Ф. Б. Я начал с довольно простого вопроса: это почти название! Маленькая скобочка: Карла Бруни рассказала в «Экспрессе», что по поводу ее песни ты якобы заявил, что под нее можно медленные танцы танцевать.
М. У. Ну да, под нее слоу очень хорошо пойдет.
Ф. Б. А кто музыку написал?
М. У. Кажется, она сама. По правде, не знаю.
Ф. Б. Ну что ж, в это лето потанцуем!
М. У. Кошмар какой, хотя в то же время ничего плохого…
Ф. Б. О чем ты?
М. У. Сознавать, что люди будут под твои стихи флиртовать. Странно как-то.
Ф. Б. Ты что, серьезно? Я помню, мы с тобой вместе слушали когда-то отличные слоу типа «Nights in White Satin», «Муди-блюз[252]» и ты даже слезу пустил.
М. У. Да, я их очень люблю.
Ф. Б. Ну а то, что люди поприжимаются немного, что в этом плохого?
М. У. Да нет, плохого ничего, просто для меня это связано с такими далекими вещами. Немного не по себе.
Ф. Б. Ты находишь, что твой текст не подходит для поцелуев взасос?
М. У. Да нет, подходит.
Ф. Б. Отличный текст, эротичный. А в середине есть даже немного порно: «Любовь, когда все познаешь в один миг…»
М. У. «Два тела возрождаются, то и дело сплетаясь».
Ф. Б. Чем не порно? Это как «Я люблю тебя» Джонни Холлидея. Еще одна твоя знаменитая цитата: «Цель жизни — любить». Откуда?
М. У. Ну, это уже сложнее. Это в каком-то сборнике стихов.
Ф. Б. Да. Подсказка: мы об этом уже говорили.
М. У. Я уже не помню, из какого стихотворения, но, наверно, из «Смысла борьбы».
Ф. Б. Браво! Почти горячо! Истопники в Дромоленде отдыхают!
М. У. Я не помню, из какого точно стихотворения.
Ф. Б. Стихотворение без названия, кажется. А ты все такой же неисправимый романтик, хоть и записался в пессимисты?
М. У. Вечно влюбленный в любовь. Что само по себе неплохо. Но теперь многое зависит от физического желания.
Ф. Б. Сейчас ты начнешь рассказывать, что ты старый импотент.
М. У. Немного. В сексуальном плане — нет. Но видишь ли, теперь час ночи, ты приехал в половине двенадцатого, я уже спал. И это сиюминутная реальность.
Ф. Б. Так я вытащил тебя из кровати.
М. У. Я не в любое время суток хорошо соображаю.
Ф. Б. Это уже интересно. Ты сам знаешь, что для французского читателя ты — воплощение зацикленности на сексе. Про тебя известно, что ты посещал свингер-клубы. Со мной вместе, отрицать не стану.
М. У. Да, было дело.
Ф. Б. И вот теперь ты мне говоришь — внимание, камера! — что секс тебя больше не интересует.
М. У. Почему, интересует.
Ф. Б. Уф!
М. У. Секс меня интересует, но… Весь год напролет им заниматься несколько утомительно. У животных для этого весна имеется. Так вот, куда как удобней пылать по весне, а в остальные месяцы отдыхать.
Ф. Б. Из чего я заключаю, что в групповухах ты больше не участвуешь.
М. У. Нет.
Ф. Б. Вот свинство! В обществе уж и приличных людей-то не осталось!
М. У. Это точно, почти не осталось.
Ф. Б. Уэльбеку ничего не надо, только на барашков смотреть. Куда ж мы катимся? Ну ладно, ты, положим, романтик…
М. У. Это тоже входит в программу беседы?
Ф. Б. Не боись, мы и так уж с три короба наговорили. Но закончить лучше на литературной нотке. Расскажи-ка мне, что ты сейчас читаешь. Это триллер-киберпанк[253] из жизни хакеров?
М. У. Да, отличная книжка. Автор Джеффри Дивер[254]. Впервые читаю хороший роман о хакерах. Название по-французски — полный отстой: «Meurtre.com». Вышло в «Ливр де Пош». Зато по-английски звучит отлично: «The Blue Nowhere», «Прекрасное далеко», можно сказать. Кстати, ты составил классный цитатник. Там есть еще что-нибудь?
Ф. Б. Полно́! Есть еще твоя фраза, которую можно найти на сайте Myspace. Ты, скорей всего, не знаешь: «myspace.com». А там, между прочим, миллионы подростков и молодежи обоего пола открывают себе странички, а в качестве статуса берут твою фразу: «Не бойтесь счастья, его нет».
М. У. Это из «Остаться в живых».
Ф. Б. Точно! Ты списал это у «Би-Джиз», «Staying Alive».
М. У. Ну да. Преимущество моего преклонного возраста — это что нет нужды строить из себя скромника. «Не бойтесь счастья, его нет» — ведь офигенно сказано!
Ф. Б. Это девиз. Можно печатать на футболках.
М. У. Зашибись!
Ф. Б. Напоминает афоризм «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». А теперь — одна из моих любимейших фраз, написанных тобой. Я ее обожаю, потому что в ней твой стиль, весь ты. «Вечность детства — мимолетная вечность, но детство про это еще не знает; мимо проносится пейзаж». Вот он, твой ритм: длинная фраза, точка с запятой, короткая лаконичная фраза, соединение обеих вместе. Это очень много о тебе говорит. Мишель Уэльбек, ощущаешь ли ты уже себя взрослым?
