНТИКОММУНИСТИЧЕСКИМ МАНИФЕСТАМ, СОВРЕМЕННАЯ ПРАВЯЩАЯ ИДЕОЛОГИЯ И КАДРЫ ЯВЛЯЮТСЯ ПРЯМЫМИ ПРОДОЛЖАТЕЛЯМИ ПРОЦЕССОВ, КОТОРЫЕ РАЗВЯЗАЛА «ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ» И КОТОРЫЕ ЕЩЕ ДАЛЕКО НЕ ЗАКОНЧИЛИСЬ.

В. Аксючиц (в прошлом диссидент).

«Независимая газета», 15 декабря 1996 г.

Поплескавшись под холодным душем, я вытерся насухо мохнатым полотенцем и прошел в кухню. Настроение было прекрасное. Дела в фирме, которую я создал и возглавлял уже два года, шли превосходно, и сегодня я должен был подписать с мэрией контракт на крупную сумму.

На кухне жена и дочь завтракали.

— Какие планы на завтра? — спросил я, присаживаясь к столу и наливая себе чаю.

— Мы идем на референдум. Надо поддержать президента, — заявила дочь, намазывая хлеб маслом, — а вы, сэр, исполните свой гражданский долг?

И дочь и жена были ярыми поклонницами Темной Лошадки (так его окрестила пресса, когда он был еще кандидатом в президенты) и в период предвыборной кампании не только исправно посещали все митинги, организованные его сторонниками, но и несколько раз на добровольных началах распространяли листы с его речами.

— Мне, в отличие от вас, некогда заниматься всякой чепухой.

— Это не чепуха, папа. Неужели тебя не пугает весь этот криминальный беспредел? Кроме того, криминальная экономика — это такой же тупик, как и социалистическая, только еще хуже. Это я тебе как экономист говорю.

— Ну, во-первых, пока еще не экономист, а студентка, а во-вторых, мой бизнес, по-моему, неплохо идет и в нынешних условиях. Квартиру я купил, евроремонт сделал, дача строится. В три этажа. Чего вам еще не хватает?

— Спокойствия, — сказала жена. — Я тебя каждый день на работу как на фронт провожаю. Устала.

Мы вместе учились в университете и поженились на четвертом курсе. С Ниной мне повезло. В психологическом плане она заменила мне тайный орден. Все прожитые вместе годы я ощущал ее поддержку и понимание во всем. В ее отношении ко мне было что-то материнское. Именно благодаря ей я сумел пережить и гонения за «ложные взгляды на историю СССР», которым подвергся в годы тоталитаризма, и мытарства безработного историка в период «демократических реформ», когда взгляды мои на историю были признаны правильными, но мы втроем жили на ее нищенскую преподавательскую зарплату в коммунальной квартире на Лиговке. В этот тяжелый период Нина работала на трех работах. Уходила рано утром, а возвращалась поздно вечером. Измотанная, она ухитрялась вести домашнее хозяйство, в то время как я слонялся по городу или валялся на диване.

Потом все переменилось. Вместе с двумя приятелями я организовал строительно-реставрационную фирму, на которую посыпался дождь подрядов, поскольку один из учредителей имел крутые связи в мэрии. Мы работали до одурения. Дела резко шли в гору.

Я заваливал жену и дочь дорогими шмотками, регулярно водил в лучшие рестораны и возил по Европе с остановками в пятизвездочных отелях, стремясь компенсировать те бедствия, которые обрушились на их головы после победы «демократии».

— По-моему, причин бояться нет, — сказал я, резко поскучнев. (Дело в том, что две недели назад, выйдя из дома, отправляясь на работу, я обнаружил возле своей «вольво» четырех «крутых», которые довольно миролюбиво проинформировали меня о том, что я ежемесячно должен буду отстегивать им пять тысяч баксов и все у меня будет хорошо).

«Это за что же?» — поинтересовался я. «За дружбу», — сказал «качок» в кожаной безрукавке с пуговицами в виде черепа.

Я был не столько напуган, сколько удивлен, поскольку со всеми мафиозными структурами Витя Тарасов, мой зам по общим вопросам, договорился о полном взаимопонимании, и мафия ни разу не нарушила своих обязательств.

«В чем же будет заключаться наша дружба?» — спокойно спросил я. «Ты нам баксы, а мы тебя не тронем. Тебя и твою семью», — сказал один из «крутых» с внешностью неандертальца. («Сам крутой, а лоб покатый», — отметил я). «Я уже стар, чтобы новых друзей заводить», — сказал я, пытаясь отодвинуть «качка» в безрукавке от дверцы. Тот ленивым движением вынул из-за пояса финку и приставил к моему горлу.

«Брось, Лютик, — сказал „неандерталец“. — Он все понял и будет пай-мальчиком». Потом он повернулся ко мне: «Ты нас можешь найти каждый вечер в Парке Победы, в пивбаре. Баксы приноси каждое двадцатое число. Желательно крупными купюрами. Счетчик включен. Чао».

Крутые лениво двинулись со двора.

Приехав на работу, я сообщил Тарасову о том, что его договоренности с мафией, похоже, треснули, и что на нашу фирму «наехали». Тот тоже очень удивился и записал все рассказанное мной в блокнот. «Разберемся».

Через пару дней Тарасов в конце рабочего дня зашел ко мне в кабинет, плотно прикрыл дверь и присел возле моего стола.

— Наехали не на фирму. Наехали на тебя. И не мафия.

— А кто же? (Для меня, дилетанта в вопросах криминалитета, все «крутые» были мафией).

— Это хуже, чем мафия, — сказал Тарасов, — это «отморозки».

— Что за «отморозки»? — удивился я.

— Ненормальные. Ничего не умеют и не могут. Только примитивно грабить и убивать. Что называется, отбросы преступного мира. Да, да, в криминальном мире тоже имеются отбросы.

— И что же теперь делать?

— Самое умное — выделить в бюджете пять штук в месяц.

— Ну да! Сообщим в милицию.

— Бесполезняк. Пока они тебя не убили, не обращайся. Вот убьют, тогда приходи.

— А профилактика?

— Какая профилактика. Я же тебе говорю, это — ненормальные.

— Может, тогда мафию попросить разобраться?

— Попросить можно, но это не поможет. У этих дегенератов притуплен инстинкт самосохранения. Они ничего не боятся. Их ведь шлепают регулярно. И мафия, и милиция. А они все плодятся и плодятся. И идут на все.

— Ну, так и я пойду на все. Ты мне разрешение на оружие сделал?

— Обещали завтра. Но ты подумай. Легче откупиться. Что, мы обеднеем, что ли?

— Я очень жадный, — сказал я, давая понять, что разговор окончен.

Жена и дочь закончили завтрак и минут через десять отправились на работу и в институт. Я подошел к окну и смотрел, как они шли через двор к арке. Затем допил чай и поехал в свой офис.

На следующий день, в субботу (день референдума о передаче президенту диктаторских полномочий), я в семь утра уже выехал в Токсово посмотреть, как идет отделка загородного дома, который я построил силами своей фирмы. Дом получился красивый. Замок в миниатюре с башнями и винтовыми лестницами. Три этажа над землей и один — под землей, где была устроена сауна, отделанная березовыми досками, и небольшой бассейн, покрытый итальянской керамикой. Камин на каждом этаже. Подземный гараж оборудован мойкой.

Отделка близилась к завершению, и я уже прикидывал, какую мебель поставить в свой кабинет, который располагался в одной из двух башен.

Подъехали мои компаньоны, чьи особняки стояли по соседству. Каждый из нас лез из кожи вон, только бы утереть нос товарищам в вопросах отделки дома.

День провели славно. Выкупались в озере, пообедали шашлыками на траве и расписали пулю. В Питер я вернулся только в час ночи. Припарковав машину у подъезда, поднялся на свой третий этаж и обнаружил, что дверь не заперта. Нехорошее чувство переполняло меня, когда я входил в квартиру. Зажег бра в передней. На трюмо под огромным зеркалом лежала записка. Я машинально взял ее и, не читая, прошел в спальню.

Нина лежала на полу с синим лицом. Вокруг шеи был намотай электрический провод. Рядом лужа крови. Безымянный палец на левой руке, на котором было старенькое золотое колечко с маленьким изумрудом, доставшееся ей от бабушки, отрезан. Я стоял, как парализованный. Затем почему-то посмотрел на записку, которую держал в руках. Почерком дочери было написано: «Папа, звонил Сидоренко Константин Павлович. Он приехал сегодня и остановился в „Астории“. Завтра вечером уезжает».

Я опрометью бросился в комнату дочери.

В разорванной одежде, вся в крови, она лежала на ковре в неестественной позе. В метре от ее тела что-то блестело. Я подошел, нагнулся и поднял. Это была пуговица в форме черепа.

Именно эта пуговица привела меня в чувство. Паралич спал. Появилось бешенство. Я физически чувствовал, как бешеная злоба заполняет всю мою сущность. За несколько минут я превратился совсем в другого человека.

2. «ВЕДЬ ЭТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ С КАЖДЫМ»

КОГДА КУЗНЕЦОВ ВОШЕЛ В КАБИНЕТ, ОН СРАЗУ ЖЕ СПРОСИЛ, КТО ЗДЕСЬ САВЕНКОВ, ПРИБЛИЗИЛСЯ К НЕМУ И СКАЗАЛ: «ЭТО ТЫ УБИЛ МОЮ ДОЧКУ? ЧТО ЖЕ ТЫ НАДЕЛАЛ?» ОН КРЕПКО ОБНЯЛ САВЕНКОВА, И В ЭТОТ МОМЕНТ РАЗДАЛСЯ ЩЕЛЧОК. ЭТО СРАБОТАЛ ВЗРЫВАТЕЛЬ ГРАНАТЫ, КОТОРУЮ КУЗНЕЦОВ ДЕРЖАЛ В ПРАВОЙ РУКЕ. ЧЕРЕЗ СЕКУНДУ РАЗДАЛСЯ ВЗРЫВ. ГРАНАТА РАЗОРВАЛА КУЗНЕЦОВА НА ЧАСТИ, А У САВЕНКОВА ВЫРВАЛА ВНУТРЕННОСТИ.

«Московский комсомолец», 12 декабря 1996 г.

Водка! Древнее лекарство несчастных. Я пил второй день. Пил и не пьянел. Ощущал только одно — ненависть. Именно она была настолько сильна, что глушила хмель. Я отключил телефон. В дверь время от времени звонили. Я подходил и смотрел в глазок. Товарищи по работе. Следователь прокуратуры Синицин. Я без звука уходил на кухню и продолжал пить. На столе возле бутылок лежал вороненый пистолет системы «Макаров», который я купил в день наезда «крутых», не дожидаясь, пока Тарасов сделает мне разрешение. Здесь же лежали семейные фотографии. В основном последних двух лет. И лица жены и дочери были очень счастливыми. Опять звонки, и опять я, зажав в руке «макара», подхожу к глазку в надежде, что придут они.

С меня снимали допрос тут же, в квартире, после того, как жену и дочь увезли в морг. Следователь дотошно допытывался: не угрожал ли нам кто-нибудь; не подозреваю ли я кого-нибудь; какие вещи пропали. «Нет», «нет», «никакие», — отвечал я.

После его ухода я дозвонился до Тарасова и жестким голосом сказал ему: «Никому ни звука». «Понял, — сказал Тарасов, бывший офицер спецназа. — Помощь нужна?» «Нет», — кратко сказал я и повесил трубку. Я сам буду судьей. И судьей и палачом.

В дверь опять позвонили. Я взял пистолет, подошел к двери, заглянул в глазок и… распахнул дверь.

На пороге стоял Кот. Мы обнялись. Кот прижал меня к своей широкой груди и долго не отпускал. «Я все знаю», — чуть слышно прошептал он. Мне хотелось расплакаться, но проклятые слезы не шли. Я только издал какое-то странное хрюканье. «Терпи», — жестко сказал Кот и, отпустив меня и заперев дверь, прошел в кухню.

— Ты как здесь оказался? — спросил я. — Ты же вчера должен был уехать.

— Позвонил тебе на работу. Мне все рассказали.

— Помолчим, — сказал я, разливая водку.

Кот пил, не закусывая. Лицо не было сочувственным. Мы долго сидели молча и пили. Я начал пьянеть. На Кота водка не действовала, хотя к закуске он не притрагивался. Наконец он пристально посмотрел мне в глаза и произнес, скорее утвердительно, чем вопросительно: «Ты знаешь, кто это сделал!» Я кивнул головой. «Что собираешься делать?» «Мстить. И не отговаривай меня. Я их приговорил к смерти. Всех четверых». Он удовлетворенно кивнул головой и сказал: «Я пришел не отговаривать тебя, а помочь». «Не-ет, — протянул я, — это мое дело. Казнить буду сам». «Ты забыл, — сказал Кот спокойным и твердым голосом, — что враги любого члена ордена являются врагами всех членов ордена». И он указательным пальцем коснулся шрама на кисти моей левой руки. «Орден существует. Его никто не упразднял». «Казнить буду сам», — упрямо повторил я. «Я этого не оспариваю, но и ты не можешь лишить меня права участвовать в этом».

«ПОЗДНЕЕ СТАЛО ИЗВЕСТНО, ПОЧЕМУ КУЗНЕЦОВ ТАК ПОСТУПИЛ. ОН НЕ БЫЛ УВЕРЕН В ПРАВОСУДИИ. ПОСЛЕ СМЕРТИ ДОЧЕРИ ОН ЗАМКНУЛСЯ, НИ С КЕМ НЕ РАЗГОВАРИВАЛ».

Там же.

— Зачем тебе влезать в уголовщину? Не надо, я сам.

— Это мне решать. Ты не можешь лишить меня права на это. И запомни крепко-накрепко. С тобой случилось то, что может случиться с каждым, в том числе и со мной.

Кот ушел поздно, несмотря на то, что я уговаривал его остаться на ночь. «Тебе надо побыть одному, — сказал он. — Встретимся завтра в восемь вечера в Парке Победы У выхода из метро. Я буду не один. Покажешь нам этих „крутых“».

На следующее утро я уже был морально готов действовать. Бешеная злоба уступила место холодной ненависти. Вся моя психика была как бы тонким лучом, сконцентрированным на одном — отомстить.

Я зашел в комнату дочери. На письменном столе лежали конспекты лекций вперемежку с учебниками и видео-магнитофонная кассета. Я бездумно вставил ее в магнитофон и включил. На экране — митинг на Дворцовой площади. На трибуне тогда еще кандидат в президенты, а ныне президент, прозванный Темной Лошадкой.

«СТРОГО ГОВОРЯ, СЕГОДНЯ МЫ ДОСТИГЛИ СТАДИИ, КОГДА РОССИЮ ВОССТАНОВИТ ТОЛЬКО СИЛЬНЫЙ АВТОРИТАРНЫЙ РЕЖИМ. ЕСЛИ ЖЕ БЕЗУМСТВО ВЛАСТИТЕЛЕЙ ДОВЕДЕТ РАСПАД СТРАНЫ, СКАЖЕМ, ДО УРОВНЯ ГУБЕРНИЙ, ТО РОССИЮ ВОССТАНОВИТ ЛИШЬ СВИРЕПАЯ ФАШИСТСКАЯ ДИКТАТУРА (ОБЪЕДИНЯЮЩАЯ СТИХИИ ЭТАТИЗМА И ШОВИНИЗМА)».

В. Аксючиц (в прошлом диссидент).

«Независимая газета», 15 декабря 1996 г.

«Соотечественники! — кричал Темная Лошадка внимательно слушавшей его толпе. — Вас уже не один год бессовестно грабят. Вы работаете бесплатно, как рабы в древнем Риме. Неужели вам не надоело быть рабами? Правители через средства массовой информации примитивно врут вам, считая быдлом. Неужели вам не надоело быть быдлом? Предприниматели! Вас уже не один год грабят и отстреливают, как диких кабанов. Неужели вам не надоело быть кабанами? За годы кровавой лже-демократии бандиты, опора правящего ныне режима, убили сотни тысяч ни в чем не повинных людей. И это может случиться с каждым из вас. С каждым без исключений. Неужели вы будете и дальше терпеть этот преступный режим?

С этим можно покончить очень быстро, раз и навсегда. Для этого необходимы только три фактора. Только три. Первый — это чтобы вы поддержали меня на выборах. Второй — чтобы вы поддержали меня после выборов, когда я буду проводить референдум. И третий — это чтобы меня не пристрелили. Виват, россияне!» Он вскинул руку, растопырив буквой V два пальца. «Виват! Виват! Виват!» — ревела толпа.

Я выключил телевизор и магнитофон. «ЭТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ С КАЖДЫМ! ЭТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ С КАЖДЫМ! ЭТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ С КАЖДЫМ!» — звучало в моей голове.

В семь пятьдесят я уже стоял возле выхода из метро «Парк Победы», внимательно наблюдая за выходящими, чтобы не пропустить Кота. Кто-то сзади хлопнул меня по плечу. Я обернулся. Передо мной стояли Кот, Тарасов и еще три человека средних лет. Я мотнул головой, приглашая их следовать за собой. Меня почему-то не удивило, что Тарасов пришел вместе с Котом.

Мы прошли через парк и подошли к недавно построенному какой-то частной фирмой пивному залу с названием «Джон Ячменное Зерно». Снаружи был хорошо виден весь зал. Я пробежал глазами по столикам. Четверка с двумя раскрашенными девицами сидела за столиком у стены. Я сунул руку в карман и направился к входу, но железные пальцы Кота схватили меня за запястье. «Не горячись. Ты их получишь. Только сделаем все грамотно. Которые?» «Третий стол слева у стены». «Все четверо?» «Все».

Он отошел от меня и пошептался со своими спутниками, после чего все четверо пришли в зал. Я видел, как они расположились неподалеку от «крутых».

— Считай, что они уже трупы, — сказал Кот.

— Я сам.

— Конечно. Мы только выясним, где они бывают, где живут и прочие мелкие детали.

В будущем я понял, что напрасно беспокоился о том, что меня могут «не допустить к телу». Коту больше чем мне нужно было, чтобы я сам расправился с подонками.

— Отправляйся домой и жди моего звонка. Когда все будет готово, я тебе позвоню.

Уже дома я поймал себя на мысли, что ничего не знаю о Сидоренко. Несколько лет назад кто-то из общих знакомых говорил мне, что он уволился из КГБ и находится в свободном полете. Но кто он сейчас? Я даже не спросил, чем он занимается. Что за люди были с ним?

С того самого страшного дня я не заходил в спальню. Вот и сейчас, подойдя к двери, я почувствовал какой-то барьер, который встал на моем пути, как каменная стена. Я повернулся, поплелся в комнату дочери и повалился на диван. Как жить дальше? Сейчас смыслом жизни для меня была месть. А потом? Бизнесом я уже заниматься не смогу. Опять стать историком? Кому они нужны в этой стране. В наше время правящий режим уже не утруждает себя заботой об историческом обосновании своего произвола. Нет необходимости. Постепенно я углубился в ретроспективный анализ произошедшего со мной и со страной. Все-таки я — историк.

«ДРАКАМИ С ПОНОЖОВЩИНОЙ, НАРКОТИКАМИ, ПРОСТИТУЦИЕЙ (ПРОЦВЕТАЮЩЕЙ С НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЫ) ЗДЕСЬ НЕ УДИВИШЬ НИКОГО. А ЗЛО, СТАВШЕЕ ОБЫДЕННОСТЬЮ, УЖЕ, КАК ИЗВЕСТНО, ВОВСЕ И НЕ ЗЛО, А ОБРАЗ ЖИЗНИ. И ИМЕННО ТАК ВОСПРИНИМАЕТСЯ ВСЕМИ ОКРУЖАЮЩИМИ, ВКЛЮЧАЯ ОРГАНЫ ПРАВОПОРЯДКА И ПРАВОСУДИЯ».

«Московский комсомолец», 8 декабря 1996 г.

Я закрыл глаза и увидел… Сталина. Иосиф Виссарионович словно сошел с портрета, который я когда-то видел в какой-то книге. Держа в правой руке трубку, он насмешливо смотрел на меня, словно знал, что за весь период моей исследовательской работы в области истории СССР он был моим личным врагом номер один. Под его насмешливым взглядом я покрывался холодным потом, как нарком, проваливший важное задание партии. Но вот взгляд его стал грустным и даже каким-то сочувственным.

— Ну что? — спросил вождь всех народов. — Теперь ты понял, что я был не так уж не прав?

Я молчал, не в силах переработать пласт информации, внезапно обрушившейся на меня. Прошедшие несколько лет предстали передо мной совсем в другом восприятии.

— В период НЭПа было все то же самое? — спросил я, утирая пот со лба.

Сталин кивнул головой.

— Все то же. Единственное различие было только в том, что мы, в отличие от вас, перейдя от военного коммунизма к НЭПу, или как вы его теперь называете, «рыночной экономике», сумели за несколько лет добиться экономического подъема. Но я отчетливо видел, что это ненадолго, а в перспективе должно было начаться то, что сейчас творится у вас. Сращение нэпманов с криминальным миром, а затем сращение этого конгломерата с госпартаппаратом и образование криминального государства. Все последующие годы, пока я правил государством, вся моя деятельность была направлена на то, чтобы не дать обществу переступить ту черту, которую переступили вы.

Он помолчал, глубоко задумавшись и попыхивая трубкой. Лицо его уже не было сочувственным. Полное равнодушие. Каким-то кусочком сознания я понимал, что это либо сон, либо галлюцинация, но в то же время я отчетливо ощущал запах дыма. Наконец он заговорил снова:

— Да, все годы правления я стоял перед выбором: либо дать развиться мерзким инстинктам, потерять контроль над страной и превратиться в номинального правителя, куклу на престоле, либо давить их, давить, давить. Я читал все, что было написано обо мне после моей смерти. Читал и твои исторические опусы. Все чушь. Вы ничего не поняли. Да и не могли понять, потому что занимались не своим делом. Анализировать меня и мою деятельность должны были не историки, а специалисты в области коллективной психологии. И в первую очередь надо было понять, что такое русская психология. Тогда бы вы увидели, что у меня не было другого выхода, потому что я оказался в обществе сумасшедших. Да, да. (Его лицо стало злым, глаза зажглись жестоким желтоватым огнем.) В стране начиналась эпидемия психического заболевания. То, что сейчас у вас. Ведь вам и вашим правителям нужен не прокурор. Нужен психиатр.

— Вы не лечили больных. Вы их просто уничтожали, — осмелился подать голос я. Он вдруг развеселился.

— Одних уничтожал, других лечил. Вернее сказать, не давал болезни развиваться.

— В лагерях?

— Нет, на свободе. Они боялись, и страх не позволял им творить то, что они творят сейчас. Я внимательно следил за распространением этой мерзкой болезни. Когда она зашкаливала за допустимые нормы, я не колебался. Я мог приказать уничтожить тридцать тысяч уголовников, если их количество угрожало спокойствию в стране, как это было после войны. А чиновников уничтожал регулярно. Очищал министерства, партийные органы от психических больных.

— Когда же эта болезнь появилась в России? После революции?

— Нет. Очень давно. Еще Петр Великий говорил, что любого воеводу можно через год службы вешать без суда и следствия и без зазрения совести. А революция была только одним из проявлений этой болезни. (Он опять помолчал.) Во что вылилась ваша свобода? Я выселил чеченцев. Вы вернули их. И что? Кровь. Когда в будущем беспристрастные историки подсчитают, во что обошлась вам ваша демократия, вы поймете, что есть вещи похуже, чем коммунистическая диктатура.

— Это была не демократия, а лжедемократия, — сказал я, вспомнив речь Темной Лошадки. Он опять засмеялся.

— Если бы ты постиг русскую психологию, ты бы понял, что у вас демократии быть не может. У вас может быть либо диктатура, либо лжедемократия. Вот и выбирайте.

У меня в мозгу вертелся один вопрос. И я задал его.

— Скажите, Бог есть?

— Есть, — ответил он, слегка поколебавшись, — и дьявол есть. И я был орудием в руках Бога, я истреблял сатанистов. А вы — орудие в руках дьявола. То, что случилось с тобой, могло случиться с каждым, но вы так уж устроены, что понимать все и действовать начинаете только после того, как это случилось. Прощай!

Сталин исчез, а я очнулся на диване, явно ощущая запах табака.

Кот позвонил на следующий день.

«ВЗЯЛИ СЛАВИНА И ЗАЙЦЕВА СПУСТЯ ТРИ ДНЯ ПОСЛЕ УБИЙСТВА. МОЛОДЫЕ ЛЮДИ ПОПИВАЛИ СЕБЕ КОФЕЕК НА ДОМОДЕДОВСКОМ РЫНКЕ, ГДЕ ИХ УВИДЕЛА ТЕЩА И ЖЕНА ГЕНЫ ИЛЬИНА, ПРИШЕДШИЕ ПОКУПАТЬ ПИДЖАК ДЛЯ ЕГО ПОХОРОН. К УДИВЛЕНИЮ ИЛЬИНЫХ, ВСЮ ВИНУ БЕЗРАЗДЕЛЬНО ВЗЯЛ НА СЕБЯ ЗАЙЦЕВ, ОБЪЯСНИВШИЙ СЛЕДСТВИЮ, ЧТО ПЯТЬ ВЫСТРЕЛОВ В ТЕЛО И ОДИН КОНТРОЛЬНЫЙ В ВИСОК, ДРУГИМИ СЛОВАМИ, ВСЮ ОБОЙМУ ОН ВЫПУСТИЛ В „ЦЕЛЯХ САМООБОРОНЫ“. ПОСКОЛЬКУ ПРИ РАЗГОВОРЕ С ДИМОНОМ ГЕНА ИЛЬИН ЯКОБЫ ПОПЫТАЛСЯ ДОСТАТЬ ПЕРОЧИННЫЙ НОЖ… КОТОРЫЙ, КСТАТИ, ТАК И НЕ НАЙДЕН СЛЕДСТВИЕМ.

„СКАЖИТЕ СПАСИБО СУДЬЕ БОРОВКОВОЙ, — ОБЪЯСНИЛ СЛЕДОВАТЕЛЬ ПРОКУРАТУРЫ ЮЖНОГО АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА АЛЕКСАНДР ЖУКОВ СЕМЬЕ ИЛЬИНЫХ, — НЕ ОТПУСТИ ОНА СЛАВИНА ПОД ЗАЛОГ — НЕ БЫЛО БЫ И УБИЙСТВА“».

«Московский комсомолец», 8 декабря 1996 г.

— Ты готов?

— Да.

— Не передумал?

— Я никогда не передумаю.

— Хорошо. Через тридцать минут выходи. Машина будет у подъезда.

«ТАК МЭР ОДНОГО ЮЖНОГО ГОРОДА СООБЩИЛ ГЛАВНОМУ АДМИНИСТРАТОРУ КРЕМЛЯ, ЧТО ПОКОЯ ЕГО ГОРОДУ НЕ ДАЕТ ОТСУТСТВИЕ ЖИЛЬЯ И НЕАДЕКВАТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ СУДЕЙ, КОТОРЫХ ГОРОД ДОБРОСОВЕСТНО СОДЕРЖИТ, А ОНИ „ОТПУСКАЮТ БАНДИТОВ“».

«Сегодня», 28 декабря 1996 г.

Я переоделся в старые джинсы, которые жена подарила мне на день рождения в период моей безработицы (откладывала деньги полгода из своей мизерной зарплаты), и джинсовую рубашку красного цвета на выпуск. Сунул за пояс под рубашку «макара», затем полез на антресоли и достал топор, который положил в спортивную сумку дочери. «Вы правы, Иосиф Виссарионович, мы начинаем действовать только после того, как это случится. Но уж действовать будем на всю катушку. Вот такие мы козлы». В белой «волге» у подъезда за рулем сидел Кот. На заднем сидении расположился один из мужиков, которые подходили с ним к Парку Победы. Кот бросил на меня быстрый взгляд и внимательно посмотрел на сумку. Машина тронулась.

— Где они? — спросил я. Сердце мое бешено колотилось.

— На нашей базе под Петергофом. Недалеко от интерната.

Мы молчали всю дорогу. Я начал потихоньку успокаиваться. Кот насвистывал воинские марши, а его подручный тянул сигарету за сигаретой.

Петергоф. Машина катила по шоссе между Старым и Новым Петергофом. Не доезжая до Старого Петергофа, Кот свернул с шоссе и поехал по грунтовой дороге по направлению к заливу. То справа, то слева возникали крохотные, в пять — восемь особняков, поселки. Наконец мы заехали в один из них и остановились возле трехэтажного дома из немецкого кирпича.

«Выходи», — сказал Кот и направился ко входу. Мы вошли в холл, обставленный мягкой мебелью. В холле сидел Тарасов и еще пять мужиков с ничего не выражающими лицами. Тарасов молча кивнул мне и отвернулся.

Кот провел меня в небольшую комнату, обставленную под кабинет, и сел за письменный стол. Я сел в кресло напротив.

— Они все здесь. В разных помещениях. Всех сам кончать будешь?

— Всех сам, — ответил я, чувствуя, как злоба переполняет меня.

— А ты когда-нибудь убивал себе подобных?

— Нет. Какое это имеет значение?

— Большое. Я не уверен, что ты сможешь убить человека.

— Не сомневайся, — мрачно усмехнулся я. — Теперь я могу убивать сколько угодно. Если бы я это сделал тогда, когда они подошли ко мне, сейчас бы все было по-другому.

— Хорошо. Держи. — Он достал из ящика стола «макара». Я молча достал своего. — Кого первым? Лютика?

— Не-ет, — протянул я. — Его на десерт.

— Идем.

Мы прошли в холл. Кот держал пистолет в руках. Когда мы спустились по лестнице в подвал, он передернул затвор. «Не вмешивайся», — сказал я. «Не собираюсь. Это так. На всякий случай».

Подвал представлял из себя бетонный коридор наподобие тюремного. По бокам — двери. Я расстегнул сумку и взял в левую руку топор. В правой сжимал взведенный пистолет. Кот внимательно смотрел на меня. Затем подошел к одной двери, открыл ее и кивком головы пригласил меня войти. Я вошел в комнату. На полу сидел один из «крутых». Он не успел прореагировать. Я начал стрелять, не целясь, и расстрелял всю обойму, несмотря на то, что он повалился на бок после первого же выстрела. Кот стоял у двери. Когда я направился к выходу, он протянул мне своего «макара», а сам достал обойму и перезарядил мой.

Следующая комната. «Крутой» вскочил. Его лицо исказилось ужасом. Он попытался что-то сказать, но получились какие-то нечленораздельные звуки. Я выстрелил. Он согнулся пополам, схватившись за живот. Я выстрелил еще раз. Пуля угодила в макушку, и он повалился вперед.

Кот молча следовал, за мной, держа пистолет наготове. Третья комната. «Неандерталец». В отличие от своих «соратников», он стоял спокойно. Видимо, замедленная реакция. Я выстрелил в живот и, когда он согнулся пополам, переложив пистолет в левую руку, взял в правую топор. Я рубил с остервенением, превратив его в бесформенную массу за несколько минут. Джинсы и рубашка были в крови. Я резко повернулся назад и, поскользнувшись на луже мозгов и крови, хлопнулся на пол. Кот спокойно наблюдал за мной и, когда я вскочил и бросился в коридор, посторонился, пропуская меня вперед.

Четвертая комната. Лютик. Этот, видимо, слышал выстрелы, потому что бросился на меня, как только я переступил порог. Я не успел поднять пистолет, как получил удар в лицо. Этот удар вызвал новый прилив ярости, которая начала было спадать. Я выронил пистолет. Лютик схватил меня за руку, в которой был зажат топор и нанес удар коленом. Он бил в пах, но попал в ногу. И тогда я, выпустив топор и обхватив его руками стальной хваткой, вцепился ему зубами в горло. Он руками пытался оттолкнуть мою голову, но я уже был в невменяемом состоянии. Я грыз его горло, чувствуя, как кровь хлещет мне на лицо и на грудь, а лоскуты кожи забивают рот. Зубы ухватили что-то твердое, и я с хрустом перекусил его. Лютик перестал дергаться и обвис. Я повалился на пол в лужу крови вместе с ним, но тут же вскочил, схватил топор и начал с остервенением крошить труп.

Наконец я выронил топор. Ноги подкосились. Я упал на колени, и дикая рвота минут пять сотрясала все мое тело. Кто-то мягко обнял меня за плечи, поднял и повел из комнаты. Далее все затуманилось. Помню только Кота со шприцем в руке и его голос, как сквозь вату: «Обмойте его и уложите в постель. Трупы упакуйте, на катер и в залив».

