Интерференция/2025
Интерференция/2025
Глава 1: Шум
Два тела.
Одно лежало лицом вниз в узком коридоре. Руки неестественно раскинуты, будто в последней, отчаянной попытке обнять пыльный ковёр.
Второе — у подножия лестницы, ведущей в подвал. Голова свёрнута под немыслимым углом.
Хавьер Рейес прошёл мимо них, не замедляя шага. Он двигался, перенося вес на прочные участки пола. Старые половицы под его ботинками протестовали лишь едва слышным скрипом. Он двигался с экономной грацией хищника, для которого насилие было не драмой, а инструментом.
Два охранника, два препятствия. Он не проверял их пульс. Пустая трата времени. Он знал свою работу.
Воздух в ковровой лавке был густым. В нём бились два запаха. Сладковатая вонь яблочного табака, просачивающаяся с первого этажа, смешивалась с тяжёлой, вековой пылью и запахом овечьей шерсти.
Это был фасад, грубый, но эффективный. Настоящее дело происходило ниже.
Хавьер толкнул неприметную дверь в задней части склада. За ней — крутая бетонная лестница вниз. И здесь запах менялся. Пыль и табак уступали место запаху озона, сухому треску статики и гудению электричества. Он спускался в цифровое сердце этого старого, аналогового мира.
Подвал был полной противоположностью тому, что наверху. Низкий потолок, оплетённый толстыми жгутами кабелей, как внутренностями мифического зверя. Вдоль стен в три яруса стояли чёрные серверные стойки, их индикаторы монотонно мигали в полумраке. Гул кулеров был постоянным давлением на барабанные перепонки.
Посреди этого технологического хаоса за длинным столом сидел молодой парень.
Его звали Кемаль. Хавьер знал это. Знал всё, что можно было узнать за сорок восемь часов. Двадцать пять лет, гений-самоучка. Специализировался на отмывании данных. Жадный, самодовольный и слишком уверенный в своей неприкосновенности.
Кемаль вскинул голову, когда Хавьер вошёл. В его глазах мелькнул шок, сменившийся раздражением.
— Какого чёрта? Моя система… она должна была предупредить.
— Она и предупредила, — ровным голосом ответил Хавьер, закрывая за собой тяжёлую, звуконепроницаемую дверь. Щелчок замка был сухим и коротким. За ним гул серверов резко приглушился, превратившись в едва слышное низкочастотное гудение. — Пятнадцать секунд назад. Ты просто не успел.
Хавьер подошёл к столу. Он не доставал оружия. Вместо этого он положил на заляпанную поверхность фотографию. Потрёпанный снимок. На нём улыбалась молодая женщина с тёмными волосами и упрямым взглядом. Люсия. Его сестра.
— Люсия Рейес. Журналистка. Она связывалась с тобой две недели назад. Мне нужен её последний контакт. Имя. Адрес.
Кемаль фыркнул, пытаясь вернуть самообладание. Он откинулся на спинку скрипучего кресла.
— Я не разглашаю данные клиентов. Это… это основа моего бизнеса. Так что пошёл ты. У меня охрана.
— Твоя охрана взяла внеплановый отпуск. — Хавьер обошёл стол. Его движения были плавными, почти ленивыми. Он не понимает. Думает, это переговоры. Внутри у Хавьера всё было холодным. Там, где у других были эмоции, у него была только цель. Люсия.
— Это последний раз, когда я прошу, — сказал он так же тихо.
— Да хоть сто раз повтори. Ответ тот же, мудак, — самоуверенность возвращалась к Кемалю. Он жил в мире цифр, где физическая угроза казалась чем-то из кино. Он совершил ошибку.
Хавьер не изменил выражения лица. Он просто протянул руку и схватил левую кисть Кемаля. Хакер дёрнулся, но хватка была железной. С хирургической точностью, без злости, Хавьер надавил большим пальцем на сустав мизинца, выворачивая его наружу.
Раздался короткий, мерзкий треск.
Крик Кемаля был высоким и пронзительным. Он ударился о стены и умер, сменившись сдавленным всхлипом. Боль была абсолютной, всепоглощающей. Не цифровой.
— Адрес, — повторил Хавьер. Тон его голоса не изменился ничуть.
Кемаль заскулил, качая головой.
— Я… я не знаю имени! Клянусь! Контакт был анонимным!
— Тогда отследи его. Мне нужен IP, с которого ей отправили последнее сообщение. Место.
Дрожащей правой рукой, всхлипывая, Кемаль повернулся к клавиатуре. Его пальцы двигались медленно и неуклюже. На мониторах побежали строки кода. Хавьер ждал, его рука по-прежнему лежала на плече хакера, тяжёлая и неотвратимая.
Пока Кемаль работал, взгляд Хавьера зацепился за маленькую рамку на столе. Улыбающийся парень обнимал женщину и девочку с двумя смешными хвостиками. Семья. Нормальная жизнь. Мир, который он сейчас ломал голыми руками.
Пальцы на плече Кемаля на миг ослабили хватку. Зачем ты это делаешь?
Но тут же перед глазами встала Люсия. Её смех. Её последний, полный страха звонок.
Хватка снова стала железной. Цель была единственной реальностью.
— Вот… вот оно, — прохрипел Кемаль.
На центральном мониторе высветился IP-адрес и геолокация. Спальный район на азиатской стороне Стамбула. Хавьер молча сфотографировал экран.
