поехал в Южную больницу, по дороге проклиная свою неуклюжесть. Хирург, обследовавший меня, увидел в карточке, что я его коллега, и разговаривал со мной почти как с другом. К этому моменту меня раздражало всё: радушие врача, моя беспомощность в роли пациента, невозможность контролировать свое тело и жизнь. На вопросы хирурга я отвечал сурово и немногословно. Сердясь на самого себя, я срывал это на остальных.
– Когда я снова смогу заниматься спортом?
Врач посмотрел на меня с удивлением.
– Тебя ждет минимум шесть недель в гипсе.
Мне не хотелось превращаться в безымянного пациента-зануду, который бродит по зданию в больничной одежде, и его терпеть не могут медсестры – он мешает им выполнять их работу. Но именно так и произошло. Я стал почти невыносим. Меня попросили переодеться, но я отказался. Медсестра повторила свое требование:
– Вам нельзя лежать в своей одежде на операционном столе!
Вел я себя как упрямый ребенок, пытаясь спасти последние ничтожные остатки собственного достоинства. После долгих уговоров я сделал то, что мне сказали, и переоделся.
Выкатили каталку.
– Ложитесь.
– Никогда в жизни! До операционной я дойду на своих ногах.
Тут у медсестры лопнуло терпение. Все, кто работает в области медицины, знают: нет пациента хуже, чем медработник, тем более врач, – но я, наверное, стал настоящим кошмарным сном для сотрудников отделения хирургии кисти и локтя. Только эта медсестра, видимо, не раз сталкивалась с упрямцами, и ее требования никто не мог подвергать сомнениям.
– Ложитесь на каталку! Немедленно!
Меня вкатили в операционную. Когда хирург вонзил в меня скальпель, боль была чудовищная. Операция проводилась по принципу бескровной хирургии: манжетку для измерения давления у меня на руке накачали так плотно, что к моему предплечью временно не поступала кровь. Чаще всего так делают для того, чтобы врач лучше видел анатомические структуры, и для уменьшения кровопотерь. В моем случае это объяснялось тем, что я отказался от общего наркоза – не хотел, чтобы меня усыпили, потому что тогда пришлось бы провести в больнице лишний день. Или же, как я крайне тактично выразился:
– Не желаю ночевать в вашей богадельне и есть вашу поганую еду!
Стиснув зубы, я решил игнорировать боль. Быть мужчиной. Не показывать уязвимость. Со мной рядом сидела всё та же медсестра: несмотря на мое отвратительное поведение, в ней еще сохранилась какая-то эмпатия и она спросила, больно ли мне. Нехотя я кивнул.
Она сообщила об этом хирургу, и он ввел мне местную анестезию – после чего я погрузился в состояние полного безразличия, какого никогда раньше не испытывал. Будто плыл на спасательном круге по бескрайнему морю смирения. Ничто меня больше не трогало, всё утратило значение. Как в моей руке не осталось крови, так и во мне – чувств. Кроме того, исчезло ощущение времени. Когда прошло, как мне показалось, десять – пятнадцать минут, я призвал хирурга начать уже операцию, чтобы я мог скорее поехать домой.
– Мы уже скоро закончим, – последовал ответ. Оказывается, миновало больше часа, чего я совершенно не заметил.
Мне до сих пор стыдно, когда я вспоминаю о своем ужасном поведении в тот день.
Таким образом, идеал мужественности постоянно менялся, в то время как отношения между мужчинами и женщинами оставались прежними. От мужчины ждали доминирования в отношениях, в то время как женщине предписывалась более пассивная роль. До недавнего времени. Мы живем в эпоху небывалой независимости и свободы выбора для женщин. За мужчиной всегда была прочно закреплена роль защитника и кормильца, в то время как женщина заботилась о доме и детях; за весьма краткий отрезок времени всё изменилось. Стали ли мужчины чувствовать себя неуверенно в отношениях с женщинами по мере того, как соотношение сил между полами изменилось? И после #MeToo?[17]
Линн Хеед, сексолог, психолог и психотерапевтка, считает, что в последние десятилетия в отношениях между мужчинами и женщинами в Швеции наблюдается дисбаланс. У женщин много ожиданий, а мужчины им не соответствуют.
– Мужчина должен быть джентльменом и альфа-самцом, но при этом проводить время дома, брать больничные и отпуска, чтобы ухаживать за ребенком, сортировать белье для стирки. Многие женщины считают, что в этих вопросах должно быть равноправие, но, мне кажется, многие мужчины не разделяют такое мнение. Потому что в чем-то равноправие быть должно, а в чем-то нет. Это сбивает с толку.
