— Поскольку в моей научной работе большое значение придавалось влиянию субъективных факторов на развитие общества, — продолжал Илья, — период упадка религии я почти не затрагивал, а вот рассвет идолопоклонничества, особенно позднего, изучал довольно подробно. Объекты поклонения сместились из области стихий в область орудий труда. И соответственно, центры поклонения тоже начали смещаться географически, концентрируясь в районах с развитой промышленностью. Это очень любопытная часть нашей истории, Олег Сергеевич, и очень самобытная. Откровенно говоря, мне не пригодилась большая часть информации. В диссертации этому посвящен небольшой раздел. Но в процессе работы я впервые наткнулся на описания фантомных объектов. Самых настоящих неопознанных объектов, еще тогда, много веков назад! Сначала я не придал этому значения. Я ошибочно отнес найденное описание НФО к области рекламы и психологии продаж. Я его принял за один из ранних примеров привлечения внимания потребителя к продукту. Все необычное как бы «останавливает взгляд». То, что современные менеджеры преподносят потребителям как набор новых функций и свойств, древние служители культа преподносили как чудо. Привлекали сторонников. И в том, и в другом случае эффект воздействия на массы людей одинаков… По крайней мере, сначала я пришел именно к такому выводу. Ну а потом знакомый аспирант кафедры психиатрии медицинского факультета рассказал мне о пациенте, который якобы увидел на поверхности озера Байкал старинный замок. Случайный разговор… Мы просто оказались в одной компании…
Илья вдруг замолчал, соображая, не наговорил ли чего лишнего. Утром, собираясь на встречу, он десять раз повторил себе, что будет контролировать каждое слово, вести себя сдержанно и с достоинством. Ненадолго же его хватило.
— Вы сравнили описание НФО из древнего религиозного источника с описанием того пациента? — подсказал Олег Сергеевич.
— Да, — кивнул Илья, — представьте себе мое удивление, когда они совпали. То есть не совсем конечно, присутствовала некоторая разница в деталях. В обоих случаях эмоциональная окраска преобладала над четкостью изложения. Но вот место появления миража и местоположение наблюдателя совпали практически метр в метр! По описанию получалось, что наблюдатель находился на острове Ольхон. Это географический центр озера Байкал, — смущенно пояснил Илья.
Ему с самого начала казалось, что собеседник знает о нем все. Илья испытывал странное чувство неловкости за ненужные уточнения, не мог понять, в какой степени Дербеневу нужны подробности и слегка нервничал. Даже слегка перенервничал, потому что неожиданно для самого себя отважно заявил:
— Мне будет легче, если вы будете задавать конкретные вопросы, Олег Сергеевич. Об уфологии и всем, что с ней прямо или косвенно связано я могу говорить очень долго. Боюсь, наша беседа затянется.
Дербенев откинулся на спинку своего кресла и некоторое время разглядывал побледневшего собеседника.
— Хорошо, — произнес он, наконец. — Принимается, Илья Владимирович. Давайте поговорим о том, какие направления и методики вы считаете в современной уфологии наиболее перспективными.
— Сложно сказать, — задумчиво произнес Илья. — В уфологии масса направлений. Что касается методик — не все из них себя оправдывают. Но выяснить это иначе, чем эмпирическим путем невозможно. Пока я решительно отмел две: групповые собрания с целью преднамеренного вызова фантома и обязательную регистрацию в организации любого очевидца. То, что человек столкнулся с чем-то необычным, не дает права утверждать, что он непременно столкнется с ним еще раз. Равно как и то, что он станет членом Клуба и исследователем непознанного. Скорее наоборот. Те, кто к нам приходит или те, кого мы находим, стараются избавиться от своих впечатлений, выговориться и забыть об увиденном навсегда.
Илья вспомнил, что его спрашивали о перспективах, а не о проблемах.
— Понимаете, Олег Сергеевич… Уфология как наука находится в зачаточном состоянии. Пока мы застряли на этапе сбора данных и их статистической обработки. О привлечении серьезных специалистов из Института теории поля и с кафедры геофизики Академии наук и мечтать не приходится. Нам даже научным обществом зарегистрироваться не удалось. Так что на сегодняшний день, я готов рассматривать любые направления, — повторил он и выжидательно посмотрел на Дербенева.
— Любые… Хм. Как вы относитесь к теории параллельных пространств, Илья Владимирович? С вашей точки зрения она перспективна? — быстро спросил Дербенев.
Это была победа. Илья все-таки вынудил собеседника раскрыть карты и проговориться о том, что на самом деле его интересует.
— Очень, — уверенно сказал осмелевший уфолог и замолчал, следуя новой тактике. Тактика оказалась верной. Олег Сергеевич уселся поудобнее и вздохнул. По всем признакам — сейчас начнет говорить. И чем бы ни закончился для Ильи разговор, этап недомолвок остался в прошлом. Второй тайм.
— Вы верите, в то, что они существуют? — Олег Сергеевич прищурил глаза.