3. ИСТОРИК И МЕДИК

ВОЛНА СЛУХОВ О ПРЕДСТОЯЩЕМ АКЦИОНИРОВАНИИ ВСЕРОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТЕЛЕРАДИОКОМПАНИИ (ВГТРК) ДОСТИГЛА СВОЕГО АПОГЕЯ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ВЛАДИМИР ГУСИНСКИЙ, ГЛАВА И СОВЛАДЕЛЕЦ ГРУППЫ «МОСТ», ОБЪЯВИЛ О РЕШЕНИИ ПОЛНОСТЬЮ ПОСВЯТИТЬ СЕБЯ БИЗНЕСУ, СВЯЗАННОМУ СО СМИ.

КОНКУРЕНТЫ В БОРЬБЕ ЗА КОНТРОЛЬ НАД ЕДИНСТВЕННЫМ ТЕЛЕКАНАЛОМ (А ИМЕННО КАНАЛ РТР ЯВЛЯЕТСЯ НАИБОЛЕЕ ЛАКОМЫМ КУСКОМ В СТРУКТУРЕ ВГТРК), ОСТАВШЕМУСЯ В СОБСТВЕННОСТИ ГОСУДАРСТВА, НАРЯДУ С ГЛОБАЛЬНЫМИ ЦЕЛЯМИ РЕШАЮТ ТАКТИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ. А ВДРУГ АКЦИОНИРОВАТЬ ТЕЛЕКОМПАНИЮ НЕ УДАСТСЯ? ТОГДА ЖЕЛАТЕЛЬНО ПОСТАВИТЬ ВО ГЛАВЕ ЕЕ СВОЕГО ЧЕЛОВЕКА.

«Независимая газета», 1 февраля 1997 г.

Последующие несколько дней я провел в постели. Когда я просыпался, в комнату входил незнакомый мне мужчина. Он приносил поднос с едой, а после того как я, не чувствуя вкуса, съедал что-нибудь, делал мне укол, и в течение десяти минут я засыпал.

Постепенно я пришел в себя. Апатия спала. Нормальное физическое самочувствие восстановилось полностью. В том, что спала апатия, главную роль сыграли «крутые». Я чувствовал, что жажда мести не утихла, и мне хочется их убивать снова и снова. Никаких угрызений совести я не испытывал.

Меня никто не беспокоил. Еду и газеты приносили исправно. Я не выходил из комнаты, которая была оборудована как гостиничный номер, с туалетом и ванной. Желания покинуть это место, где еще несколько дней назад я искупался в крови, творя месть, и отправиться домой я не испытывал. Более того, сама мысль о том, что я рано или поздно должен буду переступить порог своей квартиры, приводила меня в ужас.

За время, пока я валялся в постели, газет накопилось внушительная кипа. Я начал их просматривать.

Все газеты публиковали аналитические статьи, посвященные победе Темной Лошадки на референдуме о введении неограниченного президентского правления. Я отметил, что количество мнений и прогнозов последствий наступления диктатуры явно превышало норму, которую средний российский обыватель мог переварить. Несколько раз на первой полосе одной из крупнейших московских газет мне попадались статьи, подписанные В. Дубковым. Пинкертон был ярым противником диктатуры, но в отличие от большинства демократически настроенных журналистов, не сыпал ярлыками и не пугал россиян Апокалипсисом, который в ближайшее время обрушится на страну в результате «победы Антихриста на президентских выборах и референдуме».

К разгону парламента и запрету на политическую деятельность я отнесся с полным равнодушием. Логический конец социальной вакханалии. Любой мало-мальски грамотный историк должен был предвидеть такой конец. А вот Временный уголовный кодекс мне понравился. Хотя и слабоват для современной обстановки. В решительности Темная Лошадка явно уступал своим предшественникам. Свод законов 1649 года предусматривал смертную казнь в двухстах случаях, в то время как ВУК — только в сорока восьми. Интересно только, как новый режим будет приводить в действие этот механизм при существующей судебной практике. Вряд ли диктатор осмелится ввести в действие «сталинские тройки», а нынешние суды не в состоянии воплотить ВУК в жизнь в необходимых масштабах. Нет, здесь нужно что-то другое.

«Президентский вестник» состязался с демократической прессой в описании ужасов российской действительности. Только события описывались настоящие и прошлые. Убийства, убийства, зверства, мерзость.

Во мне вновь заговорил историк. Я пытался осмыслить российскую историческую действительность, но она не подпадала ни под один из известных мне исторических законов. Феодализм в России — кровь и нищета. Капитализм в России — кровь и нищета (в сказки о благоденствии русского народа в 1913 году я не верил). Социализм — кровь и нищета. Новый капитализм — кровь, нищета и мерзость.

Постсоциалистический период вообще не поддавался объяснениям. Какая-то дикая смесь всех экономических формаций, включая первобытнообщинную и рабовладельческую. В памяти почему-то всплыли слова Сталина из моих галлюцинаций о психическом заболевании нации.

«В ЦЕЛОМ ПО РОССИИ КАЖДЫЙ ПЯТЫЙ ВЕРДИКТ ПРИСЯЖНЫХ — ОПРАВДАТЕЛЬНЫЙ. А ПО МНЕНИЮ НЕКОТОРЫХ АДВОКАТОВ, ЧУТЬ ЛИ НЕ КАЖДЫЙ ВТОРОЙ ПРОЦЕСС ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ОПРАВДАНИЕМ ПОДСУДИМЫХ. ПРИ ЭТОМ ИСКАТЬ ЛОГИКУ В ДЕЙСТВИЯХ ПРИСЯЖНЫХ СОВЕРШЕННО БЕСПОЛЕЗНО».

«Megapolis Express», № 1, 1997

Я включил телевизор. «Президентский канал» показывал интервью с премьер-министром нового правительства. Он был единственным известным стране политиком эпохи президента Ельцина. Набрав приличный рейтинг в предвыборной гонке, он за несколько дней до выборов неожиданно снял свою кандидатуру и, объявив о готовности возглавить правительство в случае победы Темной Лошадки, призвал своих сторонников голосовать за кандидата в диктаторы.

— Григорий Александрович, — обратился к нему ведущий. — Вы, что называется, демократ первого призыва. Каким образом Вы оказались в команде диктатора? Что заставило Вас, политика демократической ориентации, примкнуть к диктатуре?

Умное лицо премьера стало насмешливым. Он некоторое время смотрел на ведущего, как учитель на бестолкового ученика, не понимающего десятичной дроби. Стиль и эмоциональное оформление его речи меня всегда немного раздражали. Раздражали и сейчас, но, тем не менее, я признавал, что это первый человек в российском правительстве за последние десять лет, чье лицо носило признак интеллекта.

— Во-первых, я не политик. Я — экономист. То, что я занимался политикой и даже возглавлял политическое движение, было ни чем иным, как актом гражданского отчаяния. К сожалению, путь к руководству экономикой России всегда лежал не через профессионализм, а через политику.

Во-вторых, я ни к кому не примыкал. Я занял государственный пост. Я это подчеркиваю. Государственный, а не политический. Так что, если я и примкнул к кому-либо, так это к государству.

— Но, насколько я помню, Вам предлагались высокие посты и в прежнем, скажем так, демократическом правительстве. Почему же вы отказались примкнуть к государству в период демократии?

— Вопрос с подвохом?

— Ни в коей мере… Я действительно хотел бы разобраться в трансформации Вас из сторонника демократии в сторонника диктатуры.

— Я не сторонник ни демократии, ни диктатуры. Я сторонник экономики и правильного ею управления. Если бы на выборах победили коммунисты, реставрировали коммунистическую диктатуру и предложили мне возглавить правительство, я бы отказался. По той простой причине, что не видел бы никаких перспектив к радикальным изменениям в системе управления. Потому что экономике продолжали бы диктовать свою волю политики, только уже представляющие интересы других финансовых и коммерческих структур. Хотя не исключаю, что и прежних. И, в конечном итоге, интересы конкретных физических лиц, которые не светятся в прессе и на телевидении. В ход продолжали бы идти различные по форме, но одинаковые по содержанию трюки для получения конкретными структурами, а точнее личностями, сверхприбыли, которая по-прежнему перекачивалась бы за рубеж. Всякие квотирования, лицензирования, КНО, налоговые и таможенные льготы, институты уполномоченных банков Минфина и так далее, и так далее. Диапазон достаточно широк. При полном отсутствии какой-либо ответственности этих политиков на должностях вице-премьеров и министров и подвластных им чиновников.

— Почему вы думаете, что теперь это невозможно?

— Сами увидите. Во-первых, о безнаказанности, как вы уже, видимо, догадались, теперь речи быть не может. Но не это главное. Главное, что создана новая система управления, и решения правительства будут направлены исключительно на экономические интересы государства. Это во-вторых.

— Вы имеете в виду, на интересы общества?

— Нет. К сожалению, из-за сложившейся ситуации мы вынуждены на первом этапе разделить интересы государства и общества. Но интересы общества — это второй этап, который наступит автоматически после того, как интересы государства будут удовлетворены.

— Это мы уже слышали от коммунистов в период социализма.

— Верно. Они провозглашали приоритет интересов государства. Но, увы, интересами государства они считали сохранение созданной ими идеологии. И когда вставала дилемма — идеологический догмат или экономическая целесообразность, они отдавали приоритет первому. Если бы они действительно создавали сильное экономически, а не идеологически государство, то интересы общества удовлетворялись бы автоматически. Это альфа и омега любой экономики. Сильное государство, я имею в виду экономику, а не вооруженные силы, — богатое население. Но я продолжаю о будущем, после экскурса в прошлое. Правительство, которое я возглавил, получило полную свободу действий. Кроме того, мне предоставлено право монопольно решать все кадровые вопросы, касающиеся правительства, и я получил гарантии президента, что в ближайшие два года ни он, ни один из членов его команды не вмешаются ни в один вопрос, находящийся в компетенции правительства. Фактически я — экономический диктатор России. Естественно, на мне лежит вся ответственность.

— К какой же ответственности Вас могут привлечь, если вы провалите экономическую политику?

— Почитайте Временный уголовный кодекс. Там Вы найдете по меньшей мере пять статей, по которым меня можно будет приговорить к расстрелу.

— И Вы согласились на такие условия?

— Я не согласился. Я их выдвинул, а президент их принял.

— Когда Вы говорите «правительство», Вы имеете в виду и силовые структуры?

— За исключением министерства обороны.

— Какова же роль президента и его команды?

— Их роль будет заключаться только в обеспечении работы правительства и выполнения его решений. Самыми жесткими методами. Когда я подал президенту экономическую программу вывода российской экономики из кризиса, он отказался ее читать и сказал: «Я в этом ничего не понимаю. Об эффективности Вашей концепции я буду судить по результатам. Но помните. Мы будем быстро и жестко устранять все препятствия к ее реализации. Как, это уже моя забота. В этом Вы ничего не понимаете. Но Вы ответите за свою программу головой».

— Вас это устраивает?

— Я не вижу другого выхода.

— Вы будете привлекать иностранных советников?

— Безусловно. Но только для анализа ситуации. К выработке решений они допущены не будут.

Премьер посмотрел на часы.

— К сожалению, время, выделенное мною вашему каналу, истекло. Можете задать последний вопрос.

— Скажите, какое министерство станет ключевым в управлении экономикой? Министерство финансов? Министерство экономики?

— Министерство внутренних дел.

В дверь постучали. Вошел Тарасов. Я выключил телевизор и протянул ему руку.

— Привет. Присаживайся.

— Некогда. Тебя ждет Сидоренко.

— Где?

— В городе.

По дороге мы молчали. Я ни о чем его не спрашивал, так как в целом мне была понятна их связь с Котом. Тарасов же молчал, видимо, считая, что я еще не отошел от того состояния, в котором человека не следует беспокоить.

Мы подъехали к Пяти Углам. Машина свернула на Разъезжую и заехала в арку, над которой висел номер дома — 1. У меня защемило сердце. В этом доме до нашей женитьбы жила Нина с родителями. И именно сюда я пришел в семидесятом знакомиться с будущими тестем и тещей. Отец Нины, интеллигент далеко не в первом поколении (в дальнейшем он сыграл большую роль в формировании моих взглядов на историю СССР, из-за которых я чуть не загремел на Колыму), был человеком очень своеобразным, о чем меня предупредила моя невеста. Было необходимо понравиться ему с первого захода. В противном случае, утверждала Нина, отношения будет строить очень сложно.

Я решил прийти на первую встречу с подарком. Причем подарок, по моему мнению (сыграла роль совковая психология), должен был представлять какой-нибудь дефицит. Я позвонил своему приятелю, который работал продавцом в «Пассаже», и потребовал в течение дня достать мне дефицит. «Какой?» — спросил приятель. «Любой, но к вечеру», — ответил я.

За тридцать минут до конца рабочего дня мне позвонила Нина и предупредила, что задерживается, но чтобы я ехал к ней домой, так как родители предупреждены и ждут. Следом раздался звонок приятеля, оповестивший меня о том, что я мог приехать за дефицитом. Я помчался в «Пассаж», который оправдал свое название. Дефицитом оказалась связка пипифакса, именуемого в Советском Союзе «сральной бумагой». Победное лицо моего приятеля, гордого выполнением поручения точно и в срок, что поднимало его социальную значимость в его собственных глазах, удержало меня от облечения моих эмоций в словесную форму. Накинув на плечо связку, я поехал на Разъезжую. Настроение повысили несколько теток интеллигентной наружности, которые подходили ко мне в метро и на улице с вопросом: «Где вы это купили?»

Мать Нины, сдерживая улыбку, провела меня в кабинет мужа, где последний сидел в вольтеровском кресле прошлого века, уткнувшись носом в какие-то бумаги.

«Витя, это жених Ниночки. И с подарком», — представила она меня главе семейства. Тот посмотрел поверх очков сначала на меня, потом на пипифакс и торжественно произнес: «Молодой человек, если бы вы принесли мне ящик коньяка, я бы сказал — упиться можно!» Очень скоро мы стали друзьями.

«Выходи», — прервал мои воспоминания Тарасов. Мы направились к одному из трех подъездов, который располагался напротив подъезда, где когда-то жили родители моей жены. Поднялись на второй этаж. Дверь сразу же открылась. «Проходи», — сказал Тарасов, а сам повернулся и пошел на выход. Я прошел в квартиру, которая сильно смахивала на гостиничный номер. В одной из трех комнат на диване и в кресле расположились Кот и брюнет лет сорока пяти, который с момента моего появления не спускал с меня больших темных глаз. Под его взглядом было немного не по себе.

На журнальном столике стояла бутылка «Отборного» коньяка и три рюмки. Рядом с бутылкой — блюдечко с дольками лимона и коробка шоколадных конфет.

Кот рукой указал мне на второе кресло и, после того как я сел, представил мне незнакомца: «Николай Иванович. Доктор медицинских наук. Профессор». Брюнет протянул мне правую руку, левой наполняя мою рюмку: «Давайте за знакомство. Коньяк отличнейший».

Завязалась неторопливая беседа, в которой Кот участия не принимал, но внимательно слушал. Голос у Николая Ивановича был очень ласковый и навевал покой, даже как-то убаюкивал. При этом, обращаясь ко мне, он употреблял всякие ласковые слова типа «голубчик», «дорогуша моя», «дружочек». Вопросы сыпались на меня один за другим: какой я цвет больше всего люблю, а какой мне неприятен; какой запах мне нравится; какая музыка меня волнует, а какая раздражает; кто меня больше притягивает, блондинки или брюнетки, полные или стройные; какое мое любимое блюдо; когда я себя лучше чувствую, в жару или в холод. При этом вопросы были не сами по себе, а как-то плавно вписывались в беседу.

— Вы ведь историк, — вдруг перешел на другую тему профессор, — мне было бы интересно узнать взгляд профессионального историка на развитие ситуации в России в период: середина восьмидесятых — настоящее время.

— Вряд ли я смогу Вам что-нибудь сказать на эту тему, — ответил я, — поскольку от прежних взглядов я отказался, а новые еще не сложились. Слишком много исторических абсурдов, не поддающихся анализу.

Кот и Николай Иванович переглянулись.

— Скажите, голуба моя, что Вы брали за основу, какой подход использовали при проведении исторического анализа какого-либо периода, скажем, нашего государства?

— Ну, долгое время основой был постулат Маркса о том, что бытие определяет сознание. То есть поведение масс, определяющее ход исторического развития, диктовалось уровнем экономики и системой распределения материальных благ. После падения коммунистического режима, насколько я знаю, единого подхода не существует. У некоторых историков сейчас популярен подход Тойнби. У других — культурологический подход Шпенглера. Да мало ли…

— Меня интересует ваш подход.

Профессор внимательно смотрел на меня, и по его лицу я видел, что все основные методики исторического анализа ему известны не хуже, чем мне. Краем глаза я видел, что Кот пристально меня изучает. В душе появилось некоторое беспокойство. Пока Николай Иванович задавал мне вопросы, касающиеся моего индивидуального восприятия окружающего нас мира, мне была понятна цель беседы. Он просто тестировал меня как психолог. Резкий поворот к истории государства российского был мне не понятен.

— Я не могу признать правильным ни один подход из ныне существующих. А своего у меня нет. Еще не создал.

— Ну, все-таки, — продолжал допытываться профессор, — что определяет ход исторических событий?

— Разумеется, поведение масс.

— О! — профессор с удовлетворением поднял указательный палец. — Маркс был абсолютно прав. В его время сознание определялось бытием, а следовательно, люди не имели практической возможности управлять им. История развивалась естественным путем.

— История не может развиваться искусственным путем.

Кот и профессор опять переглянулись.

— Ошибаетесь. А если имеются более эффективные средства управлять сознанием масс, нежели экономика и система распределения материальных благ? И если это средство находится в руках конкретной группы людей? Как в таком случае развивается ход истории, естественно или искусственно?

— Средства массовой информации?

— Ну что вы. Средства массовой информации только средство доставки оружия массового поражения к месту применения, как сказал бы военный человек. Все средства массовой информации СССР десятилетиями убеждали нас в том, что мы живем превосходно. Сытно и весело.

— Сколько ни повторяй слово «халва», во рту слаще не станет, если нет халвы.

— Верно. В обычном состоянии. Но, например, в состоянии гипнотического транса вам скажут «халва», и будет очень сладко.

— Массы невозможно погрузить в транс.

— А если можно?

— Тогда — катастрофа.

— А что же будет определять ход исторического развития?

— Нравственный уровень людей, имеющих средство погружать массы в гипнотический транс.

Кот и Николай Иванович в очередной раз переглянулись. Затем наступила пауза. Наконец заговорил Кот.

— Как ты собираешься жить дальше?

— Не знаю, — ответил я.

— Ты будешь продолжать свой бизнес?

— Нет. Это исключено. Я уже не тот, что был раньше.

Кот задумчиво жевал губами, внимательно разглядывая ладонь своей правой руки.

— А чего бы ты хотел? Чем бы хотел заниматься?

— Мстить, — ответил я жестко.

— Ты уже отомстил, — спокойно сказал Кот.

— Нет. Я не чувствую удовлетворения.

— Хорошо, — кивнул он головой, — хочешь быть с нами? Мы дадим тебе возможность мстить.

Он помолчал и добавил:

— До полного удовлетворения.

— А кто вы? Опять тайный орден?

— В некотором роде. Вообще-то мы команда президента.

— Я не занимаюсь политикой. И, честно говоря, меня она не интересует.

— Тебе никто не предлагает заниматься политикой.

— Тогда чем же?

— Мы предлагаем тебе вступить в ГОН.

— Что такое ГОН?

— Группа особого назначения. Вот, почитай.

Он вынул из кейса, который стоял рядом с креслом, в котором он сидел, лист бумаги и протянул его мне. Я взял бумагу.

УКАЗ

Президента Российской Федерации от 20 июня 19… года № 4 г. Москва

1. В связи со сложившейся в Российской Федерации криминальной обстановкой и в целях оказания содействия органам правопорядка в деле обеспечения безопасности граждан сформировать в городах: Москва, Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону, Екатеринбург, Краснодар, Ставрополь, Калининград, Владивосток, Воронеж, Волгоград, Новосибирск, Сочи группы особого назначения (ГОН) из добровольцев.

2. Директору Научного центра при Президенте РФ в двухнедельный срок разработать проект Указа Президента Российской Федерации о правах и обязанностях агентов ГОН и Положение по ГОН, включающее систему подбора и расстановки кадров, направления их деятельности и структуру.

3. Министру обороны РФ, Министерству внутренних дел РФ и Федеральной службе безопасности РФ обеспечить обучение и деятельность ГОН путем передачи в распоряжения Командующего ГОН объектов, для обучения личного состава, необходимого вооружения и техники, а также инструкторов в соответствии с необходимостью, определенной Командующим ГОН.

4. Подчинить ГОН непосредственно Президенту Российской Федерации.

5. Министерству финансов РФ выделить средства, необходимые для формирования ГОН.

Президент Российской Федерации

Я отложил бумагу и посмотрел сначала на Кота, потом на профессора, потом опять на Кота. Оба молчали.

4. VADE RETRO, SATANAS!

— ПОЛУЧАЕТСЯ, РАБОТАТЬ С КАЖДЫМ ДНЕМ СТАНОВИТСЯ ВСЕ ТРУДНЕЕ И ТРУДНЕЕ.. — НЕ ТО СЛОВО. БЕСПРЕДЕЛ ИДЕТ СТРАШНЫЙ. МОЛОДЕЖЬ, КОТОРАЯ ПОДРАСТАЕТ, ВООБЩЕ НИЧЕГО И НИКОГО НЕ ПРИЗНАЕТ. НА «МОКРОЕ» ИДУТ НЕ ДУМАЯ… ЕСЛИ РАНЬШЕ ПРИ СПОРНЫХ ВОПРОСАХ ЕЩЕ КАК-ТО МОЖНО БЫЛО ДОГОВОРИТЬСЯ, ТО СЕГОДНЯ УБЕДИТЕЛЬНЫЙ АРГУМЕНТ ОДИН — СТВОЛ…

Интервью с «ветераном» рэкета.

«Аргументы и факты», № 1, 1997 г.

— Чем же будут заниматься эти группы особого назначения? — спросил я.

На этот вопрос ответил Николай Иванович.

— Диапазон применения ГОН будет весьма широк. Это составная часть борьбы с криминальной психологией в рамках программы, которая разработана нашими специалистами несколько лет назад. Задача основной части гоновцев, на первый взгляд, подобна задачам, которые в далеком прошлом выполняла добровольная народная дружина. Только методы будут несколько иные, соответствующие социальной психологии нынешнего общества, точнее, его большой части. Практически ГОН будут важнейшим элементом системы психологического управления государством и обществом. Медицинским инструментом воздействия на сознание психически неполноценной части населения.

— Николай Иванович, — перебил я его, — нельзя ли конкретнее?

В разговор вступил Кот.

— Если конкретно, то агенты и бойцы ГОН после краткого курса обучения станут санитарами общества. Они будут осуществлять скрытое наблюдение за обстановкой в крупных городах и ликвидацию биологических объектов, то есть конкретных людей, — поправился он, — представляющих угрозу мирному населению.

— Каким образом?

— Путем отстрела или других форм уничтожения.

— Объекты для уничтожения будет указывать руководство?

— Это тоже будет, но не так уж часто. В основном гоновцы будут сами выбирать объекты, достойные ликвидации.

— Каким образом? Не ходи вокруг да около.

Кот засмеялся и заложил руки за голову.

— Таким же, каким выбирают охотники. Работа ГОН — это охота в полном смысле слова. Охотник может просто пойти в лес поохотиться. Но обычно он идет охотиться на конкретного зверя в соответствии с сезоном и имеющейся у него лицензией на отстрел. Часто охотничьи хозяйства и коллективы выполняют конкретные заказы властей. Скажем, экологи установили, что количество волков в регионе угрожает местной фауне, или количество зайцев превысило допустимые нормы, что угрожает флоре. Охотникам делается заказ на отстрел волков или зайцев. Они идут в лес и отстреливают. Не лосей, не кабанов, а именно волков. Но заказчики не указывают, какого волка отстрелять, а какого оставить в живых.

— Нельзя ли еще конкретнее. Оставь эту образность.

— Если без образности, то агенты и бойцы ГОН имеют право на ношение огнестрельного оружия и его применения в ситуациях, когда создается опасность для жизни человека.

— Кто определяет эту ситуацию?

— Сам гоновец.

— То есть агент ГОН имеет право убить человека, если считает, что он представляет угрозу?

— Именно. Например, ты видишь, что в подворотне шпана угрожает человеку. Или в электричке. Ты должен действовать.

— Но может быть, человеку хотят просто набить морду?

— Это не играет роли. Любая форма насилия создает предпосылки к гибели человека.

— Ну, а если это два друга поссорились?

Кот поморщился:

— Ну что, ты нормального человека от дегенерата по лицу и по манерам не отличишь, что ли?

— Сколько гоновцев будет в стране?

— Несколько тысяч.

— А дегенератов?

— Несколько миллионов.

— И что, несколько тысяч гоновцев перестреляют из пистолетов несколько десятков миллионов дегенератов?

— Нет, конечно. Максимум несколько десятков тысяч. Во всяком случае, ты сможешь настрелять столько «крутых», сколько тебе необходимо для полного удовлетворения. Причем на законных основаниях. И этим, кстати, ты спасешь много жизней нормальных людей.

— Но ведь гоновцы на таких условиях могут убивать кого угодно, в том числе и в личных целях.

— А ты, если вступишь в ГОН, будешь убивать кого угодно, в том числе и в личных целях?

— Я нет. Только тех, кто этого заслуживает.

— Почему же ты думаешь, что другие гоновцы будут действовать иначе?

— Люди все разные.

— Поэтому в ГОН и подбираются только такие, как ты, а не все желающие. Впрочем, если не хочешь в ГОН, не надо. Для тебя найдется и другая работа.

— Я согласен. ГОН так ГОН. Но нельзя ли мне объяснить цель формирования ГОН. Я чувствую, что здесь все несколько сложнее, нежели патрулирование улиц и отстрел опасных для жизни людей объектов, как ты их называешь.

— Профессор начал объяснять тебе, но ты попросил конкретики, — усмехнулся Кот.

Его внимательный взгляд пронизывал меня насквозь. Я посмотрел на Николая Ивановича. Он тоже сверлил меня взглядам. Под этими двумя взглядами я почувствовал, что как бы раздваиваюсь. Мне хотелось смотреть на обоих. Наконец победил профессор. Я сконцентрировал внимание на нем и сказал: «Прошу прощения, за то что перебил. Готов внимательно слушать».

«КАПИТАЛИЗМ ДАЛЕКО НЕ ИДЕАЛЕН ДАЖЕ В ЛУЧШЕМ ЕГО ВИДЕ. А В ИЗВРАЩЕННОМ, КАК ЭТО ОТЧАСТИ ПРОИСХОДИТ В РОССИИ — ОН ОТВРАТИТЕЛЕН. МИЛЛИОНЫ ОБНИЩАВШИХ, ВЫБИТЫХ ИЗ ПРИВЫЧНОЙ ЖИЗНЕННОЙ КОЛЕИ И ПОЭТОМУ ИСТЕРИЧЕСКИ НАСТРОЕННЫХ ЛЮДЕЙ СТАНОВЯТСЯ С ОДНОЙ СТОРОНЫ БЕСПОМОЩНОЙ, А С ДРУГОЙ — АГРЕССИВНОЙ МАССОЙ, КОТОРАЯ НЕ ЗНАЕТ, КАК ПРИНОРОВИТЬСЯ К НОВОЙ СИТУАЦИИ. ОБЩЕСТВО СТРЕМИТЕЛЬНО КРИМИНАЛИЗИРУЕТСЯ, И ВОЗНИКАЕТ ОПАСНОСТЬ ТОГО, ЧТО ПОЛИТИКИ МОГУТ ДЕЙСТВОВАТЬ КАК УГОЛОВНИКИ, А УГОЛОВНИКИ ОЧЕНЬ ЛЕГКО МОГУТ СТАТЬ ПОЛИТИКАМИ. ВОЗНИКАЕТ ОПАСНОСТЬ И ТОГО, ЧТО ДУШЕВНОБОЛЬНЫЕ, ПСИХИЧЕСКИ НЕУРАВНОВЕШЕННЫЕ ЛИЧНОСТИ МОГУТ ПОЛУЧИТЬ В СВОИ РУКИ НЕМАЛУЮ ВЛАСТЬ».

Профессор Отто Прокоп, немецкий ученый-медик.

Интерпол, № 8, 1997 г.

Николай Иванович заложил руки за голову и вытянул ноги. Потянулся. Наконец, сел в прежнюю позу и заговорил:

— Видите ли, голубчик, я не зря задавал вам вопросы о взглядах на историю. Мне не было необходимости выяснять ваши взгляды на ход исторического развития, поскольку вы историк, а следовательно, никогда не сможете подняться выше описательного метода. Если бы вы были социологом, то вероятность вашего понимания современной исторической обстановки была бы выше. Но вы даже не социолог. Поэтому целью вопросов было подвести вас к мысли, что в настоящее время ход исторических событий определяется сознанием масс, но его определяет уже не бытие. А что же?

Давайте, дорогой мой, вернемся на несколько лет в прошлое. К выборам президента России в 1996 году. Я буду оперировать фактами, вам и вообще всем известными. Встает ряд вопросов, на которые не ответит ни один историк и ни один социолог. За пять лет правления тогдашнего кандидата в президенты в стране произошло (он начал загибать пальцы):

а) произвол насилия, что делало ельцинский режим поистине кровавым в глазах любого психически нормального человека. Жестокие разгоны мирных демонстраций, расстрел защитников Белого Дома, разгул терроризма;

б) Ельцин и его окружение развязали бездарную чеченскую бойню, в которой уровень потерь менее чем за два года во много раз превысил потери СССР в Афганистане за десять лет;

в) ни один нормальный человек не мог не видеть, что все годы правления Ельцин и его команда беззастенчиво лгали народу. Лгали примитивно и нагло, начиная от обещания «лечь на рельсы»;

г) за пять лет правления Ельцина не произошло никаких положительных сдвигов в экономике, а только спад и обнищание масс;

д) ельцинский режим распределил госсобственность между бывшей номенклатурой КПСС и бандитами, ограбив народ;

е) проводимая Ельциным политика была направлена на гипертрофирование общественного сознания в целях глобальной криминализации общества, невиданной коррумпированности госаппарата на всех уровнях, в результате чего население оказалось беззащитным перед чиновниками, мафией и уличной преступностью. При этом сам Ельцин и его группировка отгородились от опасности такой системой охраны, какая не снилась ни одному монарху.

Фактически, Ельцина и его приспешников надо было банально отдавать под суд по ряду уголовных статей. И все это знали, и все это видели. Ни пресса, ни телевидение этого не скрывали. Рейтинг Ельцина в начале предвыборной кампании был ниже всех. И вдруг, как по взмаху волшебной палочки, все переменилось, и его вновь избирают президентом. Как так случилось? Это ли не интересно для историков?

Вы совершенно справедливо отметили, что исторические события происходят в результате поведения масс. И Маркс был прав. В его время сознание масс на 90 % зависело от экономического развития страны и на 10 % от личностей, которые становились лидерами этих самых масс. Причем лидерами становились незаурядные личности, сильные, умные и магнетически заряженные. Такие, как Бонапарт и Гарибальди. Лидерами в период отмирания абсолютизма становились в результате естественного отбора, а не искусственного, как сейчас. В этот период исторические события действительно можно было объяснить с помощью социально-экономического анализа.

В настоящее время любой историк, придерживающийся одного из классических исторических подходов, неизбежно впадет в ошибку. Потому что в двадцатом веке появились средства и методы формировать сознание масс неэкономическими путями. И исторические события — это ни что иное, как последствия мастерски проведенных спецопераций над сознанием масс и отдельных личностей, которые избираются в качестве суггесторов для масс. Эти суггесторы выдвигаются не историческими событиями и не на основе высокого интеллекта, а конкретными людьми, операторами общественного сознания, и на основе их восприятия к воздействию операторов.

— Знаете, профессор, — перебил я его, — когда в животе пусто, то манипулирование сознанием не поможет. Манипулируйте сколько угодно, а есть все равно будет хотеться.

— Верно, — довольно кивнул головой Николай Иванович, — сознанием при пустом желудке манипулировать можно только до определенного предела. А подсознанием? Вы не будете сомневаться, дружочек, что если вас погрузить в состояние гипнотического транса при пустом желудке, а после этого отдать вам соответствующий приказ, то вы будете сыты. Если сомневаетесь, мы можем попробовать. Вы убедитесь, что это так.

— Как долго я буду сыт? — насмешливо спросил я.

— На весь период избирательной кампании. Если точнее, то несколько последних дней до голосования. Сомневаетесь?

— Я не сомневаюсь в этом. Я сомневаюсь в том, что население огромной страны можно погрузить в гипнотический транс.

