[68]. Я должен добавить к этому то, что акцент на числе дошедших до нас списков того или иного сочинения может ввести нас в заблуждение, поскольку оставляет без внимания взаимосвязь текста и устного слова. Идеи, которые содержали первые книги о злонамеренном колдовстве, могли обсуждаться в ходе главного события в жизни Католической церкви этого периода — Вселенского собора в г. Базеле (1431–1449 гг.).
Более того, основным способом передачи информации служило устное слово, которое занимало в те времена доминирующее положение. Поэтому нам необходимо обратить внимание на роль проповеди как специфической формы словесности.
Об опасностях злонамеренного колдовства (maleficia) проповедовали такие известные личности, как францисканец Бернардин Сиенский и епископ Бриксена Николай Кузанский. Отметим также, что Генрих Инститорис до того, как он написал Malleus Maleficarum, должен был излагать свои мысли на эту тему именно в виде проповеди (как того требовала булла Summis desiderantes affectibus). Самый яркий случай «циркуляции» информации из письменной среды в устную, на мой взгляд, произошел в Страсбурге во время Великого поста 1508 г. Тогда в соборе Девы Марии (Liebfrauenmünster zu Straßburg) выступал Иоганн Гейлер фон Кайзерсберг (Johannes Geiler von Kaysersberg, 1445–1510), священник и профессор теологии, а также друг знаменитого писателя-гуманиста Себастьяна Бранта, с серией проповедей, затрагивающих колдовство и другие распространенные суеверия. В своих суждениях на эти темы «доктор Кайзерсберг» (doctor Keisersperg — sic!) основывался на сочинениях Иоганна Нидера Formicarius и Preceptorium divine legis — так идеи, впервые сформулированные на латыни в 1438 г., были озвучены уже по-немецки спустя семьдесят лет в широкой аудитории. Популярность Гейлера из Кайзерсберга как проповедника была настолько велика, что специально для него магистрат Страсбурга заказал новую кафедру в собор. Уже после его смерти тексты проповедей были опубликованы францисканцем Иоганнесом Паули под названием Die Emeis («Муравейник»)[69] — так обрела свое второе рождение метафора Иоганна Нидера. Эта ситуация показывает, что на протяжении длительного периода информация передавалась как посредством печати, так и изустно; эти два способа коммуникации взаимно дополняли друг друга и зачастую пересекались.
К реалиям XV–XVI вв. вполне применимо наблюдение А.Я. Гуревича, обращавшего внимание на то, что «жизненная информация на всех социальных уровнях распространялась почти исключительно путем прямого общения. Источник сведений, которым располагал индивид, — по преимуществу устный рассказ. Такому способу коммуникации более чем какому-либо другому присущи некритичность в оценке информации, вера на слово, подверженность искажениям, которые вызывались многими и разнообразными факторами. Поступающие сведения, не будучи жестко и однозначно зафиксированы, легко перерабатывались механизмом коллективного восприятия по законам фольклорного сознания, приводились в соответствие с ранее существовавшими представлениями, подгонялись под привычные клише»[70]. Это наблюдение следует относить не только к слушателям и проповедникам, но и к авторам текстов о злонамеренном колдовстве. Пересказ идей Нидера Иоганном Гейлером фон Кайзерсберг и последовавшая за ним публикация со всей убедительностью продемонстрировала, как из ситуации устного обсуждения рождалась новая книга.
Одними из последних среди демонологических сочинений XV века из числа существовавших в условиях параллельного распространения в рукописях и печатных изданиях стали две небольшие работы доминиканца Иеронима Висконти, возглавлявшего орденскую провинцию Ломбардия в 1465–1478 гг. Если оценивать формально, известность этого автора была очень невелика, поскольку нам известно только о трех ранних списках[71], а также об инкунабуле 1490 года[72]. Печатное издание появилось уже после смерти самого автора и выхода Malleus Maleficarum. Вместе с тем высокое положение брата Иеронима в ордене и то обстоятельство, что в Ломбардии одновременно шли ведовские процессы, свидетельствуют о том, что его идеи должны были широко обсуждаться на пике преследований.
Все сочинения, которые мы обсуждали ранее, объединяет принадлежность к церковной традиции. На этом фоне выглядит совершенно неожиданным успех, выпавший на долю книги Ульриха Молитора, доктора обоих прав (светского и церковного) из города Констанца.
