— Ни за что. Я вчера чуть не умерла.
— Это с непривычки. Пивка хлебни. И мне налей. Чего-то… крыша едет. — Он плюхнулся в кресло, вытянул ноги, а я, разлив пиво в два бокала, один протянула ему, а сама быстренько смоталась в ванную за своими ключами.
— К тебе вчера какой-то тип приходил, — сказала я, вернувшись.
— Да? Чего ему надо?
— Не знаю. Спросил, где ты. В бежевой ветровке, среднего роста, поджарый, блондин, волосы прилизанные, стрижка какая-то старомодная, взгляд колючий.
— Плевать, — отмахнулся Турок. — Кому надо, найдут.
— Зря ты так наплевательски относишься, — возмутилась я, сообразив, что рухнула моя последняя надежда. — Приходил какой-то тип, не представился, зато хотел тебя здесь ждать.
— Ну и что? Подумаешь. Если в подъезд вошел, значит, код знает. Выходит, кто-то свой…
— Свой, — передразнила я. — У тебя один телик полторы тысячи долларов…
— Не смеши, — махнул рукой Турок. — Говорю, кто-то свой.
— Так ты хотя бы узнал… мало ли что.
— Узнаю… завтра. А сегодня у меня голова болит. — Я повертела в руках бокал и хлебнула пива для видимости. — Слышь-ка, — немного помолчав, заговорил Коля. — А сосед этот наш, кто он вообще?
— Откуда я знаю? Это твой сосед, а не мой. Я здесь живу временно, а вот ты соседей обязан знать, тем более в таком доме. Ведь здесь всего десять квартир.
— Ну, я и знаю. Наверху живет Пончик…
— О, господи…
— Не господи, а адвокат. Адвокат, знаешь ли, всегда пригодится.
— Это конечно, — подумав, согласилась я.
— Во… и на первом этаже двоих знаю, а этого нет…
— Васю?
— Васю. Откуда он взялся?
— Он подо мной живет.
— В четвертой квартире?
— Выходит, в четвертой, раз подо мной. Прибегал скандалить, я же тебе рассказывала.
— Ага. — Турок глубоко задумался, правда, ненадолго. — В четвертой квартире раньше никто не жил. Купил кто-то, но даже не отделал толком…
— У него отделана. Одна ванная, говорит, тысяча баксов, да еще джакузи.
— Удивил… тысяча баксов, — хмыкнул Турок и вновь нахмурился:
— Шустрый паренек.
— Вы что, вместе пили?
— А как же. Я пьяный заводной, соображаю плохо и всех за собой тащу.
— А этот Вася, он сейчас дома?
— Наверное. Вернулись вместе. Я малость протрезвел, а он пьянее водки. Всю дорогу на мне висел, точно баба. «Голубой», что ли?
— Не похоже, — задумалась я. — Но мне он не понравился.
— Почему? — насторожился Турок.
— Не знаю, тыкал меня носом в свою ванную, потом спал со мной на одной кушетке, а теперь выясняется, что ты понятия не имеешь, кто он такой…
— Ясно, — выпятил нижнюю губу Коля.
— Что ясно? — встрепенулась я.
— Так… может, он не случайно здесь появился? Ловкач… — Он засмеялся, но смешок вышел недобрый, а я вдруг вспомнила, что Турок не только моя большая школьная любовь, но и… как бы это помягче, лицо с криминальными наклонностями. Я насупилась и спросила с некоторой обидой:
— Думаешь, он жулик? Квартиры грабит? Входит в доверие…
Коля закатил глазки, хотел что-то сказать, но передумал.
— Не нравится он мне, — заметил он вскользь.
— Не нравится, так нечего с ним пить. Такая жизнь до добра не доведет.
— Да ладно… просто уж очень парень ловок, раз — и уже в дружках.