Представления, что мужчина должен быть кормильцем семьи и зарабатывать больше жены, укоренились в сознании многих мужчин куда глубже, чем можно подумать. Исследования показывают, что женщина больше радуется повышению зарплаты своего партнера, чем наоборот. Мужчина часто воспринимает повышение зарплаты партнерши как утрату собственного престижа, даже как угрозу; потенциально это может привести к проблемам с психикой.8 Для многих мужчин работа является важной частью их идентичности, а потеря работы может не просто стать экономической катастрофой, но и подтолкнуть к самоубийству. Известный пример – когда в 2015 году в канадской провинции Альберта началась безработица в нефтяной промышленности, число самоубийств возросло на 30 %.9 В большинстве стран западного мира женщины пользуются теми же правами, что и мужчины, но некоторые вещи остаются неизменными. Копают канавы, работают на нефтяных платформах и в шахтах в основном мужчины, и они же чаще всего гибнут из-за травм на рабочем месте. Большинство самоубийц – мужчины, и, за редким исключением, на войнах тоже гибнут в основном мужчины. С точки зрения эволюции женщина всегда была ценнее по очевидной причине: она обеспечивает выживание вида. Для того чтобы общество продолжило существовать, население должно воспроизводиться – а именно здесь роли полов сильно отличаются. Мужчина выполняет свою репродукционную роль несколько секунд или минут, женщина – девять месяцев. Кроме того, мужчина может оставить потомство тысячи раз за жизнь, женщина – максимум 15–20. Поэтому во время войны мужчин используют как пушечное мясо, а женщин стараются беречь.
Существует такое понятие, как BIGI (Basic Index of Gender Inequality, базовый индекс гендерного неравенства) – индекс равноправия, позволяющий измерить предпосылки долгой здоровой жизни и доступность образования для женщин и мужчин. Ученые утверждают, что BIGI дает более полную картину существующего неравноправия между полами, чем другие схожие индексы, и показывает, что мужчины также могут подвергаться дискриминации. В качестве примеров упоминается, что мужчин осуждают на более суровые наказания за одни и те же преступления, что служба в армии в большинстве стран является обязательной только для мужчин и что у мужчин хуже оценки в школе – факторы, которые, по словам исследователей, не включались ранее в аналогичные работы.
Для подсчета BIGI используются три параметра: возможности получить образование, факторы здоровья (количество лет, которые человек, предположительно, проведет здоровым) и удовлетворенность жизнью. Параметры эти взаимосвязаны – если исключить один из них, результаты окажутся ненадежными. Например, если человек – мужчина или женщина – жил долго и счастливо, но не имел возможности получить образование, значит, у него или нее не было возможности развить свои таланты и способности. То же касается ситуации, когда хорошо образованный человек живет полноценно, но рано умирает из-за болезни, или человек с хорошим образованием и здоровьем достигает среднего возраста, но чувствует себя несчастным. Ученые подчеркивают: преимуществом BIGI является то, что этот индекс включает всего три параметра и потому легко может использоваться для большого количества стран.
Последний на данный момент отчет, выходивший в 2019 году, охватил 134 страны и аккумулировал данные 2012–2016 годов. Помимо трех вышеуказанных параметров, исследователи использовали Индекс человеческого развития ООН (Human Development Index), представляющий собой совокупный показатель оценки средней продолжительности жизни, уровня образования и валового национального продукта. Человеческое развитие по версии ООН определяется как процесс, позволяющий увеличить свободу людей, когда их возможности выбора и удовлетворенность жизнью повышаются.
Результаты отчета показали, что почти в 70 % стран ситуация у мужчин хуже, чем у женщин.
Согласно шкале BIGI, мужчины находятся в худшем положении, чем женщины, в 91 стране; в оставшихся 43 наблюдается обратное. Согласно выводам ученых, гендерные различия в показателях отчасти объясняются тем, что, с одной стороны, в бедных странах большую роль при выборе профессии играют традиционные гендерные стереотипы, с другой – богатые страны недостаточно инвестируют в профилактику заболеваний.
По мнению Гейсберта Стута, профессора, психолога из Эссекского университета, который принимал участие в формировании BIGI и вышеупомянутого отчета, среднестатистического мужчину часто путают с небольшой группой исключительно успешных мужчин, а на самом деле он не получает никаких преимуществ от привилегий своих «коллег» по полу, поскольку они конкурируют друг с другом. Немногочисленные мужчины, наделенные богатством и властью, попросту не имеют отношения к подавляющему большинству.10 Несмотря на то что в Швеции высокий индекс равноправия, в индексе BIGI страна, однако, далека от вершины, потому что на обеспечение здоровья мужчин выделяется гораздо меньше средств, чем на аналогичные статьи расходов для женщин. BIGI рекомендует Швеции вкладывать больше ресурсов в профилактику различного рода заболеваний у мужчин.
Другой пример того, как неравенство бьет по мужчинам, демонстрируют недавно опубликованные исследования Марка Гранберга и Али Ахмеда из университета Линчёпинга, а также Шантану Кханны из Калифорнийского университета. Ученые констатировали: когда мужчины пытались искать работу в отраслях, где преобладают женщины (отрасль считалась таковой, если доля женщин превышала две трети), их заявки даже не рассматривали. Работодателям по всей Швеции были разосланы 3200 фиктивных писем с откликами на вакансию. Затем для каждой заявки исследователи отмечали, получил ли соискатель ответ и какой. Всего в исследование были включены 15 различных профессий с преобладающей долей женщин, в том числе медсестра, няня и воспитатель детского сада. Самой труднодоступной для мужчин оказалась профессия уборщика. В то же время для профессий с преобладанием мужчин, таких как автомеханики, водители грузовиков, IT-специалисты и кладовщики, исследователи не обнаружили дискриминации женщин. Марк Гранберг считает, что результаты исследования указывают на серьезную дискриминацию в отношении мужчин.