Торговец посмотрела на нее с интересом.
— Отомстить? Что за глупость! Конечно же нет. Это мой дом и мне нравится быть на своем месте.
— Но ты теперь можешь колдовать.
— Могу, — подтвердила Торговец.
— И ты хочешь остаться рабыней?
Молчание, которое настало после этих слов, показалось Лив абсолютно неестественным. Словно в один момент все, что есть вокруг, все живое и неживое, как по волшебству прекратило издавать хоть какой-то звук.
— Ты думаешь, я была рабыней? — протянула Торговец. — Убить бы тебя за такие слова, да не буду. Тарваир спас меня, предложив Демиану надеть ошейник. И не от костра спас, не от тюрьмы или каторги, а от себя самой. От той, в кого я могла превратиться. Силы, дорогуша — это не развлечение. Это ответственность. Вот чему я научилась за это время. К тому же оказалось, что у меня есть великолепное призвание — печь пироги.
— Оно тебе не нравилось.
— Нисколько, когда это было единственным, что я могла. Но после возвращения сил, я поняла, что выбирая между всем, что сейчас могу, я хочу именно этого. И да, милая, ты не имеешь ни малейшего понятия, что будет дальше, а вот я знаю. Грядет наш час, ведьмы перестанут бояться инквизиции, мы заявим всем о наших правах. И когда этот час настанет, я хочу быть на правильной стороне. А теперь давай призывать твоего фамильяра. Вот здесь написано, как это сделать необученной ведьме, — она ткнула пальцем в страницу.
Две ведьмы сидели друг напротив друга и старались представить одно и то же: как волк, растрепанный, уставший, возможно даже грязный и измученный появляется прямо посреди комнаты.
Не требовалось никаких слов или долгих заклятий, не нужны были пассы руками, котлы и жабы. Все оказалось намного проще, чем Лив предполагала, но может это только из-за того, что рядом с ней была единственная сильная ведьма, которую она знала.
Не прошло и минуты, как легкий туман застелил комнату. В нем едва заметно появился силуэт. Они менял форму, становился то ближе, то дальше, а в какой-то момент засветился, лопнул и через него влетел волк.
— Ну наконец-то, — прокричал он. — Я уже думал, что мне бежать придется до самого Сальмаира. До тебя же не достучаться просто! О, ты! — увидел он Торговца.
— Я, — довольно ответила та.
— Ага, с силами, значит, играешься, — кивнул волк.
— Так что ты узнал? — встряла в разговор Лив.
— Дамы, — уверенно заявил Валерот. — У нас полный…
— Не надо, — резко остановила его Торговец.
— Неприятности, в общем, — нашел подходящее слово Валерот.
— Согласна, — подтвердила Лив. — Она может снимать свой ошейник, но не будет выходить из подчинения инквизиции. За дверью стоит три стражника, которые служат только дедушке Демиана и не дадут мне выйти. Уже сегодня прием во дворце, на котором должны поймать настоящего преступника или убить какого-то очередного дворянина. А у меня на завтра назначен костер на центральной площади.
— Что, сжечь решил? — с интересом спросил Валерот.
И от этого интереса в голосе собственного фамильяра стало вдвойне противно. Словно они все говорили о приготовлении индейки, а не о поджаривании человека на костре инквизиции.
— Послушай, меня не станет завтра, — возмутилась Лив.
— И такое с середины ночи, — закатила глаза Торговец. — Все ноет и ноет, что завтра умрет. Ты вообще кого воспитал?
— Тяжелый случай, — согласился Валерот. — Лив, детка, твое сожжение может подождать. Сейчас я вам расскажу то, что заставит вашу челюсть упасть, а затем снова подняться только для того, чтобы опять упасть. В общем слушайте, у нас крыса в инквизиции.
Альберто с ужасом пискнул.
— Да не ты, — отмахнулся волк. — Другая крыса.
И он принялся передавать все, что сумел узнать от патрульного. А несчастному было что рассказать, и он нашел достаточно новых сведений, чтобы выкупить у волка свою ногу целой и невредимой.
— В общем, оставили мы с Фессом его связанным в подвале и я сразу к тебе, — закончил Валерот. — Думал, что смогу на зов амулета явиться, но все никак не получалось. Так бы еще с самого утра решали, что дальше делать.
— Просто не верится, — первой ответила Торговец.
Все, что рассказал волк, никак не вязалось с ее предположениями, суждениями и планами. Оно полностью перечеркивало все возможности и Торговец откровенно начала задумываться о том, чтобы демонстративно снять ошейник и снова вернуться в строй гордых злобных ведьм. Там все было просто и понятно.
Лив же думала совсем о другом. Хотела бы думать о брате, ведьмах, устройстве этого мира, но откровенно не получалось. Поэтому она произнесла единственное, что могла:
— Демиан считает его своим другом. Нам надо срочно во дворец.
— Демиан тебя сжечь собирался, — напомнил Валерот.
— Да и это вдвойне неприятно, учитывая, что только он может нам помочь.
Торговец кивнула.
— Если ты рассказал правду, — уверенно заявила она, — то всем нам грозит серьезная опасность.
