– Я хотел бы узнать ваше мнение вот о чем. Роберт Коллинз предложил мне принять некое вещество, чтобы усилить действие моей интуиции во время сеансов предвидения. ЛСД.
От меня не ускользнуло изумление, мелькнувшее в глазах Анны.
– Нет, – резко произнесла она. – Не надо его принимать!
Я отлично видел, какого труда ей стоило продолжать улыбаться, стараясь выглядеть беззаботно. И все же от нее исходило внутреннее напряжение.
– А в чем дело?
– Вам этого не нужно, так что нет смысла принимать подобные вещества.
– Я вижу, как вы напряжены.
– Вовсе нет. Так, давайте-ка начнем новую сессию. Вы готовы?
– Мне кажется… вы от меня что-то скрываете. И я хотел бы знать, что именно.
Она покачала головой, с ее лица не сходила улыбка, но я чувствовал, что ее просто трясет.
– Анна, что это за история с ЛСД?
– Вам должны были об этом сказать. ЛСД благоприятствует предвидению, но вам он не нужен. Приступим?
Я покачал головой:
– Мне необходимо доверять вам. Но если вы будете что-то скрывать, то у нас ничего не выйдет.
Она замерла, чуть понурила голову, поморщилась и закусила губу.
Повисла довольно долгая пауза, затем она подняла на меня глаза:
– Я вам ничего не говорила, хорошо?
– Конечно.
Она обернулась, проверяя, тщательно ли закрыта дверь, затем медленно откинулась в кресле и глубоко вдохнула.
– Когда я вернулась после очередного отпуска, вдруг выяснилось, что я осталась в конторе одна: вся команда погибла. ЦРУ и ФБР настойчиво просили меня подумать о поиске новых кандидатов для проекта, зная, что готовить восстановление команды мне придется параллельно с проведением сеансов «Удаленного видения». Я была совершенно вымотана, особенно с учетом давления, связанного с национальными и международными делами, в связи с которыми я была вынуждена проводить сеансы предвидения. Я оказалась на грани выгорания. Когда Гленн Джексон пришел за мной, чтобы пригласить принять участие в идентификации серийного убийцы, разыскиваемого полицией всех штатов, я поняла, что ничего не могу… силы мои на исходе.
– Это понятно.
– Я прочитала доклад об исследовании влияния ЛСД на интуицию и решила попробовать, предварительно проконсультировавшись с начальством. Я не хотела, чтобы это обернулось против меня. Кроме того, я просила, чтобы во время опыта я была не одна, дабы избежать рисков, связанных с побочными эффектами, которые могут возникнуть при приеме наркотиков: потеря ощущений и ориентиров порой приводит к тому, что некоторые получают травмы или даже выпрыгивают из окна, будучи уверенными в том, что умеют летать, не говоря уже о риске параноидального бреда… В общем, я хотела, чтобы за мной присмотрели, если что-то пойдет не так. Мне дали зеленый свет…
Она сделала паузу. Я весь обратился в слух.
– Я приняла этот наркотик…
Снова молчание. Она избегала встречаться со мной глазами, устремив взгляд в пустоту перед собой.
– Я приняла наркотик и…
– Это сработало?
Она медленно кивнула:
– Сверх всяких ожиданий. Эффект длился в течение четырех часов; это было просто невероятно. Я неукоснительно следовала протоколу «Удаленного видения», и на меня будто хлынул поток… Вся информация стала словно прозрачной. Я получила доступ буквально ко всему. Достаточно было лишь правильно формулировать вопросы – и перед моими глазами вставали удивительно чистые образы, все, абсолютно все звуки, запахи и ощущения поражали своей реалистичностью… Эти четыре часа позволили мне найти ответы на все вопросы… и на мои личные вопросы в том числе. Внезапно я узнала все о моих друзьях, семье, прошлых возлюбленных… Это восторгало, дурманило, пьянило… Мир открылся передо мной. Я стала всеведущей: стоило мне задать вопрос, как ответ немедленно являлся. Первый раз в жизни я испытала чувство безграничного, невиданного могущества…
Она замолчала. Я прекрасно понимал, что воспоминания об этом опыте некоторым образом заставляют ее снова пережить его, как будто вернуться в прошлое.
Ее лицо вдруг потемнело.
– А потом все усложнилось…
– Побочные эффекты?
– О… не стану рассказывать вам о последовавшей за этим тошноте и беспрерывной рвоте в течение нескольких часов подряд… тогда они показались мне бесконечными, но я выжила. Нет, настоящая трагедия случилась три дня спустя.
Она снова ненадолго замолчала. А затем продолжила:
– Гленн Джексон снова пришел по мою душу, но на этот раз в сопровождении коллеги, Роберта Коллинза. Я была в их распоряжении, мое расписание оказалось совершенно свободным благодаря тому, что я решила все вопросы за четыре часа под действием наркотика. Прощай, стресс, на горизонте больше никакого выгорания. Так что я решила провести обычный сеанс «Удаленного видения», без всяких наркотиков. Для меня все было предельно ясно: второго раза не будет. Я не собиралась подвергать себя риску впасть в зависимость. Я даже близко не наркоманка.
