— В этом вся прелесть их дьявольского изобретения. Это почти необратимо. Любая попытка достучаться до настоящей личности вызывает у «паразита» защитную реакцию. Системный сбой.
Она сделала паузу.
— У каждого «актива» есть спящий протокол. Одна из команд — самоуничтожение. Если старая личность начнёт прорываться… он просто выключит систему. Остановка сердца. Аневризма. Что угодно, что будет выглядеть как несчастный случай. Ты не спасать её летишь, Рейес. Ты летишь разминировать бомбу, которая тикает у неё в голове. Одно неверное слово — и ты сам нажмёшь на детонатор.
Хавьер вцепился в подлокотники так, что побелели костяшки. Шум в голове — гул двигателей, тихие разговоры, его собственная кровь — слился в единый рёв.
— Откуда, блядь, ты всё это знаешь? — он подался вперёд, голос — едва слышный гул на фоне двигателей.
— Я знаю, потому что видела, как это работает, — её голос оставался ледяным. — Видела, что остаётся после.
— Кто ты такая?
— Тот, кто хочет, чтобы Aethelred сгорела. Как и ты. Этого…
— …недостаточно, — закончил он за неё, резко отворачиваясь к иллюминатору.
В тёмном стекле отражалось его лицо и её спокойный профиль рядом.
Десять километров до земли. Рядом — монстр, который знает слишком много. Впереди — другие монстры и сестра, которую он может убить своими же руками.
Ловушка.
Он закрыл глаза, погрузившись в тяжёлое, липкое оцепенение.
В безликом номере отеля в Гамбурге пахло остывшим кофе и кислым запахом вчерашнего страха. Марко Веронези сидел на краю кровати, спина прямая. Перед ним на белом полотенце лежали разобранные части его «Глока». Он действовал методично, без суеты. Запах оружейного масла, резкий и чистый. Это был его ритуал. Способ вернуть контроль, когда мир вокруг рассыпался.
Провал в доках был полным. Катастрофическим. Цель — Рейес — ушла. Информатор похищен. Его люди мертвы. Он ещё не докладывал Хелен все детали. Он знал, что её голос по защищённой линии будет холодным, как сталь скальпеля, но он услышит в нём трещины разочарования. Это было хуже любого выговора.
Закончив чистку, он собрал пистолет с глухим, уверенным щелчком. Убрал оружие и достал из внутреннего кармана бумажник. Из потайного отделения он извлёк старую, затёртую фотографию. На ней был он, моложе лет на десять, и девушка с короткой стрижкой и яркой, искренней улыбкой. Хелен Рихтер. До того, как её взгляд стал стальным. До того, как корпорация выковала из неё своего ликвидатора. Он помнил ту девушку. И верил, что она всё ещё там, под слоями льда. Он служил ей, а не совету директоров.
Он смотрел на фото несколько секунд. Затем аккуратно убрал его обратно. Поражение — это не конец. Это просто негативная итерация сценария, как сказала бы она. Значит, нужно менять сценарий. Он посмотрел на экран планшета. Точка маячка, который его люди установили в Гамбурге, горела ровным светом. Сигнал двигался в сторону аэропорта. Марко усмехнулся. Рейес летел прямо в ловушку.
Первое, что ударило по Хавьеру в Джакарте, был не воздух. Это была стена. Плотная, тяжёлая, влажная стена из жара, которая схватила его за горло и вышибла из лёгких остатки прохлады аэропорта. Он замер на выходе, чувствуя, как пот мгновенно выступил на лбу. Рядом так же застыла Ева.
Второе, что его ударило, был запах.
Боже, этот запах.
Он был вездесущим. Это был не просто запах большого азиатского города, а сложный, тошнотворный коктейль. Густая сладость гниющей речной воды смешивалась с пряным дымом от тысяч жаровен. К этому примешивался удушающий аромат дуриана и тонкая, металлическая нотка, как от скотобойни. Запах разложения и жизни, переплетённых так тесно, что их уже не разделить.
— Сюда, — коротко бросила Ева и нырнула в хаос.
Они взяли раздолбанное такси, которое довезло их до окраины, где асфальт заканчивался. Дальше — пешком. «Кампунг Апунг» не был районом. Это был организм. Живой, гниющий лабиринт, построенный прямо на мутной, чёрной воде. Хижины из ржавого профнастила и пластика стояли на сваях или покачивались на понтонах. Их соединяли шаткие мостки, которые скрипели и прогибались под каждым шагом.
Хавьер двинулся за Евой, чувства обострены до предела. Здесь не было камер. Не было сетей. Только тысячи глаз, следящих за ними из тёмных проёмов. Они были чужаками. Белыми. А значит — добычей. Воздух был неподвижен, насыщен испарениями и звуками. Плач ребёнка, яростный спор, визг петуха, и под всем этим — тихое хлюпанье воды.
— Ариф выбрал хорошее место, чтобы исчезнуть, — сказал Хавьер, перепрыгивая через дыру в мостках.
— Он выбрал место, где никто не будет задавать вопросов, — ответила Ева, не оборачиваясь.
На одном из узких переходов их путь преградили. Трое. Худые, жилистые, с мутными глазами. В руках у переднего было ржавое мачете. Он ухмыльнулся и что-то сказал на своём языке. Не похоже на приглашение к чаю.