— Этого и не требуется, голубчик. Достаточно погрузить в транс только часть населения. И это возможно. И делается это не так, как на сеансах гипноза. И транс совсем другой. Но вы не ответили на вопрос. Почему же в 1996 на президентских выборах победил Ельцин?

— По логике вещей это произошло потому, что альтернативой был коммунист Зюганов. Хотя участие обоих кандидатов напоминает мне анекдот о двух нищих.

— Что за анекдот? Расскажите.

— На улице сидели рядом двое нищих с плакатами. На одном плакате было написано: «Помогите бедному русскому!» На другом — «Помогите бедному еврею!» И все прохожие обязательно бросали «бедному русскому» купюру. Не потому, что им было жаль нищего, а чтобы показать неприязнь к еврею.

Но вот, один сердобольный старичок бросил «бедному еврею» монету и пожурил: «Что ж ты, милый, такое написал. Ты, чай, не в Израиле. Ты напиши „Помогите бедному русскому!“, и тебе помогать будут».

«Бедный еврей» подождал, пока старичок уйдет, повернулся к «бедному русскому» и сказал: «Хаим, он нас учит жить».

Профессор и Кот засмеялись. Затем профессор закивал головой и сказал:

— Верно подмечено. Анекдот правильно отражает реальное положение вещей. Мне нравится, что вы рассматриваете выборы не с исторической, а с психологической точки зрения.

Он помолчал, затем продолжил.

— Не пытайтесь объяснить этот феномен, дружище. Вам, неспециалисту, это будет сделать невозможно. Я могу только сказать вам, что события, которые начали происходить в нашей стране с середины восьмидесятых, направлялись конкретными личностями, проникшими в тайну человеческого подсознания и создавшими специальную систему его управления.

Люди по своей природе существа суггестивные, то есть поддающиеся влиянию. Системы влияния существовали еще во времена халдейских жрецов. И главной задачей суггестора в прошлые времена всегда было собрать людей в толпу, где свою индивидуальность теряли все. Естественно, что для того, чтобы толпы собрались на площадях, необходимы были соответствующие экономические условия. Сейчас же вовсе нет необходимости собирать людей на площадях. Достаточно собрать их перед телевизорами. И это делается каждый день без особого труда. И можно манипулировать не только сознанием напрямую, но и через подсознание.

— Что это за система? — заинтересовался я. — Об этих фокусах много писали и судачили, но я, честно говоря, в них никогда не верил. Я не верю, что на меня можно подействовать с помощью СМИ.

— Не исключено. Часть общества действительно обладает надежной психологической защитой. Это примерно 10 % населения. Но, к сожалению, не эти десять процентов играют роль инструмента, с помощью которого делается история. Я покажу вам вкратце механизм, который использовался специалистами (назовем их так) для установления в 1991 году режима, который держался до прихода к власти нынешнего президента.

— Только не вдавайся глубоко в ТПЗМ, — вмешался в разговор Кот, — а то беседа затянется до утра. Расскажи ему только то, что нужно знать гоновцу.

— Что такое ТПЗМ? — спросил я.

Профессор засмеялся и пояснил:

— Так наши соратники-практики, к которым относится и уважаемый Константин Павлович, называют психологические методы работы с населением. Расшифровывается это как «теория и практика засирания мозгов». Это от безграмотности, — профессор стрельнул в Кота насмешливым взглядом. — Они по безграмотности и по простоте душевной полагают, что подсознание располагается в мозгу. Своеобразный языческий культ мозга, сгенерированный в детстве теорией диалектического материализма.

Итак, каждая личность индивидуальна. Каждый индивидуум имеет свою структуру подсознания, которая является уникальным творением природы, но… (он поднял указательный палец и сделал паузу) у каждого индивидуума подсознание состоит из одних и тех же инстинктов. И на 80 % модель подсознания личности зависит от уровня и психических векторов основного инстинкта. Какой инстинкт, голуба моя, определяет подсознание, а следовательно, личность? Производными какого инстинкта является подавляющее большинство психических параметров личности? Ну-ка? — он выжидающе посмотрел на меня.

— Секс. Либидо, — сказал я, как школьник, радующийся своим знаниям.

— Это была роковая ошибка Фрейда. Не попади он в эту ловушку, многое в медицине могло бы быть сейчас иначе. Основной инстинкт — это инстинкт самосохранения. Графически его можно было бы изобразить как дерево с отходящими от ствола ветками, на каждой из которых множество листочков. Так вот, высота, толщина и количество веток с листочками этого дерева и определяют на 80 % психологический тип личности и ее автоматические действия в разных ситуациях. В обществе около десяти процентов психопатов, то есть людей, чья психика максимально реагирует на внешние раздражители, а следовательно, максимально подверженных воздействию. Еще десять процентов — это нормальные люди с пониженной суггестивностью. На них воздействовать трудно. Остальные восемьдесят процентов — это психически нормальные люди с нормальной суггестивностью, которых довольно легко погрузить в транс, именуемый социопатией. Погрузившись в этот транс, социопаты действуют в соответствии с установкой, а точнее, с информацией, которая была им записана в подсознание во время их нахождения в трансе.

Транс — это специфическое состояние психики, которое характеризуется уровнем ее возбуждения. Если вы достигаете того, что возбуждение психики выше или ниже индивидуальной нормы личности, то вы погружаете ее в транс. Вы это делаете с общающимися с вами людьми ежедневно и сами того не замечаете. Так же и вас, сами того не замечая, погружают в транс люди, которые общаются с вами. Одни больше, другие меньше.

Транс имеет тысячи разновидностей. Он создан природой для защиты организма. Транс — это защитная реакция организма на внешние раздражители. Именно транс предохраняет вас от глобального воздействия психотравм на физиологию. Не будь его, длительность жизни людей достигала бы максимум тридцати-сорока лет. Но транс — это и ваша беззащитность от суггесторов, особенно тех, кто знает, как его использовать. Погружение людей в транс есть первая стадия реализации планируемого исторического события. Скажем, президентских выборов. Погрузив часть населения в транс, кукловоды (так мы называем операторов общественного сознания) приступают ко второй стадии — навевают социопатам иллюзии в целях необходимого искажения восприятия окружающей нас социальной реальности. В основном путем воздействия на инстинкт самосохранения. Приемов — великое множество. Средств также. Это и СМИ, и специальные подразделения, распускающие необходимые слухи, и суггесторы, то есть личности, оказывающие на зрителей воздействие. Скажем, как строится ИПА в период президентских выборов. Ну, хотя бы с помощью СМИ.

— Что такое ИПА? Опять что-то типа «засирания мозгов»?

— Именно. — Профессор улыбнулся. — ИПА — это информационно-психологическая атака. Атака может проводиться в следующей последовательности:

а) Передача или фильм, возбуждающие психику. Эта передача не имеет отношения к информации, которую предстоит записать в подсознание, то есть к выборам. Ее задача только включить подсознание на прием.

б) Передача, незаметно воздействующая на инстинкт самосохранения. Другими словами — настройка на необходимую волну.

в) Запись информации в подсознание, создание в психике соответствующей установки. Информация кодирована, и сознание ее не воспринимает.

г) Воздействие на сознание. Информация передается открытым текстом, что-то типа: «Голосуй, или проиграешь». Сознание уже готово к приему этой примитивной информации.

— Я же просил, — поморщился Кот, — не впадай в ТПЗМ.

— Перехожу к теме, — улыбнулся профессор. — Итак, историческое событие состоялось. Власть захвачена. Что дальше? Ее же надо удержать. Либо с помощью экономического подъема, либо с помощью других средств. И вот тут в нашей стране где-то в 1992–93 годах произошел интересный феномен, который пока нашим специалистам непонятен. Имеются только рабочие гипотезы. Феномен, образно выражаясь, заключался в следующем. Кукловоды вдруг обнаружили, что все веревочки, с помощью которых они управляли куклами, оборвались. Но куклы почему-то не упали на сцену, а в силу непонятно какого природного явления начали двигаться самостоятельно.

Теперь подходим к проблеме, которую будут решать ГОН. Гоновцы призваны ликвидировать побочный эффект, которого не ожидали кукловоды, проводя политику криминализации нашей экономики и общества в целом.

«ЕГО ЖИЗНЬ БЫЛА ПОХОЖА НА БЕШЕНО ВРАЩАЮЩЕЕСЯ КОЛЕСО. ГДЕ-ТО ОН САМ ВРАЩАЛ. ГДЕ-ТО ЕМУ ВРАЩАЛИ. НО ДЕЛО ДАЖЕ НЕ В ЭТОМ. ДЕЛО В ТОМ, ЧТО ОН НЕ ХОТЕЛ И НЕ МОГ СОСКОЧИТЬ, ВЫПРЫГНУТЬ. ОН СРАЗУ БЫ ПРЕВРАТИЛСЯ В НИЧТО. В ЖВАЧНОЕ ЖИВОТНОЕ. А ОН БЫЛ ХИЩНИК…»

Из рассказа «бандитской вдовы» об убитом муже.

«Криминальная хроника», № 1,1997 г.

Формируя с помощью специальных средств и методов в стране криминальное общественное сознание, кукловоды имели целью создание мафии как государственной системы управления. Это своеобразное «повязывание» всех и вся, имеющих отношение к системе управления государством, гарантировало режиму сохранение власти при любом состоянии экономики. Все было рассчитано правильно, и в течение нескольких лет у 90 % государственного аппарата, банкиров и коммерсантов сформировалась психология преступников, а у бандитов понимание необходимости участия в управлении государством. Произошло нивелирование психологии бандитов и служащих госаппарата и образование единой криминальной психологии. Чего не учли кукловоды, создавая искусственно глобальную систему безнаказанности и доводя ее до абсурда, так это разновидностей криминальной психологии и интеллекта. Ведь есть люди с психологией интеллектуального преступника-финансиста, жулика, а есть огромное количество человекообразных животных с психологией убийцы.

«КАК ИЗВЕСТНО, ВСЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ПО БОРЬБЕ С ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ ИМЕЛИ ОТДЕЛЫ, СПЕЦИАЛИЗИРУЮЩИЕСЯ НА ЛИДЕРАХ УГОЛОВНО-ПРЕСТУПНОЙ СРЕДЫ. ОДНО ВРЕМЯ СОТРУДНИКИ ГУОП МВД РФ, А ТАКЖЕ МОСКОВСКОГО РУОПА ЗА ГОД ЗАДЕРЖИВАЛИ ПО НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ „ВОРОВ В ЗАКОНЕ“. ЧЕМ ЭТО КОНЧИЛОСЬ, РАССКАЗАЛ МНЕ ЗНАКОМЫЙ СЫЩИК, КОТОРОМУ В ОТКРОВЕННОМ РАЗГОВОРЕ ОДИН ИЗ ЕГО „ПОДОПЕЧНЫХ“ — ИЗВЕСТНЫЙ „ЗАКОННИК“ — ЗАЯВИЛ: „ВЫ НАС УТОМИЛИ. МЫ СДЕЛАЕМ ВСЕ, ЧТОБЫ ВЫ БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВОВАЛИ“. ТАК И ПОЛУЧИЛОСЬ: ЗА МИНУВШИЙ ГОД В СИСТЕМЕ РУОПОВ ПРОИЗОШЛИ НЕКОТОРЫЕ РЕОРГАНИЗАЦИИ, И ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ПО БОРЬБЕ С „ВОРАМИ В ЗАКОНЕ“ ПОЛНОСТЬЮ ИСЧЕЗЛИ. ВОТ ТАКАЯ ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ».

«Комсомольская правда», 17 января 1997 г.

Да, цель кукловодов была достигнута, и социальная группа, стоявшая у власти и осуществлявшая управление государством, трансформировалась в преступников со своими правилами игры. Но одновременно были высвобождены зверски агрессивные инстинкты огромной массы психически неполноценных людей, которые не только не признали каких-либо правил игры, но у которых выработалась биологическая потребность в насилии. Но самое страшное в этом побочном эффекте не это. Криминальная психология — это психическое заболевание. И первую категорию преступников можно успешно лечить с помощью такого лекарства, как страх. Воздействие на инстинкт самосохранения. Уверяю, что одно введение Временного уголовного кодекса снизит преступность на 20–30 %. А вот вторая категория… — он помолчал, а затем произнес, искусственно четко выговаривая все звуки, — НЕИЗЛЕЧИМА. У этой части населения либо практически отсутствует инстинкт самосохранения, либо притуплен до такой степени, что воздействовать на него бессмысленно. ГОН создан для ликвидации этой части. Кроме того, ГОН — это и научный эксперимент. Наши специалисты будут внимательно изучать психологическое воздействие ГОН на вышеупомянутую часть населения.

Профессор посмотрел на часы и потянулся.

— Голубчик, — сказал он, — мне пора на вокзал. На прощанье я покажу вам один фокус, чтобы вы не заблуждались относительно возможностей воздействовать на вас. Смотрите сюда. — он поднял правую руку с раскрытой ладонью. — Сейчас я этой рукой беру ваше сердце и начинаю его сжимать. Чувствуете?

Я почувствовал, как мое сердце словно сдавили тисками. По мере того, как Николай Иванович сжимал пальцы, боль усиливалась. Наконец сдавило так, что я не мог пошевелиться. Любое движение усиливало боль.

— Довольно, — прохрипел я.

Профессор разжал руку. Боль спала. Добродушно улыбаясь, он сказал:

— Если бы я сжал пальцы в кулак и подержал немного, то вы, голубчик, могли умереть от обширного инфаркта[2].

5. АГЕНТ ГОН

РАНЬШЕ Я ХОРОШО ЗНАЛ ЗАКОНЫ УЛИЦЫ: НИ ЗА ЧТО НИ ПРО ЧТО НЕ УДАРЯТ, НЕ ОСКОРБЯТ. СЕЙЧАС ЛЕГКО НАРВАТЬСЯ НА «ОТМОРОЖЕННЫХ», КОТОРЫЕ ИЗОБЬЮТ ИЛИ УБЬЮТ ПРОСТО ОТ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ. К МАШИНЕ Я СПУСКАЮСЬ ВЕЧЕРОМ ТОЛЬКО В КРАЙНИХ СЛУЧАЯХ. ДЛЯ ВЗРОСЛОЙ ДОЧЕРИ НАНЯЛ ВОДИТЕЛЯ-ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ. ПИСАТЕЛЬСКИЙ ГОНОРАР ПОКА ПОЗВОЛЯЕТ.

Николай Леонов, популярный писатель-детективист.

«Комсомольская правда», 29 декабря 1996 г.

На свою квартиру я не вернулся. Кот, который уехал в тот же вечер, что и Николай Иванович, вручил мне ключ от маленькой однокомнатной квартиры в доме на проспекте Гагарина, недалеко от Парка Победы. Квартира была обставлена очень скромно, но в ней имелось все необходимое, начиная от посуды на кухне и заканчивая постельным бельем в шкафу. Холодильник был забит продуктами, и я два дня провалялся на диване, выскочив только один раз за хлебом.

Телевидение сконцентрировалось на политике. Меня немного удивляла смелость СМИ в условиях диктатуры. Все программы, за исключением «Президентского канала», состязались в критике диктаторского режима и мрачных прогнозах последствий ликвидации демократии. «Президентский канал», в свою очередь, выбрасывал в эфир тонны компромата на «демократический» режим, накопившийся за минувшие несколько лет. Я обратил внимание на то, что среди политологов, выступавших по «Президентскому каналу», не было ни одного знакомого лица. Это были люди в основном средних лет, одетые в строгие темные костюмы. Эмоции начисто отсутствовали. Ничего не выражающим голосом они оперировали цифрами и фактами, параллельно разъясняя аудитории экономическую и нравственную сущность павшего режима. Показывались документальные кадры и фотографии различных документов. Создавалось впечатление, что ты присутствуешь на суде и слушаешь речь прокурора.

В то же время по всем остальным программам выступали трибуны прошлых лет разной политической ориентации. Коммунисты, демократы, либералы. И все выглядели сплоченной массой, выступающей против общего врага.

Лекция, которую прочел мне Николай Иванович, не прошла бесследно. Я понимал, что присутствую при сражении двух противоборствующих сторон, которое велось исключительно психологическим оружием, и пытался рассмотреть это оружие. Для этого я как бы раздвоился. Первое «я» слушало, второе «я» наблюдало за тем воздействием, которое представители нынешней власти и оппозиции оказывали на первое. Получилась интересная картина. Представители нового президента обличали свергнутый «демократический» режим, а оппозиция им помогала.

Диктор «Президентского канала» время от времени информировал население о том, что в связи с тем, что органы внутренних дел фактически утратили контроль за обстановкой, указом президента сформированы группы особого назначения, бойцы которых вооружены и имеют право применять оружие на поражение в ситуациях, угрожающих жизни и здоровью населения. В этой связи гражданам предлагалось проявлять осторожность и воздерживаться от действий, которые могут выглядеть как агрессия.

Вечером второго дня моего пребывания на новой квартире раздался телефонный звонок.

— Алло.

— Здравствуйте.

— Добрый вечер.

— Подъезжайте, пожалуйста, завтра утром в девять часов к Финляндскому вокзалу. Возле вокзала будет стоять желтый автобус.

— Принято.

Кот предупредил, что по звонку я должен буду прибыть в указанное место, откуда меня отвезут на базу подготовки ГОН, поэтому я не стал расспрашивать незнакомца о том, что да как. Утром я, уложив в полиэтиленовый пакет туалетные принадлежности, которые нашел в ванной комнате, отправился на вокзал.

Автобус стоял недалеко от метро. Дверь была открыта. Я вошел в салон и увидел, что там сидели еще девять человек. Все — мужики средних лет с мрачными лицами. Как только я вошел, дверь закрылась, и автобус тронулся. Человек, сидевший на переднем сидении, поднялся и встал в проходе: «Меня можете называть Андрей. Я руководитель вашей группы на время обучения. Сейчас мы едем на базу, которая находится на Карельском перешейке. Недалеко от Приозерска. За время учебы вам запрещается знакомиться, то есть называть друг другу свои имена и фамилии. Каждый из вас при оформлении получит личный номер. Обращаться только по номерам. По всем вопросам обращаться только ко мне. Сейчас у кого-нибудь есть вопросы?» Вопросов не было. Дальше ехали молча.

Часа через три автобус въехал в небольшую деревеньку и поехал по центральной улице. Затем, проехав деревню, мы въехали в лес и вскоре остановились на берегу огромного озера. «Выходи», — скомандовал Андрей. Мы вылезли из автобуса и пошли за руководителем к маленькому деревянному причалу, возле которого покачивался на волнах небольшой катер.

В кабине катера Андрей сказал: «На палубу не выходить». Я сел у иллюминатора и стал смотреть на воду. Через пятнадцать минут катер подошел к острову, покрытому густым лесом. В лесу стояли несколько кирпичных домов, которые в прошлом явно были летней резиденцией «уважаемых людей».

Тридцатиминутный обед, после чего руководитель развел нас по комнатам и велел не выходить, «пока не вызовут».

Я осмотрел свое временное жилище. Очень уютно. Мебель из натурального дерева. Телевизор с видиком, холодильник.

Растянулся на тахте. Дремотное состояние прервал голос, раздавшийся из динамика, вмонтированного, как оказалось, в стену: «Поднимитесь на третий этаж». От неожиданности я сразу же вскочил. Интересно, здесь, наверное, и скрытая камера где-то спрятана. Стало неуютно, но тот же голос сказал: «Скрытой камеры в номере нет. Поднимайтесь. Вас ждут».

Я поднялся наверх по винтовой лестнице и вошел в единственную на третьем этаже дверь. В комнате, в кресле возле журнального столика, сидел мужчина лет пятидесяти в черном костюме и строгом галстуке. Он жестом предложил мне сесть в кресло напротив. Лицо непроницаемое.

— Я — заместитель по кадрам командующего ГОН. Вы подтверждаете свое намерение вступить в ГОН?

— Подтверждаю, — сказал я, сохраняя такое же непроницаемое лицо, как у зама командующего.

— В таком случае вы должны будете подписать вот эту бумагу.

Он протянул мне лист, который я подписал, не глядя.

— Я вас прошу все-таки ознакомиться с подпиской, так как она включает ряд ваших обязательств перед государством.

Я начал читать.

«Я (фамилия, имя, отчество), в ясном уме и твердой памяти и без какого-либо давления со стороны добровольно вступаю в группы особого назначения и обязуюсь выполнять следующие условия:

— никому, включая близких родственников, не раскрывать свою принадлежность к ГОН;

— безоговорочно выполнять все приказы командования ГОН и лиц, которым командование может меня временно подчинить;

— не использовать права, предоставленные агенту (бойцу ГОН), в личных целях;

— при первых же признаках нежелания продолжать службу в рядах ГОН официально уведомить об этом командование;

— в случае ухода из ГОН никогда никому не сообщать о своей работе в ГОН.

Я предупрежден о нижеследующем:

— служба в рядах ГОН осуществляется сугубо на добровольных началах и не оплачивается;

— нарушение вышеперечисленных обязательств карается смертью в соответствии с Дополнением к Временному уголовному кодексу № 2.

Подпись

Дата

Я положил лист на стол и выжидательно посмотрел на своего нового начальника.

— После того, как вы ознакомились с обязательствами и последствиями их нарушения, вы подтверждаете свое решение вступить в ГОН?

— Подтверждаю.

— Вам присваивается личный номер 278-С. Жетон, который вам сегодня выдадут, вы должны постоянно иметь при себе. Удостоверение агента ГОН вы получите после окончания курса обучения. В удостоверении будет другая фамилия. Это только на тот случай, если вы будете задержаны правоохранительными органами в связи с выполнением ваших обязанностей как агента ГОН. Однако, постарайтесь не попадаться. Если вы захотите покинуть ряды ГОН, вы должны позвонить вот по этому телефону, назвать свой номер и сообщить о выходе словом „отставка“. В этом случае все документы, касающиеся вас и хранящиеся у меня, будут немедленно уничтожены. Вам сообщат, куда вам надлежит сдать оружие, жетон и удостоверение. Как вы предпочитаете работать, в составе группы или в одиночку?

— В одиночку.

— Хорошо. Вы свободны. Отправляйтесь в свою комнату.

„ОНИ ВДВОЕМ УБИВАЛИ СВОЮ ЖЕРТВУ ПОЧТИ ВСЮ НОЧЬ НАПРОЛЕТ. ЗВЕРСКИ, ЖЕСТОКО: СНАЧАЛА В ТЕЧЕНИЕ ПОЛУГОРА ЧАСОВ ИЗБИВАЛИ РУКАМИ И НОГАМИ. ЗАТЕМ ПРИТОМИЛИСЬ И РЕШИЛИ УСКОРИТЬ ХОД СОБЫТИЙ — СТАЛИ ВЕШАТЬ, ПЕРЕБРОСИВ СВОБОДНЫЙ КОНЕЦ УДАВКИ ЧЕРЕЗ ГАЗОВУЮ ТРУБУ…

МИЛИЦИЯ РАСКРЫЛА ПРЕСТУПЛЕНИЕ, И ПОДЕЛЬНИКИ ПРЕДСТАЛИ ПЕРЕД СУДОМ ПРИСЯЖНЫХ МОСКОВСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА. ПОЧТИ ДВЕ НЕДЕЛИ ПРИСЯЖНЫЕ РАЗБИРАЛИСЬ В ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ САДИСТСКОГО УБИЙСТВА И В КОНЦЕ ПРОЦЕССА ВЫНЕСЛИ… ОПРАВДАТЕЛЬНЫЙ ПРИГОВОР. ОБА ПРЕСТУПНИКА БЫЛИ ОСВОБОЖДЕНЫ ИЗ-ПОД СТРАЖИ ПРЯМО В ЗАЛЕ СУДА“.

„Megapolis Express“, № 1, 1997 г.

Вечером, после ужина, Андрей собрал нас в небольшом зале, обставленном мягкой мебелью. Рядом с ним сидел человек, лицо которого скрывала шерстяная маска. Когда мы расселись, он первым делом сообщил нам наши новые имена, на период обучения. Мне досталось имя „восьмой“.

„Итак, господа гоновцы, наше первое занятие мы посвятим тому, что такое ГОН, что заставило президента их создать, чем они будут заниматься, какую будут иметь структуру.

Структурно ГОН состоят из бойцов, которые действуют в составе групп по пять-восемь человек, и агентов, которые действуют в одиночку по принципу „свободная охота“. Группы бойцов не действуют самостоятельно, а проводят по приказу командования операции, разработанные специалистами. Вы все агенты-одиночки. Работать будете фактически бесконтрольно. Поэтому на вас лежит особая ответственность. Ваша задача выявлять биологические объекты, представляющие опасность для населения, и ликвидировать их. Как их выявлять, вас здесь научат. Кроме — того, вас потренируют в стрельбе из револьвера, а также научат владеть ножом, удавкой и кое-какой спецтехникой. Выявление объектов вы будете осуществлять методом патрулирования особо криминогенных районов города и наблюдения за объектами. Должен вас предупредить, что в составе ГОН имеются специальные группы наблюдения за гоновцами-агентами. Эти группы будут время от времени осуществлять выборочную проверку ваших действий. Если будет выявлено, что вы сводите личные счеты с людьми, не подпадающими под категорию объектов, вы будете уничтожены, так как сами превратитесь в объекты, представляющие опасность для населения.

Выявив объект и ликвидировав его, вы в течение тридцати минут сообщаете из телефона-автомата в милицию о том, что объект ликвидирован агентом ГОН, называете свой личный номер и указываете точное время и место ликвидации. Милиция немедленно сообщает об этом командованию ГОН. В тот же день командование связывается с вами для получения подтверждения, что объект ликвидирован вами. В противном случае милиция начнет расследование.

Категорически запрещается ликвидировать объекты в общественном транспорте и в местах скопления народа“.

„ШАЙКА ЮНЦОВ ПОДКАРАУЛИЛА СВЕРСТНИКА В БЕЗЛЮДНОМ МЕСТЕ И УСТРОИЛА „ТЕМНУЮ“. БИЛИ В ОСНОВНОМ НОГАМИ И ПО ГОЛОВЕ. В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОСЛЕ ПОЧТИ ПОЛУГОДИЧНОЙ ОТЛЕЖКИ НА БОЛЬНИЧНОЙ КОЙКЕ 17-ЛЕТНИЙ ПАРЕНЬ СТАЛ ИНВАЛИДОМ ВТОРОЙ ГРУППЫ.

ИЗБИВШАЯ СВЕРСТНИКА КОМПАНИЯ ПРЕДСТАЛА ПЕРЕД КОЛЛЕГИЕЙ ПРИСЯЖНЫХ МОСКОВСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА. РАССМОТРЕВ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА (В СУДЕ ОНО ПРОХОДИЛО ПОД НАЗВАНИЕМ „ДЕЛО ЯСТРЕБОВА И ДРУГИХ“), ПРИСЯЖНЫЕ ВЫНЕСЛИ ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ВЕРДИКТ, НО ПОТРЕБОВАЛИ ОТ СУДЬИ ОСОБОГО СНИСХОЖДЕНИЯ К ПРЕСТУПНИКАМ. В ИТОГЕ КАЖДЫЙ ПОЛУЧИЛ В НАКАЗАНИЕ ДВА ГОДА ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ РАБОТ. ШАЙКУ ОСВОБОДИЛИ ИЗ-ПОД СТРАЖИ ПРЯМО НА ГЛАЗАХ У ПОКАЛЕЧЕННОГО ПАРНЯ“.

„Megapolis Express“, № 1,1997 г.

Как я уже говорил, вы будете осуществлять наблюдение за районами с особо повышенной уличной преступностью. Каждому будет выделен участок, однако, это не значит, что, столкнувшись с объектом во время нахождения в городе на других участках или за городом, вы должны пройти мимо, когда столкнетесь с объектами. По окончанию курса вы пройдете психологическое испытание. Вам будет приказано здесь, на базе, ликвидировать по несколько объектов. С их досье вы будете ознакомлены непосредственно перед ликвидацией».

Андрей замолчал. Заговорил человек в маске. Голос у него был звучный и резкий. Слова он выговаривал очень четко, и они как бы врезались в мозг. Время от времени он жестикулировал правой рукой. Сверху вниз:

«Я с завтрашнего дня буду обучать вас теории и практике распознавания объектов для ликвидации. Система, которую вы будете под моим руководством осваивать, должка стать для вас инструкцией, за пределы которой вы не должны выходить. Предупреждаю, что отступление от этой системы, чревато последствиями. Нарушив ее, вы можете трансформироваться в тех, кого призваны уничтожать. И будете уничтожены сами. Пока вы не освоите эту систему, вы не будете допущены к работе.

Сегодня же я разъясню вам, жертвами чего и кого стали вы и ваши погибшие близкие.

В 1991 году власть в стране захватила большая группа людей, которая создала криминальную экономику. Захват власти осуществлялся специальными методами манипулирования человеческой психикой в социальном масштабе. Поскольку криминальная экономика обеспечивает нормальный образ жизни минимальной части населения, то методы экономического и политического управления обществом исключали возможность сохранения власти. Поэтому в ход пошла система психологического управления населением России. Основными элементами этой системы являлись психоинформационные атаки и методы работы правосудия. Система правосудия фактически обеспечивала безнаказанность криминалитету, а средства массовой информации, на базе описываемой ими реальности, формировали это чувство безнаказанности у психически неполноценной части населения, высвобождая агрессивные инстинкты. Параллельно по всем каналам постоянно транслировались фильмы садистского содержания с целью обесценивания человеческой жизни в психике большого количества мужской части общества, в генах которого уже в течение нескольких поколений шел процесс дегенерации. В принципе, появление социально-психологической группы с повышенными агрессивными инстинктами не входило в планы тех, кто создавал криминальное государство. В первую очередь потому, что криминалитет, как и любую социальную систему, необходимо контролировать. В целом криминальная часть общества успешно управлялась правящим режимом. За исключением огромного числа дегенератов, которые получили название „отморозки“. Созданные режимом социально-психологические условия раскрутили процесс дегенерации, который до девяностых годов протекал вяло, и сформировали социальную группу людей с повышенной агрессивностью и подавленным инстинктом самосохранения. Управлять этой группой невозможно.

„ЕСТЬ ПРИ РУОПЕ СОБР — СПЕЦИАЛЬНЫЙ ОТРЯД БЫСТРОГО РЕАГИРОВАНИЯ. РЕБЯТА НАДЕВАЮТ НА ЛИЦА ЧЕРНЫЕ МАСКИ — МАЛО ЛИ КАКАЯ СВОЛОЧЬ ОПОЗНАЕТ.

ПОЗВОНИЛИ МНЕ ТУТ ИЗ РУОПА: ГОТОВЬ ТЕПЛОЕ МЕСТЕЧКО. СЕЙЧАС КЛИЕНТА ДОСТАВИМ. ДВА ЧАСА НОЧИ. ТИШИНА. И ВДРУГ РЯДОМ, НА ЛЕСТНИЦЕ, — ЗВЕРИНЫЕ ВОПЛИ! МУРАШКИ ПО КОЖЕ ЗАБЕГАЛИ.

ЭТО „МАСКИ-ШОУ“ СВОЮ ДОБЫЧУ ТАЩАТ. ОТКРЫВАЮ ДВЕРЬ И ШАРАХАЮСЬ В СТОРОНУ: ЛИЦО ТАК „НАМАКИЯЖЕНО“, ЖИВОГО МЕСТА НЕТ. ИЗ ГЛАЗ ВМЕСТО СЛЕЗ КРОВЬ ТЕЧЕТ. КАК МОЖНО ТАК НАД ЧЕЛОВЕКОМ ИЗДЕВАТЬСЯ? ГУМАНИСТЫ ТАКИЕ ВОПРОСЫ ЧАСТО ЗАДАЮТ. А ПОШЛИ БЫ ОНИ ДА ПОГОВОРИЛИ С ТОЙ ЖЕНЩИНОЙ, КОТОРУЮ ОН В ЗАЛОЖНИЦЫ ВЗЯЛ. ЧЕЛЮСТЬ ЕЙ ВЫБИЛ, РУКУ СЛОМАЛ, ИЗНАСИЛОВАЛ. У МУЖА ЕЕ СПРОСИ, С КОТОРОГО ОН ВЫКУП ТРЕБОВАЛ“.

Из рассказа начальника СИЗО.

„Мир новостей“, 27 января 1997 г.

В этой связи президентом было принято решение о ее постепенной физической ликвидации. Однако мы, психоаналитики, не исключаем, что действия групп особого назначения создаст психологический эффект, необходимый для повышения инстинкта самосохранения у дегенератов.

Вы стали жертвами этой социальной группы. Вы же призваны ее ликвидировать. О тех, кто породил эту группу, позаботятся другие службы».

