– Где он?
– Кто? – испуганно спросил Хойскар, отодвигаясь от него подальше и прижимаясь к стене.
– Тот, кто выл?
– Вон он, – указал рукой на ползущего от двери на карачках Артама. А тот, тихо подвывая, заполз под кровать и затих.
– Что у вас опять произошло? – успокаиваясь, спросил Хоймир. Он бросил сапоги рядом с кроватью. Закрыл двери в сени, потом в комнату и прошел к столу. Налил себе самогона и залпом выпил. Потом сел на лавку.
– Мы сами не знаем, – подождав, когда он сядет, ответил успокоившийся Хойскар. – Мне кажется, тут все понемногу сходят с ума. Меня ударили топором по голове. Приполз орущий в страхе Артам и не пускал тебя. Чем ты его так напугал?
– Не пугал я его. Даже не видел. Я ходил за сапогами для него. Захожу и слышу дикий вой. Я подумал, мертвяк пожаловал. Сунулся в дверь, а она заперта. Ну, я и ударил ногой. У вас все в порядке?
– Не знаем, – дрожащими губами ответила Мила. – У Артама надо спросить. Он что-то видел и, наверное, это что-то очень страшное. Запри двери.
– Так Хойскар запор сломал. Как я ее запру? – отозвался, недоуменно глядя на Милу, Хоймир.
Хойскар посмотрел на товарища и спросил:
– А где Тойрум?
– Крепость сторожит.
– Неела, – повернулся он к девушке, – а где твой ширд?
– С утра на охоту умотал.
– Ты его позвать можешь?
– Могу.
– Зови! – приказал Хойскар. – Тут что-то непонятное происходит, и нам нужна охрана. Лучше всего всем перебраться в крепость.
– А если этот кто-то знает туда тайный проход? – спросила Неела. – Он нас всех сожрет. Нет, я тут останусь. Там слишком много места, где он может спрятаться.
Она подошла к кровати и ударила рукой по спинке.
– Артам? – позвала она. – Вылазь.
В ответ ей была тишина. Неела тяжело вздохнула и попросила:
– Ну не трусь. Вылезай, нам нужна твоя помощь.
Раздалось шевеление, и из-под кровати показалась всколоченная голова Артама.
Глава 2
Король Безгон оделся в парадный мундир гвардии, которую сам же и отменил и распустил десять лет назад, и все из-за страха за свою жизнь. Как-то так получалось, что, приблизившись к трону, военные чины начинали терять почву под ногами и ставили себя выше короля. С такими вояками, не знавшими поля брани, находиться рядом становилось опасно. Их начинали обхаживать скрытые от глаз силы, желающие смены короля. И справиться с таким искушением не мог никто. Вот и орден Черного лотоса через восемь лет безупречной службы стал на сторону партии противников королей древней крови.
О, эта кровь многим мешала. Только те, в ком текла эта древняя кровь, могли быть правителями Ривангана, и только они сдерживали честолюбивые желания отцов церкви. Не раз и не два древнюю кровь пытались извести под корень. Сначала маги. Потом церковь. Но всегда находился тот, в ком продолжала течь эта могучая кровь.
Безгон сам посодействовал распространению этой крови в многочисленном потомстве от жен своих вельмож. И казалось бы, аристократы, как и раньше это было, должны радоваться тому, что в их семье и роду появился наследник престола. Но вот же незадача. Что-то поменялось в мире, и его потуги не оценили. А он сам незаметно для самого себя попал в положение человека, запертого в своем дворце. Он чувствовал всеми фибрами своей тонкой души, что его обкладывают, как волка со всех сторон красными флажками. Он как-то незаметно упустил власть из своих рук, и теперь ему приходилось расплачиваться за свою неосмотрительность.
«Постарел, потерял хватку, – огорченно размышлял Безгон, шагая по коридору третьего этажа в малый зал приемов. – Как же они снюхались? Церковь и правители провинций? Нельзя. Ох, нельзя долго держать одних и тех же на местах. Надо их тасовать. Посидел годик-два – и иди на другую провинцию. А канганов с почетом на пенсию. С хорошим выходным пособием… Или на плаху – для острастки других. Никому нельзя верить, все предали. И жандармы, и прокуроры. Думали, я не увижу, не пойму. Шакалы… Как же тяжело быть королем! Всюду подковерные интриги, предательства и тайная смерть. Вот неизменные спутники моей власти…» Король в тяжких раздумьях пошевелил густыми нахмуренными бровями.
За королем шагали два лейтенанта, недавно переведенные из полка внешней охраны во дворец.
«Молодые, безземельные, задиристые, – думал о них Безгон. – Но и этих перекупят. Такова плата за власть». Король слышал за спиной их решительную поступь и так же, как они, уверенно шел вперед. Он еще повоюет. Он еще покажет этим сукиным сынам, чего стоит он, Безгон.
Король вошел в распахнутые перед ним двери зала малых приемов и сел на трон. Справа и слева от трона встали лейтенанты. Позади трона встал Борис, неизменный секретарь, ставший за долгие года службы верным и единственным другом королю.
Безгон расправил складки на мундире. Он специально надел этот наряд, чтобы вельможи, прибывшие во дворец с жалобами, сразу поняли, что орден Черного лотоса в немилости. И что король снова хочет возродить гвардию.
