По краям раны отчетливо виднелись следы стежков.
– Чей нож?
– Ты видела.
Глаз открывать он по-прежнему не хотел.
– А это? – Я коснулась неровного, бугристого участка огрубевшей кожи на плече размером с мою ладонь.
– Машина горела. Ты нас осуждаешь?
– Осуждаю? – услышала я новое слово.
Он постарался объяснить.
– Осуждать вас? – удивилась я. – Нет. За что? Когда-то мой мир выглядел так же. Даже слишком похоже. Ребенка не осуждают за то, что он взрослеет. Осуждают за нежелание умнеть и учиться. В целом, издалека, вы все равны. Не важно, кто встанет во главе этой страны или любой другой, суть власти не изменится. Ваши рабы мечтают мстить, делать, что хочется, занять место хозяев. Суть истинной свободы чувствуют только немногие.
– Осуждаешь меня?
– Нет.
Конечно, я соврала. Он умен, образован, внимателен. Он мог бы быть мудрее, мог бы смотреть на мир шире, заботясь не только о себе, но не делал этого. Просто устало следовал по накатанной колее. Я видела в нем эту усталость от собственной жизни, от занимаемого положения.
– Я такой же, как все вокруг? – тихо, почти без вопросительной интонации прошептал он. Ответа не ждал.
И напрасно. Не стоило связываться с хитрой инопланетянкой. Ключевое слово «мог бы». У любого человека я всегда видела два лица. Первое – общественное, существующее здесь и сейчас такое, каким его вылепила жизнь и окружающие люди. Это лицо наносное, оно всего лишь плод индивидуальной способности человека противостоять невзгодам и приспосабливаться к реальности. Второе – истинное. Человек сам по себе такой, какой он есть, какой он прячется за своим общественным лицом. Я видела истинное лицо Вангьяла и знала, каким он мог бы жить.
Я склонилась к его виску и едва слышно произнесла:
– Ты правда думаешь, что можешь удержать меня силой?
Он резко выдохнул и замер. Намек мой понял верно.
Я коснулась ладонью его щеки, большим пальцем чуть надавила на его нижнюю губу и легко потянула ее вниз. Его тело тут же отреагировало на мои действия. Я чуть пошевелила бедрами, усиливая эффект.
– Думаешь, ты во мне только потому, что у меня нет иного выбора?
Он выгнулся, испытывая болезненное наслаждение от происходящего.
– Я никогда не стану подчиняться тому, кому не хочу подчиниться.
Это я уже произнесла ему в губы. Он вдруг улыбнулся:
– Тебя смешат наши вещи.
Я нахмурилась, не сразу поняв, о чем он. Потом рассмеялась.
– Да. Немного. Они непривычные, простые и очень большие. Очень-очень большие, – растягивая слова, проговорила я.
Вангьял открыл глаза и внимательно взглянул на меня.
– Ты рычишь и шипишь, как дикий зверь. Даже когда говоришь на моем языке.
С нескрываемым наслаждением запустил пальцы в мои волосы.
– Синяя, хищная, независимая… Ласковая. Пойдешь утром со мной.
– Куда? – формулировку его последней фразы пропустила мимо ушей. Если человек рос в положении «хозяина», то иначе высказанных просьб ждать не стоит.
– В совет промышленников.
– Зачем?
– Я так хочу.
Я рассмеялась:
– Весомый аргумент.
– Переведи, – нахмурился он, услышав мое «рычишь и шипишь».
– Не переведу.
То, что я его по-детски дразню, понял. Схватил меня за талию и пересадил на пол – на этом этапе я вновь смеяться начала. Сохранять серьезную мину не получилось. Когда вскочил на ноги сам и меня резко на руки подхватил, я взвизгнула. И еще сильнее запищала, когда изобразил, что сейчас уронит. И уронил.
На кровать. Точнее, изобразил, что уронил. Потом щекотать начал. Я заливалась смехом, пищала и пыталась вывернуться.
– Так и будешь насмехаться надо мной? – с улыбкой приговаривал он. – Все равны у тебя? А на нас смотришь сверху вниз.
Я резко прекратила смеяться, замерла и растерянно уставилась на Вангьяла.
– Правда смотрю?
Он больше не щекотал. Сидел надо мной, опершись на руку, и просто ласково улыбался, глядя на мое лицо.
– Да. Надменно, свысока, иногда с ужасом, брезгливо.
Уточнила значение последнего слова и озадачилась.
– Но это лучше, чем когда ты нас не замечала.
– Я не замечала? – смысл слов знала, а вот значение фразы не поняла.
– Ты не помнишь. – Вангьял осторожно надавил мне на нижнюю челюсть, заставив закрыть рот. Оказалось, я от удивления его открытым держала. – Из леса я отвез тебя в дом судьи. Ты молчала, внимательно и очень равнодушно наблюдала за всем вокруг и никому не позволила к себе притронуться. Врача ты ударила…
– Я?
Он рассмеялся моему искреннему удивлению:
– Врач пытался тебя усмирить. К счастью, он оказался обидчивым и лечить тебя отказался. Когда привезли другого, я понял, что помощь тебе уже не нужна. Никогда не видел ничего подобного.
Я вздохнула и прикрыла на несколько минут глаза.
– Передвигалась, ела, пила тоже сама?
– Да.
– И на вас не обращала внимания?
– Да.
– Говорила?
– Нет.
– И почему ученым вашим не отдал?
– Не хотел.
Я взглянула в желтые насмешливые глаза.
