мне выбора. Постепенно это «испытание» превратилось в удовольствие, и я, маленькая девочка, чувствовала гордость за то, что мне удавалось преодолевать свои страхи. Сейчас, анализируя свой жизненный опыт, я понимаю, что именно папа научил меня «преодолевать сложности» и, что очень важно, передал умение этому радоваться.
Другой обязательной частью прогулки были папины рассказы. Он был удивительно интересным рассказчиком, его истории никогда не повторялись и были чрезвычайно захватывающими. Больше всего меня, и не только меня, впечатляли его рассказы о Великой Отечественной войне, о геройских поступках и подвигах солдат и партизан. Я хорошо помню, что о молодогвардейцах я знала, еще не будучи школьницей.
Когда я стала старше, наши прогулки переместились на набережную Невы – мы каждый вечер делали «большой круг». Он начинался с Румянцевского спуска, дальше вдоль Университетской набережной, через Дворцовый мост, потом по набережной Красного Флота (сейчас Английская наб.) мимо Медного всадника, через мост Лейтенанта Шмидта (сейчас Благовещенский мост) и завершался вновь вдоль Университетской набережной, проходом мимо Сфинксов.
Меня всегда поражало, как папа умел чувствовать ситуацию, находить выход из непростых обстоятельств. Хорошо помню такой случай. Мне было, наверное, лет шесть. Каким-то образом я упала с вершины той горки, с которой мы катались, головой прямо в сугроб. Помню: все залеплено снегом; ничего не понимаю; понимаю только, что куда-то попала. Через какое-то время вижу – папа на меня смотрит и говорит: «Ты спряталась? Молодец, я тебя и не сразу нашел». Позже папа рассказывал об этом эпизоде, который был не таким безобидным, как я его тогда запомнила. Он видел, что я упала вниз головой. Вытащив меня из сугроба и увидев мои полные ужаса глаза, он понял, что у меня сильнейший испуг и я могу начать заикаться. Он мгновенно психологически верно оценил ситуацию и своим вопросом быстро переключил мое внимание и вывел из шокового состояния.
Еще он умел поддержать в разных жизненных ситуациях и предложить интересный способ решения проблемы. Когда я училась в старших классах школы и мне хотелось «отточить» свою фигуру, я пыталась прибегать к диетам. Папа, видя мои трудные усердия, предложил освоить лыжи. Он легко организовал нас всех, включая маму, и мы втроем ежедневно утром (перед школой и работой) совершали лыжные забеги в Румянцевском саду. Тогда мне это очень помогло. Мне этот «лыжный» навык и сейчас очень помогает поддерживать форму.
Бесспорно, не только я, но и все наше окружение отмечали папино чувство юмора. Яркое детское воспоминание. У меня была одноклассница, которая мечтала стать актрисой. Внешние данные, правда, у нее были не самые удачные для этой профессии; по ее мнению, «главная проблема» – курносый-прекурносый нос. При этом она была очень веселой, много смеялась, была очень позитивной. Папа знал о ее мечте. Как-то он сказал моей однокласснице, что у нее «греческий профиль» и она точно сможет стать актрисой. При этом казалось, что папа говорит «на полном серьезе», непривычные к его юмору не понимали, что он шутит. После этого разговора моя одноклассница всем в классе рассказывала, что один мужчина ей сказал, что у нее «греческий профиль» и у нее есть все данные стать актрисой. Вскоре после школы она переехала в США и стала там играть в театре. А еще папе нравились веселые люди, которые умели шутить, понимали юмор. Он получал явное удовольствие, когда слышал искренний звонкий смех.
Детство и юность незаметно закончились, и у меня началась взрослая жизнь. В этой жизни я смотрела на папу глазами взрослой дочери. Мне было интересно наблюдать, как он общается с людьми, хотелось понять, почему он поступает так, а не иначе, что его волнует, что для него является значимым, а что неважным. Я думаю, во многом его «жизненный почерк» исходит от его семьи.
Родители Ивана Сергеевича – Сергей Иванович и Анна Максимовна – родом из российской глубинки, оба из многодетных семей, люди, выросшие и воспитанные «на земле», много и трудно работавшие, создавшие большую семью, воспитавшие пятерых сыновей и двух дочерей. Они были людьми глубоко верующими, для которых православная мораль, православная духовность были неотъемлемой, естественной частью их семейного быта. Семья была большой и дружной, в ней были крепкие устои – почтение к старшему поколению, внимание и забота о младших, уважение к другому человеку, взаимопомощь. Традиционный уклад в доме родителей формировал у детей естественное отношение к жизни и окружающим, неповрежденное мировоззрение русского человека. Жизненные принципы в семье основывались на чувстве нравственной справедливости, порядочности. Семья жила в Лысково, небольшом городке Нижегородской области на правом берегу Волги, напротив, на другом берегу Волги – Макарьевский монастырь. Детство на Волге, близость к природе, постоянный контакт с природой позволяли детям легче понимать, узнавать жизнь и развиваться гармонично. Думаю, именно родителями детям было привито чувство земли, которую ласково именовали «матушка». Это чувство развилось в чувство любви к своей земле, к малой родине, к Родине, к России. Потом оно проросло в глубокий и настоящий патриотизм. Папа часто говорил: «Россия-матушка».