— Ну, если ты из-за этого беспокоишься, тогда и меня подозревать надо, — грамотно рассудила я, с неодобрением глядя на Колю Турка. — Я тоже не успела въехать и напилась с тобой до полусмерти…
— Сравнила, — обиделся Коля. — Мы с тобой в одном лагере были… и вообще. Свой своего всегда видит. — Слово «свой» меня слегка насторожило, но, поразмышляв над этим, я пришла к выводу, что он имеет в виду российский спорт, и возражать не стала.
— Слушай, а чем ты занимаешься? — закинула я удочку.
— Коммерцией… — неуверенно ответил Турок.
— Тогда надо быть поосторожней. Такие времена, сам знаешь, вдруг этот Вася какой-нибудь бандит… — Коля вновь закатил глазки и обиженно засопел, а я порадовалась: это тебе за «своих», на всякий случай. — Ладно, пойду я… Хочешь завтра с утра со мной на пробежку?
— Завтра? Не… завтра не потяну. Мне еще надо в себя прийти.
Турок выбрался из кресла и даже проводил меня до двери.
— Может, спустимся к этому Васе, узнаем, как он? — предложила я. — Вдруг помер?
— Чего ему сделается? Пьет, как лошадь… Ну его к черту, не нравится мне его морда.
Если честно, Васина морда мне тоже не нравилась. Об этом я размышляла остаток дня и весь вечер, то есть не о том, какая у него морда, а почему он вызвал у Турка подозрения. Появился в ранее пустовавшей квартире, сначала прицепился ко мне со своим проливом (тоже, кстати, весьма подозрительным), потом оказался среди пьяных во время импровизированной вечеринки и даже проник на мою кушетку… этого я ему никогда не забуду, и потом ударился в запой вместе с Турком. Ой, неспроста. Вот я считаю, что наблюдаю за Колей, а может, все наоборот и кто-то за мной наблюдает, и этот кто-то… Вдруг Вася с Синим заодно? Чепуха получается, хотя, может, и не чепуха, поди разберись. Главное, Синий здесь появился, пришел один раз, глядишь, и еще придет. Надо быть наготове, чтоб, не в пример сегодняшней ночи, рот не разевать, а узнать о нем что-нибудь существенное. И тогда уж сразу в милицию. Нате вам убийцу, сажайте на здоровье, а меня оставьте в покое. В одиннадцать я разобрала постель и удобно расположилась в ней с намерением почитать перед сном. Только я открыла найденный мною в гостиной детектив, как в дверь позвонили.
— Просто сумасшедший дом какой-то, — разозлилась я, натянула Иркин халат и босиком прошлепала к двери. Так и есть: Коля Турок в компании двух бутылок пива.
— Посидим, — сказал он, внедряясь в квартиру, его мотнуло, он чертыхнулся и добавил:
— Давай стаканы.
— Пить я не буду, — прорычала я.
— Ну и не надо. Посидим, поболтаем.
Болтать сейчас с Колей дело пустое, но здесь я вообще-то для того, чтобы подружиться с ним. «Вот и дружи», — присоветовала я самой себе и принесла стаканы.
— Ты ж собирался завязать, — проворчала я.
— Завтра, завтра… Сегодня сил нет. Слушай, Дарья, а ты это… замужем?
— Нет.
— Хорошо, — развеселился он.
— Ничего хорошего.
— Ну, это с какого края смотреть… У нас с тобой много общего.
— Уж больно ты до водки падок.
— Я завяжу. И вообще, ты же говорила, что влюбилась?
— Так это в пятом классе было.
— Ну, старая любовь долго не забывается… У тебя водка есть?
— Откуда? Все выхлебали. И ни к чему тебе водка, пиво пей.
— Пиво — это, конечно, вещь, но хочется водки. Дарья, слышь-ка, пью последний день, а завтра побежим. — Он громко икнул и обиделся:
— Видишь, что делается, никак нельзя без водки. — Коля поднялся и, нетвердо ступая, пошел к двери. — Я сейчас, — сказал он игриво и подмигнул.