– Отдашь теперь?
– Разве не твоя область знать это? – Насмешка в его взгляде сменилась озорством.
– Моя.
– Тогда ответь мне ты.
– Не отдашь, – спокойно проговорила я.
Не отдаст и отпустит. Но последнее, конечно, озвучивать не стала. Насколько он лоялен и привязан ко мне, он пока еще признать не готов. Зато я с ужасом призналась самой себе, что мысли об уходе причиняют мне боль.
Вангьял начал сосредоточенно раскладывать мои волосы вокруг головы ровными прядями.
– Может, я болен. И ты мне снишься.
Произнес он это задумчиво, после длительной паузы, как бы между прочим.
– Галлюцинации, – подсказала я на родном и дальше продолжила уже на его языке: – Сны больных.
Выговорить у него вышло не с первого раза.
– А Забава что значит?
– Радость, развлечение, – придумала я два ближайших синонима.
– Точно галлюцинации.
Я засмеялась, а он мне вторил. Лег рядом, вытянувшись в полный рост.
– Не нравится сон? – повернулась я к нему.
Он тоже повернулся и взглянул мне в глаза.
– Очень нравится.
– Тогда просто забудь и будь уверен, что я живая. Как ты умудрился метку мне сделать?
Он счастливо и самодовольно заулыбался:
– Если я тебя держал, ты не сопротивлялась.
– Что?!
Сказать, что я удивилась, ничего не сказать.
– Да. В поезде обнаружил, что могу делать все что угодно. Раздевать тебя. – В желтых глазах мгновенно зажглось желание. Он поднял руку и коснулся пальцами моей груди. – Могу прикасаться, как захочу и где захочу, ты наблюдала, но никогда не сопротивлялась.
Дыхание Вангьяла стало глубоким, глаза потемнели. Он сместил ладонь на мой живот.
– Не сопротивляешься и не отвечаешь. Прозрачная светлая нежная кожа, тонкие кости, длинные пальцы, серые глаза и синие волосы. Волосы мы красим, но такого чистого цвета нет.
– А если не считать волос? С другой внешностью люди есть?
Им руководило желание, мной руководило любопытство.
– Есть. Так откуда ты, если не знаешь?
Поймал. Впрочем, он давно смутно догадывался, откуда я, просто признать без моего подтверждения не мог. Такое поди признай. Я прикусила нижнюю губу, вглядываясь в его глаза:
– Это не моя земля. Вся, целиком – не моя.
– Не твоя планета, – он начертил перед моим лицом в воздухе круг.
Я кивнула и усмехнулась.
– Твои люди не знают о нас? – продолжил Вангьял.
– Нет.
– А если узнают?
Я удивленно на него посмотрела, сообразив, что о таком еще не размышляла. Немного подумала, нахмурилась и проговорила:
– Планету возьмет под внимание… – словарный запас у меня пока был небогат для подобных тем. – Совет… Люди, которые охраняют иные формы жизни на планетах или спутниках, и память о вещах из истории. Они будут наблюдать. Трогать не будут.
Конечно, на деле все зависело от того, кто первый узнает об этом мире. Я была твердо намерена довести информацию о новой планете сначала до нужных лиц и лишь затем до начальства. Это грозило мне судом и загубленной карьерой. Но что стоит одна моя жизнь против множества?
Вангьял сердито сощурился и прижал меня рукой к матрасу.
– Так и намерена сбежать?
Вот и грянула буря. Он принимал меня такой, какая есть, принимал серьезно, был внимателен, терпелив, относился, как к равной, но, когда речь заходила о моей свободе, реакция его всегда была одинаковой.
Я извернулась, дотянулась до его губ и коснулась в осторожном поцелуе. От моего прикосновения злой и напряженный вздрогнул и тут же оттаял.
– Не смей, – упрямо проговорил он мне в губы. – Для чего нужны шестьдесят дней?
– Чтобы машина собрала энергию от звезды.
– Она в Чамдо?
– Да.
– Я найду ее.
– Не найдешь.
– Я тебя туда не повезу.
– Не вези.
Он зло стиснул зубы, его пальцы больно впились в кожу на плече. А потом настроение Вангьяла резко изменилось. Глаза посветлели, стали спокойными. Он развернул меня к себе, прижал и поцеловал. Так бережно и ласково, что у меня мыслей в голове не осталось. Только нежность да щемящая тоска изнутри все разъедали.
– Что ты придумал?
Он улыбнулся:
– Посмотрим.
Глава 7
С утра пораньше меня загрузили в машину и повезли в город по знакомому маршруту. Закарин за рулем, Вангьял на переднем сиденье, я одна, как королева, на заднем.
Машина вновь остановилась у ворот дзонга. Выдав мне очаровательную команду «пошли», Вангьял покинул автомобиль. Я с безмятежным видом осталась сидеть на месте. Закарин обернулся и уставился на меня и с восхищением, и с недоумением одновременно. Выкини я такое с недели две назад, мне кто-нибудь из слуг попытался или команду повторить хозяйскую, или вовсе стукнуть. Но ныне каждый обитатель поместья знал: не хочешь попасть в немилость – не трогай странную рабыню.
Что «пошли» не сработало, Вангьял понял сразу. Слух у тренированного «воина силы» был отличный, как и чутье. Он обернулся и замер в своей излюбленной позе. Руки за спиной сцеплены, осанка аристократа, лицо невозмутимое. И только в глубине желтых глаз пряталась насмешка.