Он угрюмо осмотрел меня с ног до головы. Видок у меня был тот ещё, конечно. Помятая рубаха, покрытая дорожной пылью, штаны, чудом пережившие недавние злоключения, грязные тяжёлые сапоги, меч на поясе. А ещё я благоухал ядрёной смесью гари и пота.
— Попал в тайфун, выбросило к британцам. Британцев побил, сам ушёл. От границы добирался на попутках, — процедил я. Подробно рассказывать, что со мной случилось, не было никакого настроения, да и сил тоже.
А ещё попытался разглядеть реакцию маршала и дворянчика рядом с ним, но они не отреагировали.
— Что, прям всех британцев? — пошутил какой-то дворянчик посередине. — Господа, проблема решена. Можем идти на Киото!
Никто не поддержал шутку. Особенно она не понравилась японцам, услышавшим знакомое слово. Шутник затих, а вместо него взял слово Державин:
— Присаживайтесь, Игорь Сергеевич. Однако после собрания… — Тут он окинул меня сомневающимся взглядом и поправил: — Нет, всё же завтра прошу вас написать подробный отчёт о ваших невзгодах. Направьте его в мою приёмную канцелярию. Нам не следует допускать подобных случаев впредь.
— Будет исполнено, Ваше Сиятельство, — кивнул я.
— Хорошо. Надеюсь, ваша свита расположилась с комфортом, потому что Совет ожидается долгий.
— Я прибыл один, — буркнул я, вставая перед единственным пустым креслом на максимальном отдалении от маршала.
Рядом оказалось место белобрысого офицера с лохматой причёской, задумчивой улыбкой и единственным доброжелательным взглядом из всех присутствующих. В отличие от остальных дворян, он выглядел как-то развязно и даже хулигански. А ещё расстегнул китель и свободный воротник шёлковой рубахи. И вообще выглядел так, словно явился на совет прямиком с ночной гулянки. Наверное, его обрадовало, что он теперь не самый неряшливый в этом зале.
И точно, я угадал:
— Вы отняли у меня титул самого небрежного дворянина, граф, — прошептал белобрысый, пока все садились вслед за маршалом.
— Вы чем-то недовольны? — прошипел я.
— Этот титул принёс мне кучу славных дуэлей — усмехнулся он. — Граф Александр Григорьевич Соколов, к вашим услугам.
И протянул руку.
Я пожал его ладонь, но без тени радушия. Что он имел в виду, непонятно, но разбираться желания не было. Слишком паршивое настроение.
Александр нахмурился и хотел было что-то сказать, но Державин громогласно объявил:
— Начнём, пожалуй. Первым вопросом назначаю… Граф Разин, почему вы встали?
Все снова обернулись в мою сторону. Встать со стула, когда только что сел после очень долгого и очень трудного пути было очень тяжело, неприятно и даже больно. Но по-другому я не мог. Делать вид, что всё в порядке, я не собирался даже в таком состоянии. Да, чего уж таить, хотелось ткнуть носом этих мерзавцев в их ошибки. Кто-то из них, а, может, и все в ответе за тайфун и дальнейшие мои злоключения.
И за то, что случилось с Аико и Медведем…
Отвечать тоже было непросто, но мне пришлось:
— Я граф всего несколько дней, однако этикет знаю, Ваше Сиятельство. Русский дворянин не должен сидеть, если даме приходится стоять. Разве не так?
Дворянчики запереглядывались, принялись перешёптываться. Но на них плевать. У меня проходила дуэль взглядов с Державиным. Князь, маршал и генерал-губернатор прохладно принял моё замечание.
Но разошлись на ничьей, когда рядом со мной встал Соколов.
— Господа, а граф Разин прав! — заявил он. — Похоже, на чужбине мы позабыли собственные устои.
Нехотя, один за другим, русские дворяне поднялись на ноги. Последним это сделал тот, что сидел ближе всех к маршалу. Причём последовал нашему примеру он по короткому жесту последнего и с таким видом, словно ему нанесли личное оскорбление.
Японцы забеспокоились. Девушка совсем засмущалась, но тихо ответила мужчине, который спросил у неё, что происходит. Услышав ответ, он пристально посмотрел на меня, но с каким именно намерением понять не удалось.
— Принесите ей стул, — наконец приказал Державин.
Мы все терпеливо подождали, пока слуга в возрасте сбегал за стулом, притащил его, но не нашёл, куда поставить. Японцам пришлось со скрежетом двигаться в сторону, и тот из них, что сидел напротив меня, оказался на самом краю стола.
По жесту маршала все сели обратно. Однако девушка села только после кивка мужчины, возле которого стояла. Её разместили между ним и другим японцем.
А тот дворянчик, которому особенно не понравилось моё замечание, язвительно фыркнул, Тихо, но так, что даже я услышал:
— И стоило тратить врем из-за какой-то варварки…
Все сделали вид, что не заметили его слов. Девушка потупила взгляд, а на вопрос японца наверняка не стала переводить истинный смысл сказанного.
А вот меня это возмутило. Очень. Усталость преобразовывалась в гнев, и она же мешала разуму хладнокровно соображать, поэтому я набрал воздуха в лёгкие, упёрся ладонями об подлокотники, готовясь встать…
— Нет. — Соколов остановил меня, прижав руку.