Придя в свою комнату, я обнаружил на тумбочке стальной медальон, на котором стоял мой личный номер. Отколупнул крышку. Внутри оказался искусно выполненный портрет жены и дочери. Я почувствовал, как бешенство вновь побежало по моим венам.

На следующий день началась интенсивная учеба. Подъем в шесть ноль-ноль. Физподготовка. Завтрак. Огневая подготовка. Каждому выдали по револьверу калибра 9,8. Инструктор называл его «булька». Стреляли до одурения. Из одного. Из двух сразу. Синхронно. Вразнос. Прицельно. Навскидку. За три недели обучения появилось ощущение, что только и занимался всю жизнь стрельбой из револьвера. А «булька» стал как бы частью тела.

Нож. Все способы. Наваррский поворот — удар в горло, поворот ножа вокруг своей оси. Испанский поворот — удар в живот, поворот против часовой стрелки. Цыганский перехват — имитация удара правой, переброска в левую, удар с изменением траектории. Метание до упада. Целишься только в шею.

Удавка. Манекены в определенный момент издавали звук хрипения. Это означало, что «пациент» мертв. Некоторые обучаемые после этого звука еще наносили удар ножом. Лица страшные.

Обед. Час отдыха, а далее система распознавания объекта. Типичные черты внешности. Походка. Жесты. Манера разговаривать. Манера одеваться. Не перепутать с «хиппи». Сотни фотографий. Видеофильмы.

«В ЛЮБОМ ОБЩЕСТВЕ ПРИМЕРНО 250 ФАКТОРОВ ВЛИЯЮТ НА УРОВЕНЬ ПРЕСТУПНОСТИ. ЭКОНОМИКА — НА ПЕРВОМ МЕСТЕ. РАНЬШЕ МЫ С ПОРОГА ОТВЕРГАЛИ МНОГИЕ КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ, В ТОМ ЧИСЛЕ ИДЕИ ЛОМБРОЗО — О ГЕНАХ ПРЕСТУПНОСТИ, НО В НИХ МНОГО ИНТЕРЕСНОГО. И ТЕПЕРЬ МЫ ЗАНОВО ИХ ПЕРЕОСМЫСЛИВАЕМ».

Юрий Скуратов, Генеральный прокурор.

«Аргументы и факты», № 48, 1996 г.

Ужин в двадцать ноль-ноль. Тридцать минут отдыха. Далее кино. Фильмы документальные. Хроника из зала суда. Дегенераты, дегенераты, дегенераты. Жертвы, жертвы, жертвы.

После кино отбой. Перед сном смотрю в медальон. Спокойной ночи, дорогие мои.

Наконец последний день занятий. На следующий день экзамен. В десять ноль-ноль прибываю в подвал. В маленькой комнатке Андрей и человек в маске. «Вы готовы привести приговор в исполнение?» «Готов». «Ознакомьтесь с досье объекта».

Возраст двадцать лет. Фотография. Три зверских убийства. Приложены фотографии жертв.

— Какое будете использовать оружие? — спросил человек в маске.

— Нож.

Андрей достал кинжал.

— Вот ключ от камеры.

6. АГЕНТ ГОН (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

ЛЕТ ДВАДЦАТЬ НАЗАД В США К ЭЛЕКТРИЧЕСКОМУ СТУЛУ ПРИГОВОРИЛИ ДВУХ САДИСТОВ, СОВЕРШИВШИХ МНОЖЕСТВО ПРЕСТУПЛЕНИЙ НА СЕКСУАЛЬНОЙ ПОЧВЕ. ПРИГОВОР БЫЛ ОТСРОЧЕН, ТАК КАК ПРЕСТУПНИКИ ДАЛИ СОГЛАСИЕ НА ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ МЕДИЦИНСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ — ВЖИВЛЕНИЕ В МОЗГ ЭЛЕКТРОДОВ.

ВРАЧИ НАБЛЮДАЛИ ИХ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ И ЗАФИКСИРОВАЛИ В СТРУКТУРАХ МОЗГА МОЩНЫЕ БИОЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ РАЗРЯДЫ, ПРЕДШЕСТВОВАВШИЕ ВСПЫШКАМ АГРЕССИИ, КОТОРЫМ ПРЕСТУПНИКИ ПРОСТО НЕ МОГЛИ ПРОТИВОСТОЯТЬ. ЭТО БЫЛИ СВОЕОБРАЗНЫЕ ВИДЫ ЭПИЛЕПТИЧЕСКИХ СУДОРОЖНЫХ ПРИПАДКОВ, НЕ ПРОЯВЛЯЮЩИХСЯ ВНЕШНЕ.

«Московский комсомолец», 24 января 1997 г.

На следующий день мы разъехались по домам. Перед отъездом мне, как и всем, выдали удостоверение агента ГОН, выписанное на имя Смирнова Сергея Петровича, револьвер «бульдог» с запасом патронов и авторучку, стреляющую отравленными иглами. Все кодированные сигналы, с помощью которых командование ГОН должно было нами управлять, в случае необходимости, в памяти.

Мое появление в фирме вызвало тихий ажиотаж. Компаньоны и сотрудники изо всех сил старались сделать вид, что ничуть не удивлены и что вообще ничего не случилось.

Я прошел в свой кабинет и вызвал Николаева, своего первого заместителя.

— Как дела? Что было за время моего отсутствия?

— Все в порядке, — сказал Николаев, старательно избегая смотреть мне в глаза. — Подряды получены, контракты все подписаны. Сформировали две новые бригады для строительства дачного поселка в Токсово.

— Кого направил на выполнение заказа мэрии?

— Бригаду Семенова.

— Правильно, — кивнул я головой. — Реставраторов нашли?

— Пришлось из Москвы выписывать. На год контракты подписали.

— Финансовое положение?

— Все в порядке. От денег распухли. Я велю Нине Петровне подготовить тебе обстоятельную записку.

— Хорошо. Сейчас вызови ко мне Тарасова.

— Тарасов уволился.

— Уволился? Когда?

— Сразу же после… — Николаев замялся, но я все понял. В отношении меня у моих товарищей, как и у меня, образовалось «до и после». Новость не радовала…

— На его место кого-нибудь нашли?

— Да, бывший майор спецназа МВД.

— Кто рекомендовал?

— Тарасов. Мы его сейчас проверяем по своим каналам.

— Не надо. Если Тарасов рекомендовал, то проверять нет необходимости. Тарасов куда ушел?

— Не знаю. Он вообще из Питера уехал.

— Вот как. А куда?

— Сказал, в Москву.

Ясно. Тарасов у Кота. Ну что ж, может быть еще увидимся. Я кивнул, давая понять, что разговор окончен. Николаев встал и направился к двери.

— Виктор.

Он обернулся.

— Почему в глаза не смотришь? У меня такое ощущение, что вы меня уже уволили, только стесняетесь сказать.

— Ты что, рехнулся?

— А почему в глаза не смотришь?

Он помялся.

— Взгляд у тебя какой-то странный. Трудно выносить.

— Хорошо. Иди.

Я подошел к зеркалу и посмотрел себе в глаза. Да, взглядик что надо. Детей пугать. Еще бы лобик сузить и челюсть увеличить и можно еще одну фотографию для учебного пособия по объектам ликвидации сделать.

Весь день я провел в офисе. А поздно вечером, повесив под пиджак кобуру с «бульдогом», отправился гулять в парк, расположенный неподалеку от моего нового жилища. Я избрал именно это место, потому что слышал разговор двух старух, которые, ахая и охая, обменивались информацией о шпане, облюбовавшей этот парк.

«РОДИТЕЛИ, ВОСПИТЫВАЮЩИЕ ДОЧЕРЕЙ, СМОГЛИ УСПОКОИТЬСЯ ТОЛЬКО В КОНЦЕ МАЯ, КОГДА ЕГО ЗАДЕРЖАЛИ. НО ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЭТО ПРОИЗОШЛО, ОН УСПЕЛ ИЗНАСИЛОВАТЬ 23 УЧЕНИЦЫ МОСКОВСКИХ ШКОЛ…

ПО ТЕОРИИ, У КАЖДОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ ДОЛЖНЫ БЫТЬ МОТИВЫ. ЗДЕСЬ ИХ НЕТ. ВСЕ ПРОСТО: ЗАХОТЕЛ — ИЗНАСИЛОВАЛ. САМ ДЕЕВ НА ДОПРОСЕ ПРИЗНАЛСЯ, ЧТО САМ НЕ ЗНАЕТ, ЗАЧЕМ ОН БРОСИЛСЯ НА РЕБЕНКА…

ПО НОВОМУ УГОЛОВНОМУ КОДЕКСУ, ЗА ИЗНАСИЛОВАНИЕ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ДАЮТ МАКСИМУМ 10 ЛЕТ».

«Московский комсомолец», 1 февраля 1997 г.

В парке было безлюдно. Я шел по аллее, время от времени засовывая правую руку за пазуху. Прикосновение к «бульдогу» доставляло необъяснимое удовольствие. Видимо, в каждом человеке живет неосознанная тяга к оружию, что является проявлением либо агрессивных инстинктов, либо инстинкта самосохранения. Я искал добычу, как охотник, целый год дожидавшийся начала сезона.

Первая охота оказалась неудачной. Я прошатался несколько часов, но так и не встретил ни одного объекта. Потом вторая, третья. Тот же результат. Так прошла неделя, затем вторая. Но вот, возвращаясь с работы, я решил заскочить к приятелю, который жил на Лиговке. Подъехал к его подъезду, резко затормозил и тут же почувствовал удар. Оглянулся и увидел, как из синей «BMW», врезавшейся в багажник моего «жигуля», на который я пересел со своей иномарки, чтобы «не выделяться из масс», как меня учили на курсах ГОН, вылезали двое «крутых». Я тоже вышел из машины.

— Ну что, папаша. Пять тысяч баксов с тебя. За ремонт.

«Крутые» были навеселе. Запах алкоголя я чувствовал, несмотря на то, что нас разделяли метра три. В мозгу возникли образы с фотографий, с помощью которых человек в маске обучал нас распознавать объекты для ликвидации. Достойные персонажи для пополнения учебных пособий.

— А может быть, вы мне за ремонт заплатите? Гораздо меньше. Думаю, баксов в пятьсот уложусь.

— Ты смотри, Паша. Какой нахал. Он нам тачку помял, и он же нам руки выкручивает.

— Он, наверное, самоубийца, — глубокомысленно изрек Паша. — Короче, лох, платить будешь, или перейдем к воспитательной работе?

— Вызывайте ГАИ. Пусть решат, кто из нас дебитор, — сказал я, удивляясь произошедшей со мной перемене. В прошлом я был очень впечатлителен. Попадая в различные нестандартные ситуации типа этой, я никогда не трусил, но всегда нервничал, что выражалось в учащенном сердцебиении. Сейчас же сердце билось абсолютно ровно. Никаких признаков нервозности, а только злоба.

— Ну смотри, козел. Ты сам нарвался, — прошипел Паша.

В его руке появился кастет. Второй «крутой» встал в позицию, которая свидетельствовала о том, что он знаком с приемами карате. Я мгновенно сунул руку за пазуху и оттренированным движением выхватил «бульдога». Бац. Во лбу каратиста возникла дырка. Аккуратная дырочка величиной с мелкую монету. Он рухнул на спину, глухо стукнувшись затылком об асфальт.

На лице Паши я не увидел страха. Все произошло так быстро, что он не успел переварить поступившую в его крошечный мозг информацию. Лицо дегенерата выражало искреннее изумление. Наконец, до него дошло, что решается вопрос о его дальнейшем пребывании на этом свете, и что скорее всего этот вопрос будет решен отрицательно. Он неуклюже повернулся и бросился бежать. Бедный Паша не знал, что такое ежедневная пятичасовая тренировка под руководством Андрея. Я вскинул руку. Бад. Паша споткнулся и распластался на асфальте. Пуля вошла в бритый затылок.

Находящиеся поблизости люди, застыли на месте. Завизжала какая-то дамочка. Я сел в машину и помчался по Лиговке. Выехав к Московскому вокзалу, припарковался на стоянке и пошел к таксофону. Набрал 02.

— Слушаю, — раздалось в трубке.

— ГОН 278-С.

— Слушаю вас.

— Ликвидированы два объекта. Лиговский проспект, 24.

— Принято.

«ИЗ МАТЕРИАЛА ОБВИНИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ:

„ВО ИСПОЛНЕНИЕ СВОЕГО ПРЕСТУПНОГО УМЫСЛА ГУРЕВИЧ ЧЕРЕЗ АНАЛЬНОЕ ОТВЕРСТИЕ ЗАТОЛКАЛ НОСОВУ В ПРЯМУЮ КИШКУ ТРИ ПУСТЫЕ СТЕКЛЯННЫЕ БУТЫЛКИ, ЕМКОСТЬЮ О, 33 Л КАЖДАЯ, И ПРИЧИНИЛ ДВА РАЗРЫВА СФИНКТЕРА (КРУГОВАЯ МЫШЦА, ЗАМЫКАЮЩАЯ АНАЛЬНОЕ ОТВЕРСТИЕ), А ТАКЖЕ РАЗРЫВ ТАЗОВОЙ ЧАСТИ ПРЯМОЙ КИШКИ, ПРОНИКАЮЩЕЙ В БРЮШНУЮ ПОЛОСТЬ…“

„Московский комсомолец“, 1 января 1997 г.

Вернувшись домой, я поужинал и включил „Президентский канал“. В девять вечера должна была передаваться программа „ГОН“. Уже в течение недели в этой программе население информировалось о действиях гоновцев, показывались документальные кадры и фотографии ликвидированных объектов. Если при объектах не оказывалось документов, то диктор после показа фотографий убитых просил тех, кто их знает, сообщить о них в отделение милиции, на территории которого произошла ликвидация. Сегодня должна была состояться встреча с бойцом ГОН, который согласился ответить на вопросы телезрителей.

Я развалился в кресле, поставив предварительно на журнальный столик бутылку коньяка и рюмку. Прихлебывая коньяк, я прошелся по программам. Такого обилия политических передач не было даже при КПСС. За редким исключением, все передачи были посвящены разоблачению диктатуры. Интеллектуалы состязались в мрачных прогнозах, однако, находились и такие, которые осторожно предсказывали экономический подъем, если новый режим будет использовать неограниченную власть для проведения реформ, которые блокировались при демократах.

„ДАЛЬНЕЙШЕЕ СОКРАЩЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ СТРАНЫ ОТМЕЧАЕТ ГОСКОМСТАТ РОССИИ. ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ОЦЕНКЕ, ЧИСЛО ЖИТЕЛЕЙ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЗА УШЕДШИЙ ГОД УМЕНЬШИЛОСЬ НА 475 ТЫСЯЧ (О, 3 ПРОЦЕНТА)“.

„Московский комсомолец“, 3 февраля 1997 г.

Зазвонил телефон.

— Алло.

— Добрый вечер. Можно Николая?

— Здесь таких нет.

— Это 291–48-50?

— Да. Но Николая здесь нет.

— Извините.

Командование ГОН получило подтверждение, что объекты на Лиговке ликвидированы их агентом. Я переключился на „Президентский канал“. Передача уже шла. Из-за звонка я пропустил начало. Говорил диктор.

„Таким образом, за минувшие сутки агентами ГОН было ликвидировано в крупных городах семьдесят восемь человек. Командование групп особого назначения напоминает, что агенты ГОН в ситуациях, представляющих угрозу жизням людей, применяют оружие без предупреждения, и призывает граждан не создавать в общественных местах ситуации, которые могут повлечь за собой действия гоновцев. А сейчас у нас в студии агент ГОН, который согласился ответить на вопросы телезрителей…“

Камера переместилась, и на экране за столом кроме диктора я увидел человека в черной маске. Они сидели на сцене, в глубине которой стояли телефонные будки с номерами, по которым можно было позвонить. В будках сидели операторы.

Звонок телезрителя. Мужской голос задал вопрос:

— Здравствуйте. Что заставило вас вступить в ГОН?

Гоновец заговорил хриплым отрывистым голосом:

— В ГОН меня заставила вступить обстановка в стране. Человеческая жизнь настолько обесценена тем, что называли демократией, что необходимы люди, которые бы взяли на себя тяжелую обязанность прекратить дальнейшее обесценивание.

— Но ведь вы убиваете людей. И этим вы собираетесь повышать ценность человеческой жизни?

— Я не убиваю людей. Я ликвидирую нелюдей. Только нелюдей, угрожающих людям. Скажем так: мы повышаем ценность жизни людей за счет понижения ценности жизни нелюдей.

Следующий звонок.

— Здравствуйте. Я хотела бы спросить, вы считаете, что действия ГОН сократят преступность?

— Нет. Я так не считаю.

— Тогда какой смысл в этих убийствах?

— Уборка снега никогда не приведет к сокращению выпадения осадков, но это не значит, что не надо чистить улицы. А проще говоря, те, кто полагают, что ГОН созданы для снижения преступности, глубоко заблуждаются. Снижением преступности занимаются другие организации. Мы же просто спасаем жизни людей. Пока в обществе живут нелюди, все люди, и те, кто сейчас смотрит эту программу в том числе, подвергаются опасности.

Звонок. Прерывающийся от волнения женский голос.

— А вы понимаете, что вы такой же убийца, как и те, кого вы убиваете?

Гоновец засмеялся:

— Нет, не такой. Совсем другой. Разницу между гоновцами и нелюдями вы сейчас не способны увидеть. Вы сможете ее увидеть только после того, как нелюди убьют вашего ребенка, мать или отца.

Звонок.

— Ты, ублюдок. Мы до тебя и всех вас доберемся. На каждого по маслине найдется.

Гоновец опять засмеялся:

— Мы недостатка в патронах тоже не испытываем.

Звонок.

— Здравствуйте. Скажите, как вы относитесь к указу президента об отделении Чечни от России?

— Положительно. Чеченцы с оружием в руках доказали свое право на независимость. Чеченцы — это гордый и благородный народ. В истории какой войны вы можете встретить факты выдачи пленных, захваченных на поле боя с оружием в руках, их матерям? Этому народу с его понятиями о благородстве и чести трудно существовать в составе нынешней России.

— Простите, это Басаев-то благороден?

— Басаев не чеченец. Ни один настоящий чеченец не станет нападать на больницу с беззащитными женщинами и детьми. Он нападет на воинский гарнизон. Национальность Басаева — шакал. Если он нас слышит, то пусть знает, что я готов с ним стреляться или драться на ножах.

Звонок.

— Здравствуйте. Вам звонит отец убитого нелюдями мальчика. Спасибо вам. Я не верю, что вам удастся истребить всю нечисть, но спасибо.

Звонок.

— Здравствуйте. Скажите, разве гоновцы гарантированы от ошибок? Где гарантии того, что вы по ошибке не пристрелите не того?

— Гарантия — это, во-первых, специальный подбор кадров ГОН. Во-вторых, соответствующее нормам поведение людей в общественных местах. Никогда ни один гоновец не выстрелит в человека, если он не угрожает людям. У меня на лице не написано, что я гоновец. И другие агенты ГОН меня не знают. Но я не боюсь погибнуть от пули гоновца, так как никогда не буду вести себя так, что стану представлять мишень для агентов ГОН.

Звонок.

— Здравствуйте. Скажите, кто вы по профессии?

— В прошлом офицер. Сейчас работаю в частной фирме.

Зазвонил мой телефон. Я поднял трубку.

— Добрый вечер. Это Андрей. Как здоровье? (На кодированном языке это означало запрос о готовности к выполнению приказа командования в составе группы).

— Нормально. (Готов).

— На рыбалку завтра не хочешь съездить? (Сбор возле Финляндского вокзала).

— Во сколько?

— Давай в семь утра. (Время сбора).

— Заметано. (Понял. Прибуду).

Итак, предстоит операция. Я позвонил Николаеву и предупредил, что могу отлучиться на несколько дней. А теперь спать. Завтра должен быть свеженьким, как огурец. Но заснуть почему-то не удавалось. Я вошел в странное состояние. Какая-то сонливая бодрость. Внезапно появилось ощущение, что я не один. Я открыл глаза и увидел, что в кресле сидит он. Подсознательно я не только ждал этих галлюцинаций, но даже хотел их. Сталин после первой „встречи“ как бы образовал некий мостик между мной и каким-то другим миром.

Генералиссимус спокойно попыхивал трубкой и молчал. Видимо, в этот раз разговор предстояло начать мне. Не зная, как начать, я сказал:

— Я ждал вас.

— Знаю, — кивнул он головой. — Я всегда появлюсь, когда твое ожидание достигнет определенного уровня. Чего ты хочешь?

— Я хотел спросить насчет болезни. Вы развязали невиданный в истории террор и тем не менее не смогли ее ликвидировать.

— Ее невозможно ликвидировать. Можно только создать условия, в которых она не будет прогрессировать.

— Всеобщий страх?

— Не обязательно. Но в России — только страх. По крайней мере, на нынешнем этапе ее развития.

— Чем это обусловлено?

— Психическим состоянием общества. Низкий уровень интеллекта, помноженный на повышенные низменные инстинкты. Повысить общественный интеллект невозможно. Возможно только снизить низменные инстинкты.

— Каким образом?

— Страхом.

— Неужели нет другого способа?

— А ты вспомни тех, кого ты убил за последнее время, и сам ответишь на свой вопрос.

Сталин исчез, а я открыл медальон и долго смотрел на портрет убитых близких мне людей.

„ПО СЛОВАМ ГЕНЕРАЛА ПОНИДЕЛКО, ПИТЕРСКИЕ „ТАМБОВЦЫ“ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ИЗ СЕБЯ ДОВОЛЬНО МОЩНУЮ ГРУППИРОВКУ, КОТОРАЯ УЖЕ РЕАЛЬНО КОНТРОЛИРУЕТ НЕФТЯНОЙ БИЗНЕС, ТОРГОВЛЮ ЛЕСОМ И ФИНАНСОВУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. БАНДИТЫ ДАЖЕ УЖЕ ДЕЛАЮТ ПОПЫТКИ ВЛИЯТЬ НА РАССТАНОВКУ В ГОРОДЕ РУКОВОДЯЩИХ КАДРОВ. СОТРУДНИЧАЛИ С „ТАМБОВЦАМИ“ НЕКОТОРЫЕ РАБОТНИКИ АППАРАТА ГУВД — ЧЕРЕЗ НИХ ШЛА УТЕЧКА ОПЕРАТИВНОЙ ИНФОРМАЦИИ. ФАКТ ПРИЧАСТНОСТИ ЭТИХ МИЛИЦИОНЕРОВ К ДЕЙСТВИЯМ БАНДИТСКОЙ ГРУППИРОВКИ, ПО МНЕНИЮ ГЕНЕРАЛА ПОНИДЕЛКО, ДОЛЖЕН БУДЕТ ОПРЕДЕЛИТЬ СУД“.

„Сегодня“, 10 февраля 1997 г.

На следующее утро ровно в семь я уже был возле Финляндского вокзала. Я уже не был тем, кем был вчера. Я был „номером восьмым“, агентом ГОН, готовым выполнить любой приказ командования.

Знакомый автобус стоял на прежнем месте.

— По вас, восьмой, можно часы проверять, — приветствовал меня Андрей, рядом с которым сидел еще один мужик атлетического сложения с холодным, не выражающим ничего взглядом. Автобус тронулся.

— Это Алексей, — сказал Андрей, кивнув на „атлета“. — Ваша группа на время проведения операции делится на две части. Номера с первого по пятый будут работать со мной, остальные с ним. Сейчас мы разделимся.

Через десять минут автобус остановился, Алексей встал и направился к выходу. Мы двинули следом. „Удачи“, — кинул нам вдогонку Андрей. Алексей направился к „Икарусу“ с окнами, закрытыми занавесками.

В автобусе часть кресел была снята. На полу стояли ящики.

— Садитесь, — сказал Алексей. — Я доведу до вас оперативные задачи. Операция, в которой мы принимаем участие, продлится несколько дней. Для нас она состоит из двух этапов. Первый — ликвидация нескольких объектов на местах. Второй — приведение приговоров в исполнение на специальной базе. Операция начнется в двадцать один ноль-ноль. Сейчас мы едем на базу, где проведем подготовку. Вопросы?

Как всегда вопросов не было.

„С ТЕХ ПОР ОНИ ТАК И СТАЛИ ФИГУРИРОВАТЬ В МИЛИЦЕЙСКИХ СВОДКАХ — „КОПТЕВСКО-ДОЛГОПРУДНЕНСКАЯ ОПГ“.

ПО ОПЕРАТИВНЫМ ДАННЫМ, ДО НЕДАВНЕГО ВРЕМЕНИ ГРУППИРОВКА НАСЧИТЫВАЛА ДО 200 АКТИВНЫХ ЧЛЕНОВ. КОСТЯК СОСТАВЛЯЛИ СПОРТСМЕНЫ (СРЕДИ КОТОРЫХ НЕМАЛО СУДИМЫХ), КАЧАВШИЕСЯ НА СТАДИОНЕ „НАУКА“, ЖИТЕЛИ ДОЛГОПРУДНОГО, ЛОБНИ И КОПТЕВА, ПРИЕЗЖИЕ ИЗ КРАСНОЯРСКА И АРХАНГЕЛЬСКА. ГРУППИРОВКА ДЕЛИТСЯ НА СОБСТВЕННО ДОЛГОПРУДНЕНСКУЮ, ЛОБНЕНСКУЮ И КОПТЕВСКУЮ. ПО ОПЕРАТИВНЫМ ДАННЫМ В ГРУППИРОВКЕ ИМЕЕТСЯ АВТОМАТИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ, ПОХИЩЕННОЕ ИЗ ВОИНСКИХ ЧАСТЕЙ. ЧЛЕНЫ ГРУППИРОВКИ С ЦЕЛЬЮ СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ВЫЕЗЖАЮТ В ДРУГИЕ ГОРОДА СНГ — САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, КИЕВ, СОЧИ.

СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ: РЭКЕТ, РАЗБОЙНЫЕ НАПАДЕНИЯ, ЗАКАЗНЫЕ УБИЙСТВА“.

„Московский комсомолец“, 5 февраля 1997 г.

Через час мы высадились в небольшом дачном поселке. Судя по всему, еще не обжитом, несмотря на то, что все особняки имели вполне законченный вид. Где мы, я не знал. Алексей запретил нам отдергивать занавески, которые закрывали окна. А кабина водителя была наглухо зашторена. Алексей велел нам затащить ящики в один из особняков.

— В двадцати километрах отсюда стоит дачный поселок. Наша первая задача — ликвидировать групповой объект, находящийся в одном из домов. Распакуйте ящики.

Мы вскрыли ящики, в одном из которых лежали пять короткоствольных десантных автоматов. В железном ящичке были патроны.

— Снарядите по три магазина. Смотрите сюда. Вот план поселка. (Он повесил на стенку лист миллиметровой бумаги и большую фотографию). Все рассчитано до минуты. В двадцать один ноль-ноль автобус остановится вот здесь. (Он указал на участок дороги, километрах в полутора от въезда в поселок). По этому маршруту через рощу мы в пешем порядке двинемся вот к этому дому. В двадцать один пятнадцать мы подойдем к дому. Номер шестой располагается здесь в положении лежа. (Он указал на точку справа от дома). Номер седьмой здесь. (Слева). Номер восьмой и номер девятый действуют со мной. Номер десятый располагается здесь. (С тыла от входа). Задача наружной группы держать под прицелом окна. Всех, пытающихся уйти через окна, уничтожать немедленно. На занятие позиций уйдет три минуты. В двадцать один двадцать автобус начинает выдвижение к объекту. Движение рассчитано так, что к объекту он подъедет в двадцать один тридцать. Нам дается десять минут на ликвидацию всех, кто находится в доме. Вопросы?

Вопрос задал номер десятый: „Кто находится в доме? Кого мы будем ликвидировать?“

Алексей ответил, четко выговаривая слова: „В доме будут находиться главари двух банд, они соберутся для планирования совместных действий. Все приговорены к смерти секретным трибуналом. Еще вопросы? Отлично. Вот фотографии дома и местности. Номера шестой, седьмой и десятый сейчас изучают их. Номера восьмой и девятый изучают план и фотографии дома и объектов ликвидации. На изучение шестьдесят минут. После этого тренировка на местности. Приступайте“.

„ГРУППИРОВКА ИМЕЕТ СВОЮ РАЗВЕДКУ И КОНТРРАЗВЕДКУ, ЧЕТКУЮ ВНУТРЕННЮЮ СТРУКТУРУ. ГЛАВНЫЕ ИСТОЧНИКИ ДОХОДА: ЧАСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОГО ОКРУГА СТОЛИЦЫ, „ШЕРЕМЕТЬЕВО-1“ И „ШЕРЕМЕТЬЕВО-2“ ВО ВСЕХ „СФЕРАХ ОБСЛУЖИВАНИЯ“, ВКЛЮЧАЯ ПРОСТИТУЦИЮ И ПРОДАЖУ НАРКОТИКОВ. ОПГ „КУРИРУЕТ“ ЧАСТЬ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОМЫСЛОВ В СЕРГИЕВОМ ПОСАДЕ. ИМЕЕТ КОНТАКТЫ С ГОНКОНГОМ (ТОРГОВЛЯ ШИРПОТРЕБОМ, НАРКОТИКИ), АВСТРИЕЙ, ГЕРМАНИЕЙ, ПОЛЬШЕЙ, ВЕНГРИЕЙ.

… (ПО СЛОВАМ МИЛИЦИОНЕРОВ, ГРУППИРОВКУ ПРИКРЫВАЕТ ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫЙ ЧИНОВНИК МВД)“.

Там же.

Я начал рассматривать фотографии. Первый этаж — большой холл с красивым мраморным фонтаном и камином, отделанным малахитом. Мягкая мебель, судя по всему, с кожаным покрытием. Лестница на второй этаж. В полу у стены отверстие с перилами. Под землей тоже помещение. Фотографий второго и подземного этажей не было. Я спросил Алексея: „А вы уверены, что на втором этаже и внизу никого не будет? Где гарантии, что все соберутся в холле?“ „Молодец, восьмой, — сказал Алексей. — Мы не будем рисковать и начинать затяжной бой, если часть объектов окажется вне холла. Они будут уничтожены гранатами с нервно-паралитическим газом“.

Я начал рассматривать фотографии объектов для ликвидации. В теорию инструктора в маске они явно не вписывались. Вполне приличные, я бы даже сказал, респектабельные люди, за исключением двоих, которых с натягом можно было отнести к „крутым“. Всего их было шесть человек. Интересно, чувствуют они сейчас что-нибудь? Испытывает ли человек какие-нибудь ощущения за несколько часов до смерти? Ведь она, матушка, уже подошла вплотную. А может быть и здесь, среди нас, ходит. Интересная штука жизнь. Люди что-то планируют, готовятся, а где-то вопрос уже решен, только они ничего не знают и даже не догадываются об этом.

— На выход, — прервал мои размышления Алексей. — Оружие не брать.

Мы вышли из дома и забрались в автобус, который сразу же тронулся с места. Отъехав от базы полтора километра автобус остановился. Мы двинулись за Алексеем, который велел нам двигаться цепочкой. Через десять-пятнадцать минут мы вышли обратно к базе. „Шестой, седьмой, десятый, занять позицию“. Гоновцы распластались на земле и поползли в разные стороны. Алексей внимательно наблюдал за ними, поглядывая на часы. „Молодцы. В армии зря кашу не ели, — сказал он. — За мной“.

Мы тоже распластались на земле и поползли к входу в дом. У двери мы вскочили. Алексей выбил ногой дверь и вбежал в холл. Я ворвался следом за ним и, как учили, отскочил влево на два шага. Десятый последовал за мной и отскочил вправо. После этого Алексей сымитировал броски гранат на второй этаж и в нижнее помещение. Когда он начал бросать гранаты, десятый сразу же выскочил наружу. Я же стоял на месте и последовал на улицу за Алексеем. Когда мы выскочили из дома, автобус был уже на подъезде. Алексей побежал к автобусу, мы бросились за ним. Краем глаза я видел, что гоновцы наружной группы тоже бежали к автобусу. В автобусе Алексей посмотрел на часы. „Неплохо. Ошибки… Повторим“.

Мы тренировались несколько часов. Затем, вернувшись на базу, пообедали. „Теперь спать“, — скомандовал Алексей. Мы разбрелись по дому. После сытного обеда проблем со сном не возникало.

В семь тридцать начали снаряжаться. Магазины присоединили к автоматам. Запасные рожки в специальные карманы на бедрах. „Бульдог“ с глушителем под мышку.

Алексей достал коротенький автомат неизвестной мне конструкции и арбалет с оптическим прицелом. На бок повесил сумку с гранатами, помеченными желтой полосой. На шею повесил какой-то приборчик с наушниками.