— Если я буду оперировать такими понятиями как «верю — не верю», уфология снова скатится в бездну невежества. Эта смелая теория относится к той области, в которой первыми успеха добьются физики… Но она крайне непопулярна в научных кругах. Пока лично я не смог доказать существование параллельных пространств.
Илья старался соблюдать предельную осторожность в высказываниях. После того как пережил бесчисленное количество нападок, начиная с откровенно лживых и злобных статей в желтой прессе и кончая обвинениями в шарлатанстве со стороны известных ученых. Им Лапин, по неопытности, первое время все пытался предложить сотрудничество. Но он не удержался и все-таки добавил:
— К сожалению.
— Они существуют, — негромко сказал Олег Сергеевич, — вопрос веры отходит на второй план.
— А доказательства?! — в запальчивости почти закричал Илья так же, как кричали ему.
Плоский двусторонний монитор на столе Дербенева просветлел.
— Вы, конечно, слышали о трагедии на Тюра-Таме, Илья Владимирович?
— Исключительно благодаря средствам массовой информации, которые обожают сенсации независимо от срока давности.
— Да, эту хронику довольно часто цитируют, — подтвердил Дербенев. — Но СМИ располагают небольшим фрагментом записи, а я покажу вам полную версию. Недостаток информации всегда пробуждает нездоровый интерес и как следствие — огромное количество слухов и домыслов… Послушайте и посмотрите. Потом я вам кое-что прокомментирую. И если все это покажется вам интересным — кое с кем познакомлю. Или мы расстанемся. Все будет зависеть от вашего решения. Надеюсь, вы уже поняли, что приглашены сюда скорее в качестве консультанта и потенциального сотрудника, нежели потенциального подследственного.
«Хорошо бы», — подумал Илья.
— Ну что, смотрим?
— Да, конечно.
На стереоэкране появилась объемная схема космодрома. Относительно знакомый степной пейзаж с разбросанными по нему сложными техническими сооружениями, о назначении которых Илья мог только догадываться. О самом крупном космодроме планеты он знал немного и не столько из первых рук, сколько из телевизионных репортажей. Но как правило, снимали стартовые площадки АКЛ[агрегаты космического лифта], стоянки современных дисколетов и громадины экспедиционных кораблей. Если в кадр случайно попадали объекты напрямую не связанные с технологией космического лифта, то впечатление они производили тягостное. Признаки запустения бросались в глаза. И не надо было быть специалистом, чтобы их заметить. С тех пор как человечество вырвалось в космос, и особенно — дальний космос, Тюра-Там использовался больше как гигантский грузоподъемник для станций орбитального монтажа или как площадка для небольших звездолетов, нуждавшихся в капитальном ремонте. Проводить его в условиях невесомости все еще было слишком дорого. И только ко Дню космонавтики на всех каналах появлялись хроникальные кадры ракетных пусков в реве и пламени, поражающие воображение.
Виртуальная камера сделала полный круг, закончив стремительный облет территории. Картинка космодрома застыла, перечеркнутая титром «Расшифровка радиопереговоров».
— Я борт 204 «Алмаз». Всем, кто меня слышит. Иду на сверхсветовой. Не могу погасить скорость. У нас аварийная ситуация.
— «Орбитальная-1» диспетчерскому центру. Принят пакет данных с «Алмаза»…
Расшифровка понадобилась. Хорошо слышно было только то, что говорят диспетчерские центры.
— Почему так поздно докладываете?! Где он?
— Идет на сверхсвете, нет связи, нет пеленга!
— «Орбитальная-1», борт 204 ведет «Центр». Борт 204 переключили на «Центр»!
— … да он прямо на нас пойдет! Где техподдержка?!
— Я «Орбитальная-1». Внимание всем. Нештатная ситуация. Системе «Орбита» запуск двигателей! Всем орбитальным комплексам запуск основных и маневровых двигателей. Передаю схему расхождения. Аварийный звездолет класса «Алмаз» на входе в Солнечную систему. Борт 204, ведет «Центр». Отмена запусков по системе АКЛ. Отмена всех наземных пусков!
— …где, вашу мать, предположительная траектория подхода «Алмаза»? Сколько еще времени?!
— Я «Центр». Всем космическим аппаратам и звездолетам, находящимся в околоземном пространстве и солнечной системе. «Орбитальная-1» разводит объекты на дистанцию безопасности. Неуправляемый звездолет класса «Алмаз» идет к Земле на сверхсвете. «Лунная», сажайте всех, кто войдет в вашу зону! Станция «Марс», дополнительно оповестите высокие орбиты.
— …какое подтверждение?! «Центр» на Земле, ты здесь, разводи их, разводи!
— «Полста первый»… Уходи со встречного! Сам пересчитай, …мать!
— Я «Алмаз-204». Перенастройка безрезультатно. Иду на сверхсвете. Нет торможения. Сбой инициации программ маневрирования. Из гиперпрыжка не вышел. У нас аварийная ситуация. Я «Алмаз 204». Из гиперпрыжка не вышел.
Голос пилота аварийного звездолета на фоне еле сдерживающих эмоции диспетчеров и командиров космических околоземных станций казался на удивление спокойным.