"Ух, ты! А вдруг земные перекати-поле — такие же дриады-непоседы? Спешат к оседлым сородичам с брошюрами "о Благодетеле нашем, Мичурине". Или продают им скворечники от кутюр…"
Она почти успела загрустить о родном мире, но только почти: очередная дверь вывела их с Виллоу во внутренний двор. Местное солнце, скорее всего, клонилось к закату, а не вставало: на эту мысль Тори навели клумбы. Воздух был полон сладкими ароматами, а на Земле так благоухают как раз ночные цветы. Практичная нянечка машинально отметила пыльцу — угрозу для студентов-аллергиков. Вся остальная Тори послала перестраховщицу к черту. Она и мечтать не могла, что однажды получит жилье с окнами в такой восхитительный сад. Садовники придали кустам формы птиц и зверей, а миссией газона, видимо, было заставить британские увянуть от зависти.
Тут и там, на газонах, на скамейках, даже в фонтанах по одному и группами отдыхали студенты — такие же абсурдно-разнообразные существа, как и преподаватели.
Тори была очень благодарна дриаде: та выбрала обходной путь вдоль портика, а не ринулась напрямик. Определенно, знакомиться с однокурсниками следовало осторожно. Мало ли что. Вдруг местные люди уже успели наплевать всем в душу?..
Как назло, небольшая группка — человеческого вида юноша и две девушки — расположилась в тенистом уголке у фонтана. Именно там, куда мчалась Виллоу.
Разглядев молодого человека, Тори остановилась. Сделать такое на бегу — почти наверняка упасть. Размахивая руками, стараясь сохранить равновесие, она не думала, насколько нелепо выглядит. Не думала вообще ни о чем — просто смотрела на прекрасного юношу и не верила своему счастью.
Лорд Грегори, более известный среди студентов как Грегори-Дракон, невыносимо скучал. Сестрички де Ре порядком ему надоели, но бросить совсем без причины двух вендиго Грегори не позволяла осторожность. Вот если бы на горизонте возникла достойная замена… Тогда можно смело ставить в отношениях точку: "Девочки, никто не обещал, что наша любовь будет вечной!"
Мимо, не поздоровавшись, пронеслась секретарша ректора. Грегори поморщился. Нет, его не беспокоило нарушение этикета: дриада — простолюдинка, а он, все-таки, принц. Ладно, почти принц. Каких-то девять законных сынков в очереди на трон — разве это цифры? Тот с лестницы упал, этот картошкой отравился… глядишь, однажды подойдет и его очередь. Но плевать на ранги и титулы! Не хамство, занозы — вот что вспоминал Грегори при виде дриад. Бр-р-р… Не дай Мать-Природа еще раз такую подружку.
Кстати, о подружках!
Спутницу дриады он прежде не встречал… и занозами она наверняка не грозила! "Та-а-ак… на шее — жетон: студентка, а не прислуга. Совсем хорошо! А как смотрит на него — едва не упала от восхищения. Покорить такую, скорее всего, будет легко до зевоты, даже не понадобятся подарки. М-м-м… грудь, попка — все при ней. Интересно: мальчишкой она нарядилась специально, чтобы подчеркнуть фигуру? Или так на ее родине одеваются все?.. Что ж, будет о чем поболтать между забавами."
Лорд Грегори умел слушать, и не просто слушать — поддакивать в нужных местах. Девицы от этого были в восторге. А он слушал и запоминал, что нравится этим дурочкам. Чего совершенно не ожидал услышать красавчик-Дракон от незнакомки, так это:
— Гриша?.. Гришенька?! Чижиков, это ты?!
Глава 5. Викторианщина для Виктории
— Гриш, это я, То… Вика. Не узнаешь?
Незнакомка взяла лорда Дракона за руки. Его спутницы в миг утратили благодушный вид, ощерив нечеловечески острые зубы. Дерзкая девица этого в упор не увидела, как не видела искреннее изумление в глазах Грегори.
— Гришка! Идиотина! — с этими словами чокнутая девица заключила лорда-Дракона в объятия. Отпустила, горестно покачала головой:
— Тебя искали. Я искала! Ладно — сам пропал с концами, но зачем ты сестру забрал? Машке было хорошо в детдоме. Они же заботятся о детях с задержкой развития — по всем правилам, ты так не сможешь… Гриша?
Снова горький вздох, снова она сжимает его руки, заглядывает в глаза:
— А-а-а… Кажется, поняла: ты потерял память. Да, мне тоже было плохо после телепортации, испугалась до чертиков. Гриш, помнишь, как ты в лицее, где все наши учились, туалет взорвал? Такое невозможно забыть! Куча фейерверков, дым до небес, унитаз — вдребезги. Тебе порезало руку осколком и пришлось накладывать швы… А помнишь, я связала тебе шарф? Он зверски кусался, но ты все равно его носил.
— Хищный шарф? — заинтересовалась старшая де Ре. — Можно поподробнее?
Виктория ее не услышала.
— Помнишь… - она осеклась, шмыгнула носом, — как мы выпросили у Юльки ключ от квартиры ее родаков — перед выпускным. Помнишь, как мы с тобой…
На этой не слишком загадочной фразе девица умолкла: Грегори аккуратно высвободил руки и стал раздеваться. Обычно он делал из этого настоящее представление, чтобы очередная пассия по достоинству оценила привалившее счастье. Но не теперь: ворчание сестричек де Ре нравилось ему еще меньше, чем претензии ненормальной.