Она снова глубоко вздохнула:
– Я не смогла. Ничего. Больше ничего. Ко мне не пришло ни одного образа, звука или ощущения. Полное отсутствие информации. Мой дар предвидения был уничтожен. Исчез. Я отдала все за эти четыре часа. И источник иссяк. Навсегда. – Она закусила губу и добавила: – С тех пор у меня ни разу не получилось.
Комнату наполнило тяжелое молчание.
– Мне очень жаль, – пробормотал я.
И это действительно было так.
Затем вдруг на смену сочувствию пришел гнев.
– Роберт знал об этом?
– Да.
– То есть он знал, что, если я приму наркотик, я…
Анна повернулась ко мне и кивнула:
– Лишить вас интуиции – значит лишить писательского вдохновения.
Ярость бросилась мне в голову, как вихрь, вырвавшийся из подземной пещеры.
– Это мерзко, отвратительно, я…
Тут я вспомнил о своем обещании сохранить в тайне исповедь Анны.
Я оказался в ловушке.
– Я ничего не скажу, – заявил я, – но не смогу и дальше работать на этого типа. Это просто невозможно!
Анна медленно покачала головой:
– Не думаю, что вы и раньше работали на него. Мне кажется, что для вас важно помочь арестовать преступника…
– Возможно, тем не менее я не хочу больше его видеть. С меня хватит. Не волнуйтесь, я найду оправдание, причину отказа работать с ним, которая вас не скомпрометирует.
Анна вздохнула.
– Что бы ни случилось, – прошептала она, – это мне навредит…
– Я не очень понимаю, каким образом?
– У меня нет под рукой других провидцев, как вы знаете. Я просто одинокая женщина, которая руководит лабораторией предвидения, будучи лишенной собственного дара, лишенной и интуиции, и команды. Моя шкура недорого стоит.
– Вы в этом не виноваты.
– Да, но начальству нужны результаты, а не извинения.
– Вы же федеральная служащая, правда? Вас в любом случае нельзя просто уволить.
Она пожала плечами:
– Так многие ошибочно думают: американский чиновник может потерять свое место в любой момент, особенно при отсутствии результатов.
– Я этого не знал, – признался я.
Снова пустота, мгновение неловкого молчания, которое Анна в конце концов нарушила.
– Посмотрите на Гленна. Он хороший парень. Я ему доверяю, и ему нелегко каждый день терпеть такого коллегу. Но он любит свою работу, умеет быть полезным… Он философ и способен мириться с мелочами. Я не раз слышала, как Роберт очень нелестно отзывается о нем в его присутствии, но Гленна это не волнует, он сосредоточен на деле, на том, что для него важно…
– Анна, я отлично понимаю, что вы стараетесь на меня повлиять, но поймите, моя ситуация отличается от положения Гленна: Роберт – не мой сослуживец, у меня нет никаких обязательств, которые я должен выполнять. Я тут, вообще-то, по доброй воле, черт возьми! Это недопустимо – получить в качестве компенсации пожизненное лишение возможности заниматься своим ремеслом! Вы понимаете?
Она спокойно кивнула:
– Конечно, но вы, как и я, знаете: независимо от того, что мы решаем делать в жизни, на нашей дороге всегда встречаются несносные типы, которые вызывают у нас желание все бросить. Но разве этого достаточно, чтобы заставить нас свернуть с избранного пути? Нет, я так не думаю, в противном случае вы вверите свою судьбу в руки этих субъектов, и когда в старости обернетесь назад, то осознаете, что это они диктовали вам направление и управляли вашей жизнью. И это вы сами дали им власть, которой они не заслуживали.
Она смотрела на меня, явно ожидая моей реакции.
Нечего сказать, попал я в переделку…
Я выпил глоток воды.
– Я подумаю.
– Быть свободным – значит действовать по собственному выбору, а не на основании того, что говорят или делают другие.
Она замолчала, и я задумчиво покачал головой.
Я вспомнил об обещании, которое дал себе сегодня утром: не принимать поспешных решений, когда на меня давят извне.
Я встал и начал расхаживать вдоль оконных проемов; мне нужно было прислушаться к сигналам моего тела.
Что я ощутил при мысли о том, чтобы все прекратить?
Не слишком очевидно… Нечто вроде пустоты в животе. Было ли это приятно?.. Едва ли.
Я сделал глубокий вдох, чтобы изменить внутреннее состояние.
Что я почувствовал, когда задумался о продолжении работы?..
Моя грудная клетка и живот словно напряглись в этот момент, но напряжение не было нервным, как при стрессе или волнении, нет, скорее, оно напоминало подготовку мускул к действию.
Мое тело знало, что я должен делать.
Я повернулся к Анне.
– Хорошо… – сказал я ей.
Зазвонил телефон, на этот раз мой.
Это был Билл Кримсон.
– Секунду, – извинился я перед Анной, – это мой агент. Мне надо ответить, это важно.
– Без проблем.
– Алло, Билл?
– Тим, я постараюсь быть предельно ясным, – начал он своим хриплым голосом. – Я устроил тебе интервью у Опры, и, раз уж ты ни разу не был на телевидении, я расшибся в лепешку, чтобы срочно организовать для тебя медиатренинг с лучшим коучем в Нью-Йорке. А ты что творишь?! «Абонент не доступен»! Ты договариваешься о встрече, потом отменяешь ее, потом снова договариваешься… при этом оставаясь все время «вне зоны действия» и…