Валерот сделал круг по комнате, обдумывая новый план спасения Альда, Лив, собственной шкуры и, как ни странно, толпы инквизиторов и аристократов.
— Значит так, — сказал он через несколько минут. — Лив, ты берешь на себя самого щуплого охранника, с остальными двумя я разберусь сам.
— А я? — спросила Торговец.
— А ты притворяешься раненой, если что-то пойдет не по плану. Нам внутри все еще будет нужен наш человек.
***
Главный подъезд графского дворца только и успевал принимать гостей. Экипажи подъезжали со всех сторон, а быстрые лакеи и помощники дворецкого отточенными и выверенными движениями приглашали прибывших. В графство Сальмаир сегодня съехался весь свет и яркой звездой этого вечера была принцесса Амелия.
Ее карета цвета слоновой кости, запряженная белыми лошадьми, прибыла с торжественным звоном, слышным далеко на подъезде ко дворцу. Ее встретили с почетом, реверансами и поклонами, а граф и графиня Сальмаир лично спустились по ступеням, чтобы поприветствовать гостью.
— Мы рады вас видеть, — с гордостью произнесла графиня, когда принцесса ступила на землю.
Хотя про себя отметила, что пышное белое платье пусть и идеально подходило ангельской внешности, но совершенно не подходило устроенному приему.
— Столько лет мечтала вернуться в ваше царство, — заметила Амелия.
— Скажете тоже, царство, — махнула рукой графиня. — Так, небольшой идеальный городок, который мы создали собственными руками.
— И битвами, — встрял граф. — Приветствую вас, принцесса. Это честь для нас.
— А где же ваш внук? — спросила Амелия, совершенно не собираясь церимониться.
Впрочем, этой женщине в этот вечер было позволено многое, если не все. Кажется, как и внуку графской четы. Демиан появился словно из ниоткуда и совершенно невежливо схватил руку принцессы, желая ее поцеловать.
— Амелия, безумно рад тебя видеть.
— Демиан! Столько лет, а ты непростительно не изменился. Ты заставляешь меня завидовать.
— Не стоит, — улыбнулся Демиан. — Ты просто как всегда слишком добра ко мне. А теперь я должен передать тебя в руки другим, а то мне не простят, если этим вечером я полностью захвачу твое внимание.
Принцесса усмехнулась и прошла к гостям, уже предчувствуя один из самых великолепных вечеров за последние несколько лет. Один визит в этот дом, наполненный ее детскими воспоминаниями с дорогой подругой и ее братом, уже стоил того, чтобы проделать весь этот путь.
Демиан же мысленно проклинал короля.
Амелия была далеко не первой в очереди на престол. Чтобы занять место своего брата, ей бы пришлось переступить через его голову и головы троих его детей, чего принцесса совершенно не желала. Но непонятно, что больше застилало разум и глаза повелителя: страх собственной смерти или желание уберечь потомство — пусть он и не мог лично ничего сделать своей родной сестре, но непременно отправлял ее в самые сложные места. То она посещала границы, где велись военные действия, то общалась с недовольными людьми на площадях, а теперь вот оказалась во дворце, в котором кто-то собирается совершить очередное убийство с помощью магического кристалла.
— Из вас бы вышла хорошая пара, — раздался за спиной голос Тарваира, и Демиан обернулся.
Лучший друг стоял со скучающим видом, весь в черном и только украдкой поглядывал на гостей.
— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, — выдохнул Демиан.
Его слова были абсолютно искренними, словно гора упала с его плеч, как только он понял, что Тарваир рядом.
— А я бы не сказал, что рад быть здесь, — без каких-либо эмоций ответил Тарваир.
— Тебя больше прельщает волшебный квартал?
— Нет, просто я не сильно увлекаюсь банкетами. Под конец вечера лицо натурально сводит от необходимости улыбаться всем подряд, разговоры начинают повторяться, а старики все пытаются доказать, что еще способны потягаться с молодыми. Но если будут танцы, то с Амелией первым танцую я.
— Как пожелаешь, — довольно ответил Демиан.
— Пожелаю. На приеме у советника мне пришлось весь вечер разговаривать с графиней Монтари и ее тремя сестрами. Все бы ничего, но каждой уже за восемьдесят, — Тарваир подавил нахлынувшую ухмылку, — и каждая пыталась затащить меня в постель.
— Ты был на приеме? — спросил Демиан, попутно приветствуя кого-то.
— Ты пропустил главное. Я говорил про графинь.
— Но это недавний прием?
— Это сложно назвать приемом, так, вечер в кругу особо дорогих людей. Я там был исключительно из-за отца.
— Прием был прямо перед тем как советника убили?
— Только этим он и примечательный.
Тарваир хмыкнул, пытаясь подавать совершенно неуместный смешок, но стоило ему только бросить взгляд на гостей, как вся веселость вмиг сошла на нет. Он вытянулся как по струнке, поправил одежду и уверенным голосом обратился к мужчине впереди:
— Отец, рад тебя видеть.
Лучше бы он этого не делал. Кристиан на э