События подтолкнул генерал Румбер, взявшийся с неуемной энергией выполнять его приказ о передислокации войск. В общем-то, действовал эффективно и неожиданно решительно. Но… несколько несвоевременно. Придется с этим считаться и пересматривать планы.
– Пусть жалобщики войдут, – разрешил король, и камергер, важно поклонившись, распорядился запускать просителей. Он только уточнил:
– Всех сразу, ваше величество, или по одному?
– Всех сразу, Людвиг, – приказал король и удобнее уселся на жесткий трон. Он специально бы сделан таким, чтобы короли на нем не засиживались и быстро решали государственные вопросы. В руках Безгон на всякий случай держал амулет щита.
В зал повалила толпа придворных, низко кланяясь и распределяясь по родовитости.
Впереди толпы, расшаркиваясь, кланяясь и пританцовывая, шли шестеро брюхатых и надменных из самых родовитых вельмож. Их заплывшие жиром глазки прятались от взгляда короля.
«Ненавидят», – внешне проявляя радушие, мысленно усмехнулся король.
Вельможи оттанцевали положенные па и остались стоять, склонив головы в поклоне. Ниже кланяться им не позволяли древность рода и животы.
– Господа, верю, что во дворец вас привели чрезвычайные обстоятельства, – поприветствовал прибывших король. – Ничего другого, господа, придумать не могу. Потому спешно и принял вас. Рассказывайте.
Вельможи сразу поняли, что Безгон определил им неудобную позицию подданных, которые оставили своего короля, и теперь им предстояло не жаловаться, а оправдываться.
– Ваше величество, – хорошо поставленным голосом начал за всех говорить риньер Вист Брауншвейский, владетельный сеньор обширных земель в столичном округе. – Мы всегда рады вас видеть, и только множество забот на поприще служения вашему величеству не позволяют нам видеться так часто, как бы этого хотелось. Все в трудах, – он смиренно склонил голову, – и заботах на благо колдовства…
– Очень похвально, риньер Вист, – вполне благожелательно ответил на реплику сановника король, – радеть на благо королевства. Это, я бы сказал, высшая добродетель. И мне не терпится узнать, что вы для него сделали?..
Неожиданный поворот разговора, вышедший из плоскости светской беседы, навел на риньера оторопь.
– Я? – удивленно спросил он.
– Ну да! – ответил король.
– Э-э-э… – проблеял риньер. Поднял глаза к потолку и, найдя там нужный ответ, произнес: – Я заработал деньги, ваше величество.
– Очень похвально, – покивал головой король. – И с кем поделились?
– Я?.. Поделился? – вновь впал в оторопь толстяк. – А с кем я должен был поделиться? – слова короля явились для него новостью.
– Ну, раз вы радели в пользу короны, то с королем, – доброжелательно улыбаясь, ответил король и, не давая толстяку опомниться, позвал секретаря.
– Борис, пусть казначейство проверит, уплатил ли все причитающиеся налоги риньер Вист. Пошли в его владения комиссию. Пусть все опишут, обсчитают…
– Сделаю, ваше величество, – ответил Борис, стоя за троном.
– Ну кто там следующий? – спросил король, давая понять, что аудиенция для риньера закончилась. Сильно побледневший риньер отступил.
Пять риньеров, гордящихся древностью рода и богатством, стали, также кланяясь, отступать и выпихивать вперед себя менее родовитых. Король все это видел и мысленно потешался.
– Ваше величество, – выступил вперед бородатый, крепкий, как корень дуба, риньер. – Мы все верные слуги короля и готовы положить жизнь за вас…
– Вы говорите, риньер Рабс, за себя и за кого-то еще? – перебил его король. – Кто вместе с вами готов за меня отдать свою жизнь?
Крепкий риньер стушевался. Он на секунду-другую замялся.
– Это я, ваше величество, так сказать, выразился образно. М-м-м… Хотел подчеркнуть… э-э-э…
– Хорошо, я вас услышал, риньер Рабс, вы правильно подчеркнули. Кто там следующий?
Риньер сморщился, изображая вымученную улыбку и радость на лице, и, кланяясь, отступил. В зале установилось недолгое молчание. Затем один из придворных тихо произнес:
– Мы пришли пожаловаться, ваше величество.
– Да-а? – удивился король. – Кто, на кого?
Вперед снова шагнула пятерка толстых сановников. И они хором ответили:
– Мы! На произвол. Ваше величество.
– Ну, ладно, – произнес король. – Подавайте ваши прошения в канцелярию, я их рассмотрю на следующей седмице.
– Мы бы, ваше величество, хотели рассмотреть это дело сейчас, – ответил один из толстяков. – Без отлагательств.
– Ну, тогда вкратце расскажите суть дела, – благодушно кивнул король.
– Ваше величество, в столице мятеж. Арестовали весь штаб армии и всех генералов. Войска вывели из столицы. Мы пришли сообщить вам об этом.
– Спасибо, конечно, господа, что вы проявили столь завидное рвение в данном вопросе, но я знаю об этом. Я сам отдал приказ о передислокации войск. Ротация, она необходима. А генералы будут допрошены, почему не выполнили мой приказ. Невиновных отпустят, господа. Но мятежа я не вижу.