– Муж, – повторил он, стиснув челюсти. – Он твой хозяин?
Я засмеялась:
– Нет. Слово «хозяин» на моем языке «муж», только не с таким плохим смыслом.
Вангьял заметно расслабился, но в глаза мне по-прежнему не смотрел. От волос перешел к моим ключицам под темной легкой тканью его сорочки. Обводил их кончиком указательного пальца.
– Нет, мужа нет. Мужчины нет, – добавила я на всякий случай. Не знаю зачем. Действительно не могла сдержаться и не реагировать на него. Да и как сдержаться, когда он не скрывает, что я ему нужна?
– Что ты делала в роще?
– Ловила того, кого нарисовала тебе.
– Ты?!
Мягко улыбнулась. Ну да. На виртуозного ловца я мало похожа.
– Со мной было пятеро мужчин.
Получила шанс вновь лицезреть взгляд желтых напряженных глаз.
– Двое из них лучшие охотники моего мира. Он убил всех.
– Говорила, одинаковые?
Умный хитрец. Легко подметил.
– Имя того, кого нарисовала, Кобольд. Он рожден испорченным, – постаралась подбирать наиболее подходящие известные мне слова. – Он убивает, обманывает, нападает, калечит. Для него нет законов и правил. Люди, звери, дети, старики, женщины, мужчины – ему не важно. Таких мы изолируем.
– Ты не воин. – Вангьял смотрел на меня озадаченно.
– Я – эмпат.
– Эмпат, – повторил мой внимательный собеседник чуждое слово.
– Я изучаю человека. Знаю, что чувствует, чего хочет, как поступит.
Вангьял нахмурился.
– Одного человека. Многих сразу понимать не могу.
– Одного человека… Чего я хочу?
Конечно, я знала, какой вопрос последует в первую очередь за моими объяснениями. Склонила голову набок и мягко улыбнулась, глядя в хитрые ласковые глаза. Чего он хочет прямо сейчас, увидела бы не только я. Любая женщина поняла бы. Чего ж тут сложного? В целом он мне верил на слово, знал, что не вру. Еще одна удивительная особенность этого мужчины – его разум был открыт всему новому, не оказывал сопротивления истине, не прятался за догмами устоявшихся убеждений. Он видел мою внешность, мои особенности, и этого было достаточно, чтобы не барахтаться в бесполезных сомнениях. А вопрос свой задал из желания получить то, чего давно и страстно от меня требовал. Я оказалась перед выбором. И выбрала.
Ладонью своей, которая все время нашего диалога лежала на его груди, медленно провела вверх, до самой шеи, заставив Вангьяла замереть. Запустила пальцы в его коротко стриженные волосы на затылке и чуть надавила, вынуждая склониться. Он подчинился и на мгновение чуть прикрыл глаза, борясь с волной эмоций, захлестнувших его. Никогда бы не подумала, что мне до безумия понравится чье-то столь дикое желание меня. Рядом с ним все было иначе, все было впервые.
Когда я прикоснулась своими губами к его, он дышать перестал. Когда проникла языком в его рот, он едва слышно застонал. Когда приникла своим телом к нему, он задохнулся, ожил и словно с ума сошел. Теперь он не сдерживал себя. Его теплые сильные руки прижимали меня, ласкали. Я тонула в поцелуях и в его прикосновениях. Больше не была безучастной. Выгибалась в ответ на ласку, цепляясь за его плечи, и наслаждалась происходящим. Осознанно делала то, чего должна была избегать.
Вангьял на мгновение отстранился, стянул с меня свою сорочку и, не отрываясь от моих губ, приподнял за талию и понес к кровати. Я тихо выдохнула, когда он избавился и от моего белья. А потом что-то зашептал. Я не разобрала ни слова, да и не могла сосредоточиться. Слова он смешивал с поцелуями, с прикосновениями. Была в состоянии только извиваться на кровати под ним, царапая ногтями его одежду. Вскоре он снял ее и прижал мои ладони к своей груди. Чего просит, поняла легко. С удовольствием впила ногти в обнаженную кожу, заставив его опять застонать. Мне понравился этот звук. Безумно понравился.
Когда он вошел в меня, застонала я. Сначала от боли, потом от удовольствия. На какое-то мгновение Вангьял замер, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо. Всего на мгновение. Я провела ногтями по его спине, сжала его бедра ногами сильнее и выгнулась ему навстречу, вынуждая проникнуть глубже, не останавливаться. И он продолжил. Сильный, восхитительный, нежный. Я потерялась в собственных эмоциях, в происходящем, не ощущала реальности, только его. Его одного. Его прерывистое дыхание, его безуспешные попытки быть сдержаннее, осторожнее. И его хриплый надломленный стон, когда я тихо всхлипнула, сгорая от множества огненных вспышек, пронзающих тело.
Ни отдышаться, ни подумать я не успела, когда он вновь меня поцеловал. На этот раз нежно, бережно. В желтых глазах пряталась вина.
– Я же знаю, что ты чувствуешь, – прошептала я, нахмурившись.
Вместо ответа он снова поцеловал, лег рядом, укутал меня в летнее покрывало и прижал к себе. Стоило подумать, что здесь девственность понимают иначе. В моем мире девственницей можно становиться хоть после каждого секса. Медицинская услуга открытая, простая и платная.
– Я должна была себя вести как-то иначе?
Впервые на самом деле заинтересовалась.
– Нет. – Он обнял сильнее.