— Пусти.
— Нет, граф. Даже я не настолько безрассуден, чтобы бросать вызов Крубскому.
Пришлось до скрежета стиснуть зубы. Хотелось послать его куда подальше, но остатки разума подсказывали, что он прав, и рисковать не стоит.
Хотя, наверное, меня остановила сама японка. Она посмотрела на меня с заметным испугом. Явно боялась, что я снова подниму шум.
Тем временем Державин продолжил заседание:
— Итак, первым вопросом назначаю выбор кандидатуры на пост министра транспорта и дорожного хозяйства. Господа, — он обратился к японцам, задержав взгляд на том, кто сидел ближе всех, — прошу выразить свои пожелания по поводу деятельности будущего министра.
Как и ожидалось, голос взял именно занявший самое «козырное» место. Хотя здесь сидели и другие, постарше, этот выглядел самым авторитетным. Строгое лицо, острая бородка, убранные в пучок на затылке чёрные волосы.
Он заговорил, но на русском передавала его речь девушка:
— Да, господин генерал-губернатор. В ходе сражений были повреждены многие участки дорог. Особенно пострадал путь от Ниигаты до Токио. Необходимо первым делом заняться её восстановлением. Также разрушены важные мосты, из-за чего у населения возникают серьёзные проблемы. Особые сложности на участке…
И потянулись тягомотные разговоры, в ходе которых на должность был назначен некий Аристарх Евгеньевич Мазерский. На вид довольно стрёмный тип, да еще с таким взглядом, что я бы ему не доверил и деревенский сортир ремонтировать — сопрет даже камни. Но это уже не моё дело.
За Мазерским пошли остальные. Державин обозначал министерство, японцы высказывали проблемы и предлагали своих людей для помощи будущему министру. О том, чтобы самим встать на подобный пост, японцы даже не заикались. Но всё равно все это было только сотрясанием воздуха. Маршал давно распределил роли, а Совет устроил только из необходимости соблюсти установленный порядок.
За японцев говорил только Такеда Изаму. Тот самый, что сидел возле Державина. Девушка переводила и говорила почти без акцента, что поначалу меня удивило, но потом растворилось в общей тягомотине происходящего.
Я несколько раз едва не заснул. Соколов то и дело подпихивал меня локтем. Не знаю, чем я ему приглянулся, но он почему-то решил мне помогать.
И потому снова подтолкнул меня, когда речь пошла уже про мою персону.
— По специальному указу Сената на должность министра магоснабжения назначен представитель корпораций, граф Игорь Сергеевич Разин.
Собственное имя прибавило немного бодрости. Я встал, почувствовав, как отяжелело всё тело, заныли раны и ссадины, как чесалось за лопаткой и под коленом. Жутко чесалось, будто назло, но приходилось терпеть.
Наступило молчание. Все, кажется, ждали чего-то от меня, но чего именно?
— Вы должны принять назначение, граф, — спокойно подсказал маршал.
Чёрт. В голове всё путалось. Слава натаскивал меня насчёт этикета на подобных мероприятиях. Точнее, на этом конкретном, потому что все правила запомнить я бы не смог за такое короткое время. Но даже это вылетело из памяти из-за усталости.
Мне, наверное, должно было стать неловко или даже стыдно, но почему-то всё перерастало в злость. И только с подсказки Соколова нужные слова всплыли в голове, и я выговорил:
— Благодарю за честь, Ваше Сиятельство. Клянусь служить на благо империи, Его Величества и народа.
Старался, чтобы голос не дрогнул. Вроде получилось, но изнутри гложило. Злило. Тайфун, японская деревня, погоня… И Аико с Медведем. Они ведь…
Не успел я сесть, как вдруг Крубский выдал язвительное замечание:
— Хорош, граф! Нас этикету учить вздумали, а сами заявились в рваных обносках и не удосужились выучить…
Державин коротким взглядом заставил его заткнуться. Однако это не помогло.
Нет, Крубский-то замолчал. Но я вдруг понял, почему злюсь. Крепко, с кипящей яростью в груди.
Потому что кто-то из здесь присутствующих хотел меня убить. Просто убрать, как пешку на шахматной доске. Меня и моего спутника, который вообще не при делах. А если бы Алёна вызвалась добираться на корабле? Что случилось бы тогда?
Путаница в мыслях тоже бесила. Ярость придавала сил, но то была не хладнокровная злость, а жгучая и неуправляемая.
Обноски, значит?
Рваные, мать твою⁈
И по чьей же вине, сукин ты сын? Может, как раз по твоей⁈ А что, такая мразь наверняка способна утопить целый корабль, чтобы добиться цели!
Гнев требовал выхода, но тело не двигалось. Это походило на бурлящий котёл, у которого уже прыгала, звенела и крутилась крышка!
Затуманенным разумом я пытался сдерживаться, но злость всё же победила.
— Заткнись, падла… — прошипел я сквозь зубы.
Молчание. Зал погрузился в тишину, и даже японцы не проронили ни слова. Только Такеда слегка повёл бровью. И… улыбнулся? Наверное, показалось.
— Что вы сказали, граф? — прорычал Крубский, явно наслаждаясь моментом.
До меня дошло, что ему не досталось министерства.