— Хаос считает нас врагами?
— Не только нас. Богов, демонов, другие расы. Эту штуку породили… забытые древние существа. Но Хаос вышел из-под контроля и теперь он сам по себе. Он расширяется, учится, проскальзывает сквозь измерения. Даже я… у меня нет уверенности, что с ним можно справиться.
— Почему?
— Боги не смогли. Поэтому заперли Хаос между мирами, наложив охранные печати. Но, судя по всему, печати сломаны. И у нас проблема.
Я вновь вспомнил Легендарную Тварь.
Будучи на пике своей формы я не смог выжить в битве с этим хищником. А Хаос ещё сильнее. Непостижимо сильнее. С моей четвёртой оболочкой даже мечтать не стоит об уничтожении этой субстанции. Но если не я, то кто? У Земли нет другого героя, способного дать отпор дыханию бездны.
— Ты всё время говоришь о богах, — задумчиво произнёс учитель. — Это Предтечи? Древние?
— Не знаю, — честно признался я. — Это… слишком давняя история.
Бронислав кивнул и отошёл на пару метров. Задумчиво посмотрел вдаль, за край горизонта. Вернулся обратно. Начал рассуждать вслух:
— Чертёжник не зря тебя отыскал. Всё предопределено. Кормчие не только меняют судьбы, они способны предвидеть варианты будущего. Поэтому и ведут нас в своей извечной мудрости.
Остановившись, каратель посмотрел на меня в упор.
— Автономный статус не даётся кому попало. Решение принимают на самом верху. Понимаешь? Я должен что-то предоставить Супреме. Одних картинок, где тьма пожирает человека, недостаточно. Они захотят знать больше.
— Так свяжись с Чертёжником. Пусть он объясняет.
— Нельзя так просто связаться с Чертёжником. Это он решает, кому отправить послание.
— Бронислав, ты должен постараться. Если для автономии мне нужна высокая ступень посвящения, я поднимусь, куда скажешь. Но я не хочу отвлекаться на всякую хрень с отступниками. Как ты уже понял, я — специалист по чудовищам.
Учитель наградил меня тяжёлым взглядом.
— Знаешь, будь ты рядовым послушником, вылетел бы из семинарии после этих слов. Но есть у меня странное чувство… что тебе всё равно.
— Я не рвался в семинарию. Так что чувство правильное.
Бронислав ещё раз прошёлся туда-сюда, пересекая длинную тень от конвертоплана. Душевные метания просматривались невооружённым глазом, и я не мешал. Наконец, учитель принял решение.
— Я поддержу тебя, Рост. Не могу ничего обещать по поводу автономии, но соответствующий запрос в Супрему поступит. Ко мне прислушиваются, и я попрошу согласовать то, что ты просишь, с Советом Мойр. Дальше от меня ничего не зависит.
Мне оставалось лишь с благодарностью кивнуть.
— Но с этого момента, — продолжил Бронислав, — ты должен меня информировать обо всём, что касается… Живого Хаоса. Каждая мелочь имеет значение. Даже то, что тебе кажется само собой разумеющимся.
— Договорились.
— С группой я поговорю. Так что можешь не сомневаться — тени не узнают раньше времени о том, что здесь произошло.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
В этот момент я понял, что Бронислав не был тупым догматиком. Передо мной — редкий образец человека, который ставит дух закона превыше буквы. И этот человек хорошо осознаёт, что человечество на пороге истребления.
Следующий вопрос наставника был очевиден.
— Хаос может нас… отыскать? Пройти через Врата?
— Может, — я не стал скрывать мрачную правду. — Не сегодня, и не завтра. Но может. Поглощая живых, эта тварь не перенимает их опыт и воспоминания. Изучает — да. Но тупо скопировать маршрут Хаос не в состоянии… Сейчас.
А ещё у Хаоса есть ограничения. Он может либо прыгать в нужные места с помощью Разломов, либо перевозить себя в машинах наподобие «Феникса». Вот только убийство всех людей на борту означает, что Крепостью никто не сможет управлять. Кстати, Разломы Хаос открывает сам.
— В смысле? — насторожился Бронислав.
— Монстр обучается. Я вижу, что он заинтересовался нами. Поэтому координирует эти нападения. И да, я не знаю как, но он сумел подтянуть к заставе три Разлома. Из которых и лезет вся эта мерзость.
Бронислав сконцентрировался на новой задаче.
— Что ты предлагаешь?
— Разломы надо зачистить, — уверенно ответил я. — Потом — вернуться на Землю. И запретить любые экспедиции к этому участку Фронтира. Будем готовиться дать отпор.
— Я одного не могу понять, — мозг Бронислава напряжённо работал. — Что мешает этой… субстанции… накрыть нас здесь и сейчас? Почему мы ещё живы?
— Хороший вопрос, — ухмыляюсь в ответ. — Ничто не мешает. Подозреваю, что тварь ведёт с нами… некую игру. Прощупывает. Хочет понять, с кем имеет дело. И это хорошая новость.
— Почему?
— Если не действует с наскока, значит… боится. Думаю, оно уязвимо.
Утверждение противоречит легендам, но кто сказал, что легенды не врут? Кроме меня нет живых людей, встречавшихся с Хаосом. Мы ничего не знаем об этом создании.
— Хорошо. Допустим, ты прав, Рост. На кой-тогда сдались эти Разломы? Их зачистка нам ничего не даст.