Историография расходится в оценке количества изданий De laniis et phitonicis mulieribus. Однако цифры все равно оказываются впечатляющими. Р. Мюшембле отмечает наличие 15 его изданий с 1489 по 1600 г.[73] Отечественный искусствовед Ц.Г. Нессельштраус, исследовавшая декоративное оформление немецкой первопечатной книги, указывает на 14 изданий только до конца XV в.[74] Обращает на себя внимание то, что книга Молитора одновременно увидела свет на латинском (одиннадцать изданий) и немецком (три издания) языках. В целом это соотношение укладывается в господствующую тенденцию того времени в немецком книгопечатании: на 1518 г. 90 % издаваемых произведений приходилось на книги на латинском языке, и даже в 1570 г. их доля составляла 70 %[75].
То, что De laniis et phitonicis mulieribus существовало одновременно и на латыни, и на немецком языке, говорит о его чрезвычайной популярности среди современников и ближайших потомков. Этот факт заставляет нас вспомнить о книге «Корабль дураков» Себастьяна Бранта, благодаря своей популярности также ставшей текстом-билингвой.
Количество изданий Formicarius, Malleus Maleficarum и De laniis et phitonicis mulieribus, равно как и практика печатников, способствавшая объединению этих текстов, говорят также о том, что эти книги не утратили своей актуальности. Даже несмотря на появление во второй половине XVI в. новых книг о злонамеренном колдовстве, которые, как показывает исследование Е.Б. Мурзина, выдерживали около 4–10 переизданий в течение нескольких десятилетий[76].
С фантастическим, по меркам того времени, успехом этих трех сочинений резко контрастирует судьба «Нюрнбергского руководства». По своей концепции это сочинение можно считать близким аналогом трактата-триалога Ульриха Молитора. Однако оно так и не стало достоянием широкой публики. Последний эпизод представляется нам важным для понимания общей ситуации, поскольку он демонстрирует наличие архаичных стратегий презентации книги даже в конце XV в.
Для большей наглядности я обобщил основную информацию о 28 изданиях Malleus Maleficarum в таблице, которая составлена по материалам историографии и оцифрованным копиям экземпляров из собрания ряда библиотек[77].
Таблица 1
Сведения об изданиях Malleus Maleficarum, 1486/1487–1669
К.С. Мэккей обращает внимание на то обстоятельство, что в хронологическом отношении издания «Молота ведьм» группируются по двум периодам с промежутком между ними примерно в полвека[78].
Первый период длился с 1486/7 по 1520 г., второй — с 1574 по 1669 г. Для большего удобства я представил оба периода на Картах 1 и 2, которые наглядно показывают, что центры изданий трактата не имеют преемственности между собой. Совпадает только один из них — Лион. Этот французский город в начале XVI в. был фактически периферийным (одно издание в 1519 г.), но стал лидером в конце XVI–XVII вв. (девять изданий с 1595 по 1669 гг.). Более широкая география изданий в первый период демонстрирует меньшее значение индивидуальных интересов конкретных печатников для распространения книги.
Повторно Malleus Maleficarum издавали трое печатников — Петер Драх (г. Шпейер, 3 издания), Антон Кобергер (г. Нюрнберг, 2 издания), Жан Пти (г. Париж, 2 издания). Выпадение из процесса любого из книгоиздателей не повлияло бы на распространение трактата. Само географическое распределение очень красноречиво: за исключением Нюрнберга все города (Шпейер, Кёльн, Париж, Метц, Лион) были центрами диоцезов, а в Кёльне и Париже располагались еще и университеты, тесно связанные с доминиканским орденом.
Карта 1. Издания Malleus Maleficarum, 1486–1523
Стоит добавить, что на посту ректора Кёльнского университета находился Якоб Шпренгер, а от имени профессоров теологического факультета был составлен нотариально заверенный акт о соответствии Malleus Maleficarum католической вере.
На Кёльн также приходится два издания трактата Иоганна Нидера и четыре — Ульриха Молитора, вышедшие до конца XV в. Причем последнее сочинение вышло здесь в латинской версии, несколько отличавшейся от редакций изданий, опубликованных в других городах. Кёльн также оказался единственным городом, упомянутым в булле Иннокентия VIII Summis desiderantes affectibus.
Титульный лист Издание Жана Пти. Париж, 1512
Появление Нюрнберга в числе центров издания также объяснялась церковной конъюнктурой. До Реформации в этом городе были чрезвычайно сильны позиции доминиканцев, а Генрих Инститорис лично преподнес Городскому совету и бургомистру небольшое сочинение о злонамеренном колдовстве (maleficia). Обстоятельства создания «Нюрнбергского руководства» мы будем обсуждать подробнее в Главе 1.2, а здесь в общих чертах остановимся на особенностях книгоиздания в этом городе. Я полагаю, что своей известностью