Семён ЗлотниковИнцест
Действуют:
Рэм —62 лет, художник, скульптор
Наташа — 34 лет, актриса
Часть первая
В темноте вспыхивает крохотный огонек зажигалки, освещая лицо художника. Осторожно ступая, он пробирается к цели.
Рэм(невнятно). Сейчас… доберемся до света… станет радостно жить… Жизнь, говорят, чтобы радоваться… Где-то даже написано… Память: буквально утром переставил фонарь — а куда? (Огонек зажигалки гаснет — темно.) У-у-у, отзовитесь, Наталья!
Наталья. У-у!
Рэм. Вы не исчезните?
Наталья. Не-ет… вы просили — я жду-у…
Рэм(смеется). Признайтесь, чего, неприятностей?
Наталья(смеется). Боже меня упаси-и…
Рэм. Тогда поклянитесь на вечности — не потеряться-а…
Наталья. О-о… А где она, вечность — у-у… Тут темно, я не вижуу…
Мягким светом возгорается электрический фонарь, стоящий на полу, в дальнем углу мастерской художника. На полу и на подставках — скульптуры и холсты картин, в беспорядке развешанных по стенам, или брошенных на полу. На рабочем столе: мусорное ведро, кисти, тюбики, банки с красками и прочее. На мольберте холст, накрытый тряпкой. Незаконченная скульптура женщины. Кресло. Огромных размеров библейский стул, похожий на трон, с растущими из спинки ветвями дерева — кажется фантазией скульптора. У самого трона раскладушка, постель не прибрана. Столик на колесиках со спиртным; пол усыпан окурками. В дверях с букетом цветов стоит красивая женщина в плаще. На другом конце мастерской — Рэм. Оба молчат, улыбаются.
Рэм. Было однажды сказано: и да будет свет? Сладко представить: кто-то сказал — и случилось… Ох, извините… (Вдруг, словно спохватывается, убирает со стола мусорное ведро, уносит в дальний угол мастерской.) Вообще-то, знающие люди поговаривают… будто Он, этот Кто-то… и есть вечный мрак, вечный свет… И остальное-прочее, что бывает — кстати, тоже Он… Такой вот всесильный, который все может… Понять невозможно, размышлять бесполезно, остается — поверить. Пожалуйста, проходите, чувствуйте себя…
Наталья(с интересом разглядывает мастерскую). Спасибо.
Рэм. Хочется — можно, курите.
Наталья. Спасибо. Пытаюсь бросить.
Рэм. Получается?
Наталья. Не очень.
Рэм. Я тоже пытаюсь — и тоже, не очень… Что, любите жизнь?
Наталья(не сразу, с улыбкой). Не знаю… А что?
Рэм. Я спросил…
Наталья. Наверно, люблю.
Рэм. Еще не решили?
Наталья. Люблю.
Рэм. Извините. (Перетаскивает раскладушку, прибирает постель). Наверно, люблю, но наверно не знаю… Люблю — потому что люблю… А не люблю — потому что не люблю…
Молчат.
Наталья. Вот так-так: художник в подвале?
Рэм. Сейчас скажете — так не бывает?
Наталья. Ничего же тут не слышно.
Рэм. И правда…
Наталья. Наверху будут бомбы падать — вы даже не узнаете. От войны, что ли, прячетесь?
Рэм. Нет. А война, по-вашему, самое страшное в жизни? (Она не отвечает.) Однажды проснулся — вдруг, увидел себя в подвале. Как бы не был готов — поэтому удивился. И даже раскис. Впрочем, скоро привык. В общем-то, ко всему привыкаешь… А что, подумал, забавно: еще не помер — уже в могилке.
Наталья. Бога ради, простите. Я спросила… мне просто казалось: солнышко для художника — первое дело.
Рэм(с улыбкой). Может, все-таки первое — сам художник?
Наталья(с улыбкой). Но художнику нужен свет?
Рэм. Изнутри — очень нужен. Просто необходим. (Наводит порядок.) Скажу по секрету: могу лепить вообще в темноте, еще и с завязанными глазами. Вас, например…
Наталья. Что, серьезно?
Рэм. Скульптор — друг Бога. Кто-то, не помню, сказал или сам я придумал: раб материи, духа господин. Ну, одним словом — раб. Серьезно-серьезно…
Наталья. Но, я вижу, вы пишете?
Рэм. Для себя… Мазюкаю по настроению… Так, развлекаюсь…
Наталья. Можно посмотреть?
Рэм. Да, можно, все можно. И даже чего нельзя — тоже можно. Разумеется, можете. (Вдруг, оставляет постель, торопливо переставляет мольберт в дальний угол.) Если вам интересно: про дерево я, например, больше понимаю… Или, возможно, мне кажется — что понимаю… Я, впрочем, уверен, что понимаю. Булыжник в руках — ощущаю… Глина, опять же: вдохнуть в нее душу — говорят, получится человек… Кстати, был опыт…
Наталья. Пигмалион?