— Вам — ничего, — охотно соглашаюсь с наставником. — А вот мне даст. И очень многое.
Глава 5
Спустившись по аппарели в высокую траву, я уставился на водоворот Разлома.
Последний из трёх.
Котоморф бесшумно спрыгнул на землю, принюхался к степи, недовольно махнул хвостом. Мой питомец учуял то, что ему не понравилось. Сильно не понравилось.
По металлу загрохотали ботинки инквизиторов.
В этом рейде ко мне присоединились Бронислав, Дин Айминь, Олаф и Асаби. Все — в неизменных рясах, с «катранами» наперевес. Саксы тоже с собой прихватили. А ещё — компактные тактические рюкзаки с водой, сухим пайком и прочими инквизиторскими штучками. У меня такого не было, аж завидно стало.
— Веди, — уступил лидерство Бронислав.
Мы уже справились с двумя Разломами. Действовали этой же командой. Оперативно, чётко. Каратели оказались хорошим подспорьем — с феноменальной реакцией, отменными навыками стрельбы и скрытыми артефакторными сюрпризами. Каждый из них обладал интересным Даром. Олаф был метой, поэтому предпочитал действовать без фанатизма, опираясь на техническое оснащение. Дина умела телепортироваться на любые дистанции, даже не всегда представляя конечную локацию. По словам Бронислава, это высший пилотаж для прыгуна. Третий ранг. И да, китаянке не обязательно было летать с нами на конвертоплане — она могла перенестись куда угодно исключительно силой мысли.
Асаби — левитатор.
Не сказать, чтобы редкое умение среди одарённых, но карательница поставила эту сверхспособность на боевую службу. Женщина дралась с монстрами, напрочь игнорируя законы гравитации. Могла разогнаться, пулей пролететь через врагов, сея по дороге смерть своим саксом. Зависнуть в нескольких метрах от земли, расстреливая всех, кто ей не нравился. Перетащить кого-нибудь из напарников по воздуху в случае окружения. Атаковать на любых высотах. А если врубить ускорение…
Насколько я понял, инквизиторы пользовались хитрыми артефактами, умеющими вживлять себя в тело. Устройства визуально напоминали изогнутые когти, умеющие выбрасывать тонкие контактные нити. Вот эти нити и проникали сквозь кожу и костную ткань, сращиваясь с позвоночным столбом. После завершения интеграции артефакт начинал светиться. Расспросы не дали результата — каратели в один голос заявили, что мне рано об этом знать, слишком низкая степень посвящения. Так вот, эти штуки позволяли инквизиторам очень быстро двигаться, превращаясь в размытые тени. И наносить сильные удары. Олаф объяснил, что в режиме меты получается вообще запредельный результат. Можно вырезать целые отряды, оставаясь практически незаметным для глаза. Но, повторюсь, меты своим Даром пользоваться не любят. А всё потому, что каждое ускорение метаболизма приводит к печальным последствиям. Износ организма, старение, преждевременная смерть. У всего есть своя цена.
Так вот, за плечами у меня два чистых Разлома. В одном обнаружилась популяция тех самых бронированных хищников, что карабкались по стенам Термонда, в другом обитали электрические слизни, доставившие нам немало хлопот. Пули их, кстати, не брали. Даже каббалистические. Приходилось жечь, морозить, сталкивать между собой — этим занялся отец Бронислав. Кинетик он был серьёзный — некоторых тварей буквально размазывало по стенкам пещеры, в которую мы влезли. И да, все инквизиторы работали в приборах ночного видения. Все, кроме меня. Я и так умею перестраивать зрение, пользуясь одной из своих восстановленных техник.
Накинув доспех, иду к Разлому.
Вжух морфирует. Увеличивается в размере, наращивает мускулатуру, покрывается чем-то наподобие крокодильей кожи. Пасть тоже вытягивается, а передние лапы обрастают когтями. Котоморф дважды втягивает и выбрасывает когти, проверяя биомеханику.
— Прикрывайте сзади, — велел я товарищам. — Держите в поле зрения верх.
Извлекаю меч, напитываю организм силой и шагаю в белёсую воронку. Мутные разводы стирают Пустошь, отрезают красное солнце.
На той стороне — пустыня.
Фрагмент пустыни.
Выцветшее голубое небо, песчаные барханы, адская жара. Ряса компенсирует, перераспределяет тепло, но ведь голову рясой не защитишь. Чувствуется сухость. Градусов сорок, не меньше…
Делаю по инерции несколько шагов, врубаю чутьё.
Межпространственный карман, в который мы угодили, буквально пропитан яростью и злобой. Иллюзорное солнце, слепок настоящего светила, норовит поджарить непрошеных гостей.
Духовное зрение выносит мой разум на несколько сот метров вперёд.
Ага, вот эти ребята.
Со всех сторон к пятачку, где заняли круговую оборону инквизиторы, тянутся пылевые росчерки. Нечто быстрое и крупное вспарывает песок, оставляя рыхлые борозды в кильватере.
Я знаком с этими тварями.
В моём мире их называют футерами. Подземные рептилии с острыми носами и мощными лапами. Двигаются с такой скоростью, потому что прокладывают маршруты в девяти измерениях. Но это в случае броска. Атаковать из многомерного пространства футеры не могут, поэтому вынуждены перед каждым ударом материализоваться. Это их уязвимость.