„С Богом! — сказал он. Это не есть ваше боевое крещение, поскольку у каждого уже по несколько ликвидированных объектов, но это первая боевая операция“.

Автобус остановился. Последние десять минут пути наш руководитель не снимал наушники. Мы вышли из автобуса и гуськом двинулись за Алексеем в березовую рощицу. Судя по всему, он уже успел изучить местность, так как ровно в назначенное время мы вышли к поселку. Далее передвигались по-пластунски. Вот и дом, который был на фотографии. Мы замерли на месте, потому что на крыльце стоял человек. Он курил сигарету, посматривая по сторонам. Для нас это было неожиданным, но Алексей, видимо, это предвидел. Мягким, кошачьим движением он вставил в арбалет стрелу. Прицелился. Щелк. Человек на крыльце мягко осел на пол. „Занять позиции“, — тихо скомандовал Алексей. Наружная группа поползла, а через три минуты поползли и мы. Все это время он не снимал наушники.

Удар ногой в дверь, и мы внутри. В холле вся компания была в сборе. Я отметил, что они все были без оружия, но меня это не смутило, палец сам нажал на спусковой крючок.

„НЕТ, Я НЕ ЗВЕРЬ. Я НЕ ВЕРЮ В БОГА. НО ЕСЛИ БОГ ЕСТЬ, И ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВОЗДАЕТ ЛЮДЯМ ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ И ПО ИХ ЗАСЛУГАМ, ТО Я СПОКОЕН. Я УВЕРЕН, ЧТО КОГДА НА ТОМ СВЕТЕ МНЕ ДОВЕДЕТСЯ ПРЕДСТАТЬ ПЕРЕД ЕГО СУДОМ, ТО БОГ СКАЖЕТ МНЕ: „СПАСИБО ТЕБЕ, ДЖО, ЗА ТО, ЧТО ТОГДА, В 1946 ГОДУ, ТЫ ХОРОШО СДЕЛАЛ НА ЗЕМЛЕ МОЮ РАБОТУ““.

Джозеф Мальта, (американский палач, исполнивший приговор Международного трибунала в Нюрнберге).

Три струи свинца, беспорядочные движения ликвидируемых, хлопок пробитой пулей бутылки с шампанским, которым, видимо, объекты собирались отметить заключение договора о совместной деятельности. Кажется, все. Снаружи прозвучала короткая очередь. Затем еще одна. Кто-то попытался уйти через окно. Алексей махнул нам рукой. Десятый выскочил на крыльцо. Я за ним. В доме послышались хлопки разрывающихся гранат, и на крыльцо выскочил Алексей. Мы побежали к приближавшемуся автобусу.

Ни один человек не вышел из стоявших поблизости домов. Либо никого не было, либо сработал четко поставленный за годы демократии рефлекс „не высовываться, когда стреляют“.

На базу мы не вернулись. Автобус повез нас в другую сторону, и часа через три мы уже были в доме, где я „казнил“ Лютика и его дружков.

— Ужинать будем? — спросил Алексей, внимательно глядя на нас.

— Обязательно, — сказал я.

„САМАЯ КРУПНАЯ В СТОЛИЧНОМ РЕГИОНЕ - „ПОДОЛЬСКАЯ ГРУППИРОВКА“, В КОТОРУЮ ВХОДЯТ 500 ЧЕЛОВЕК. БЕССМЕННЫЙ ЛИДЕР — СЕРГЕЙ ЛАЛАКИН ПО КЛИЧКЕ ЛУЧОК, КОТОРЫЙ УЖЕ ДАВНО СТАЛ СОЛИДНЫМ КОММЕРСАНТОМ. У „ПОДОЛЬСКИХ“ САМЫЙ БОЛЬШОЙ „ОБЩАК“ — ОНИ ОКАЗЫВАЛИ ПОМОЩЬ МНОГИМ „ЗОНАМ“.

„Комсомольская правда“, 17 января 1997 г.

После ужина Алексей дал нам отдохнуть полчаса, затем начался инструктаж.

— В течение нескольких дней вы будете находиться здесь и приводить в исполнение приговоры преступникам, осужденным секретным трибуналом. Их будут подвозить постоянно. Вывозить трупы будем по ночам. Первая смена ликвидирует объекты, вторая вывозит трупы. Затем меняетесь. Это второй этап операции, в которой мы принимаем участие. Вопросы?“

— Насколько я понимаю, это широкомасштабная операция? — спросил шестой.

— Совершенно верно. Она необходима, чтобы дать стране временную передышку. В ближайшие несколько дней будет ликвидирована часть криминального мира, представляющая наибольшую опасность для населения и экономики. Все, кого будут сюда привозить, совершили преступления, которые, согласно Временному уголовному кодексу, караются смертью. Без ликвидации этих структур какие-либо серьезные экономические преобразования невозможны».

— Нас нет нужды агитировать, — сказал девятый. — По крайней мере, меня. К этому все и шло в течение нескольких лет.

— Может быть, кому-то не хочется выступать в роли палача? — спросил Алексей.

— А мы и есть палачи. Не по своей воле, но палачи, — сказал седьмой и горько усмехнулся.

— Тогда начинаем готовиться. Использовать только револьвер. Удавка и нож сегодня не годятся. На чердаке полиэтиленовые мешки. Сегодня стреляют шестой и седьмой. Остальные пакуют трупы.

В это время за окном послышался звук подъезжающей машины. Мы вскочили. «Сидеть», — скомандовал Алексей и вышел. Через несколько минут он велел нам зайти в одну из комнат и ждать. Мы поднялись на второй этаж, в комнату, где я отлеживался после «боевого крещения» и в которой, судя по всему, побывали и все остальные.

«„ТАГАНСКАЯ“ ОПГ - ПРАКТИЧЕСКИ ЕДИНСТВЕННАЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ МОСКВЫ. НАСЧИТЫВАЕТ ДО 100 АКТИВНЫХ УЧАСТНИКОВ, ХОТЯ И СРАВНИТЕЛЬНО МОЛОДАЯ ГРУППИРОВКА — ВЫЯВЛЕНА КАК СООБЩЕСТВО ЛИШЬ В 1989 ГОДУ. НАКОПИВ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ НА УГОНЕ АВТОМАШИН И НАРКОБИЗНЕСЕ, „ТАГАНСКИЕ“ В БОЛЬШИНСТВЕ СВОЕМ ТОЖЕ ПЕРЕШЛИ В СФЕРУ ЛЕГАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ».

Там же.

Я подошел к окну и отдернул занавеску. Во дворе стоял огромный рефрижератор. Возле него с автоматами несколько человек в милицейской форме. Из рефрижератора прыгали на землю люди со скованными назад руками, которых по двое уводил один из охранников. Мои товарищи смотрели на меня с явным неодобрением. Я задернул занавеску и отошел от окна.

Да, как правильно сказал девятый, к этому все и шло. Рано или поздно государство было вынуждено начать чистку общества. И все мы морально были готовы принять участие в этом не потому, что убили наших близких, а потому, что «демократический режим» непреднамеренно вызвал эту моральную готовность своей политикой, создающей беспредел бандитского государства. То возмущение, которое копилось в психике людей годами, переросло в конце концов в затаенную злобу, дремлящую где-то в подсознании до поры до времени. Достаточно легкого толчка, и она выходит на поверхность.

Но ведь это делается в секрете от общества, как я понимаю. Неужели президент, без санкции которого такая операция невозможна, не боится, что это станет всем известно? Черт его знает, я лично никогда никому не расскажу, что работал палачом. Ведь о том, что происходило в действительности в стране в тридцатые годы, а тогда «вычистили» миллионы, мы узнали только в период перестройки.

Интересно, чем сейчас занят тот парень в маске, что вчера, точнее уже позавчера, вещал с телевизионного экрана. Наверное, пакует трупы. Вдруг меня словно стукнуло по голове. Да у него же был голос Алексея. Ну да, и жест тот же, когда говорит. Постукивает ладонью по столу или по колену.

«„ЛЮБЕРЕЦКАЯ“ ОПГ, СЧИТАВШАЯСЯ КОГДА-ТО ОДНОЙ ИЗ ВЛИЯТЕЛЬНЫХ В МОСКОВСКОМ РЕГИОНЕ, СЕЙЧАС ПЕРЕСТАЛА СУЩЕСТВОВАТЬ КАК ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ. ПО СТРУКТУРЕ РАЗДЕЛИЛАСЬ НА НЕСКОЛЬКО ПОДГРУППИРОВОК — ЧИСТО „ЛЮБЕРЕЦКАЯ“, „ЛЫТКАРИНСКАЯ“, „ДЗЕРЖИНСКАЯ“, „МАЛАХОВСКАЯ“. „ЛЮБЕРЕЦКАЯ“ ОПГ НАСЧИТЫВАЕТ ДО 150 АКТИВНЫХ УЧАСТНИКОВ. ВСЕ ЛИДЕРЫ ВЫШЛИ ИЗ ПЕРВОЙ КОМАНДЫ „КАЧКОВ“, ОСНОВАННОЙ В 1981 ГОДУ. К НЫНЕШНЕМУ ДНЮ ПОЧТИ ВСЕ ПРОШЛИ ТЮРЕМНЫЕ УНИВЕРСИТЕТЫ, НАБРАЛИСЬ ВОРОВСКОГО ОПЫТА. ЛИДЕРЫ — СЕРГЕЙ АКСЕНОВ (КЛИЧКА АКСЕН), СИДЕЛ ЗА ВЫМОГАТЕЛЬСТВО, ОН БЫЛ В ТЕСНОЙ СВЯЗИ С НЕБЕЗЫЗВЕСТНЫМ ОТАРИ КВАНТРИШВИЛИ, А ТАКЖЕ СЕРГЕЙ ЗУБРИЦКИЙ (КЛИЧКА ЗУБР ЗУБОК), СИДЕЛ ЗА ПОКУШЕНИЕ НА УБИЙСТВО, СЕРГЕЙ ЛАЗАРЕВ (ЛАЗАРЬ), ВАДИМ ВОРОНИН (ВЛАДИК-ВОРОНА), НЕ ТАК ДАВНО ПРОИЗВЕДЕННЫЙ В „ВОРА В ЗАКОНЕ“ РАВИЛЬ МУХАМЕТШИН (МУХА). В КАЧЕСТВЕ „КРЕСТНЫХ ОТЦОВ“ ВЫСТУПАЛИ РАМЕНСКИЙ „ВОР В ЗАКОНЕ“ ОЛЕГ ШИШКАНОВ (ШИШКИН), КРИМИНАЛЬНЫЕ „АВТОРИТЕТЫ“ АЛЕКСАНДР БОБЫЛЕВ (КЛИЧКА РАУЛЬ, ПАПА) И АЛЕКСЕЙ НЕГОДЯЕВ ПО КЛИЧКЕ НЕГОДЯЙ».

Таи же.

Дверь открылась, и вошел Алексей. Кивком головы пригласил следовать за собой. Когда мы спускались по лестнице, был слышен звук уезжающей машины.

— Работаем быстро. Машины будут подъезжать с интервалами сорок-пятьдесят минут. Шестой и седьмой в камеры. Клиенты ждут. Остальные за мешками на чердак. Но сначала примите эти таблетки.

Андрей вынул из кармана деревянную коробочку. Одну таблетку проглотил сам, затем вручил каждому из нас.

— Это для бодрости. Работать всю ночь. Начинайте.

Двое вынули револьверы и стали спускаться в подвал.

Мы же поднялись на чердак, где обнаружили огромную кипу полиэтиленовых мешков. Взяли по пять мешков и спустились в холл. Алексей стоял у окна и смотрел на двор, поглядывая на часы. Мобильный телефон, висевший у него на поясе зазвонил. «Алло. Привет. Понял».

Он повернулся к нам: «Поторопитесь, машина уже идет».

Я посмотрел на часы. Два утра. Интересно, здесь тоже все распланировано до минуты?

Шестой и седьмой поднялись из подвала. Лица не выражали ничего, но глаза горели жестоким огнем. «Интересно, у меня тоже такой взгляд?» — подумал я, вспомнив своего зама.

— Шестой и седьмой наверх. Остальные за мной, — сказал Алексей и начал спускаться в подвал. Мы схватили мешки и устремились за ним.

Двери камер были распахнуты. В первой валялись семь трупов. Во второй шесть. В третьей десять. Я отметил, что на трех трупах была милицейская форма. Все с простреленными головами, все лица искажены животным страхом.

— Не подскользнитесь. Наручники снять. Молнии застегивайте не до конца, — сказал Алексей.

Мы стелили мешки на пол, укладывали трупы и застегивали молнии, оставляя зазор сантиметров в десять. Я понял, что могилой их будет, как и у Лютика, Финский залив. Зазор нужен для того, чтобы мешок заполнился водой.

Вскоре все трупы были упакованы. Вместе с Алексеем мы перетащили их в торцевую камеру, в которой оказалась еще одна железная дверь, и уложили штабелями. Алексей все время посматривал на часы.

— Наверх, — скомандовал он, когда все было сделано.

Мы поднялись в «мою» комнату, где шестой и седьмой сидели в креслах. Шестой держал в руке «бульдога», а седьмой разглядывал что-то в руке. Я подошел поближе. Седьмой закрыл гоновский медальон и повесил его на шею.

Внезапно я ощутил мощный прилив бодрости. Таблетка начала действовать. Надеюсь, что Алексей всучил нам не наркотик. Я попытался разобраться в своих ощущениях. Больше всего я боялся собственного равнодушия. Где-то я читал, что равнодушное отношение к подобного рода работе есть верный признак того, что человек превратился в робота. На всякий случай я, как и седьмой, достал медальон, посмотрел в глаза жене и дочери и с удовлетворением отметил, что эмоции присутствуют. Все, кроме шестого, как по команде, вынули медальоны.

За окном послышался шум мотора, и через десять минут в комнату вошел Алексей.

«В СФЕРУ ИНТЕРЕСОВ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ ОПТ ВХОДИТ НЕЗАКОННЫЙ ОБОРОТ НАРКОТИКОВ, АВТОБИЗНЕС, АЗАРТНЫЕ ИГРЫ, МОШЕННИЧЕСТВО. К ИХ СФЕРАМ ВЛИЯНИЯ ОТНОСЯТСЯ СТАВШИЕ „НАРКОБАЗАМИ“ СЕВЕРНЫЙ, ЧЕРЕМУШКИНСКИЙ И ЦАРИЦЫНСКИЙ РЫНКИ. ПОД КОНТРОЛЕМ ПОЧТИ ВСЯ ТОРГОВЛЯ ЦВЕТАМИ И ЭКЗОТИЧЕСКИМИ ФРУКТАМИ»

Там же.

Работали всю ночь. Несмотря на таблетку, к шести утра, когда прибыла последняя машина, я уже еле держался на ногах. «Спать», — приказал Андрей. Мы проспали до вечера. С наступлением темноты Алексей повел нас в торцевую камеру, которая была забита штабелями трупов и отпер дверь. Она вела в подземный гараж, где стоял крытый грузовик. Мы стали загружать трупы. Кузов, когда мы закончили, был забит до отказа.

Алексей открыл ворота и, когда машина уехала, (бросать их в залив будут другие) скомандовал, посмотрев на часы: «Все наверх. Стреляют восьмой и девятый. Остальные пакуют. Десятый, руководите».

«- ВЫ ДОСТАТОЧНО ХОРОШО ЗНАЕТЕ СОВРЕМЕННУЮ ОРГАНИЗОВАННУЮ ПРЕСТУПНОСТЬ?

— НЕ ПРОСТО ХОРОШО! Я МОГ БЫ ВАМ НАЗВАТЬ ПО ФАМИЛИИ ТЕХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ КОНТРОЛИРУЮТ НАРКОТИКИ В РОССИИ, ОСУЩЕСТВЛЯЮТ ЗАКАЗНЫЕ УБИЙСТВА. НО НЕ ПОТОМУ, ЧТО Я ТАКОЙ ГЕНИЙ СЫСКА. ФАМИЛИИ ЗНАЕТ ЛЮБОЙ ХОРОШИЙ ОПЕРАТИВНИК. СКАЖУ БОЛЬШЕ. В СЕЙФАХ ОРГАНОВ УЖЕ ЛЕЖАТ ЦЕЛЫЕ СПИСКИ „КРУТЫХ“ БАНДЮГ И ИХ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ. ЛЕЖАТ ИХ АДРЕСА И ЯВКИ. МЫ ЖДЕМ ТОЛЬКО ОДНОГО — ВЛАСТИ ДОЛЖНЫ ДАТЬ „ДОБРО“!

— ТО ЕСТЬ ВЫ ИМЕЕТЕ В ВИДУ „ДОБРО“ НА АРЕСТЫ БЕЗ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ?

— ДОКАЗАТЕЛЬСТВА БУДУТ. НО НА КАКИХ-ТО, СЛИШКОМ ЗАРВАВШИХСЯ, У НАС УЖЕ ТОГДА БЫЛО ДОСТАТОЧНО МАТЕРИАЛОВ. МОЖНО ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТО ИМЕЕТСЯ СЕЙЧАС. ОРГАНЫ ЧЕГО-ТО ВЫЖИДАЮТ, Я НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ ЧЕГО. МОЖЕТ БЫТЬ СМЕНЫ ВЛАСТИ».

Из интервью с отставным полковником милиции.

«Мир новостей», 10 февраля 1997 г.

7. ВСТРЕЧА В ИТАЛИИ

КАКИЕ ЦИФРЫ МЕНЯ ПОРАЗИЛИ? ПРОЩЕ НАЗВАТЬ ТЕ, КОТОРЫЕ НЕ ПОРАЗИЛИ, — ТАКИХ ПОЧТИ НЕТ. БОЛЕЕ ВСЕГО ПОРАЖАЕТ, КАК НАША ЭКОНОМИКА, ВСЯ ЭТА УДИВИТЕЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ ДО СИХ ПОР СТОИТ.

ПОРАЖАЕТ ТЕРПЕНИЕ И ВЕРА НАРОДА. ПОРАЖАЕТ НЕОБУЗДАННАЯ ЖАДНОСТЬ И УДАЧЛИВАЯ ЭНЕРГИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ СТРУКТУР, УЖЕ ОГРАБИВШИХ ПОЛ-РОССИИ И НЕ УГОМОНИВШИХСЯ ДО СИХ ПОР. ВОЗМУЩАЕТ РАЗВИТАЯ ПАУТИНА ИХ СВЯЗИ С ВЛАСТЬЮ.

Павел Бунич, экономист. «Деловая Москва», № 4, 1997 г.

Мы работали, как каторжники, четыре дня, точнее, четыре ночи. Перед смертью объекты вели себя по-разному. Одни находились в прострации, другие — вопили, как резаные, третьи (таких было единицы) — принимали смерть достойно, с непроницаемыми лицами. Публика была разношерстная. Были и респектабельные джентльмены, и «крутые» с дегенеративной внешностью (эти, как правило, визжали). Человек двадцать были в милицейской или омоновской форме.

Утром пятого дня после очередной загрузки трупов в крытую машину Алексей вместо того, чтобы отправить нас спать, собрал в холле.

— Операция окончена. Сейчас вас всех развезут по домам. Кто нуждается в отдыхе или лечении? Кто решил выйти из ГОН?

Желающих не было. Очень может быть, потому что все мы зверски устали и соображали очень медленно.

— Тогда на выход. В автобус. Назовите водителю адреса, куда вы хотите, чтобы вас доставили. До встречи.

Все встали и направились к выходу. Я задержался и подошел к Алексею, который устало развалился в кресле.

— Вы действительно готовы стреляться с Басаевым? — спросил я.

Лицо Алексея не изменилось. Несколько секунд он сидел, устремив взгляд в пол, затем поднял голову и посмотрел мне в глаза. Впервые за время контакта в его холодных серых глазах было что-то вроде интереса.

— Если бы вы были моложе, из вас мог бы получиться неплохой профессионал, восьмой.

Я повернулся и пошел на выход.

Двое суток не выходил из дома. Из телевизионных программ я узнал, что за те пять дней, что я «работал» на базе, имела место всероссийская разборка в криминальном мире. Количество убитых и бесследно исчезнувших оценивалось более чем в семьдесят тысяч человек. Уничтожено огромное количество банкиров и коммерсантов. Я понял, в какой по масштабам операции мы принимали участие. Да, чего нам не хватало многие годы, так это Темной Лошадки. Я вспоминал дискуссии «теоретиков» о методах борьбы с криминалитетом. Духовность, красота, религия, экономические мероприятия, правовая реформа. А все оказалось до тошноты примитивно. Бац, бац. Пять дней и все кончено. Продолжайте дискутировать, господа.

«СОВЕТ ФЕДЕРАЦИИ ПРИНЯЛ К СВЕДЕНИЮ ДОКЛАД ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА РФ ЮРИЯ СКУРАТОВА О СОСТОЯНИИ ЗАКОННОСТИ И ПРАВОПОРЯДКА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И О ПРОДЕЛАННОЙ РАБОТЕ ПО ИХ УКРЕПЛЕНИЮ, ПОДДЕРЖАЛ ЕГО ПРЕДЛОЖЕНИЕ О РАЗРАБОТКЕ КОНЦЕПЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ ПО БОРЬБЕ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ, ПОТОМУ ЧТО „КРИМИНОГЕННАЯ ОБСТАНОВКА В СТРАНЕ ОСТАЕТСЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НАПРЯЖЕННОЙ“, И ПОТРЕБОВАЛ „РЕШИТЕЛЬНОЙ АКТИВИЗАЦИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ И ОБЪЕДИНЕНИЯ УСИЛИЙ ВСЕГО ОБЩЕСТВА В БОРЬБЕ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ“».

«Сегодня», 14 февраля 1997 г.

Анализируя исторические эпохи в бытность свою историком, я уже давно пришел к выводу, что для любого нового режима, чтобы не развалиться, первым делом необходимо создать бесперебойно работающую государственную машину подавления собственного народа. На первом этапе функционирования этой машины она может столкнуться с остервенелым сопротивлением различных слоев общества, однако, если машина выстоит, то, за редким исключением, психология общества примирится с ее существованием и общество само станет частью этой машины.

Я помнил, как открыто описывала пресса и показывало телевидение весь беспредел, творившийся в России в девяностых годах. Беспредел чиновничий, бандитский, бандитско-чиновничий. Сначала это вызывало возмущение, потом мало-помалу СМИ приучили общество к тому, что это является неотъемлемой частью нашей жизни, и что бороться с этим бессмысленно. И это, как я понимал теперь, была именно та машина, которая обеспечивала сохранность режима. Неясно было только одно. Создали ли эту машину люди, или она возникла самостоятельно. Но, если у нее были создатели, то они допустили ошибку в расчетах, которая сейчас начинает им аукаться. Они не учли, что вся эта информация год за годом откладывалась и накапливалась в подсознании огромной массы людей, формировала тайную психическую установку, и что было достаточно одного толчка, чтобы эта информация приобрела характер конкретных действий.

Я вспомнил, как мой дед рассказывал мне о первых месяцах войны, когда немецкая военная машина неумолимо продвигалась на Восток, перемалывая все, что попадалось ей на пути. Молодые необстрелянные солдаты психологически не допускали возможности сопротивления этой машине. Но не допускали только до тех пор, пока не находился кто-то, кто с помощью обычной бутылки с зажигательной смесью показывал им, что немецкие танки могут гореть так же успешно, как и советские. И Темная Лошадка оказался именно этим «кто-то». И он сумел создать машину, которая сейчас перемелет в муку очень многое и очень многих. И это было неизбежным. Это было запрограммировано уже тогда, когда прежний режим создавал свою машину.

Вечером второго дня зазвонил телефон. Это звонил Николаев.

— Алло. Привет. Хорошо, что застал тебя дома.

— Ты звонил?

— Да. Визы получены. Ты поедешь?

Я вспомнил, что месяц назад мы получили приглашение от одной итальянской фирмы посетить ее завод и ознакомиться с отделочными материалами и сантехникой. Поскольку подрядов набралось много, то мы подсчитали, что есть смысл закупить партию материалов непосредственно у производителей. Мы списались с итальянцами, немцами и финнами. Первыми прислали предложения итальянцы, и Николаев начал тут же оформлять визы для меня и для себя.

— Конечно. Только все руководство ты бери на себя. Я только подписывать контракты буду.

— Чертаменто, — сказал Николаев, который сразу же после получения ответа из Италии купил самоучитель итальянского языка.

Через несколько дней мы уже были в Милане. По договоренности Николаев с переводчиком проводил переговоры с партнерами, мотался по их магазинам и заводам. Я же решил расслабиться.

Мы остановились в маленьком четырехзвездочном отеле на Виа Медичи недалеко от миланского собора. Взяв карту города, я шатался по улицам, сидел в крошечных кафе, отстоял несколько часов в соборе. Меня поразила разница между итальянскими соборами и православными российскими и, в особенности, разница между паствами. В отличие от российской паствы, в молитвах итальянцев чувствовалась какая-то искренность и близость к Богу. Наши же, в сравнении с католиками, выглядели какими-то язычниками, не понимающими, кому они молятся и зачем.

Постояв в соборе, я направился к огромному средневековому замку-крепости, башни которого были видны с Соборной площади. Стояла теплая осень, и толпы туристов бродили по территории замка. Я вышел в парк. На траве то тут, то там валялись сонные, ленивые молодые люди. Купив в вагончике банку пива, я тоже распластался на траве. Обстановка навевала покой и лень. Прихлебывая пиво, я смотрел в небо.

Внезапно кто-то растянулся на траве рядом со мной. Я недовольно покосился на неожиданного соседа и сел. На траве, облокотившись на локоть, лежал Кот.

— Какая встреча, — лениво произнес он.

— Какими судьбами?

— В командировке. Вот выдался свободный часок, решил побродить по парку. Иду и вижу, что ты здесь загораешь. Где остановился?

— В «Корробьо», а ты?

— Я на частной квартире. Недалеко от тебя. А ты-то что здесь делаешь? Турист?

— Не. По делам бизнеса.

— Пошли погуляем.

Мы поднялись и, выйдя на аллею, побрели в противоположную сторону от замка. В глубине парка народу было очень мало. На лавочках в отдалении от аллеи, по которой прогуливались мы, сидели женщины с детьми да пара девиц с собаками на газонах.

— Та операция, в которой я принимал участие, — спросил я, что, покончила с преступностью в России?

Кот присвистнул:

— Господь с тобой. Чтобы покончить с криминалитетом, нужно пол-России истребить.

— Какой же в ней был смысл?

— Во-первых, разрядить обстановку. Сейчас нечисть поприутихнет на некоторое время, а это даст нам возможность слегка подрегулировать экономику и финансы. Во-вторых, деньги. Теперь на борьбу с преступностью есть деньги.

— Преступные деньги?

— Угу. Тебя это коробит?

— Нисколько. Здесь так: или мы их, или они нас.

— Во, во. Слушай, ты мне нужен до зарезу.

— Я в твоем распоряжении. Что делать, кого мочить? И где, здесь или в Палермо?

— Ты не понял. Ты мне нужен для более квалифицированной и эффективной работы. Давай пойдем посидим где-нибудь. Поболтаем.

— Пошли. Я весь день свободен.

Мы повернули назад и пошли в направлении к замку. Навстречу нам шел человек в светлом костюме с портфелем в руках. Я внутренне почувствовал, как Кот вдруг напрягся. По мере того, как незнакомец подходил к нам, шаг его замедлялся. Наконец мы остановились метрах в трех друг от друга. На лице незнакомца (это был мужчина лет сорока пяти) появилось изумление, которое постепенно перешло в выражение ужаса.

— Сидоренко? Тебя же…

Я посмотрел на Кота. На его лице заиграла радушная улыбка, а в руках невесть откуда появилась авторучка. Я сразу же понял, что это за авторучка. Понял это и незнакомец. Он выставил вперед руку, как бы защищаясь: «Нет, нет. Не надо!». Раздался щелчок и мужик повалился на землю. Кот схватил меня за рукав и потащил через газон в сторону от аллеи. Несколько минут мы бежали, пока не выскочили где-то сбоку от замка. Перешли на шаг. Я не задавал вопросов, пока мы не расположились за столиком небольшого ресторанчика возле собора.

— Ну-с, господин Сидоренко, поясните, что это все значит и что вы хотите от меня.

— Сидоренко больше нет. Помощника президента для особых поручений Сидоренко Константина Павловича убили несколько дней назад. Взорвали вместе с машиной. Есть Константин Павлович Сидоркин, генеральный директор торгово-производственного объединения «Центр».

— Оно здесь, в Италии?

— Оно в нескольких странах, но штаб-квартира в Москве.

«ОБЪЕМ ТЕНЕВОЙ ЭКОНОМИКИ ДОСТИГ 40 % ВВП. 80 % ГОЛОСУЮЩИХ АКЦИЙ ПРИ ПРИВАТИЗАЦИИ ПЕРЕШЛИ В РУКИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО И ИНОСТРАННОГО КРИМИНАЛЬНОГО КАПИТАЛА.

СРЕДНЕГОДОВОЙ ПРИРОСТ РЕГИСТРИРУЕМОЙ ПРЕСТУПНОСТИ В СФЕРЕ ЭКОНОМИКИ — 12, 5 %. ОТМЕНА КВОТИРОВАНИЯ ПРИВЕЛА К РОСТУ ЧИСЛА КРИМИНАЛЬНО ОРИЕНТИРОВАННЫХ ФИРМ, ВНЕДРЯЮЩИХСЯ В „ЛЕГАЛЬНЫЙ БИЗНЕС“. ДОЛЛАРЫ И ДЕНЕЖНЫЕ СУРРОГАТЫ ОБРАЗОВАЛИ „ПАРАЛЛЕЛЬНУЮ ДЕНЕЖНУЮ СИСТЕМУ ТЕНЕВОЙ ЭКОНОМИКИ… НЕ ПОДВЕРЖЕННУЮ ГОСУДАРСТВЕННОМУ КОНТРОЛЮ“».

Из доклада министра, внутренних дел А. Куликова.

«Известия», 6 февраля 1997 г.

— Если ты хочешь привлечь меня к своему бизнесу, то напрасно. Мой идет успешно. Очень успешно. Нет смысла что-то менять.

— Бизнес — это только верхушка айсберга, именуемого объединением «Центр». В действительности «Центр» — это проект.

— Проект чего?

— Проект сохранения России. Прежде чем ты примешь решение, я хочу вкратце описать тебе ситуацию, сложившуюся сейчас у нас в стране, и комплекс мероприятий, который мы собираемся провести, дабы ее изменить. Ты помнишь беседу с Кардиналом?

— Каким Кардиналом?

— Так мы называем Николая Ивановича, с которым я тебя знакомил.

— Ну?

— Так вот.

Кот задумался на несколько минут. Я не торопил его. Официант принес вино и разную закуску. Кот разлил вино по бокалам, пригубил свой и продолжил.

— Я хотел бы, чтобы ты представил в полном объеме ту катастрофу, которая обрушилась на нашу страну. Не буду тебе описывать, как это происходило на исторической сцене, ты это знаешь не хуже меня. Расскажу, что было за кулисами. Власть в стране в девяносто первом году захватила группа людей. Не пытайся угадать кто эти люди. Ты их не знаешь. Все, кто сидел на политическом Олимпе, начиная с прошлых президентов и кончая членами правительства и депутатами Федерального Собрания являлись либо куклами, не представляющими, что они творят и на кого работают, либо шестерками, получающими огромные деньги путем разграбления государства, на что хозяевами им были даны соответствующие разрешения, а также предоставлена защита от закона и от общества.

* * *

«НЕСКОЛЬКО ДРУГИХ ОБИДНЫХ ПОРАЖЕНИЙ В ЗАВЕРШАЮЩЕМСЯ ГОДУ ПОТЕРПЕЛА ДЕМОКРАТИЯ ВМЕСТЕ С ДВУМЯ ДРУГИМИ ЕЕ НЕПРЕМЕННЫМИ ЭЛЕМЕНТАМИ — ОБЩЕСТВЕННЫМ МНЕНИЕМ И „ЧЕТВЕРТОЙ ВЛАСТЬЮ“. ВЫЯСНИЛОСЬ, НИКАКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СКАНДАЛЫ И РАЗОБЛАЧЕНИЯ НЕ В СИЛАХ ПРЕРВАТЬ КАРЬЕРУ ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫХ ЧИНОВНИКОВ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ЭТОГО НЕ ЗАХОЧЕТ ЛИЧНО ПРЕЗИДЕНТ. ВЛАСТЬ НЕ БОИТСЯ ОБЩЕСТВА И НЕ СЧИТАЕТСЯ С ЕГО ПОЗИЦИЕЙ. ЗАОДНО ОНА НА УДИВЛЕНИЕ МАЛО ДЛЯ ДЕМОКРАТИЗИРУЮЩЕЙСЯ СТРАНЫ ОБРАЩАЕТ ВНИМАНИЕ НА СМИ».