Рэм. Еще раньше — Адам… Или — бедный Адам… Ну, тот самый, которому, помните, не повезло: из Сада прогнали…
Наталья. Мучилась, мучилась — вспомнила, наконец: я читала про вас в журнале. Я и скульптуру узнала — на фото была. Еще заголовок меня удивил: «Скульптор-крот». Теперь понимаю… (Разглядывает картину, смеется, читает надпись на рамке.) Душа старого верблюда? А почему, объясните, верблюда? Да к тому же и старого?
Рэм. А спросить: почему душа?
Наталья(смеется). Хорошо, спрашиваю: почему душа?
Он молчит, улыбается; она переходит к другой картине; смеется.
Скажите, вы тут ничего не напутали? Назвали картину: душа старого змея, а нарисовано поле из сказочных маков? А как понимать?
Рэм(пожимает плечами). Понимать…
Наталья. А, понимаю — такая метафора?
Рэм. Эффект из близи не тот.
Наталья(оборачивается). Что, простите?
Рэм(с улыбкой). Меня еще в школе учили: к истинной живописи, как к огню, приближаться не следует.
Наталья(с улыбкой). Раб-господин, вы обиделись: так все-таки — к истинной?
Улыбаются.
Рэм. Хотите снять плащ?
Наталья. Не знаю…
Рэм. Цветы можем в воду пока…
Наталья. Я сама, если можно… Немного потом — хорошо? Удивительные… Ничего, я с ними побуду? Мне с ними хорошо…
Рэм. Я вас нарисую с цветами — хотите?
Наталья(смеется). Хочу…
Рэм(подходит к ней ближе). Полотно назовем: Наталья с букетом… Наташа, я правильно?
Наталья(с улыбкой). Да…
Рэм. Или лучше: Наташа с цветами… Мне лучше — Наташа… Наташа, Наташа… Нет возражений?
Наталья. Можно Наташа.
Рэм. Сразу заметно: вы — добрая.
Наталья. Спасибо.
Рэм. Я говорю то, что чувствую.
Наталья. Верю.
Рэм(словно заглядевшись, было потянулся рукой к ее лицу — впрочем, рука, вдруг, словно замерла на весу). Если забыли, я — Рэм… Рэм, просто Рэм… Революция, электрификация, мир… Хорошо, еще не добавили: чушь собачья, слабоумие по-человечьи, назывался бы как-нибудь: Рэм-ч-с-с-по-ч… Однако, что занимало родителей!.. В общем, на случай пожара: Рэм. А, впрочем, забудете — тоже неважно. Ну, кричите: старик, эй, старик! Наталья(с улыбкой). Я не забыла: Рэм…
Он, вдруг, нагибается, поднимает с пола конец провода, направляется в противоположный конец мастерской.
Рэм. Только еще фонарь подключу…
Но, вдруг, оставляет провод, приносит ей коробку конфет.
Не скучайте пока… Угощайтесь…
Наталья. Спасибо.
Рэм. В этом так называемом доме все ваше… Все, что душе… (Возвращается к проводам.) Я буквально еще… как бы это сказать, поработаю Богом…
Женщина тем временем достает из сумочки мобильный телефон, звонит — похоже, не соединяется.
Или скромнее… Все-таки скромность украшает: поработаю тем самым, который однажды сказал… (Включает еще фонарь, направляет свет на нее.)
Наташа(набирает снова и снова, бормочет). Никакого ответа, подумайте…
Рэм(с интересом ее разглядывает; вдруг.) Наташа! Плащ снимать не хотите? Категорически?
Наталья(пугается, роняет телефон на пол, торопливо его подбирает, прячет в сумку). Что, пора? Я, собственно — да, я готова… Мы — уже? Начинаем работать?..
Рэм(улыбается, не сразу). Я все-таки вас напугал.
Наталья. Меня?
Рэм. Напугал, напугал.
Наталья. Когда, интересно?
Рэм. Там, в гримерной…
Наталья(широко открывает глаза). Не помню.
Рэм. Без спросу ворвался, нес чепуху, хватал за руки, божился не навредить… Могло показаться — я вел себя странно…
Наталья(смеется). Да вы фантазер, Рэм… И совсем не врывались, даже совсем наоборот: долго царапались по двери, я уже пять раз успела вам крикнуть: да! можно! входите!
Рэм. Так это выглядело?
Наталья. Именно так и выглядело: робкий, застенчивый…
Рэм. Воистину, себя не видишь: я, по моему ощущению, продемонстрировал свои наихудшие качества…
Наталья. А по моему ощущению… Меня поразило: вы были бледны, в глазах тайна… Я еще, помню, про себя подумала: ух, какой…
Рэм. Старый дурак.
Наталья(смеется). Нет, ну зачем? Совсем в других выражениях.
Рэм. Ну, значит, мне повезло.
Наталья. Со мною как раз никому не везет!
Рэм. Нет-нет, я серьезно: мне повстречать, вдруг, такую, как вы… Один шанс из тысячи!
Она улыбается. И он улыбается.
Что будем пить: водку, виски, бренди, ликер, шампанское? Ну-ну, не стесняйтесь, чего душа просит? Я к нашей встрече готовился.
Наталья(удивленно). К нашей?
Рэм. Представьте, что к нашей, Наташа… Что, странно? (Внезапно уходит в дальний конец мастерской.)
Наталья. Но вы говорили — мы никогда прежде не встречались!