— Теперь сотри все логи. О моём визите. И о её запросе.
Кемаль торопливо застучал по клавишам.
— Твой телефон, — приказал Хавьер.
Кемаль протянул ему смартфон. Хавьер пролистал его. Чисто. Он выключил аппарат и сунул в карман.
— Если кому-нибудь расскажешь, — Хавьер наклонился к самому уху Кемаля, — я вернусь не за пальцем. Я вернусь за тем, что в этой рамке. Понял?
Кемаль судорожно закивал.
Хавьер отпустил его и беззвучно вышел, оставив за собой сломленного человека в гудящей тишине своих серверов.
За восемь тысяч километров от Стамбула, в мире, где пахло только стерильностью и деньгами, Хелен Рихтер смотрела на лицо на экране. Это был мистер Хендрикс, член совета директоров Aethelred Consortium. Спокойное, ухоженное и абсолютно непроницаемое.
В офисе Хелен не было ничего лишнего. Хелен создала этот офис по своему образу и подобию: холодный, функциональный, без единой детали, не несущей практической пользы. Панорамное окно во всю стену, за которым расстилался ночной город — упорядоченный узор огней.
— …утечка подтверждена, — ровный голос Хендрикса лился из динамиков. — Актив проявил себя в Стамбуле. Это первая нитка. Если за неё потянут, распустится весь свитер. Проект «Шум» должен быть похоронен.
— Понимаю, — ответила Хелен. Её голос был таким же ровным.
— Последний раз, когда мы столкнулись с подобным… — Хендрикс сделал паузу, и Хелен знала, что он говорит о её отце. — …была проявлена излишняя сентиментальность. Это стоило нам очень дорого. Совет директоров не потерпит повторения.
— Повторения не будет, — отрезала она. — Протокол будет активирован.
— Хорошо. Действуйте, Хелен. Решите проблему.
Экран погас.
На мгновение идеальная маска дала трещину. Хелен закрыла глаза. Рука сама поднялась, и она с силой вжала ноготь большого пальца в подушечку указательного. Острая, заземляющая боль. Но она не помогла. Пульсирующий спазм уже зарождался за правым глазом. Тихий стук, набат, который слышала только она. Скоро он перерастёт в мигрень. Её личный, персональный шум.
Она ненавидела эту слабость. Напоминание об отце, который тоже страдал от мигреней. Он называл их «платой за совесть». Хелен предпочитала считать их побочным эффектом стресса.
Она сделала глубокий вдох, заталкивая боль обратно в тёмный угол сознания. Выпрямилась. Когда она снова открыла глаза, в них был только холод стали. Она нажала кнопку на селекторе.
— Марко, — её голос снова был твёрдым.
В маленькой кухне на другом конце города Марко Веронези посмотрел на экран своего планшета. Он как раз закончил мыть посуду. На экране появилось сообщение от Хелен: «Актив 7. Стамбул. Декомиссия. Протокол 4».
Марко вздохнул. Его взгляд упал на дверцу холодильника. Там висел неумелый детский рисунок. Жёлтое солнце и кривой домик. Подпись печатными буквами: «ПАПЕ».
Он осторожно провёл по рисунку пальцем. На секунду его широкое, покрытое шрамами лицо смягчилось. Затем он отвернулся. Лицо снова стало каменным. Абсолютно преданным. Не корпорации. Ей лично.
Он уже мысленно прокладывал маршрут для своей группы. Декомиссия. Обнуление риска. Он знал, что за этим стоит.
Хелен в своём офисе уже отдавала приказы.
— Статус по группе Гамма. Время на выполнение — девяносто минут. Сопутствующий ущерб — минимизировать. Свидетели — обнулить. Вопросы?
В динамике раздался спокойный голос Марко:
— Вопросов нет. Выполняем.
Связь прервалась. Хелен осталась одна в тишине своего кабинета, наедине с огнями города и нарастающей болью.
Старый «Фиат» дребезжал каждой деталью, пока Хавьер вёл его по ночным улицам Стамбула. Он ненавидел этот город. Слишком много людей, слишком много шума. Он вёл машину на чистых инстинктах, снова и снова прокручивая в голове последние недели. Паника в голосе Люсии. Его собственное раздражение. «Люсия, я занят. Давай позже».
Позже не наступило. Она исчезла.
Вина была кислотой в желудке. Топливом. Она гнала его вперёд, сжигая всё, что осталось от человека, которым он когда-то был.
Он свернул в тихий спальный район. Одинаковые пятиэтажки, тусклые фонари. Идеальное прикрытие.
Он увидел его сразу. Тёмный фургон без номеров, отъезжающий от подъезда нужного дома. Что-то внутри, отточенное в Могадишо и Кандагаре, дёрнуло стоп-кран. Опоздал.
Бросив машину, он бегом направился к дому. Сердце колотилось о рёбра ровным, сильным ритмом. Не от страха. От предвкушения.
Дверь нужной квартиры на третьем этаже была приоткрыта. Хавьер вытащил из-за пояса «Глок» с глушителем и вошёл внутрь тенью.
Внутри царил порядок, нарушенный профессиональным обыском. Не погром, а хирургическая операция.
В центре гостиной на полу лежал мужчина лет пятидесяти. На его рубашке расплывалось несколько тёмных пятен. Его просто казнили.
Хавьер опустился на колено рядом с телом. Кто ты? И почему ты был последним, с кем говорила Люсия?