«Независимая газета», 31 декабря 1996 г.

Но это само по себе не так страшно. Страшно другое — последствия методов захвата власти этими людьми. А дело было так. В конце семидесятых и мы, и американцы пришли к выводу, что ядерное оружие — это уже вчерашний день. В ядерной войне, это ясно любому школьнику, победителей быть не может. Поэтому победителем в третьей мировой мог стать только тот, кто создал бы более совершенное оружие массового поражения, причем такое оружие, которое бы не оказывало катастрофического воздействия на окружающую среду и не поражало свои войска и население своей страны. Таким оружием могла стать только психотронная техника. Началась активная работа по созданию псиоружия.

К концу восьмидесятых годов и мы, и американцы уже имели спинорно-торсионные и СВЧ-генераторы, которые могли свободно пробивать любую защиту и поражать людей на расстоянии. У нас это оружие контролировалось маршалом Ахромеевым, у американцев — генералом Крау. После захвата власти в 1991 году люди, совершившие захват, первым делом уничтожили Кручину, который являлся носителем информации о финансах победителей, и Ахромеева, который располагал всей информацией о психотронном оружии. Это было очень важно, так как это оружие планировалось использовать против граждан своей страны. В прессе, естественно, все преподносилось как самоубийство.

У псиоружия был существенный недостаток. Оно не подчиняло, а разрушало нервную систему поражаемых. Для ведения боевых действий против войск противника, то есть для решения внешних задач, это вполне подходило. А вот для решения задач внутренних, а именно — захвата и удержания власти путем массового зомбирования населения, не совсем. Тогда специалистами, которых, как ты помнишь из лекции Кардинала, мы называем кукловодами, была задействована следующая модель. Комбинированная. Нанесение по населению России ударов псиоружием и разрушения их центральной нервной системы до определенного уровня, мало влияющего на физиологию, хотя и разрушающую ее в определенных пределах. То есть до потери психической сопротивляемости вербальному внушению. Остальное делали средства массовой информации. С конца восьмидесятых годов секретные станции, дислоцировавшиеся на западной части территории России, на территориях Украины и Белоруссии, оснащенные психотронными генераторами, начали систематически облучать население этих территорий. В результате к девяностому году психический иммунитет населения этих стран был значительно снижен. Одновременно с психотронными ударами по населению наносились информационные удары средствами массовой информации.

«НЕ НАДО ЗАБЫВАТЬ И О СПЕЦИФИКЕ НАШЕЙ РОССИЙСКОЙ ДЕМОКРАТИИ, ВЕСЬМА НЕСОВЕРШЕННОЙ И УСЛОВНОЙ. ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ПРОЦЕССОМ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ВОЛЕИЗЛИЯНИЯ МОЖНО УПРАВЛЯТЬ, ИСПОЛЬЗУЯ ОТНЮДЬ НЕДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ, ПРЕЖДЕ ВСЕГО АНГАЖИРОВАННОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ. НО ЭТО ОБОЮДООСТРОЕ СРЕДСТВО: СЕГОДНЯ ТВ ОБЪЯСНЯЕТ НАРОДУ, К КОМУ ЛЕЖИТ ЕГО НАРОДНОЕ СЕРДЦЕ, ЗАВТРА НАРОД ГОЛОСУЕТ, А УЖЕ ПОСЛЕЗАВТРА ВОПРОШАЕТ: „А ЧЕГОЙ-ТО Я СДЕЛАЛ, Е-МОЕ?“»

«Независимая газета», 11 февраля 1937 г.

В девяносто первом году, когда подавление психоиммунитета населения территорий, подвергшихся облучению, достигло нормы, кукловоды физически устранили Ахромеева и законсервировали станции. До следующих выборов. Но результат, как я уже говорил, оказался ужасным даже по оценке кукловодов. Действуя методом тыка, они воздействовали на подсознание миллионов людей, в результате чего ко второй половину девяностых годов семьдесят процентов населения оказались психически больны. С точки зрения ортодоксальной психиатрии люди были здоровы. Но в действительности псиоружие разрушило в психике людей блокировки рада инстинктов, установленные природой. Сейчас наши ученые пытаются установить, повлияло ли излучение генераторов на генную структуру. Если нет, то положение можно спасти. Если да — России кранты.

В результате разрушения блокировок у одних сильно снизился инстинкт самосохранения и развился инстинкт агрессии. До дикого, неуправляемого уровня. Ты и твои коллеги по ГОН стали жертвами именно таких людей, которые в свою очередь являются жертвами кукловодов. У других инстинкт самосохранения, наоборот, зашкалил выше нормы, что вылилось в довольно мерзком феномене. Люди потеряли над собой контроль, соприкасаясь с деньгами, в результате чего наступил крах экономики, поскольку система управления экономикой оказалась сориентированной на насыщение психически больных чиновников всех рангов. Кукловоды создавали государственный криминалитет в лице уголовников и чиновничества с целью создания социальной опоры своего режима. Но процесс принял неконтролируемый характер.

«ОНА, ЭТА ВЛАСТЬ, НЕУЯЗВИМА ИМЕННО В СИЛУ ТОГО, ЧТО ЛЕГИТИМИЗИРОВАЛА ВСЕ СПОСОБЫ ПРОТЕСТА ПРОТИВ СЕБЯ, РАЗРЕШИЛА МАКСИМАЛЬНУЮ КРИТИКУ СЕБЯ  И, РАЗРЕШИВ, ВЫРАБОТАЛА К ЭТОМУ ИММУНИТЕТ. ПОХОЖЕ, ВЛАСТЬ ДОБИЛАСЬ ТОГО, ЧТО В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ СДЕЛАТЬ НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ — В РОССИИ НЕЧТО МОЖЕТ ТОЛЬКО ПРОИЗОЙТИ. МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ ПУГАЧЕВСКИЙ БУНТ, ЭПИДЕМИЯ ЧУМЫ, ГОЛОД, ЧЕРНОБЫЛЬ… И ТО, ЧТО МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ, — ПРОИЗОЙДЕТ, МЫ ЭТО ЕЩЕ УВИДИМ…».

«Независимая газета», 11 февраля 1997 г.

Сейчас наши ученые работают день и ночь, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Пока мы только нашли лекарство, способное притормозить процесс.

Кот замолчал и задумался. Я пытался переварить полученную от него информацию. Должен сказать, что в душе у меня зародился скепсис, поскольку сам я не ощущал на себе воздействие псиоружия и СМИ, разве что боязнь смерти исчезла. Но я это относил не к воздействию генераторов, а к смерти семьи. Однако, фокус, который мне показал Николай Иванович, именуемый Кардиналом, заставлял задуматься. Кот словно прочитал мои мысли.

— Ты, наверное, думаешь, что я сгущаю краски, поскольку сам ты не считаешь себя жертвой псиоружия.

— Честно говоря, никогда не испытывал на себе его воздействия.

— Испытывал. Только не знал, что это псиоружие. Торсионные поля вызывают головную боль, повышение артериального давления, боли в мышцах и в половых органах. И если, ощутив эти эффекты, ты обратишься к врачу, тот не найдет причину, так как для традиционной медицины ты здоров. Температура нормальная, анализы тоже, сердечко бьется ровно. И только по прошествии нескольких лет, когда у тебя найдут злокачественное образование, поражение сердечно-сосудистой системы, болезнь мозга или опорно-двигательного аппарата, врачи скажут, что ты болен, но никогда не поймут, что это — результат воздействия спинорно-торсионных полей.

«…И ТЕПЕРЬ ВОПРОС В ТОМ, НУЖЕН ЛИ ЕЛЬЦИН ОБЪЕДИНЕННОЙ НОМЕНКЛАТУРЕ. ОН НУЖЕН НОВОМУ КЛАССУ ПОСТОЛЬКУ, ПОСКОЛЬКУ В ФИГУРЕ ОФИЦИАЛЬНОГО ГЛАВЫ ГОСУДАРСТВА ЛОКАЛИЗУЕТСЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И ОН СПОСОБЕН ВЫПОЛНЯТЬ РОЛЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРИКРЫТИЯ НЕКИХ СКРЫТЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ И ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ».

«Независимая газета», 11 февраля 1997 г.

Ты помнишь президентские выборы 1996 года? Тогдашний победитель просуществовал очень недолго, а последние годы своего правления вообще был неспособен принимать самостоятельные решения, так как подвергся обработке генераторами еще в 1990 году, когда кукловоды приступили к подготовке его амплуа президента независимой России. Его сменщик, премьер, ставший президентом, был дееспособным только полтора года, а затем загнулся. Почему? Потому что подвергся облучению в 1993 году.

— А управляли ими кукловоды?

— Да, но не напрямую, а через ассистентов, которые занимали должности вице-премьеров, помощников президента и так далее.

— Ну, так этих кукловодов нужно немедленно отстреливать.

— Согласен. Но сначала их нужно выявить.

— Вы их не знаете?

— Пока нет. Хотя ниточки к ним кое-какие сохранились.

— Почему сохранились? Их уничтожали?

— Разумеется. Сразу же, как только кукловоды поняли, что допустили ряд просчетов, результатом которых наш приход к власти стал неизбежным, они начали рубить концы. Но кое-какие мы успели ухватить.

Внезапно я почувствовал легкий страх. Даже не страх, а какое-то смутное беспокойство. Впервые с момента гибели семьи. Быстро проанализировав источник, я в упор посмотрел в глаза Коту.

— Ты хочешь о чем-то спросить?

— Да, только вопрос… — я замялся.

— Спрашивай. Спрашивай как можно больше. Если решишь стать одним из нас, у тебя не должно быть ни тени сомнений.

— А ты уверен, что вами не управляют кукловоды?

— Уверен, — улыбнулся Кот.

— Почему?

— Хотя бы потому, что мы их ищем, чтобы уничтожить. Кроме того, у нас есть специалисты, способные определить, болен ты или здоров. В том эшелоне, в котором нахожусь я, — все здоровы.

— Значит, у вас есть и больные?

— Конечно. Только их психическое заболевание направлено в нужное русло.

— Я тоже болен?

Кот сочувственно посмотрел на меня и опустил глаза.

— Я не могу тебе лгать. Сам подумай, может ли психически здоровый человек заниматься тем, чем занимался ты неделю назад? Но ты болен не в результате воздействия псигенераторов.

— А в результате чего? Того, что уничтожили мою семью? (Я почувствовал, что меня начинает трясти. Кот подозвал официанта и что-то сказал ему на итальянском. Тот ушел, но вернулся очень быстро. В его руках был поднос, на котором стоял бокал с коньяком).

— Выпей. Не беспокойся, я не собираюсь тебя спаивать, чтобы осуществить вербовку. Запомни, я был, есть и останусь твоим другом, кем бы ты ни был. Не прощу только предательства. Пей. Сними стресс.

Я залпом хватанул бокал коньяка. Подождал минуту, пока не почувствовал, как тепло растекается по всему телу. Дрожь исчезла. Я опять посмотрел в глаза своему другу, который на этот раз их не опустил.

— Так в результате чего я заболел? И что это за болезнь?

— Я неправильно выразился, быть может. Лучше сказать, что ты не заболел, а просто родился не таким, как подавляющее большинство мужчин. Немножко иная генетическая структура.

— Я что, генетический мусор? — спросил я, вспомнив американскую кинокомедию «Близнецы».

— Нет. Определение таких как ты зависит от обстановки, в которую они попали. Среди тех, кого ты уничтожал, много генетического мусора. Мусором их сделала ситуация, которую создали кукловоды для проведения своих операций по захвату и удержанию власти. Но по генетической структуре они такие же, как ты. У вашего брата так: либо вы мусор, либо мусорщики. Ты — мусорщик. Но я предлагаю тебе завязать с этой работой и переключиться на другую.

— Какую?

— Более интеллектуальную работу по обеспечению выживания российской нации.

— Поиск и уничтожение кукловодов?

— И это тоже. Но это долгое дело. Сейчас нужно притормозить процесс развития психического заболевания общества.

— Что же за лекарство изобрели ваши кардиналы?

— Страх.

— А разве ГОН не достаточно для того, чтобы посеять страх?

— Увы. ГОН могут только обеспечить спокойствие населения на улицах. Для спасения экономики они не годятся.

— Поясни.

— Больны ведь не только те, кого лечат с помощью ГОН. Их не так уж много. И на экономику они практически не влияют. Те, кто разрушает экономику, под статус объекта ГОН не попадают. Их будут лечить другие элементы системы управления, которую мы создаем.

— Что за система?

— Психологическая система управления обществом.

— С помощью страха?

— Увы. Пока только с помощью страха. Но наши специалисты уверены, что это только подготовка к основному курсу лечения.

— Помолчим, — сказал я и принялся за спагетти с креветками.

Мы ели молча, не глядя друг на друга. Кот щедро поливал оливковым маслом все блюда. Когда принесли кофе, я посмотрел на него. Он смаковал глоток за глотком дымящегося напитка (ему, в отличие от меня, принесли большую чашку «экспрессо»), и вид у него был как у человека, который сбросил с плеч тяжелое бремя. Пообедав, мы вышли на улицу и, не сговариваясь, направились на площадь. Сели на ступеньки собора.

— Что я должен делать?

— Ты согласен стать одним из нас?

— Раз спрашиваю, значит, согласен.

— Отлично. Когда ты возвращаешься в Россию?

— Послезавтра.

— В понедельник я буду ждать тебя в Москве. Как приедешь, позвони вот по этому телефону. Это мой мобильный, — он вырвал из записной книжки листок и написал номер.

— Чао. До встречи.

Он хлопнул меня по плечу и встал. Я сидел на ступеньках, провожая его взглядом. Он шел уверенной походкой и скоро скрылся из виду. Я поплелся в гостиницу.

«СЕРЬЕЗНЫЕ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ МЕРЫ НЕОБХОДИМЫ ДЛЯ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ ПРОЦЕССА ДАЛЬНЕЙШЕЙ КРИМИНАЛИЗАЦИИ ЭКОНОМИКИ. ПОЛЬЗУЯСЬ НЕВМЕШАТЕЛЬСТВОМ ПРАВИТЕЛЬСТВА, УГОЛОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ЗАПОЛНЯЮТ ВАКУУМ. ПРИБЕГАЮТ К ТАКИМ КРИМИНАЛЬНЫМ МЕТОДАМ, КАК ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОНТРАКТОВ ПОД УГРОЗОЙ ЖИЗНИ ИЛИ СОБСТВЕННОСТИ, ТВОРЯТ НЕЗАКОННОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО, КОНТРОЛИРУЮТ С ПОМОЩЬЮ МАФИОЗНЫХ СТРУКТУР РЯД ВАЖНЫХ СЕКТОРОВ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ, ЗАНИМАЮТСЯ ПОДКУПОМ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ И Т. П. ТАКИМ ОБРАЗОМ, К СОЖАЛЕНИЮ, В ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ СТЕПЕНИ ПРОИЗОШЕЛ ПЕРЕХОД НЕ К РЫНОЧНОЙ, А К КРИМИНАЛИЗИРОВАННОЙ ЭКОНОМИКЕ.

ГОСУДАРСТВО ДОЛЖНО ДАТЬ ЭТОМУ ОБРАТНЫЙ ХОД И ЛИКВИДИРОВАТЬ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ ПРЕСТУПНОСТИ И КОРРУПЦИИ, ЧТОБЫ СОЗДАТЬ СТАБИЛЬНЫЙ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИЙ КЛИМАТ И ТЕМ САМЫМ СТИМУЛИРОВАТЬ ИНВЕСТИЦИИ И ПРОИЗВОДСТВО. ЭТО ПОТРЕБУЕТ РЕФОРМ В САМОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ, А ТАКЖЕ РЕШИТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ ПО ФОРМИРОВАНИЮ ЭФФЕКТИВНЫХ ИНСТИТУТОВ, ОТСУТСТВИЕ КОТОРЫХ СОЗДАВАЛО ПОЧВУ ДЛЯ ПРАВОНАРУШЕНИЙ».

Американские экономисты: лауреаты Нобелевской премии Лоуренс КЛЕЙН, Василий ЛЕОНТЬЕВ, Роберт СЛ0У, Джеймс ТОБИН, Кеннет ЭРРОУ.

Профессора: Майкл ИНТРИЛИГЕЙТОР, Маршалл ПОУМЕР.

Российские экономисты, академики РАН: Леонид АБАЛКИН, Олег БОГОМОЛОВ, Дмитрий ЛЬВОВ, Валерий МАКАРОВ, Станислав ШАТАЛИН, Юрий ЯРЕМЕНКО.

«ВЕК», № 1, 1997 г.

8. ЛЕКАРСТВО ОТ БЕЗУМИЯ

ПОТЕНЦИАЛ СОПРОТИВЛЕНИЯ, КОТОРЫЙ В РОССИЙСКОМ, ПОТОМ В СОВЕТСКОМ, ЗАТЕМ СНОВА В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ ВСЕГДА БЫЛ ВЕСЬМА ОГРАНИЧЕН, ИБО НАСИЛИЕ ВСЕГДА НЕИЗМЕРИМО ПРЕВОСХОДИЛО СОПРОТИВЛЕНИЕ, В ОСНОВНОМ ИЗРАСХОДОВАН В 1989–1991 ГГ., В ЭПОХАЛЬНОЙ БОРЬБЕ С КПСС. ВСЕ ФОРМЫ СОПРОТИВЛЕНИЯ, КОТОРЫЕ МЫ НАБЛЮДАЕМ СЕГОДНЯ, В КАЧЕСТВЕ СРЕДСТВА ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ВЛАСТЬ АБСОЛЮТНО НЕЭФФЕКТИВНЫ. НИКАКИЕ ЗАБАСТОВКИ, ПИКЕТЫ, ГОЛОДОВКИ, САМОУБИЙСТВА АКАДЕМИКОВ ЕЕ, ЭТУ ВЛАСТЬ, НЕ КОЛЫШУТ И НЕ РАСШАТЫВАЮТ.

«Независимая газета», 11 февраля 1997 г.

Вернувшись в Питер, я сразу же взял билет на Москву и поставил в известность компаньонов о том, что ухожу с должности генерального и уезжаю. Это не произвело особого эффекта, поскольку все этого давно ждали. Прощальная пирушка накоротке, заверения в том, что меня всегда ждет мой кабинет, и через несколько часов я уже лежал на верхней полке экспресса по маршруту Санкт-Петербург — Москва.

Итак, кукловоды. Творцы эпох, пропустившие через созданные ими же жернова истории целые народы, среди коих незаметно затесался скромный бывший историк, песчинка в людском море, перемолотая в муку. А сколько еще в этой муке историков, врачей, инженеров? Сколько стариков и старух? Сколько сопляков, сгинувших в Чечне «с улыбкой на устах», при проведении не войсковых, а, как оказалось, финансовых операций? Ну-ну! Не знаю как с кукловодами, но с их шестерками мне, наверное, дадут посчитаться. Пощады не будет.

Внезапно я вспомнил Пинкертона. Его статьи с разоблачением диктатуры и особенно долбание по Темной Лошадке в период избирательной кампании наводило на мысль о том, что Пинкертон — шестерка второго эшелона, добивающая облученных генераторами представителей толпы типа меня. Нет, господин Пинкертон. На крючок свободы и демократии вы меня больше не подцепите. И я вас буду истреблять как взбесившихся собак. За все: за жену и дочь, за стариков и старух, за сопляков, чья кровь и на твоей совести. Жди, Пинкертон. Я уже еду. До встречи.

Москва встретила меня мерзкой погодой. Раскрыв зонтик, я поспешил к ближайшему таксофону. Кот ответил сразу же.

— Ты с вокзала?

— Да.

— Ныряй в метро и приезжай на Третьяковскую. Я буду ждать тебя на выходе.

Вокзал кишел объектами для ликвидации. Дегенеративные морды проскальзывали то тут, то там, но меня они больше не интересовали. Ими пусть занимаются другие. Я купил «Московский комсомолец» и поехал на Третьяковскую. Стоя на эскалаторе, начал читать рубрику «срочно в номер!» Мое внимание сразу же привлекла заметка «Дерзкий побег».

«Вчера ночью из специзолятора „Лефортово“ совершил побег генерал Павел Грачкин, который был арестован две недели назад по подозрению в финансовых махинациях и подпольной торговле оружием в странах бывшего СНГ, в бытность министром обороны России. Информированные источники сообщили, что накануне побега у генерала Грачкина случился сердечный приступ, в связи с чем к нему был направлен врач, который сделал бывшему министру укол, после чего тот уснул. Утром камера генерала оказалось пустой. Начато следствие.

Редакции также стало известно, что в тот же вечер со своей подмосковной дачи исчез бывший заместитель министра обороны генерал Кобцов. Исчезновение двух генералов, по мнению работника военной прокуратуры, пожелавшего остаться неизвестным, имеет тесную связь. Генерал Кобцов, по словам его родственников, ожидал ареста со дня на день. Не исключено, что у героя подавления путча ГКЧП не выдержали нервы и он вульгарно „ударился в бега“».

«ОДНИМ ИЗ САМЫХ БОЛЬШИХ СЕКРЕТОВ НОВОЙ РОССИИ СТАЛА ТОРГОВЛЯ ОРУЖИЕМ. ВЕРНЕЕ, ТО, ЧТО ТОРГОВЛЯ ИДЕТ, ПОНЯТНО БЫЛО ВСЕМ. БЕЗ ПОДОБНЫХ ПОСТАВОК И В ГРУЗИИ, И В КАРАБАХЕ, И В МОЛДАВИИ, И В ЧЕЧНЕ ДРАЛИСЬ БЫ ПАЛКАМИ И КАМНЯМИ. БОЛЕЕ ТОГО, ВО МНОГОМ ЭТИ КОНФЛИКТЫ И ПОДДЕРЖИВАЛИСЬ РАДИ ТОГО, ЧТОБЫ ТОРГОВЛЯ „МАШИНКАМИ СМЕРТИ“ ПРОЦВЕТАЛА И КРЕПЛА. КОНКРЕТНЫЕ ЖЕ ФАКТЫ ОСТАВАЛИСЬ НЕИЗВЕСТНЫМИ».

«Московский комсомолец», 14 февраля 1997 г.

У выхода из метро меня ждал Кот. Судя по веселому лицу, дела его фирмы процветали. Поднабравшись немного опыта в том, что Сидоренко и мои руководители в ГОН называли спецработой, я был немного удивлен, что Кот пришел пешком и без сопровождения. Хотя и допускал, что, чтобы заметить сопровождение, моего опыта было явно недостаточно. Он обнял меня, прижавшись щекой к щеке.

— Пошли. Здесь недалеко. Три минуты ходьбы.

Мы свернули за угол. Я мельком бросил взгляд на крайний дом. Улица Малая Ордынка. Кот молчал всю дорогу, пока мы не вошли во двор большого серого дома, где стоял еще один небольшой особняк явно прошлого столетия. «С этого момента ты не должен удивляться ничему, что увидишь и в чем будешь принимать участие», — сказал он и подвел меня к двери особняка, возле которой была прикреплена табличка: «Частный институт социальных исследований». «Что за институт?» — спросил я. «Научное заведение, одним из спонсоров которого является моя фирма», — ответил он.

Охрана, стоявшая у входа, не обратила на нас никакого внимания. Кот повел меня по коридору налево и зашел в небольшую комнату, которую отпер своим ключом. Сначала я решил, что это его местное рабочее место, так как комната была оборудована как кабинет. Стол с компьютером, «кресло руководителя» финского производства (совсем, как у меня в фирме), высокий стеллаж с книгами шириной во всю стену. Я бухнулся в кресло напротив рабочего стола, но Кот вместо того, чтобы сесть за стол достал из кармана устройство и навел его на стеллаж. Раздался щелчок, и кусок стеллажа отошел от стенки. За ним оказался лифт без двери. Кивком Сидоренко пригласил меня следовать за ним.

Мы спустились на два этажа вниз и пошли по коридорам небольшого лабиринта. Я подумал, что самостоятельно я дорогу обратно не найду. Направо, налево, опять налево. Наконец, Кот толкнул одну из дверей, и мы вошли в его кабинет, оборудованный по последнему слову техники.

Компьютер, селекторная связь, два факса, несколько телефонов, среди которых два, судя по гербам СССР, явно принадлежали к правительственной связи. У стены стоял огромный аквариум с крупными рыбами.

— Садись, — сказал Кот, указав на кресло возле журнального столика. Затем, достав из бара бутылку и две рюмки, разлил коньяк.

— Выпьем за новый этап в твоей жизни, старик. Отметим твое вступление в наш тайный орден.

Мы чокнулись, после чего я сказал:

— Опять орден. А прежний что? Распущен за ненадобностью?

— Прежний орден никогда не будет распущен.

— Только, насколько я понимаю, мы с тобой теперь по одну сторону баррикады, а третий член — по другую.

— Всему свое время. Пинкертон обречен быть с нами.

— Кстати, не объяснишь ли, как можно сбежать из Лефортова?

— Ты имеешь в виду «Мерседеса»? (Так несколько лет назад пресса окрестила тогдашнего министра обороны).

— Его самого.

— А он не сбежал. Он изъят.

— Кем?

— Нами. Сейчас он находится в этом здании. Этажом ниже. И Кобцов там же. Заснули в одном месте, проснулись — в другом. Мы надеемся узнать с их помощью массу интересных вещей, а заодно сделать неплохой бизнес.

«НО „МК“ ИЗ НАДЕЖНЫХ ИСТОЧНИКОВ МИНОБОРОНЫ СТАЛИ ИЗВЕСТНЫ НЕКОТОРЫЕ ЦИФРЫ, КОТОРЫЕ САМИ ПО СЕБЕ ЯВЛЯЮТСЯ СЕНСАЦИЕЙ. ЕСЛИ ВЕРИТЬ ИСТОЧНИКУ, ТО ЗА 1995–96-Й ГОДЫ И ТОЛЬКО В АРМЕНИЮ БЫЛО ПОСТАВЛЕНО 84 ТАНКА „Т-72“ (ПОЛК), 50 БОЕВЫХ МАШИН ПЕХОТЫ „БМП-2“, ЗАПЧАСТЕЙ НА СУММУ 7 МЛРД. РУБЛЕЙ. И ЧТО ИНТЕРЕСНО: НИ ОДНОГО ДОКУМЕНТА ПРАВИТЕЛЬСТВА, РАЗРЕШАЮЩЕГО И РЕГЛАМЕНТИРУЮЩЕГО ПЕРЕДАЧУ ЭШЕЛОНОВ ТЕХНИКИ, КАК И НИ ОДНОГО РУБЛЯ ЗА „ОДОЛЖЕННЫЕ“ МАШИНЫ ПОКА ОБНАРУЖИТЬ НЕ УДАЛОСЬ».

Там же.

— У меня такое ощущение, что основной бизнес твоего объединения «Центр» — не торговля и производство, а банальный рэкет.

— Ну, я бы не ставил так вопрос. Конечно, рэкет имеет место быть в нашем бизнесе. Куда денешься. Жить-то надо. (Он весело засмеялся). И не только нам, но и государству.

Чтобы работать с нами, тебе нужно будет многому научиться. Причем не только стрельбе из пистолета, но и анализу. В курс твоей подготовку будет входить и новая наука о сущности природы и природных явлений. Эта наука была создана группой наших ученых на базе знаний, которые человечество накапливало тысячелетиями, начиная с шумеров. Как только ты освоишь азы этой науки, тебе многое станет ясно в окружающей тебя невидимой действительности. Для начала скажу только об основном законе природы. Это всемирный, точнее, универсальный Закон Баланса. Кукловоды, которых мы ищем, и найдем, можешь не сомневаться, не владели знаниями об этом Законе. В противном случае они заключили бы массу народа, некоторые из лучших представителей которого сейчас пребывают в стенах этого научного учреждения, а другие появятся здесь в скором времени, в очень жесткие рамки, дабы не потерять контроль за ситуацией. Так вот, наш рэкет — это неизбежное восстановление Баланса. Повторяю, неизбежное. Не было бы нас, были бы другие. Не было бы людей, возникла бы ситуация. Но оставим тонкий мир до тех пор, пока ты не познакомишься с ним поближе.

Насчет этих жадюг в лампасах могу сказать только, что изъятие у них «трудовых накоплений» не есть наша главная цель. Денежки-то мы из них вытрясем, это дело плевое. У нас генералы рыдают как дети (он опять засмеялся), а вот сумеем ли мы выжать из них информацию о тех, кто стоял за кадром, это вопрос. Это большой вопрос.

— Они что, знают кукловодов?

— Не исключено. Они могут знать какого-нибудь Ивана Ивановича Иванова, а вот то, что этот самый Иван Иванович Иванов — кукловод, они не могут даже догадываться. Вот в этом-то и состоит наша главная задача. Вычислить, кто из известных им людей кукловод. Кто дергал за ниточки. А это уже дело далеко не плевое.

«НАПРИМЕР, КОГДА В БАКУ СНЯЛИ С ДОЛЖНОСТИ МИНИСТРА ОБОРОНЫ Р. ГАЗИЕВА, КОТОРЫЙ ЧУТЬ-ЛИ НЕ ЕЖЕНЕДЕЛЬНО ЛЕТАЛ В МОСКВУ С ЧЕМОДАНАМИ ДЕНЕГ, ГРАЧЕВ ЛИЧНО ТРЕБОВАЛ ОТ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО РУКОВОДСТВА ВЕРНУТЬ ЕГО! НАДО ЗАМЕТИТЬ, ЧТО СТАВЛЕННИКИ РОССИЙСКИХ ВОЕННЫХ, КАК ПРАВИЛО, ОКАЗЫВАЛИСЬ ВЕСЬМА СПЕЦИФИЧЕСКИМИ ЛЮДЬМИ. В БАКУ БЛАГОДАРЯ РОССИЙСКОМУ ОРУЖИЮ, ПЕРЕДАННОМУ ЕГО ГРУППИРОВКЕ, ПРЕМЬЕРОМ СТАЛ С. ГУСЕЙНОВ, КОТОРОГО В АЗЕРБАЙДЖАНЕ ОТКРЫТО НАЗЫВАЛИ НАРКОКОРОЛЕМ. КОГДА ВО ВРЕМЯ ОЧЕРЕДНОЙ ВООРУЖЕННОЙ РАЗБОРКИ АЛИЕВУ УДАЛОСЬ ПЕРЕИГРАТЬ ПРИСТАВЛЕННОГО К НЕМУ ПРЕМЬЕРА, ГУСЕЙНОВА ВЫВОЗИЛИ НАШИ СПЕЦСЛУЖБЫ (ЭТО ОФИЦИАЛЬНО ПОДТВЕРДИЛ САМ АЛИЕВ). В ГРУЗИИ НАШИМ ЧЕЛОВЕКОМ СТАЛ МИНИСТР БЕЗОПАСНОСТИ ИГОРЬ ГЕОРГАДЗЕ. ПОСЛЕ ТОГО КАК И ЕГО ПРИШЛОСЬ ВЫВОЗИТЬ ИЗ ТБИЛИСИ НА ВОЕННОМ САМОЛЕТЕ ПОД ОХРАНОЙ, ОН БЫЛ ОБВИНЕН НА РОДИНЕ В ТОРГОВЛЕ ОРУЖИЕМ, ТРАНЗИТЕ НАРКОТИКОВ И ПОКУШЕНИИ НА ШЕВАРДНАДЗЕ».

Там же.

Теперь вкратце о нашей организации. Структурно мы состоим из восьми отделов: отдел психологической борьбы, оперативно-технический отдел, агентурный отдел, ликвидационный отдел, финансово-экономический отдел, международный, отдел обеспечения и отдел кадров.

Основной отдел — это отдел психологической борьбы. Это конечная инстанция, на которую фактически работают все остальные отделы. ОПБ возглавляет Николай Иванович. Этот отдел принимает все важнейшие решения, обязательные к исполнению всей структурой. Он также выполняет роль консультанта при планировании практически всех операций, за исключением финансовых. Отдел имеет несколько подразделений, в том числе и строго засекреченных, о которых знает только Николай Иванович и я.

— Что это за подразделения?

— Это подразделения, ведущие научно-исследовательскую работу. Они пожирают значительную часть нашего бюджета, но я уверен, что конечные результаты их исследований окупят все затраты.

— В какой же отдел ты собираешься направить меня?

— Ты не будешь работать в отделах. Я хочу, чтобы ты стал моим помощником.

— У тебя что, нет помощника?

— У меня их несколько, но каждый работает в узком направлении. Люди у нас проверенные, а главное, психологически обработанные, что на 99 процентов исключает возможность предательства, но тем не менее, один процент существует. Поэтому доступ ко всей информации имею только я и Кардинал. Мне с каждым днем становится все труднее держать в памяти общую картину. Поэтому мне нужен помощник — дублер.