Я только головой покачала и, дождавшись, когда щелкнет замок, пошла переодеваться, в халате на голое тело ходить, пожалуй, не с руки, если у него такие мысли появились. Ох, не доведет до добра это расследование. Я натянула джинсы, футболку, подумала и сверху надела еще свитер. Жарковато, но как-то спокойнее. Быстро собрала на стол и стала ждать, думы мои были невеселые, и я в них основательно углубилась, а когда подняла голову на часы, сообразила, что Коля покинул меня никак не меньше чем полчаса назад. Слишком много времени для того, чтобы зайти в соседнюю квартиру и захватить бутылку. Я вышла на лестничную клетку и увидела, что дверь в его квартиру приоткрыта.
— Колька! — крикнула я. Ответа не последовало. Эта самая приоткрытая дверь почему-то здорово меня напугала, хотя, казалось, чего особенного: шел пьяный человек, забыл закрыть. — Коля, — позвала я вторично, но громкого вопля не получилось, голос звучал хрипло, а руки мгновенно вспотели. Я метнулась в свою кухню, схватила самый большой нож и, как по минному полю, пошла в чужую квартиру. Тишина давила на уши. — Эй, — собравшись с силами, позвала я. — Колька, ты где? Есть кто-нибудь? — Может, у него водка кончилась и он в магазин пошел? Вряд ли, до магазина ему не дойти, да и не охоч он по магазинам ходить, меня бы послал.
Я сделала еще шаг по направлению к кухне и тут увидела ступню какого-то жуткого сиреневого цвета, рядом с этой ступней лежал тапок и валялась пустая бутылка из-под пива. Сжимая одной рукой нож, а другой стискивая себе рот, чтобы не заорать, я заглянула за кресло, из-за которого торчала ступня, и в ужасе замерла: Коля лежал на полу, раскинув руки, футболка задралась до самого подбородка, лицо землисто-серое, рот приоткрыт, между губ виден кончик языка, будто Коля дразнился. Мне сразу стало ясно: я его ждала напрасно.
— Господи, — пролепетала я и кинулась к телефону.
Только с третьей попытки удалось дозвониться.
— Милиция, — тонко-тонко заверещала я. — Убийство… убили Турка, то есть Колю Губарева, Конный переулок, дом тридцать пять, квартира семь.
Меня о чем-то спрашивали, но отвечать я не могла, бросила трубку, кинулась к убиенному и тут увидела нож в своих руках. Мама моя, сейчас милиция нагрянет, а я с ножом, возьмут тепленькой, рядом с неостывшим трупом. Сначала Зюзя, потом Турок, второй раз никто не поверит, что я тут ни при чем, и уж теперь-то точно посадят. Опрометью я выскочила из квартиры. Оказавшись на улице, бросила нож в первую же урну и кинулась по ночному переулку в сторону проспекта. Возле своего дома сообразила, что ключей у меня нет. Ну и слава богу, сюда за мной приедут в первую очередь. К кому ж мне теперь? К Петровичу? Как бывший участковый, он просто обязан сдать меня органам… хотя Упыря-то ведь спрятал. Упырь никого не убивал… а я кого убила? Все, все против меня. Соврала, что в Анапу уехала, детей в лагерь отправила, сутки напролет пила с Турком водку и нож выбросила (не дай бог отыщут, да еще с отпечатками пальцев), да кто после этого поверит, что я ни при чем?
Рассвет я встретила на мосту. Огромное солнце поднималось над горизонтом, а я смотрела на него и плакала: когда теперь еще такое увидишь? Можно сбежать к сестре, а что дальше? Всю жизнь скрываться? Меня уже, наверное, ищут, на улице находиться опасно. Нет, такая жизнь не для меня. Надо идти сдаваться. К девяти утра я окончательно утвердилась в этом решении и, уже не таясь, шла в направлении Конного переулка. Меня мучила вина за оставленную незапертой Иркину квартиру. Ирка-то уж точно страдать не должна. К моему величайшему удивлению, возле дома номер тридцать п