При этом время, в которое проходило детство моего отца, было очень трудным. В 30-е годы семья жила на гране нищеты, своего жилья не было. Папа вспоминал, что, как младший ребенок в семье, он вынужден был донашивать обувь старших братьев. Случалось, что не все братья могли идти в школу, так как на всех не хватало обуви. В последние годы папа не раз рассказывал эпизод детства, который глубоко и больно врезался ему в память и не отпускал всю жизнь. Из-за тяжелых материальных условий детям приходилось просить милостыню. Однажды в его протянутую руку кто-то положил объеденный кусок хлеба. Маленький мальчик побежал к маме, от обиды и неосознанного чувства унижения его душили слезы, мама прижала его к себе и долго успокаивала, пока он горько плакал. К своей маме Анне Максимовне папа испытывал особенное нежное и трепетное отношение. Он вспоминал о ней как-то очень тепло, при этом его лицо начинало светиться.
После войны папа, как и его старшие братья Григорий и Анатолий, уехали из Лыскова, но родителей навещали часто. Отчий дом был местом притяжения. В Лысково съезжались дети со своими семьями, родственники и друзья родителей – все собирались за большим столом, Анна Максимовна была гостеприимной хозяйкой, ее угощенье из русской печи было необыкновенно вкусным. Еще приезд в Лысково был замечательной возможностью провести время, как в детстве, – сходить в луга и подняться на Оленью гору, порыбачить на реке Сундовик и приготовить на костре уху, поиграть в футбол и пообщаться с братьями.
Вообще, между родителями и детьми сохранились очень добрые и уважительные отношения. Судя по сохранившимся у папы в архиве письмам, переписывался он с родителями регулярно. Письма родителей к сыну и невестке были обстоятельными и искренними – по сути, было два письма, одно письмо от отца Сергея Ивановича, другое – от мамы Анны Максимовны. В обоих письмах сначала было обращение и к сыну, и к невестке по имени-отчеству, а потом ласково по имени. Из писем понятно, что папа регулярно помогал родителям – и деньгами, и лекарствами. Притом, насколько я знаю, в то время в Ленинграде они жили очень-очень скромно.
Я думаю, во многом корни доброжелательности, неравнодушия к проблемам другого человека, искреннего и уважительного отношения к людям, умение увидеть и раскрыть в каждом человеке «хорошее» у папы идут из семьи. Он умел вдумчиво выслушать и, что еще важнее, – понять чужие аргументы. При этом у него сохранялась твердая позиция по принципиальным вопросам, по которым у него было свое суждение.
Также мне видится, что его вступление в партию было связано с тем, что он таким образом в большей мере поможет построить в своей стране достойную жизнь для людей, которые перенесли огромные тяготы войны и послевоенного времени, его вступление в партию было созвучно его гражданской позиции, отражало его чувство патриотизма, соответствовало его представлениям о справедливости и правде. Иван Сергеевич не был ортодоксом коммунистической идеологии, не был и коммунистом-романтиком. Думаю, суть его позиции состояла в том, что он был государственником, патриотом, и членство в партии для него было, прежде всего, большой возможностью оказаться полезным своей стране, большой ответственностью за ее судьбу, большой отдачей в строительстве послевоенной мирной жизни. Настолько я понимаю, в то время в университете было много коммунистов с такими взглядами. Будучи длительное время секретарем парторганизации кафедры физической культуры и спорта, он много общался с коллегами с других факультетов. Среди них был профессор Сергей Борисович Лавров (1928-2000), доктор географических наук, известный ученый в области социально-экономической, политической географии и геополитики, президент Русского географического общества. Профессор Лавров был членом партийного комитета Университета, а некоторое время и его секретарем. Изучая научные труды Лаврова, в частности его последний труд «Лев Гумилев. Судьба и идеи», я с удивлением обнаружила, как сходны были взгляды Ивана Сергеевича и Сергея Борисовича на развитие и судьбу России, российского народа.
Сергеи Борисович Лавров работал вместе с Львом Николаевичем Гумилевым (Гумилев состоял на кафедре, которой руководил Лавров) долгие годы, около тридцати лет, их связывали дружеские отношения. Лавров развивал на современном уровне идею евразийства для России, разработанную Гумилевым. Их заботили судьбы России, судьбы великого суперэтноса, подвергшегося тяжелейшим испытаниям XX века.
Иван Сергеевич и Сергей Борисович никогда не скрывали, не стеснялись своей принадлежности к КПСС, они не вышли из партии после распада СССР, как это сделали многие, свои убеждения оба сохраняли до конца жизни. Они очень болезненно переживали последствия горбачевской перестройки, развал СССР, последующие за ним 90-е. Они не понимали, как можно поливать грязью страну, в которой человек вырос, получил образование… Они многое не принимали в современной России, но умели увидеть положительные изменения и считали, что каждый может и должен делать все, чтобы люди в России жили лучше. Они были настоящими патриотами.