— Но я же не профессионал, — сказал я, вспомнив фразу, брошенную мне на прощание Алексеем.

— Во-первых, это не нужно. Ты будешь привлекаться к операциям, но крайне редко и в диапазоне твоих возможностей. Во-вторых, за год ты им станешь.

— А как же поиск кукловодов?

Кот пристально посмотрел мне в глаза, и минуты две мы гипнотизировали друг друга. Затем он, не опуская взгляда, сунул в рот сигарету, закурил и сказал: «Это основная задача всей организации. И в этой операции ты будешь участвовать. В определенный момент ты выйдешь на них».

Один коварный вопрос вертелся у меня на языке, и я задал его:

— Ты уверен в своих людях на девяносто девять процентов. А насколько ты уверен во мне?

Суровое лицо Кота изменилось. Глаза потеплели.

— По науке на сто процентов верить никому нельзя, так как теория гласит однозначно: существуют ситуации, когда человек не в состоянии противостоять своей морали. Инстинкты сильней ее. Но я не хочу об этом думать. Иначе можно свихнуться.

— А если я предам, что ты сделаешь? Пристрелишь?

Он покачал головой.

— Нет. Застрелюсь сам.

— Скажи, а с кем Пинкертон? — перевел я разговор на другую тему.

— Сам с собой. И со своими принципами. Но я уверен, что он будет с нами.

Дверь отворилась, и вошел Николай Иванович. Вид у него был усталый, но довольный. Он крепко пожал мне руку (я отметил, что рука у него скорее как у кузнеца, а не у научного работника), сел в кресло напротив меня и обратился к Коту.

— Кофейком не угостите, Константин Павлович?

— Кофе нет, — сказал Кот, доставая еще одну рюмку, — а коньячку извольте.

— Ну что ж, — вздохнул Кардинал, — придется принять ваше сатанинское зелье.

— Еще не известно, что больше сатанизмом пахнет: мой коньяк или ваш кофе, — обиделся Кот.

Николай Иванович лихо опрокинул рюмку и развалился в кресле, всем видом выказывая расслабленность. Кот выжидательно смотрел на него.

— Подготовка к операции близится к завершению. Отобрано в разных городах около двух тысяч кандидатов на искупление грехов. Все взяты под наблюдение. На следующей неделе начнем изъятие первых двух сотен, чтобы готовить их к покаянию.

— Изымать будешь всех разом?

— Ну что ты, голуба моя. Партиями по пять — семь человек. На все уйдет месяца два.

— Долго.

— Что поделаешь. Пока изымем, пока проведем пастырские беседы. К тому же после того, как их прооперируют, им нужно будет постельный режим соблюдать несколько дней. А вот публике мы их представим всех разом.

Я ничего не понимал в их разговоре, но чувствовал, что готовится какая-то масштабная операция психологической направленности. Николай Иванович обратился ко мне:

— Вы, голубчик, теперь в курсе наших дел?

— Немного.

— Да, детали вы узнаете постепенно. Операция «Вельзевул» займет много времени и сил. Но если она нам не удастся, то Россию еще долго будут трясти социально-экономические катаклизмы. Ведь фактически кукловоды власть не потеряли, только сузили диапазон своих возможностей. И уже разрабатывают план восстановления прежних позиций. Вы ознакомитесь, голубчик, со всеми материалами. К сожалению, скудными пока. Кстати, часть кукловодов действует из-за границы.

— Николай Иванович, когда вы пришли, вы говорили об этой операции или о другой?

— О другой, голубчик. Та операция называется «Святая Инквизиция». Вы с ней тоже ознакомитесь.

— А что это за операция?

— Лекарство от безумия. Наш отдел психологической борьбы работает в двух стратегических направлениях. Первое — это выявление кукловодов и их нейтрализация в будущем. Второе — ликвидация последствий их деятельности, а именно, лечение людей, заболевших в результате психофизического воздействия.

«НИ В ОДНОЙ СТРАНЕ МИРА НЕТ ТАКОЙ КРУТОЙ КРИВОЙ СМЕРТНОСТИ, КАК В РОССИИ. ПРЕЖДЕ ВСЕГО, ЭТО КАСАЕТСЯ НАШИХ МУЖЧИН. СПЕЦИАЛИСТЫ ОТМЕЧАЮТ СВЕРХСМЕРТНОСТЬ СИЛЬНОЙ ПОЛОВИНЫ ИМЕННО ТРУДОСПОСОБНОГО ВОЗРАСТА. РОССИЙСКИЕ МУЖЧИНЫ ГИБНУТ ОТ НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЕВ, ТРАВМ, ОТРАВЛЕНИЙ. ЕСЛИ В СТРАНАХ ЕВРОПЫ, США И ЯПОНИИ ПО ЭТИМ ПРИЧИНАМ В МИР ИНОЙ ОТПРАВЛЯЕТСЯ ОКОЛО 5 % ОБЩЕГО КОЛИЧЕСТВА УМЕРШИХ, ТО В РОССИИ — 25–30 %».

«Московский комсомолец», 16 февраля 1997 г.

— А что является лекарством?

— Страх. Операция «Святая Инквизиция» направлена на повышение у части больных инстинкта самосохранения в целях снижения инстинкта агрессии. Так же как ГОН, агентом которого вы были до сегодняшнего дня. Только ГОН — это лекарство для тяжелой формы заболевания, а «Святая Инквизиция» для менее тяжелой, но больной еще одной формой психического расстройства, которую мы условно называем «Золотой Телец».

— А почему операцию по выявлению кукловодов назвали «Вельзевул»?

— Вельзевул в повериях древних иудеев считался высшим из диаволов. А древние ханааняне почитали его, помимо всего прочего, еще и как Бога мух. Мухи в представлении древних являлись демонами, подчинявшимися Вельзевулу. Эти «демоны» являются переносчиками инфекционных заболеваний, ну а мы «мухами» назвали переносчиков психических заболеваний, которые подчиняются Вельзевулу. С подробным списком главных мух вы познакомитесь, а вот чтобы найти Вельзевула, нам придется попотеть.

Николай Иванович сладко потянулся и встал.

— До встречи, друзья мои. Я, пожалуй, пойду присну часочка два-три.

И, пожав нам руки, он вышел. Встал и Кот.

— Поехали.

— Куда?

— В штаб-квартиру.

В машине я спросил:

— Что я буду делать?

— Для начала тебе надо будет изучить весь механизм нашей структуры. Первое время ты будешь жить и работать в штаб-квартире. Она в двадцати километрах от Москвы. А потом переберешься в столицу и возглавишь одну структуру, которую мы сформируем. Это будет финансовая структура, довольно крупная, со стопроцентным иностранным капиталом. Постепенно ты войдешь в мир крупного бизнеса. Ну и в правительственные круги. Мы дадим тебе ниточку, по которой ты попробуешь выйти на крупных «мух», а через них на кого-нибудь из кукловодов.

В штаб-квартире, которая оказалась бывшим военным городком, окруженным трехметровым бетонным забором, Кот сначала отвел меня в помещение, где мне предстояло жить в ближайшее время. Уютный гостиничный номер со всеми удобствами. Я быстро разложил свой нехитрый скарб: туалетные принадлежности в ванную, пару костюмов, свитер, джинсы, рубашки и белье в шкаф.

Когда я закончил, Кот отвел меня в столовую, которая отличалась от ресторана только тем, что была очень уютной.

За завтраком глава объединения «Центр» ознакомил меня с распорядком штаб-квартиры. Завтрак с семи тридцати до восьми тридцати. Обед с часу до четырех. Ужин с семи до десяти вечера. Можно все заказывать в номер. Рабочий день начинался в девять, а когда заканчивался, «одному Богу известно».

Кормили в моей новой фирме роскошно. Не хуже, чем в пятизвездочных отелях. Кот также проинформировал меня о наличии в штаб-квартире магазинов, парикмахерской, сауны и бассейна, минигоспиталя и комбината бытовых услуг. «Здесь есть все, кроме роддома и кладбища», — сказал он.

— Что, все сотрудники живут здесь? — спросил я.

— В подавляющем большинстве. Ведь работать приходится от зари до зари.

— ГОН имеет отношение к вашей структуре?

— Не к вашей, а к нашей.

— Извини.

— Нет. ГОН — это государственная организация. А мы частная компания. Сейчас иди к себе и отдыхай, а завтра я жду тебя в девять у себя в кабинете.

На следующее утро в восемь утра я уже был в столовой. За столиками сидели человек двадцать. На меня никто не обратил внимания. Я сел за отдельный столик, предварительно наполнив тарелку закуской с большого стола, стоявшего в центре зала.

Когда я сел, ко мне сразу же подошла официантка и спросила, что я буду пить, чай или кофе.

— Привет, — услышал я за спиной. — К тебе можно?

Я обернулся и увидел Тарасова с тарелкой в руках.

— Садись.

— Ты сюда совсем или на время?

— Как Бог положит.

Лениво проглотив завтрак, я направился к двухэтажному зданию, расположенному в торце плаца, который окружали бывшие казармы, переоборудованные под офисы и гостиницу. Охрана, видимо, уже знала меня в лицо, так как один из охранников, взглянув на меня, приветливо сказал: «Вам на второй этаж в конец коридора».

Кот сидел за большим письменным столом, просматривая какие-то бумаги, делая пометки. Когда я вошел, он встал, вышел из-за стола и протянул руку: «Посиди пять минут. Я сейчас закончу».

Я сел и огляделся. Кабинет Кота напоминал мне командный центр американского Комитета начальников штабов, который я видел в каком-то художественном фильме. Только в миниатюре. Какие-то пульты, средства связи. Планшет отображения оперативной обстановки во всю стену. Окна не было. Вместо него в стену справа от стола был вмонтирован огромный аквариум с крупными разноцветными рыбами. Я отметил еще две двери, одна из которых была прикрыта шторой из серого бархата.

Наконец, он завершил работу и нажал кнопку селектора: «Зайди». Вошел помощник, парень лет двадцати пяти. Кот указал ему на стопку бумаг на столе и повернулся ко мне: «Идем».

Он открыл одну из дверей, и мы прошли в маленькую комнату без окон. Из мебели только стол и кресло. На столе стоял какой-то диковинный компьютер. Еще одна дверь — и мы в небольшом кабинете, который соединялся с кабинетом Кота комнаткой с компьютером. Этот кабинет был поменьше и с окном, выходящим на плац. Из средств связи — только телефон черного цвета. Местный, как я уже успел узнать.

— Это твоя резиденция. Вот ключи от дверей в компьютерную и в коридор. А этот ключ, — он протянул мне прямоугольную металлическую пластинку, — береги как зеницу ока. С собой не носи. Храни в сейфе. Шифр установишь сам. Это ключ от компьютера, усовершенствованного нашими специалистами. Огромная емкость и полная сохранность информации. Стопроцентная. Идем.

Мы прошли в компьютерную.

— Смотри, — сказал Кот, — все очень просто.

Он вставил пластинку в прорезь и включил компьютер.

— Все. Никакие пароли не нужны. Здесь вся наша структура. Изучай. Постарайся освоить за неделю. После этого перейдем к операциям. Одна уже спланирована. «Святая Инквизиция». Ко второй приступаем. Работай. Перед обедом я зайду. Пойдем вместе. В специальную комнату. В столовую больше не ходи. Пусть тебя видит как можно меньше народу.

Он вышел, а я сел за компьютер.

«ТАКОЕ ЖЕ УЖАСНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СЛОЖИЛОСЬ В РОССИИ И С ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬЮ ЖИЗНИ. ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ МУЖЧИНЫ В СРЕДНЕМ ЖИВУТ НА 20 (!) ЛЕТ МЕНЬШЕ, ЧЕМ В ДРУГИХ РАЗВИТЫХ СТРАНАХ. ЕСЛИ СИТУАЦИЯ НЕ ИЗМЕНИТСЯ, ТО ИЗ НЫНЕШНЕГО ПОКОЛЕНИЯ 16-ЛЕТНИХ ЮНОШЕЙ ПОЛОВИНА НЕ ДОЖИВЕТ ДО ПЕНСИОННОГО ВОЗРАСТА. А РОССИЯ, ПОХОЖЕ, СТАНЕТ БАБЬИМ ЦАРСТВОМ. НО НЕНАДОЛГО… КАРТИНА ОБЩЕЙ СМЕРТНОСТИ, КОТОРУЮ СПЕЦИАЛИСТЫ ОБЫЧНО АНАЛИЗИРУЮТ НА ФОНЕ РОЖДАЕМОСТИ, СЕЙЧАС У НАС ТАКОВА, ЧТО ЕЕ НАЧАЛИ РАСЦЕНИВАТЬ КАК УНИКАЛЬНУЮ В МИРОВОЙ ПРАКТИКЕ».

Там же.

9. «ЦЕНТР» ПРОТИВ ГАВАТОВ

ЕСЛИ РАЗОБРАТЬСЯ, ТО НИЧЕГО НОВОГО В МЕХАНИЗМЕ КРИМИНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА НЕТ. В МИНИАТЮРЕ И СО МНОЖЕСТВОМ НЮАНСОВ ЕГО МОЖНО НАБЛЮДАТЬ В ТЮРЕМНОЙ КАМЕРЕ ИЛИ ЗОННОМ БАРАКЕ, ГДЕ ДЕРЖАТ МАСТЬ НЕ СЛИШКОМ УМНЫЕ ПАХАНЫ. В ГОСУДАРСТВЕННЫХ МАСШТАБАХ ОН ПРОСТО БОЛЬШЕ И СЛОЖНЕЕ. И ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО ОН МОЖЕТ ПРЕДЛОЖИТЬ НАРОДУ, ТАК ЭТО МЕСТО У ПАРАШИ.

«Криминальная хроника», № 2, 1997 г.

Проработав за компьютером почти неделю, я в целом понял, в какую организацию попал. Кот и его соратники создали огромного спрута, раскинувшего свои щупальца по всему миру. Причем в России эти щупальца проникли практически во все поры государства и общества. Я не стал концентрировать свое внимание на отделе кадров и финансово-экономическом, который, как оказалось, управлял российскими предприятиями и банками, где «Центр» имел контрольный пакет, а также сетью фирм за рубежом, в полутора десятках стран. Однако, среди фирм «Центра» я обнаружил несколько питерских компаний и банков, которые, как я точно знал, принадлежали мафиозным структурам или группировкам. Видимо, операция, в которой я принимал участие (Кот упомянул, что она называлась «Чистка»), как и чеченская кампания, была в первую очередь финансовым мероприятием.

Основу «Центра» составлял отдел психологической борьбы (ОПБ) в лице Института социальных исследований, нескольких частных клиник и одного детского приюта.

Сам институт имел несколько подразделений:

— Подразделение А — разработка и планирование операций;

— Подразделение В — анализ;

— Подразделение С — работа со средствами массовой информации;

— Подразделение D — подготовка кадров;

— Подразделение Е — научные исследования в области общества и человека;

— Подразделение F — исследования в области психоинформационного воздействия;

— Подразделение Н — лаборатория психохимических препаратов.

Еще там фигурировали подразделения, которые назывались «Орден псов Иисуса Христа» и «Аквариум». Информация об этих подразделениях отсутствовала. В общем, все ясно. За исключением частных клиник, которые были во всех крупных городах, и детского приюта в Подмосковье.

Оперативно-технический отдел состоял из трех подразделений: добывающего, которое называлось «Садовник», подразделения перехвата и обработки, которое именовалось «Ухо», и подразделения анализа «Мозг».

«Садовник», состоящий из пятнадцати человек, занимался установкой средств прослушивания объектов. «Ухо» насчитывало пятьдесят человек, двадцать из которых находились в штаб-квартире, а остальные разбросаны по городу. Эти же подразделения имелись во всех городах, куда «Центр» запустил свои щупальца.

«Мозг» состоял из двадцати человек, к которым стекалась вся информация, добытая «Садовником» и «Ухом».

Самый многочисленный отдел — агентурный. Несколько тысяч человек. Преимущественно госчиновники, офицеры МВД и ФСБ. Некоторые занимали довольно высокие посты, особенно в силовых структурах. Каждый имел псевдоним. Например, начальник ГУОП МВД именовался как Робеспьер, «Неподкупный», а начальник Главного управления ФСБ по Москве и Московской области «Доберманом». Обидный псевдоним я обнаружил у одного из замминистра финансов. Его называли «Скопидом». Зато одного из зампредов Центрального Банка, обладавшего, видимо, таким же характером, как и «Скопидом», именовали поэтическим именем «Скупой рыцарь». Я обратил внимание на отдельное подразделение агентов-священников. Все они имели псевдонимы «Монах», только пронумерованные: «Монах-1», «Монах-2», «Монах-3»… Кроме «Монахов», почти все агенты получали зарплату.

«МЕЖДУ ТЕМ, ОПЫТНЫЕ СЫЩИКИ (ИЗ ТЕХ, КОТОРЫЕ ЕЩЕ ПЫТАЛИСЬ ЧЕСТНО РАБОТАТЬ В МИЛИЦИИ) ГОВОРИЛИ: „О БАНДИТАХ МЫ ЗНАЕМ ВСЕ! ДАЙТЕ НАМ ПРИКАЗ, И МЫ ЗА ДВОЕ СУТОК ПЕРЕЛОВИМ ВСЕХ ДО ОДНОГО“. СТАЛО БЫТЬ, ГОСУДАРСТВО ДАЖЕ В СЕГОДНЯШНЕМ СВОЕМ СОСТОЯНИИ СПОСОБНО НА ШИРОКОМАСШТАБНУЮ БОРЬБУ С ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМИ КРИМИНАЛАМИ. И КОГДА ЗАСТУПИВШИЙ НА КОРОТКУЮ ВАХТУ В СОВЕТ БЕЗОПАСНОСТИ ГЕНЕРАЛ ЛЕБЕДЬ ТЯЖЕЛО СКАЗАЛ В ТЕЛЕКАМЕРУ: „БОЙТЕСЬ!“, В УГОЛОВНОМ МИРЕ ИМЕЛ МЕСТО НЕКОТОРЫЙ ШОК, МНОГИЕ И ВПРЯМЬ ИСПУГАЛИСЬ И КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ ЖДАЛИ СО ДНЯ НА ДЕНЬ РЕПРЕССИЙ.

НО ПОСТЕПЕННО ВСЕ БОЛЕЕ ОЧЕВИДНЫМ СТАНОВИЛОСЬ ДРУГОЕ: ПРОЦЕСС КРИМИНАЛИЗАЦИИ ШЕЛ СВЕРХУ. ТОМУ ЕСТЬ МНОЖЕСТВО ИСТОРИЧЕСКИХ И ДРУГИХ ПРИЧИН. ВСЕ ОНИ ХОРОШО ИЗВЕСТНЫ. ОТ ЛЕНИНА ДО ЕЛЬЦИНА».

«Криминальная хроника», № 2, 1997 г.

Ликвидационный отдел (ЛИКОД). Состоит из семи подразделений, которые имели наименования: «Чума», «Холера», «Инфаркт», «Инсульт», «Асфиксия», «Проказа» и «Саркома». В каждом подразделении от десяти до двадцати человек. Специализация у всех узкая. «Чума» и «Холера» осуществляют ликвидацию объектов при помощи ядов. В основном пользуются «авторучками». Ликвидируют объекты, как правило, в общественных местах, в том числе и в ресторанах, с помощью медленно действующих ядов.

Просмотрев информацию по «Чуме» и «Холере», я вспомнил, что читал в газетах о загадочной смерти нескольких «авторитетов», которые почти одновременно умерли от неизвестных медицине болезней. Стало ясно, почему агентурный отдел имеет агентов в ресторанах и казино, а отдел психологической борьбы — лабораторию химических препаратов.

«Инфаркт» и «Инсульт» — подразделения снайперов-арбалетчиков и метателей специальных устройств.

«Асфиксия» — мастера удавки, прошедшие обучение в странах Дальнего Востока. Владеют искусством психического воздействия путем создания иллюзий до уровня галлюцинаций, которое используют для незаметного выхода на физический контакт с объектом.

«Проказа» и «Саркома» — шестьдесят бывших офицеров спецназа ГРУ и КГБ. Все прошли «обкатку» в странах Азии и Африки.

«ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ „С“ КАК РАЗ И РЕШАЛИ ЗАДАЧУ „ФИЗИЧЕСКОЙ КОМПРОМЕТАЦИИ“ КРЕСТНЫХ ОТЦОВ, НЕРЕДКО И ПРИКРЫВАЮЩИХ ИХ ГОСДЕЯТЕЛЕЙ. РАСПАЛСЯ КГБ. НО ОСТАЛИСЬ ЛЮДИ ИЗ ЭТИХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ. ОСТАЛАСЬ ИДЕЯ. ВСЯК ИЗ НАС ДЕЙСТВОВАЛ ПО-СВОЕМУ. МОЯ ГРУППА — НА СВОЙ СТРАХ И РИСК…

ЕЩЕ РАНЬШЕ ХОДИЛИ СЛУХИ О МИФИЧЕСКОЙ „БЕЛОЙ СТРЕЛЕ“. ЧТО Ж: ЭТО НЕ ТАК УЖ ДАЛЕКО ОТ ИСТИНЫ».

Из рассказа бывшего офицера КГБ.

«Криминальная хроника», № 2, 1997 г.

Каждое подразделение состоит из трех групп, обозначенных почему-то названиями камней: «Топаз», «Рубин», «Алмаз».

Международный отдел состоял из двух подразделений, которые были разбросаны по всему свету. Агентурное подразделение включало около сотни агентов, половина из которых работала в крупных европейских и офшорных банках, однако были и госслужащие.

Оперативное подразделение состояло из групп численностью от пяти до десяти человек плюс базы, которые представляли из себя либо квартиры, либо особняки в пригородах, как правило, европейских столиц. Каждая база имела индекс, например, «И-2М». Испания, Мадрид. «Ш-4Ц». Швейцария, Цюрих. Большинство групп являлись маленькими фирмами, преимущественно адвокатскими или консалтинговыми.

Отдел обеспечения был тем, что на слэнге контрразведки называется «наружка». Однако, в его функции входило не только наблюдение, но и при необходимости похищение объектов. Или точнее, как говорил Кот, «изъятие». Отдел также был многочисленным и включал около двухсот человек.

Начальники всех отделов, помимо Кота, подчинялись Николаю Ивановичу. Создавалось впечатление, что главное действующее лицо «Центра» — это не Кот, а Кардинал.

Закончив изучение схемы «Центра», я решил посмотреть другие файлы. В одном из них мне попался список людей. Список был огромным, несколько тысяч фамилий, среди которых фигурировали известные мне и всей стране. Люди, перечисленные в этом списке, как и сотрудники агентурного отдела, имели псевдонимы: Хрюша, Люминь, Очкарик, Финансер, Хорек, Банкир. Никаких указаний на то, что из себя представлял этот список, не было. Напротив каждой фамилии стояла цифра.

Одна мысль постоянно преследовала меня. Кот, когда вербовал меня в ГОН, упомянул, что и он, и Николай Иванович — из команды президента. Имеет ли Темная Лошадка отношение к деятельности «Центра» или нет? И если имеет, то какое. Гипотетически можно было предположить, что Темная Лошадка использует стратегию «демократического режима», который он уничтожил, только наоборот. «Демократы» отдали страну на растерзание криминалитету, причем криминалитету как частному, так и государственному. Теперь Темная Лошадка, в свою очередь, отдал криминалитет на растерзание как государству, так и частным структурам типа «Центра». Ну что ж, это может быть незаконно, но зато мудро. Конечно, весь механизм управления государственной машины, имея в виду то, что часть его деталей, типа «Центр», невооруженным взглядом не увидишь, представить трудно. Но результаты налицо. Судя по сводкам, которые ежедневно печатались в «Президентском Вестнике», параметры доходов бюджета, составленного еще при прежнем режиме, значительно превышают запланированные, несмотря на то, что налоги были значительно ниже, а некоторые отменены. Но уже не будучи новичком в финансах и экономике, я понимал, что эти успехи достигнуты путем грабежа. Отличие от прежнего режима заключалось только в том, что поменялись объекты грабежа. «Демократы» грабили беднейшую, но многочисленнейшую часть общества, Темная Лошадка начал грабить криминальную, меньшую по численности, но гораздо более богатую часть. Тем не менее, я понимал, что и тот и другой путь ведет в тупик, если только система управления Темной Лошадки не предусматривала еще что-то. Поживем, увидим.

Субботу и воскресенье я провел в своем номере. Кот куда-то уехал, и я, помня его просьбу, заказывал еду в номер. Состояние равнодушия к своей дальнейшей судьбе потихоньку уходило. Появился даже некоторый интерес к будущей работе. Не желание продолжать мстить, а именно интерес.

Два дня я смотрел телевизор, сравнивая «Президентский канал» с демократическими программами. С момента прихода к власти Темной Лошадки страна стала жить какой-то загадочной детективной жизнью. Исчезло несколько политических и государственных деятелей периода демократии. Я отметил, что все они фигурировали в списке Кота. Один из бывших премьеров исчез со своей дачи, а начинатель «экономических реформ», который в списке фигурировал как «Хрюша», исчез в аэропорту Шереметьево-2 за несколько минут до отлета в США, куда он убывал для чтения лекций по приглашению Гарвардского университета. «Демократические» СМИ в один голос утверждали, что все исчезнувшие были арестованы. Однако, помощник президента по вопросам национальной безопасности официально объявил, что государственные структуры к их исчезновению отношения не имеют, хотя вопрос об аресте нескольких пропавших стоял на повестке дня работы органов прокуратуры.

Одновременно сообщалось об отказе ряда бывших государственных и частных предпринимателей, а также бывших высокопоставленных чиновников, находившихся за рубежом, вернуться в Россию.

Лежа в ванне, я размышлял обо всем происходящем, поскольку это могло иметь отношение к моей будущей деятельности. Если невозвращенцы имели основания опасаться нового режима, то почему этот режим позволил им беспрепятственно уехать? Но потом вспомнил фразу Кота, прокомментировавшего побег за границу бывшего министра внешних экономических связей: «Пусть бегут. В России нет хороших экономистов, хороших финансистов, но специалисты „найти на краю света и выпотрошить“ у нас с тридцатых годов — во какие!» (при этом он показал большой палец).

В воскресенье вечером в дверь постучали.

«Войдите. Не заперто», — крикнул я.

Вошли Кот и Николай Иванович. Кот, не здороваясь, плюхнулся в кресло.

— Коньяк есть?

— Есть.

— А конфеты?

— Даже лимон имеется.

— Доставай.

Я достал указанные предметы из бара и поставил на журнальный столик. Кот опрокинул рюмку коньяка, пососал дольку лимона и сунул в рот конфету. Лицо его излучало блаженство.

— Ты коньяк пьешь, как водку, — заметил я.

— Все зависит от цели принятия этого магического напитка, — ответил он. — Если для снятия стресса, то как водку. Если для удовольствия, то маленькими глотками. Итак, теперь ты в целом представляешь нашу структуру, наши цели и задачи?

— Весьма приблизительно. Сразу этого спрута переварить трудно. Просто государство в государстве какое-то.

— Верно, — кивнул головой Кот, — мы и есть отдельное государство, единственный союзник России.

— Почему единственный?

— Потому что Россия до прихода нашего президента была шлюхой, которая ложилась под всех и каждого по первому свистку и за мизерную плату. У шлюхи не может быть союзников. У нее только клиенты и сутенеры. И нужно некоторое время, чтобы эта шлюха трансформировалась в праведницу. Как Магдалина. Но мы превратим ее в праведницу. Только сначала нам надо ликвидировать государственный институт гаватов.

— Что такое гаваты?

— У арабов самое страшное оскорбление — «гават». Назови правоверного араба гаватом, и он может тебя зарезать. Гават — это сутенер. Но не просто сутенер, а сутенер, который поставляет на панель свою мать или сестру. Психологией гаватов обладает практически весь управленческий аппарат России. Мы заменили только самых верхних гаватов, которые не один год гоняли на панель Мать-Родину. Заменить всех мы пока не в состоянии. Придется воспитывать этих плохишей ремнем и словом. Но не будем сейчас вдаваться в психологию. Перейдем к делу. Ты будешь привлечен к двум операциям, тесно связанным друг с другом. В одной, которая называется «Святая Инквизиция», ты будешь участвовать непосредственно только на первом этапе, поскольку это долгосрочная операция. Твоя главная задача — операция «Вельзевул». Но ты должен постоянно быть в курсе реализации «Святой Инквизиции», так как, во-первых, эта операция является психологическим обеспечением «Вельзевула», во-вторых, в ходе «Святой Инквизиции» мы будем постоянно иметь дело с людьми, от которых ниточки могут привести к кукловодам. Среди будущих пациентов «Святой Инквизиции» много «мух».

Итак, «Святая Инквизиция», цель, задачи и план операции. Слушай внимательно.

Заговорил молчавший до сих пор Николай Иванович:

— Операция «Святая Инквизиция» является элементом психологической системы управления обществом. Вы понимаете, голубчик, что для того, чтобы социальное поведение людей соответствовало параметрам, при которых это общество может существовать и развиваться в нормальном русле, в психике людей необходим ряд стимулов и ограничителей. Психологические ограничители должны играть роль блокировок развития и проявления низменных инстинктов, вызывающих антисоциальное поведение индивидуумов. Эти блокировки должны постоянно держать криминальную психологию в рамках, которые наши специалисты из Института социальных исследований называют «диапазоном безопасности».

— Что это за блокировки? — спросил я, чтобы направить лекцию Кардинала в конкретику.

— Блокировки могут быть различные. Могут быть естественные, такие, например, как врожденное отвращение к насилию или ограниченные материальные потребности. А могут быть искусственные, такие как религия или правильное формирование психологии с детского возраста.

В результате действий кукловодов упомянутые мной искусственные блокировки поставить в нашем обществе невозможно. Да и нет инструментов: ни настоящей церкви, ни системы воспитания. Поэтому сейчас возможен только один способ — повышение параметров инстинкта самосохранения путем записи в подсознание определенной части населения информации, именуемой страхом. Я повторяю, только дегенерирующей части населения, которую мы называем «легионерами», и которая имеет криминальную психологию, криминальное мышление и, как следствие этого, — криминальное поведение.

Страх, голуба моя, это очень сложная категория, имеющая несколько разновидностей. Тот страх, который мы собираемся записывать в подсознание дегенератов, называется «страхом ожидания». Лица, находящиеся в состоянии страха ожидания, всегда предвидят из всех возможностей самую страшную, считают любую случайность предвестником несчастья. А регулируется это состояние путем подачи соответствующей информации в сознание с помощью СМИ и слухов.

«НА ШЕСТЫЕ СУТКИ МАЛЬЧИК ПЫТАЛСЯ БЕЖАТЬ. ЕГО ПОЙМАЛИ И СТАЛИ ПРИВЯЗЫВАТЬ: ДНЕМ — К ДЕРЕВУ, НОЧЬЮ — К РУКЕ ТИХОНЕНКО. С ЦЕПИ СНИМАЛИ ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ НАСИЛОВАТЬ. НА ВОСЬМЫЕ СУТКИ СЛАВА ПЕРЕСТАЛ ЕСТЬ И ПИТЬ. ОГЛУШЕННЫЙ ВОДКОЙ ТИХОНЕНКО ПЫТАЛСЯ ЗАДУШИТЬ МАЛЬЧИКА. ПОДЕЛЬНИКИ ЕГО ОСТАНОВИЛИ. НАСИЛИЕ ПРОДОЛЖАЛОСЬ ЕЩЕ ДВА ДНЯ.

НАКОНЕЦ БЫЛО РЕШЕНО, ЧТО ПОРА ЗАКРУГЛЯТЬСЯ. УБИТЬ МАЛЬЧИКА ВЫЗВАЛСЯ ТИХОНЕНКО. СНАЧАЛА СЛАВУ ДУШИЛ ОН, ПОТОМ ЕЩЕ ОДИН ИЗ ИХ КОМПАНИИ. КОГДА У РЕБЕНКА НАЧАЛАСЬ АГОНИЯ, ТИХОНЕНКО ЛЕЗВИЕМ ВСКРЫЛ ЕМУ НА РУКЕ ВЕНУ, СОБРАЛ В БАНКУ КРОВЬ И ВЫПИЛ».

«Аргументы и факты», № 7, 1997 г.