Когда сюртук, жилет и рубашка были отброшены на скамью, Дракон продемонстрировал руки:
— Ни-ка-ких шрамов! Видите?
— Ой. Ошиблась. Я — из другого мира и первый день, извините!
Грегори думал, что худшее — позади. Оказалось, он ошибался не меньше девицы: его самолюбие получило сокрушительный хук. Вместо того, чтобы остолбенеть от вида безупречного тела лорда Дракона, незнакомка утратила интерес. Смотрела на него, как на пустое место. Потом бросилась вслед за дриадой, на ходу крикнув сестричкам:
— Да, схема шарфа… я вам нарисую, если хотите.
— Гм… любопытно, — протянула де Ре-младшая. — Штаны грузчика с рваниной и заклепками. Надо будет расспросить ее о моде, меня уже тошнит от оборок и кружев! Хочется чего-то нового, а тебе, дорогой?
Ответа не последовало. Лорд Грегори-Дракон застегивал рубашку, не попадая в петли, и тихо скрипел зубами.
Теперь он просто обязан соблазнить эту чокнутую!
Дверь категорически не желала открыться. Тори делала все, как сказала дриада. Снова и снова вставляла в прорезь замка свой жетон.
Бесполезно.
Может быть, виной тому были дрожащие от огорчения руки?.. Встреча с псевдо-Чижиковым, ее первой любовью, которая этой самой любовью не оказалась, выбила Викторию из колеи.
Теперь, ко всему прочему, ей предстояло блуждать в поисках помощи по бесконечным лестницам и коридорам. Или прилечь на полу — усталость вдруг навалилась невыносимо. Угловая башенка, куда привела ее ива, была невелика: всего на две комнаты. Тори подергала дверь напротив, постучалась — ей никто не ответил. Она прислонилась к своей двери и съехала на пол. Каменные плиты оказались неожиданно теплыми — хотя бы в этом ей повезло.
— Посижу тут, может, кто и появится… — за неимением лучших собеседников сообщила она жутковатым каменным физиономиям. Кто бы ни проектировал ИБО, с горгульями он переборщил. Таким украшениям место снаружи, но архитектор решил иначе: пристроил чудищ над дверями, окнами и бессистемно распихал по углам.
— Буду. Спать. Здесь, — вынесла себе приговор Виктория.
Дверь напротив нее скрипнула, медленно открываясь.
Усталость как рукой сняло. Тори вскочила, на всякий случай постучала еще раз и заглянула внутрь.
— Эй? Здравствуйте! У меня небольшая проблема с замком. Ну, как — небольшая… Ау? Есть кто?
Ни единой вещи не оказалось на рогатой вешалке-стойке. Каминная полка пустовала, так же как бюро и туалетный столик. У пустоты был запах: сухой, теплый, чуть спертый, с нотками лавандового мыла и легким намеком на пыль. Так не пахнут комнаты, в которых живут — разве что в ИБО принимали студентов-призраков.
Тори посетила прелюбопытная мысль. Если в стенах института функционировала телепатия, Виллоу-ива от этой мысли должна была очень долго икать. И она оказалась права: ее жетон идеально справлялся с замком. Открывал, закрывал — все, как положено. Только совсем не в той комнате!
Машинально, не задумываясь, она сняла кеды, прежде чем осматривать свои владения. Слишком часто воспитанники элитного детского дома слышали вопль: "Не сметь в тапочках по ковру!!!". А уж если ковер такой светлый, как тот, что достался ей…
Все в комнате было светлым. Нежно-розовым, бежевым, новым, но старомодным настолько, словно ее поселили в декорациях фильма о девятнадцатом веке.
— Викторианщина для Виктории, — тихо фыркнула Тори, отдернув штору.
Неприятности с замком, встреча-разочарование и остальные печали вылетели из ее головы. Комната выходила окнами не в сад — на море.
Виктория смотрела, как солнце медленно опускается в воду, и с каждым глотком напоенного вечерней свежестью воздуха все больше осознавала: "Я — дома".
Здание ИБО осталось очень довольно своим решением. А другой студент и с видом на сад поживет, авось не зачахнет.
Негромкий, но очень требовательный стук вернул ее с неба на землю.
— Входите, — сказала Тори, со смесью любопытства и опасений глядя на дверь.
Вошедшая была высока ростом, чуть зеленовата кожей и фантастически длинноноса. Строгое платье и белый фартук прямо-таки кричали: "Местный дизайнер повернут на викторианщине!" В руках эта дама держала внушительную стопку одежды и полотенец. Она могла быть горничной — могла бы, если б не взгляд полководца, вечно недовольного своими бойцами.
— Стойте! — выпалила Тори. — Не говорите, я угадаю. Вы — комендант, да? А я — человек, очень приятно!
— Мне уже сообщили, кто вы. Студенты обращаются ко мне "госпожа Боадика", и я — кастелян, — не слишком ласково отозвалась дама. Окинула взглядом комнату с выражением "Ну, что здесь успели изгадить?" Задержала взгляд на кедах, оставленных подле вешалки.
Взгляд потеплел.
— Ваша форма, белье и прочее, — вещи перекочевали в охапку к Тори. — Полотенца. На пол. Не. Кидать! — отчеканила госпожа Боадика тем тоном, каким на войне командуют: "Расстрелять дезертира!"