Я вздохнула, поерзала, устраиваясь поудобнее.
– Вангьял!
– Да?
– А что такое могуэй?
Он засмеялся:
– Тебя Сити опять так называет?
– Да. – Я задрала голову и заглянула в искрящиеся весельем желтые глаза. – Когда одна сюда заходит. А потом начинает бить себя и громко… Выть, – последнее слово я произнесла на своем языке.
– Выть? – повторил Вангьял.
– Дикий зверь. Аууу! – изобразила я. – Что она делает?
Он снова захохотал. Причем успокоиться долго не мог.
Я приподнялась и нависла над Вангьялом.
– Что? Не понимаю.
Он честно попытался справиться с собой.
– Это значит злое и неживое. Мне будет трудно объяснить.
– Почему?
Вангьял окончательно успокоился и теперь смотрел на меня с нежностью. Провел пальцами по моему подбородку и губам.
– Потому что ты умная, – он вздохнул прежде, чем продолжить. – Сити уверена, что ты неживое зло, которое существует невидимым вокруг нас. Могуэй меняет внешность и ест детей, обманывает, убивает, заставляет совершать плохие поступки.
– А-а… – протянула я. – Нет. Это понимаю. Когда-то очень давно мои… люди верили во что-то похожее, когда были младенцами.
– Неразвиты, – поправил Вангьял.
– Неразвиты. А бьет она себя зачем?
– Защищается.
Глядя на мое озадаченное лицо, он вновь захохотал.
– Подожди. Не смейся. У меня еще вопросы.
К сожалению, от моей просьбы он только сильнее развеселился. Не стала обращать на это внимания. Все равно услышит и ответит.
– Когда я утром выхожу отсюда, они все меня жалеют. Сити тоже. Почему она меня жалеет, если я злая?
Веселье как рукой сняло. Он стал серьезным, даже сердитым.
– Могуэй заходит в тело.
– То есть во мне живет?
– Да. – Он усмехнулся и тоже взялся задавать вопросы: – Понимать людей – твоя работа?
Я легла рядом и уставилась в потолок.
– Да.
– Мне докладывают обо всех движениях в Лхасе и соседних государствах. Сегодня утром в Хайдун повстанцы захватили правящий дзонг. К обеду полностью его вырезали. Их возглавляет человек по имени Индра.
– Казнь не была картинкой? – быстро сориентировалась я.
– Казнь не была показной, – поправил Вангъял. – Не была.
– У вас есть виды традиционных убийств или позорных убийств?
– Есть. Не применили.
– Даже с цанпо?
– Даже с цанпо.
– Это он. Ваш мир для него лучший. Безнаказанность, нет образованности, нет равенства. Он хотел стать особым воином, но его не допустили. Тогда он изучил науку сам.
– Те, кто были с тобой, особые воины?
– Нет. Со мной были охотники. – Я вдруг вспомнила. – Где мое мачете?
– Мачете?
– Мой большой нож.
– Как он выкован? Почему его лезвие такое черное и не плавится?
– Ты пытался его расплавить? – Я снова подскочила, испуганно взглянула на Вангьяла, поняв вдруг, что страсть к изучению всего необычного и неизвестного неизменно должна толкать этих людей на глупости. – Где мой скафандр?
– Скафандр?
– Одежда моя.
– Отдал для изучения в дзонг Сунда Келапа своему учителю. Он великий изобретатель.
– Давно отдал?
– Нет. Он вернулся в город всего трое суток назад.
Тихо сквозь зубы пробормотав неправильные слова на родном языке, я скинула покрывало, добежала до стены, как была обнаженная скользнула в темную мужскую сорочку, почти месяц принадлежащую мне. Вангьял внимательно с любопытством за мной наблюдал.
– Поехали, поехали! – умоляюще на него глядя, пробормотала я. Добежала до него, взяла за руку и потянула на себя. – Поехали! Поехали! Нельзя!..
От волнения позабыла его язык и перешла на родной:
– Любопытный ты, бесстрашный! Неужели нельзя было меня спросить сначала?! Ну что же ты…
Удивительно, но он меня послушал. Нехотя, со смесью каких-то странных эмоций, он оделся сам, заставил меня надеть брюки, замотать волосы и повел к машине. Боюсь ошибиться, но, кажется, Вангьял сам был удивлен, что слушается.
Тарахтящий, дребезжащий монстр несся по улицам города со скоростью не больше двадцати километров в час. Это была чертовски медленная поездка. Хотя, полагаю, Вангьял, сидящий за рулем лично, так не считал.
Сначала мимо проносились высокие заборы усадеб по обе стороны от дороги. Этот пейзаж я отчасти уже видела и особо примечательным его не считала. Но стоило нам спуститься немного ниже и обогнуть поросшую лесом гору, я поняла, насколько ошибочными были мои представления об этой планете. Дитя иной цивилизации, стоящей на более высокой ступени развития, я считала свой мир – прекраснейшим из миров. Гордыня и высокомерие не лучшие из человеческих качеств.
Сунда Келапа расположился в дельте реки Ма-Чу, которую тут уважительно звали «великой матерью». Ее протоки, озера, болотистые низины и плодородные поля простирались на километры и километры вокруг. То, что я в день пробуждения приняла за полноценную реку, было всего лишь одной из небольших судоходных проток Ма-Чу. Дельта вдавалась в Цо Нгонпо, окраинное море Великого океана. Сунда Келапа был полноценным мегаполисом и, конечно, развитым торговым портом.