Первый этап операции «Святая Инквизиция», — продолжал Николай Иванович, пригубливая коньяк, — является погружением легионеров в состояние, которое Фрейд называл Anstbereitschaft, то есть готовность к страху. Этот этап уже осуществлен. Месяц назад были напечатаны, в количестве ста тысяч, воззвания Великой Тайной Инквизиции Российской к преступникам с призывом покаяться. Все они были разосланы по адресатам. Естественно, что наши воззвания, в которых грешникам грозят карой, не вызвали страха. Но подготовили их подсознание к приему информации о страхе. Вчера и сегодня в пяти крупных городах, в том числе и в вашем родном Питере, были взяты под непрерывное наблюдение двести сорок отъявленных бандитов. Со вторника начнется их изъятие и размещение на наших базах, после чего с ними начнет работать наше подразделение, которое называется «Орден псов Иисуса Христа». Задачей этих пастырей является психологическая подготовка пациентов к существованию в новом состоянии. После нескольких дней бесед преступники будут прооперированы. У каждого будет удален глазной нерв, в результате чего наступит полная слепота. На лбу у них будет вытатуировано слово «бандит», как это делалось в России в семнадцатом и восемнадцатом веках. Только тогда не татуировали, а выжигали на лбах слово «тать». Далее под покровом ночи эти преступники будут группами по шесть — восемь человек вывозиться в общественные места. В подъезды домов, на площади, на вокзалы. Естественно, перед этим каждый получит инъекцию психотропного препарата «Z», созданного в лаборатории нашего института, который на шесть часов полностью парализует их психику. Они будут находиться как бы в нирване. Накануне представители прессы получат уведомление, что в такое-то время и в таком-то месте они могут получить сенсационный материал. Журналисты будут прибывать на места происшествия через час после того, как там появятся прооперированные преступники. На следующий день большинство газет напечатают в пяти городах, где проводится операция, об этом. Мы будем проводить такие операции регулярно: три-четыре раза в месяц. Мы же будем направлять деятельность прессы по разжиганию «инквизиторского психоза». Это будет вторым этапом операции «Святая Инквизиция». Постепенно ажиотаж достигнет определенного уровня, легионеры из состояния готовности к страху перейдут в состояние ожидания страха, (а многие, получившие наши воззвания, погрузятся в это состояние уже после получения первой информации о действиях инквизиторов). Каждый легионер, получив информацию от СМИ и физических лиц о том, что произошло с его коллегами, получившими наши воззвания, моментально вспомнит, что получил точно такое же послание. Вспомнит, как смеялся с товарищами над нашими листками. Далее наступит третий этап операции, самый длинный по продолжительности. С началом третьего этапа вы полностью переключитесь на операцию «Вельзевул».

«В ОБЩЕМ, СОБРАННЫЕ МАТЕРИАЛЫ ОБВИНЕНИЯ ПРАКТИЧЕСКИ НЕ ОСТАВЛЯЛИ ЗАЩИТЕ НИКАКИХ ШАНСОВ. И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ВСЕ ГАНГСТЕРЫ ОКАЗАЛИСЬ НА СВОБОДЕ. РЕШЕНИЕМ МОСКОВСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА ПОД ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВОМ СУДЬИ ЛЕТЯГИНА, А ТАКЖЕ ВЕРДИКТОМ ДЮЖИНЫ ПРИСЯЖНЫХ ЗАСЕДАТЕЛЕЙ, ФАКТ СОЗДАНИЯ В ГОРОДЕ ПУШКИНО ПРЕСТУПНОЙ ГРУППЫ В СОСТАВЕ АЛЕКСАНДРА ШАГОВА, ДМИТРИЯ ДОРОНИНА, АЛЕКСАНДРА БЕЛОБОРОДОВА И ВИКТОРА СВИНЬИНА ПРИЗНАН НЕДОКАЗАННЫМ. ВСЕ ОНИ БЫЛИ ОСВОБОЖДЕНЫ ИЗ-ПОД СТРАЖИ В ЗАЛЕ СУДА.

УЧАСТНИКИ РАССЛЕДОВАНИЯ БЫЛИ ПРОСТО ОШАРАШЕНЫ СЛУЧИВШИМСЯ: „ЕСЛИ СВИДЕТЕЛЬСКИХ ПОКАЗАНИЙ, ОРУЖИЯ, ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ И ДРУГИХ ВЕЩЕСТВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ НЕДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ УПРЯТАТЬ БАНДИТОВ ЗА РЕШЕТКУ, РАБОТАТЬ ВООБЩЕ НЕ ИМЕЕТ СМЫСЛА“, — С ВОЗМУЩЕНИЕМ ЗАЯВИЛ ОДИН ИЗ СОТРУДНИКОВ РУОПА».

«Сегодня», 18 января 1997 г.

Николай Иванович со вкусом пососал дольку лимона и налил себе еще коньяку.

Мне в целом был ясен механизм психоинформационного удара, тем не менее я спросил:

— А каких результатов вы ждете от второго этапа? И как будет проходить третий?

— Ну, во-первых, мы получим мощную аппаратуру воздействия в лице прооперированных преступников. По нашим расчетам, около двадцати процентов из них покончит с собой в результате депрессии и повышения уровня сьюисидальности, инстинкта самоуничтожения, который Фрейд называл Танатос. Оставшиеся восемьдесят процентов адаптируются к новым условиям. Адаптация будет проходить под наблюдением Псов Иисуса Христа, которые будут формировать из них христианские общины кающихся, проповедывающих отказ от насилия и призывающих к покаянию кандидатов в пациенты Святой Тайной Инквизиции.

С помощью этой аппаратуры, а также с помощью СМИ и специальных подразделений по распусканию слухов, а бойцы этих подразделений имеются практически во всех бандах, преступных группировках и государственных учреждениях, мы будем поддерживать легионеров в состоянии страха ожидания, в результате чего начнется трансформация.

— Простите, что перебиваю, Николай Иванович. Как я понял, легионеры — это члены преступных группировок. А причем здесь госучреждения?

— Легионеры — не просто преступники, а психологический тип людей, который может присутствовать как в бандах, так и в правительстве или парламенте. Причем те, что работают в правительстве, представляют гораздо большую опасность, так как разрушают систему управления народным хозяйством и обществом. Итак, я продолжаю. Время от времени, после каждой отдельной операции по изъятию и ослеплению легионеров, остальные будут опять получать наши воззвания при помощи писем или телефонных звонков. Постепенно информация, записанная в подсознание легионеров, перейдет в сознание. А информация следующая: существует невидимая всемогущая сила, которая постоянно следит за тобой и рано или поздно покарает. Ты ежедневно видишь, как она карает, и ждешь своей участи. Эффект неотвратимости вызовет соответствующую реакцию, нужную нам. У вас какой-то вопрос, голубчик? Этического характера?

— Нет, с этикой все нормально, на мой взгляд. Вопрос практический. Это все будет происходить с разрешения президента?

— Президент в курсе этой акции и всей нашей деятельности, хотя он и не знает и не должен знать кто мы, где мы и так далее. Если органы правопорядка нас раскроют, президент вынужден будет поступить с нами в соответствии с Временным уголовным кодексом.

— А какова вероятность того, что нас раскроют?

В разговор вмешался Кот.

— Вероятность есть. Но ничтожно мала. Как только акции Святой Инквизиции примут определенные масштабы, Генеральный прокуратурой будет создан специальный орган с подразделениями по борьбе с самосудом, то есть со Святой Инквизицией. Его возглавит один из замов Генпрокурора, наш агент. Сам орган и все его подразделения будут также сформированы из нашей агентуры. Всем органам правопорядка по всем вопросам, касающимся деятельности Святой Инквизиции, будет вменено в обязанность — передавать всю информацию о нашей организации подразделениям этого органа.

— Но ведь рано или поздно тот же президент должен будет потребовать от этого органа результатов.

— У тебя не мозг, а просто железный капкан. Ты все хватаешь намертво, — улыбнулся Кот. — Конечно. И результаты будут. Не ломай над этим голову. Об этом позаботятся другие. Будут и инквизиторы пойманные, и все прочее. При этом все будет обставлено так, что пациенты лишний раз смогут убедиться в могуществе Великой Тайной Инквизиции Российской.

— Кроме того, есть еще один фактор, который сделает инквизицию поистине всемогущей, — сказал Кардинал. — Это поддержка инквизиции подавляющим большинством населения, уставшим от беспредела. Нами это установлено точно. В пациентах инквизиции, как я уже говорил, будут не только легионеры, но и масса очень интересных и богатых людей. Бывшие правители и депутаты парламента, директора банков и крупнейших концернов. И те, что еще здесь, и те, что уже живут вдали от Родины.

«В РАСПОРЯЖЕНИЕ РЕДАКЦИИ „ИЗВЕСТИЙ“ ПОПАЛИ ДОКУМЕНТЫ СЧЕТНОЙ ПАЛАТЫ, ЗНАКОМСТВО С КОТОРЫМИ ПРИВОДИТ К НЕУТЕШИТЕЛЬНОМУ ВЫВОДУ: РЯД БЫВШИХ И НЫНЕШНИХ РУКОВОДИТЕЛЕЙ РОССИЙСКОЙ НАЛОГОВОЙ СЛУЖБЫ ОКАЗАЛИСЬ УЧАСТНИКАМИ ОПЕРАЦИЙ С НЕДВИЖИМОСТЬЮ В ОСОБО КРУПНЫХ РАЗМЕРАХ И В СУГУБО ЛИЧНЫХ ЦЕЛЯХ».

«Известия», 14 сентября 1996 г.

— Но ведь все ударятся в бега.

— Мы этого и добиваемся, голубчик. Когда они ударятся в бега, работа по выявлению их, скажем, недвижимости значительно облегчится. Подразделения нашего международного отдела с нетерпением ждут их.

— В чем же заключается моя функция? — спросил я, не понимая, как такая мелкая фигура, как я, может быть нужной такому спруту.

— С завтрашнего дня, — сказал Кот, — в твоем кабинете установят средства связи, и ты получишь книгу кода, с помощью которой будешь читать наши оперативные донесения, присылаемые подразделениями, принимающими участие в «Святой Инквизиции». При необходимости будешь кодировать и рассылать им мои указания. Ежедневно к двадцати двум ноль-ноль будешь представлять мне суточное обобщенное донесение. Тебе будут приданы два эксперта. Один психолог из института и один аналитик. Третья фаза операции «Святая Инквизиция» станет первой фазой «Вельзевула», в которой тебе предстоит сыграть особую роль.

— Почему именно мне?

Кот и Николай Иванович переглянулись, и Кот уже собирался что-то сказать, но Кардинал поднял палец и Сидоренко промолчал.

— Увидите, голубчик, — ласково сказал Николай Иванович. — Всему свое время.

На следующий день в девять утра я уже был в кабинете Кота.

10. СВЯТАЯ ИНКВИЗИЦИЯ

В СОСТАВЕ ПРЕСТУПНЫХ ГРУППИРОВОК ПОДМОСКОВЬЯ — БОЛЬШЕ ТРЕХ ТЫСЯЧ БАНДИТОВ. ОНИ ХОРОШО ВООРУЖЕНЫ И НЕПЛОХО ОБУЧЕНЫ. КОНТРОЛИРУЮТ ПОРЯДКА 250 ОБЛАСТНЫХ АО, БОЛЕЕ 600 ТОО, ОКОЛО 50 CП, ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ РЫНКИ, КАЗИНО, АВТОЗАПРАВКИ, АЭРОПОРТЫ. У НИХ ЕСТЬ СВОИ ЛЮДИ В ОРГАНАХ МЕСТНОЙ ВЛАСТИ ВСЕХ УРОВНЕЙ, ЧТО ОТКРЫВАЕТ ДОСТУП К ОКОЛОСТОЛИЧНОЙ ЗЕМЛЕ И НЕДВИЖИМОСТИ. ПО СКРОМНЫМ ОЦЕНКАМ ГОДОВОЙ ДОХОД КРИМИНАЛЬНЫХ СТРУКТУР ПОДМОСКОВЬЯ ДОСТИГАЕТ ТРИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ. ЭТО НЕ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕ. ЭТО ИНФОРМАЦИЯ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ, КОТОРЫЕ ПРОТИВНИКА ЗНАЮТ БЛИЗКО. В ЛИЦО.

«Аргументы и факты». № 8, 1997 г.

В кабинете, кроме Кота, сидел мужик лет тридцати пяти, лобастый, с очень внимательными глазами. Он что-то говорил, а Кот делал пометки на листе бумаги.

— Познакомься, — сказал Кот, — Баранов Владислав Игоревич, начальник оперативно-технического отдела. А это, — он указал на меня, — Гавриил.

Баранов встал и протянул руку. Его пожатие наводило на мысль о том, что руку вставили в слесарные тиски. Глаза улыбались.

— В системе меня называют Первый. Нам с вами работать, Гавриил. И очень тесно. Я рад.

— Я тоже, — улыбнулся я, наверное, в первый раз за последний месяц.

— Продолжай, — сказал Кот, обращаясь к Баранову.

— Остались только неприятные новости. С какой начать, с той, что похуже?

— Нет, с той, что помельче.

— Сотрудника нашего отдела Столярова взмесили вчера вечером в отделении милиции в Питере.

— Сильно?

— Прилично. Недели две отлеживаться будет.

— Кто месил, установили? Какое отделение?

— Да, трое мусоров. Фамилии известны.

— Какое отделение?

— Двадцать пятое.

— С беспределом будем бороться просто-таки нещадно, — сказал Кот, подделываясь под голос покойного артиста Папанова, — взмесить все отделение. А этих троих особо, по полной программе. Так, чтобы на пенсию вышли. Пошлешь группу «Топаз». Еще что?

«ГОСУДАРСТВЕННОЙ НАЛОГОВОЙ СЛУЖБЕ НЕ ПОЗВОЛЯЮТ УСТАНОВИТЬ ОТНОШЕНИЯ С ИЗРАИЛЕМ, ШВЕЙЦАРИЕЙ, США ПО ОБМЕНУ ИНФОРМАЦИЕЙ О БАНКОВСКИХ СЧЕТАХ ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ. ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ И НАЛОГОВЫЕ ОРГАНЫ ЭТИХ СТРАН СОВСЕМ НЕ ПРОТИВ УСТАНОВЛЕНИЯ ТАКИХ ОТНОШЕНИЙ С РУССКИМИ КОЛЛЕГАМИ. „ЧЕРНЫЕ“ ДЕНЬГИ ИЗ РОССИИ РАЗВРАЩАЮЩЕ ДЕЙСТВУЮТ НА БИЗНЕС В ЭТИХ СТРАНАХ И ПИТАЮТ ПРЕСТУПНЫЕ СООБЩЕСТВА.

ОДНАКО, НИКТО К НАРУШИТЕЛЯМ ЗАКОНА НИКАКИХ МЕР НЕ ПРИНИМАЕТ. ЗАКОНОДАТЕЛИ И ПРАВИТЕЛЬСТВО ПОЧЕМУ-ТО НЕ ХОТЯТ ЖЕСТКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА НАРУШИТЕЛЕЙ НАЛОГОВОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА».

«Аргументы и факты», Na S, 1997 г.

Баранов замялся. Было видно, что он оттягивал сообщение второй новости, которая, видимо, была похлеще первой. Кот терпеливо ждал, сверля его глазами, а начальник оперативно-технического отдела медленно багровел. Кот дождался, пока лицо Баранова приняло цвет утренней зари, и только после этого ласковым голосом (совсем как Николай Иванович) произнес:

— Ну что же ты, как старая дева, на грех собираешься. Смелее. Ты же офицер, а не баба.

— Петя-Банкир с собой вчера покончил, — как бы выдохнул Баранов.

— Тэ-эк.

Теперь начал багроветь Кот. Через минуту его лицо по цвету не отличалось от лица Баранова.

— Я сомневаюсь, поручик, была ли у вас мать, — глубокомысленно изрек он наконец.

— Не понял, — озадаченно сказал Баранов.

— Классику надо знать. Где он находился?

— На базе «Омега».

— Почему не передали сразу же в инквизицию?

— В институте все помещения заняты.

— Банкир был объектом класса «А», твою мать. Тебе это известно? Как это все случилось?

— Вены перерезал под одеялом.

— Чем?

— Стеклом от очков.

— Почему очки не отобрали?

— Знаешь, у меня грамотные оперативники, а вот грамотными тюремщиками еще не обзавелся.

— Козлы вы, — грустно констатировал Кот, — По вашей милости почти четыреста миллионов баксов уплыли.

— Ты же сам утверждал, что они все очень любят жизнь.

— А денежки любят еще больше. Ну ладно. Запишем Петю в статьи «убытки». Что еще?

— Все.

— Свободен. Морду бы тебе набить.

Насупившись, Баранов вышел, а Кот встал и кивком головы пригласил меня следовать за ним. Мы прошли в мой кабинет. Кот предупредил меня, что в моем кабинете сегодня будут установлены средства связи, однако, кроме внутреннего телефона, я ничего не обнаружил.

— Почему ты назвал меня Гавриилом?

— Кому же, как не Гавриилу, сокрушать Вельзевула. Смотри, — сказал директор «Центра» и взял с телевизора пульт. Затем он навел пульт на стеллаж с книгами. «Канал 28». Стеллаж ушел внутрь, и он прошел в образовавшееся отверстие в стене. В комнате без окон за письменными столами сидели два человека. Один лет сорока пяти, второй еще молодой парень лет двадцати семи. У каждого на столе компьютер, факс, два телефона. Оба тут же встали, и прямые, судя по всему плохо сгибающиеся, позвоночники позволяли сделать вывод, что людям знакома военная форма.

— Познакомься, — сказал Сидоренко, — это твоя группа на время операции. Горбунов Владимир Александрович, аналитик. (Старший наклонил голову). Будет обобщать поступающую информацию и делать выводы. А это доктор Воинов Олег Петрович, гордость военно-медицинской академии, ученик и правая рука великого Кардинала. (Воинов смущенно улыбнулся). Он будет анализировать ход развития психологического процесса. Его доклады почитай, но мне не приноси. Они для Николая Ивановича.

Он посмотрел на часы:

— Через тридцать минут начнут поступать донесения. С Богом, друзья.

Кот вышел, а я сел за стол напротив Горбунова. Мои подчиненные смотрели на меня спокойно и приветливо. Взгляд Воинова немножко выбивал из колеи. «Сердечко я вам за время совместной работы немножко подрегулирую», — улыбаясь, сказал он.

— Валидолом?

— Нет, у нас своя медицина.

— Нетрадиционная?

— Скорее, неортодоксальная. А насчет традиций, то за шесть тысяч лет их не может не накопиться. Кстати, вы ведь мой давний пациент.

— Я? Мы ведь с вами не встречались.

— Вы со мной нет, а я с вами да. В Петергофе полтора месяца назад вас не только лекарствами кололи. Я в соседней комнате был, когда вы бодрствовали, а когда спали, то рядом.

Напоминая о тех страшных событиях, он внимательно смотрел на меня. Я постарался, чтобы мое лицо ничего не выражало. У меня это стало здорово получаться в последнее время. Видимо, доктор остался доволен результатом. Я же в дальнейшем убедился, что его слова не были пустым звуком. После недолгого общения с Олегом исчезли не только боли в сердце, но и головные боли, которые постоянно мучили меня уже лет пять. Но после фокуса, который мне показал Кардинал, я уже ничему не удивлялся.

Как и утверждал Кот, минут через тридцать заработал мой факс, а у Горбунова зазвонил телефон. Горбунов поднял трубку и начал беседу ленивым голосом, но с внимательным лицом, записывая что-то на лист бумаги.

— Да. Ничего, помаленьку. Да что ты говоришь. Завидую. Нет, занят очень буду. Ага, пока. Спасибо, что позвонил.

Окончив разговор, он тут же начал вводить информацию в компьютер. Я посмотрел на факс и раскрыл книгу кодов.

«Генеральному директору Турагентства „Гулливер“

В. Н. Томачинскому.

Уважаемый господин директор!

Фирма „Гектор“ желала бы организовать отдых для сотрудников кашей фирмы на курорте Анталия. Зная надежность Вашей фирмы, мы имеем в виду стать Вашими постоянными клиентами. Просили бы сообщить условия контракта на ежегодное обслуживание восьми человек. Места отдыха — курорты Европы в летний период.

С уважением,

Генеральный директор В. Лушин».

Письмо было отпечатано на бланке АОЗТ «Гектор», Санкт-Петербург. Я нашел в оглавлении «Гектор». Страница четыре. Читаем.

«Докладываю, что в соответствии с оперативным планом изъяты восемь объектов, принадлежащих к группировке „П-2“. Помещены на базу „Гектор“. Операция по изъятию прошла без отклонений».

«МНЕ УГРОЖАЮТ РАСПРАВОЙ. ДЕЛО В ТОМ, ЧТО МЫ ГОТОВИМ МАТЕРИАЛ С ВЗЯТКАХ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ. НАШИ ЖУРНАЛИСТЫ ВСТРЕТИЛИСЬ БОЛЕЕ ЧЕМ С ДВАДЦАТЬЮ ЛЮДЬМИ, В ТОМ ЧИСЛЕ С СОБЧАКОМ И ЕГО ЖЕНОЙ. В МАТЕРИАЛЕ ФИГУРИРУЕТ И ТАМБОВСКАЯ ГРУППИРОВКА. НЕДЕЛЮ НАЗАД В ПРЕСС-СЛУЖБУ ФСБ ПРИГЛАСИЛИ ЗАМЕСТИТЕЛЯ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА И СКАЗАЛИ, ЧТО ДВА КИЛЛЕРА СЕЙЧАС НАХОДЯТСЯ В ОДНОЙ ИЗ ГОСТИНИЦ МОСКВЫ, ЧТО У НИХ ЗАДАНИЕ — ЛИКВИДИРОВАТЬ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА. ПОПУТНО СОТРУДНИКИ ФСБ ПОСТАРАЛИСЬ ВЫЯСНИТЬ, ЧТО У НАС ИДЕТ О ВЫСШИХ ПИТЕРСКИХ ЧИНОВНИКАХ: НЫНЕШНИХ И ОТСТАВНЫХ».

Артем Боровик.

«Аргументы и факты», № 7, 1997 г.

Горбунов продолжал принимать информацию по телефону. Только я ввел в компьютер донесение «Гектора», опять заработал факс.

«Генеральному директору АОЗТ „Гулливер“

В. Н. Томачинскому.

Уважаемый господин директор!

Прошу подтвердить возможность организации турпоездки в Вену для двенадцати человек в октябре с. г. с размещением в пятизвездочном отеле.

С уважением,

Генеральный директор В. Куликов».

Письмо на бланке питерского ООО «Стройинвест». Нахожу в оглавлении «Стройинвест». Страница двадцать один. Читаем.

«Докладываю, что в соответствии с оперативным планом изъяты двенадцать объектов, принадлежащих к группировке „П-1“. Помещены на базу „Версаль“. Операция по изъятию прошла без отклонений».

Ввожу в компьютер. Олег, посидев еще минут двадцать, встал: «Ну я, пожалуй, пойду. Моя работа только завтра начинается». Я молча кивнул.

В девять часов вечера Горбунов, который предварительно отпечатал всю принятую мной информацию, вручил мне для Кота суточное донесение в виде таблицы.

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

В десять вечера я пошел к Коту. Просмотрев таблицу, он остался очень доволен.

— Идем с опережением графика. Думаю, за неделю возьмем всех. Боюсь, мест в клиниках может не хватить. Ну да ладно. Что-нибудь придумаем.

— Могу подсказать, — усмехнулся я.

— Ну-ну, — он посмотрел на меня с интересом.

— Можно не оперировать, а просто выкалывать вязальной спицей.

Кот с напускной строгостью посмотрел на меня и закурил сигарету.

— Во-первых, мы не садисты. Во-вторых, если выкалывать, то потом они на койке должны будут, как минимум, на неделю дольше валяться. В-третьих, смажем психологический эффект. Придумай что-нибудь еще.

— Метиловый спирт.

— А доза? Ты можешь рассчитать так, чтобы он только зрения лишился? А если еще чего-нибудь. Кардинал нам тогда уши надерет.

Мы похохмили еще минут двадцать, после чего Кот отправил меня спать.

В течение недели мы принимали донесения, но количество изъятых объектов с каждым днем становилось все меньше. Олег ежедневно получал видео- и аудиопленки, которые он внимательно просматривал и прослушивал. Это были записи бесед Псов Иисуса Христа с изъятыми бандитами. Я просматривал видеоматериалы вместе с ним, когда позволяла обстановка.

Объекты помещались в крохотных комнатках без окон, судя по всему, в подвалах баз. Помещалась в этих комнатках только охапка соломы, на которых спали кандидаты в члены христианских общин. Все были прикованы к стене. В каждой комнатке гипсовое распятие. Псы Иисуса приходили с маленькими раскладными стульчиками. Они были одеты в белые рясы с балахонами. На груди у всех висели кресты и медальоны с изображением собачей головы. Мне это напомнило опричников Иоанна Грозного, которые имели такую же эмблему, только в натуральном виде. И не на груди, а на седлах.

В ходе бесед Псы вдалбливали своим «духовным детям», что скоро у них переменится жизнь, что Господь дал им возможность вступить на новый путь, путь покаяния, и что только покаяние и приход к Богу может сделать так, что они будут счастливы в новой жизни.

«ЗА ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ГРАЖДАН, ИМЕЮЩИХ СОБСТВЕННЫЕ КВАРТИРЫ, ПРИОБРЕТАЕТ ОГРОМНЫЕ МАСШТАБЫ. ТОЛЬКО В МОСКВЕ С МОМЕНТА НАЧАЛА ПРОЦЕССА ПРИВАТИЗАЦИИ БЕССЛЕДНО ИСЧЕЗЛИ БОЛЕЕ 30 ТЫС. ВЛАДЕЛЬЦЕВ КВАРТИР».

«Мир новостей», 24 февраля 1997 г.

Олег внимательно изучал «пациентов», прокручивая некоторые места по несколько раз. Пациенты вели себя по-разному. Первые несколько дней все пытались первым делом узнать у Псов, что произошло и куда они попали. На эти вопросы Псы не отвечали.

Были бурные реакции, была и подавленность. Олег почему-то особенно изучал тех, кто быстро впадал в апатию, что было, видимо, естественным, поскольку кормили их только хлебом и водой. Один раз я заглянул в его записи. Они, как и обобщенные донесения Горбунова, в основном состояли из таблиц. Пронумерованные «пациенты» были занесены в таблицу первой колонкой. Далее шли параметры, названия которых мне ничего не говорили. Параметр «Ид», параметр «Хор», параметр «Шума». На мой вопрошающий взгляд Воинов улыбнулся и пояснил: «Это наш язык. Вам эти термины незнакомы, но им более пяти тысяч лет».

Из нас троих он работал больше всех. Когда я утром приходил в рабочее помещение, он уже сидел за своим рабочим столом. Когда я в десять вечера уходил к Коту, он все еще продолжал прокручивать пленки и делать свои выкладки.

Наконец, стали поступать донесения о том, что пациенты перевезены с баз в клиники, принадлежавшие Институту социальных исследований. Это означало, что через несколько дней закончится второй этап операции.

Накануне дня «X» в нашей комнате появилась странная конструкция. Металлический стеллаж, уставленный приемниками и магнитофонами, а также четырьмя портативными японскими телевизорами. На приемниках были прикреплены бумажки с надписями: «Маяк», «Эхо Москвы», «Европа плюс»… Олег манипулировал с аппаратурой.

В ночь на день «X» мы не ушли спать. Донесения начали поступать с двух ночи. К пяти утра все «пациенты» были доставлены в общественные места, куда направлялись представители прессы. В десять ноль-ноль радиостанции начали передавать сенсационный материал.

«Эхо Москвы»: «С необычным происшествием столкнулись правоохранительные органы столицы сегодня ночью. В подъездах жилых домов, а также на Курском, Павелецком и Киевском вокзалах были обнаружены группы слепых людей. Слепые мужчины в возрасте от двадцати до сорока лет находились в состоянии наркотического транса. В настоящее время все находятся в больницах Москвы».

«Маяк»: «Жители Москвы, Санкт-Петербурга, Твери, Владивостока, Екатеринбурга и Воронежа стали свидетелями необычного криминального явления. В подъездах своих домов и на вокзалах они обнаружили группы слепых людей с бритыми головами и татуировками слова „бандит“ на лбу. По свидетельству представителей прессы, которые были накануне предупреждены неизвестными о возможности получить сенсационный материал, ответственность за происшествие взяла на себя неизвестная террористическая организация под названием Святая Тайная Инквизиция Российская.

У всех жертв этой террористической организации, находившихся под воздействием какого-то сильного, не известного медицине наркотика, в карманах были найдены листки с перечнем совершенных ими преступлений, в основном связанных с насилием.

Представители прессы также сообщили, что за несколько дней до происшествия в редакции всех крупных газет поступили воззвания Великого инквизитора, в котором он объявлял войну криминальному миру».

На следующий день описания событий об акции Святой Инквизиции уже фигурировали во всех крупных газетах. Среди статей, которые Олег внимательно изучал, я обнаружил статью об Инквизиции, подписанную В. Дубковым. Пинкертон не высказывал своего отношения к происходящему, а только пытался дать анализ событий, полемизируя со всеми журналистами, пытающимися объяснить этот феномен. Инквизиторский ажиотаж набирал ход.

В течение месяца «Центр» по сценарию Института социальных исследований провел еще четыре операции, и количество «кающихся» перевалило за тысячу. Олег внимательно прослушивал разговоры членов группировок, которые подверглись психоинформационным ударам. После первых двух ударов группировки лихорадочно занимались поиском инквизиторов, привлекая свою агентуру в МВД и прокуратуре, что дало важную информацию. Третья акция была направлена против этой агентуры и разведок группировок. Четвертая — против руководителей банд. В ходе третьей и четвертой операций объекты не изымались, а ликвидировались. В основном работали «Чума» и «Холера».

«БЛАГОДАРЯ ТЕЛЕВИЗИОННОЙ КАРТИНКЕ МИЛЛИОНЫ ВЕРУЮЩИХ И СОЧУВСТВУЮЩИХ ГРАЖДАН СТРАНЫ МОГЛИ НАБЛЮДАТЬ, КАК ЗА ДЛИННЫЙ КРЕМЛЕВСКИЙ СТОЛ РАССАЖИВАЮТСЯ ПРЕДСТАВИТЕЛИ КОНФЕССИЙ, ВЫЗВАННЫЕ НА ЗАСЕДАНИЕ ГЛАВОЙ АДМИНИСТРАЦИИ ПРЕЗИДЕНТА ЧУБАЙСОМ, КАК САМ АНАТОЛИЙ БОРИСОВИЧ ВЫХОДИТ С ПАПКОЙ ПОД МЫШКОЙ ИЗ-ЗА ВЫСОКОЙ ДВЕРИ И САДИТСЯ ВО ГЛАВЕ ЭТОГО ДЛИННОГО СТОЛА, КАК БЕРЕГ ОН БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ В СВОИ РУКОВОДЯЩИЕ РУКИ И КАК, НАКОНЕЦ, ДАЕТ ОРИЕНТИРОВКУ И СТАВИТ ПЕРЕД СЛУЖИТЕЛЯМИ РАЗНЫХ КУЛЬТОВ ЕДИНУЮ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ЗАДАЧУ-ОБЕСПЕЧИТЬ ВЫПОЛНЕНИЕ УКАЗА ПРЕЗИДЕНТА РФ БОРИСА ЕЛЬЦИНА ОБ ОБЕСПЕЧЕНИИ В ТЕКУЩЕМ ГОДУ В СТРАНЕ МИРА И СОГЛАСИЯ»

«Известия», 14 февраля 1397 г.

Спустя несколько дней после проведения четвертой акции Олег предложил мне проехаться в Москву. «Посмотрим, как работают наши новые биологические приборы воздействия», — сказал он.

В шесть вечера мы уже были в храме Николая Угодника, что ка улице Новокузнецкой, недалеко от института. Стоял полумрак. Потрескивали свечи. Тускло горели лампадки. Я заметил, что, входя в храм, Олег перекрестился.

— Вы христианин?

— Нет, я пантеист.

— А почему креститесь?

— Потому что в христианском храме отношение к Богу выражается крестом.

Он взглядом указал мне на группу людей, на коленях молившихся перед распятием. Я подошел поближе. Их было восемь человек не старше тридцати. На всех черные очки и татуировки на лбах, которыми они били об пол. Молитва была очень проста: «Господи, помилуй меня грешного». Так они повторяли и бились об пол, как заводные.

Олег наблюдал за ними минут тридцать. Затем кивком пригласил следовать за ним и вышел из церкви. В этот вечер мы посетили еще четыре церкви, где наблюдали аналогичную картину. Когда мы ехали назад, то всю дорогу молчали. Только на подъезде Воинов сказал: «Это, конечно, ужасно, но иначе нельзя». Видимо, у него не убивали близких.

На следующий день Кот с утра пришел в нашу комнату и поманил меня за собой.

Часть II