М. У. Нет, но фраза действительно хороша! Вот если бы мы были в журнале «Вентьемист» университета «Париж-13»…
Ф. Б. «Вечность детства — мимолетная вечность…»
М. У. «…но детство про это еще не знает; мимо проносится пейзаж». Поди разбери, почему что-то нравится.
Ф. Б. Ты забыл о нашей игре. Ты должен угадать, где это было.
М. У. В «Элементарных частицах».
Ф. Б. Верно! Браво!
М. У. В этой фразе есть особый эффект. Ее красота, мне кажется, заключена в том, что глагол «проносится» стоит в настоящем времени, то есть он фиксирует мгновение — и в то же время это стремительное непрекращающееся движение.
Ф. Б. И потом, в ней оксюморон: «мимолетная вечность». Находка.
М. У. Да, красиво сказано.
Ф. Б. И правдиво: когда ты ребенок, время тянется очень долго и все вокруг такое огромное…
М. У. А на самом деле все мимолетно.
Ф. Б. Мимолетно, а кажется вечностью. Но чем больше ты растешь, тем стремительней летит время. Что меня лично интересует — это насколько в этой фразе присутствуешь ты сам. Это твоя квинтэссенция, потому что ты во всем ищешь вечность, в том числе в своем фильме про вечную жизнь. В этой фразе сконцентрировано все, над чем ты размышляешь: тоска по детству и поиск вечности.
М. У. Выкурю-ка я сигаретку…
Ф. Б. Видишь, я все-таки серьезный литературный критик!
М. У. Между прочим, именно литературные критики виноваты в том, что я невыносим. Однажды я стал предметом университетского коллоквиума. «Отлично, — подумал я, — раз меня изучают в университете, пусть теперь эти претенциозные засранцы из „Нувель-Обс“ идут на три буквы».
Ф. Б. Ты помнишь, когда ты эту фразу написал?
М. У. Понятия не имею. Я вообще этот период смутно помню. «Вечность мимолетна» — хороший зачин.
Ф. Б. Хорош повтор: «Вечность детства — мимолетная вечность», напоминает Бодлера: «Твои черты, твой смех, твой взор прекрасны, как пейзаж прекрасен»[255]. Почему у него слово «прекрасный» дважды? А это такая вот простота. И у тебя «вечность» дважды. Не надо бояться повторов, — напротив, они уравновешивают фразу.
М. У. Мне нравится твой анализ. По правде, это одна из моих лучших фраз…
Ф. Б. Все, уже скоро. Последний вопрос — вернее, утверждение. В последнее десятилетие у тебя был взлет, как у рок-звезды. 1998–2008. В 1998-м вышли «Частицы», а сейчас, в 2008-м, мы сидим в замке. Прямо как «Роллинг стоунз». После этих десяти лет, в течение которых ты сделал все, что мог: книги, фильм, диск софт-рока, кругосветное путешествие, — может, у тебя будет теперь период затишья? Вообще, это чудо, что ты не подсел на наркотики. Ты ведь много куришь и пьешь. А транквилизаторы принимаешь?
М. У. Не-а.
Ф. Б. Сейчас нет, но ведь раньше принимал? Когда-то давно ты писал об этом в книгах.
М. У. Да, раньше принимал.
Ф. Б. А как так получилось, что ты не подсел на героин, кокаин или что другое?
М. У. Я через все это прошел.
Ф. Б. Серьезно? Я не знал.
М. У. Но это действовало на меня слабее, чем никотин. Никотин гораздо сильнее. От чистого никотина я улетаю, от героина — нет. Я принимал героин, но зависимым не стал. Ну, правда, это было всего пару раз. Мне показалось, ничего себе, но не более того. А вот с никотином реакция мгновенная и очень сильная.
Ф. Б. Много куришь?
М. У. Четыре пачки в день.
Ф. Б. А я в жизни ни разу не курил. Это расслабляет?
М. У. Нет, возбуждает. Как кокаин, я думаю.
Ф. Б. И дешевле.
М. У. Смотря в какой стране. Сигарета, как и кокаин, возбуждает нейроны. Шерлок Холмс говорил, что никотин и кокаин — два вещества, возбуждающие нервную систему. Пошли, я курну, не могу больше.
Ф. Б. Да, раздразнили мы твой аппетит…
А дальше произошла забавная вещь: выйдя в парк, мы поднялись на какую-то террасу и увидели на столике, в ведре со льдом, забытую кем-то бутылку. Я посмотрел на этикетку: «Шато д’Икем, Люр Салюс», 1976 год. Мы уселись и стали пить этот нектар богов прямо из бутылки, которая стоила около четырех тысяч евро. Внезапно из темноты выросла семья индийцев: муж, жена и двое детей, которые уходили в парк искать привидения. А мы тут расположились за их столиком и хлещем их вино, как два клошара! Слава богу, мы успели ретироваться до того, как индийский магнат нас засек. Такая вот иллюстрация к нашему разговору о развитии Азии. Потом мы пошли в мои апартаменты, чтобы подкрепиться клубными сэндвичами и старым добрым ирландским виски. Подробностей я уж не помню, но на следующее утро я нашел в своей молескиновой книжечке несколько уэльбековск