Хавьер не стал ждать. Тело сработало на инстинктах. Он шагнул вперёд, сокращая дистанцию. Мужчина замахнулся. Хавьер уклонился, его левая рука перехватила запястье, а ребро правой ладони рубануло по локтевому сгибу. Крик боли. Рука обвисла, мачете упало в воду. Хавьер толкнул его в грудь.
Второй кинулся на него сбоку. Но не добежал.
Ева.
Она двигалась с пугающей, нечеловеческой скоростью. Шагнула навстречу атаке. Её рука метнулась вперёд. Хавьер не успел разглядеть, что в ней было. Но он услышал глухой, влажный звук. Мужчина замер, глаза остекленели. Он рухнул на мостки, как мешок. Третий, увидев это, развернулся и бросился бежать.
Бой закончился за пять секунд.
Хавьер посмотрел на второго нападавшего. Тот лежал без движения. Из его шеи, чуть ниже уха, торчала рукоять ножа. Точный, хирургический удар.
Он перевёл взгляд на Еву. Она стояла абсолютно спокойно. Не запыхалась. Её лицо не выражало ничего. Ни страха, ни ярости. Только холодная, пустая оценка. Она вытащила нож, вытерла его о штаны поверженного врага и убрала.
— Идём, — сказала она.
Хавьер смотрел на неё, и его недоверие переросло в тихий, леденящий ужас. Она была не просто солдатом. Она была чем-то другим. Чем-то, что создано исключительно для убийства. И это что-то сейчас было его единственным союзником.
Ещё несколько минут гнетущего молчания. Запах гнили стал гуще. Солнце, пробиваясь сквозь ядовитую дымку, превращало воду под ногами в блестящую, маслянистую плёнку. Наконец, Ева остановилась у одной из хижин.
— Здесь.
Вокруг было тихо. Слишком тихо. Жизнь в плавучем городе замерла. Только назойливое жужжание жирных зелёных мух.
Что-то внутри взвыло. Каждая клетка тела напряглась. Засада. Он это чувствовал кожей.
Он схватил Еву за руку.
— Что-то не так, — прошептал он.
Она посмотрела на него, потом на хижину. В её глазах на мгновение промелькнуло что-то похожее на сомнение.
— У нас нет выбора, — так же тихо ответила она. — Он единственный, кто может нас вывести на Кросса.
Кросс. Имя, которое она назвала в самолёте. Создатель «Шума». Архитектор ада, в котором была заперта Люсия.
Хавьер выругался про себя. Она была права. Выбора не было.
Он отпустил её руку и достал пистолет. Проверил предохранитель.
К чёрту выбор.
Он не стал стучать. Резкий удар ногой, и хлипкая дверь слетела с петель. Он ворвался внутрь, низко пригнувшись, ствол пистолета рыскал по тёмному помещению.
Комната была маленькой и пустой. Тусклая лампочка на голом проводе раскачивалась, отбрасывая по стенам дёрганые тени.
В центре, на стуле, сидел маленький, перепуганный мужчина с огромными от ужаса глазами. Ариф.
А за его спиной, прижимая ствол пистолета к его потному затылку, стоял Марко Веронези.
Он не был удивлён. Он смотрел прямо на Хавьера. И в его глазах было холодное, спокойное удовлетворение человека, который ждал.
Хавьер застыл. Пистолет в его руке показался неимоверно тяжёлым.
В голове пронеслась одна мысль. Острая, ясная и холодная, как осколок стекла.
Ловушка.
Он бросил взгляд назад. Ева застыла в дверном проёме, её лицо — непроницаемая маска. Предатель или пешка? Уже не имело значения.
Он был в пасти. И она только что захлопнулась.
Глава 5: Ложная ветка
Воздух в хижине был плотным и живым. Он пах сырым деревом, ржавым металлом и чем-то сладковато-гнилостным, что поднималось от неподвижной воды внизу.
Жар от угольной жаровни в углу делал влажность почти осязаемой. Она ложилась на кожу липкой плёнкой. Снаружи, из лабиринта плавучего города, доносился приглушённый гомон: далёкий крик торговца, ровный гул лодочного мотора, смех детей.
Но внутри этой шаткой коробки звуки тонули. Оставалось только напряжение. Густое, как сам воздух.
Хавьер стоял неподвижно. Капли пота стекали по вискам. Его мышцы были напряжены до предела, готовые к взрыву. Инстинкты, выжженные на подкорке в местах, где смерть была валютой, били тревогу.
Это. Ловушка.
Он смотрел не на оперативников в тактическом снаряжении, блокирующих единственный выход. Не на их оружие, направленное ему в грудь. Он смотрел на Марко.
Полевой командир Aethelred Consortium выглядел неуместно в этой нищете. Чистый, выбритый, в дорогом снаряжении. Он держал программиста, Арифа, за шкирку, как мешок с мусором. Ариф дрожал, его глаза метались между дулом пистолета Марко и лицом Хавьера. Взгляд человека, который уже видит, как его убивают.
Улыбка Марко не имела ничего общего с весельем. Холодная, профессиональная, как блеск хирургического скальпеля.
— Рейес, — произнёс он, и его голос, спокойный и ровный, разрезал тишину. — Мы уж думали, ты совсем растворился. Призрак Гамбурга. А ты просто… предсказуем.
Хавьер молчал. Его мозг работал на предельной скорости, просчитывая углы, дистанции, количество врагов. Четверо. Слишком много для такой тесной комнаты. Он бросил быстрый взгляд на Еву. Она стояла чуть позади него, её лицо было непроницаемой маской, но он видел, как напряглись мышцы на её шее. Она тоже была готова.