«Покупка 15 399 ₽, „Демулин“, Баланс…»
Как я и просил, Алёна вовсю показывала Азуми Москву. Сейчас они закупятся подходящей одеждой и отправятся в Большой театр, куда я купил два билета.
Раз уж выдался выходной, можно потратиться на развлечения. В Японии как-то всё не было времени выгулять своих женщин, да и мест подходящих там ещё не успели построить. Нет, конечно шашлыки с баней — офигительное времяпрепровождение. Одно из лучших, по моему авторитетному мнению. Но девушкам оно вряд ли таким кажется.
— Игорь, что-то случилось? — окликнул меня Арсений.
— А? Нет, всё в порядке.
Сунул телефон обратно в карман и цыкнул коню, чтобы тот шагал вперёд.
Честно говоря, я думал, что маршал примет меня в особняке, и придётся сидеть, делая вид, что пью вино, дышать каким-нибудь дорогим табаком и вести светские беседы.
Ну, или как-то так… Я не в курсе как в здешнем Высшем Свете общаются. Дворянином успел побывать только в Японии, а там все обустраивались в японских домах и частично в японских традциях.
Но всё оказалось проще. Маршал Громов пригласил меня на конную поездку по собственным угодьям. Его конюшня находилась далеко за городом, рядом с небольшой деревенькой.
Мы неспешно двигались вдоль реки к лесу.
— Вы хорошо держитесь верхом, Ваше Сиятельство, — с одобрением заметил Григорий Семёнович.
Это был статный пожилой мужчина, который мог дать фору многим молодым людям. Седина уже щедро покрывала его волосы. Густые хмурые от закатного солнца брови скрывали серые глаза с цепким взглядом.
— Благодарю, Ваше Высочество, — кивнул я. — Пришлось научиться.
Как оказалось, Григорий Семёнович был родственником императора, хоть и не самым близким. А таких князей следовало величать Высочествами. Арсений, получается, тоже был дальним родственником императора. Но он принадлежал к другой ветви рода, где главенствовала отцовская линия, а потому такого права не имел. Но хотя бы стал понятен гонор и заявления, мол, магия ему принадлежит по праву.
Это что получается, я навалял императорской крови? Прикольно!
— Правда… особой любви к конной езде никогда не испытывал, — добавил я.
Задница уже ныла в такт похрустыванию снега под копытами моего скакуна. Вспомнилась скачка из Мацумото в Нагано по горам и лесам, когда мы мчались, чтобы ударить по мятежникам Уэсуги. И от воспоминаний задница заболела ещё сильнее.
— Понимаю, понимаю. Арсений говорил, вы больше уважаете мотоциклы?
— Это да! Мой вездеходный красавец уже едет в Москву.
При мысли о моём байке на душе потеплело. Хотелось поскорее прокатиться на нём по улицам столицы, а то всё ухабы да овраги. Он тоже заслужил свой отпуск. И люксовую чистку.
— Что ж, а я хотел предложить вам любой мотоцикл на выбор из моего гаража, — хмыкнул Громов. — В качестве награды. Вы оказали на моего племянника невероятное влияние. Благодаря вам он стал другим человеком! Но, видимо, так просто расплатиться не выйдет. Да и награда должна быть более соответствующей свершению.
Арсений почему-то нахмурился и поджал губы. Мы успели достаточно пообщаться, и я понял, что он набирается сил что-то сообщить.
Я не нашёлся что ответить. Не привык обсуждать человека со стороны, когда он находится рядом.
— Думаю, его можно отправить на западные рубежи, — продолжал маршал. — В пограничных частях сейчас нужны хорошие офицеры. Британцы наверняка взбаламутят…
— Нет, дядя! — вдруг гаркнул Арсений.
Получилось резко и громко, будто выстрел из пушки. А сам он выглядел не то испуганным, не то взбудораженным. Явно адреналинчика хапнул.
Мы остановили лошадей и замерли на месте.
— Что ты сказал? — процедил Громов, просверлив племянника взглядом.
— Я не пойду на военную службу! — заявил Арсений.
Громов поджал губы, глубоко вздохнул и почему-то кинул в меня свирепый взгляд. Так, как там в галоп эту породистую клячу посылать? У меня выходной, я не подписывался впрягаться в семейные разборки императорской крови!
Глава 20
— Ты смеешь мне перечить, Арсений? — прорычал Громов.
Чёрт, а он зол. От голоса даже у меня пробежали мурашки, а Бахтин и вовсе задрожал, но быстро взял себя в руки.
— Дядя, я не хочу быть военным! — продолжал он настаивать.
— И что же ты хочешь? — фыркнул маршал. — Играть в своих солдатиков?
— Нет! Я поступаю в инженерную академию!
И наступило молчание.
Охренел Громов. Охренел я. Да что уж говорить, даже сам Арсений охренел от смелости собственных слов.
— К… куда? — тихо спросил Григорий Семёнович.
— В инженерную академию, — уже более спокойным голосом ответил Арсений. — Документы я подал. Они готовы принять меня на второе полугодие, когда закрою первую сессию.
— Если поступишь…
— Когда! — поправил Арсений.
— Когда поступишь, значит… И тебя, значит, уже допустили до экзаменов?
— Да.
Кобыла Арсения слегка дёрнулась, чувствуя взволнованность седока, но он её придержал.
— И как же ты поступил? Снова козырял фамилией?
Маршал снова бросил в меня недовольный взгляд. Чёрт… Эх, Сеня, Сеня! Не мог как-то без меня этот разговор начать?
Но вдруг до меня дошло, что Арсений и решился-то перечить знаменитому дяде только в моём присутствии. Он ждёт поддержки?
— Я сдал вступительные экзамены и внёс первую часть оплаты за обучение. Сессия через месяц, я успею подготовиться и буду зачислен на курс.
Тут Громов насупился и дёрнул поводья в сторону племянника, грозно наступая своим явно боевым конём на изящную кобылку. Та заржала, начала пятиться, и никакие попытки Арсения успокоить её не удавались.
— Сессия, говоришь⁈ — прогремел маршал. — Перечить мне вздумал⁈ Я уж думал, тебе пошла на пользу служба у этого графа, что ты научился послушанию! Но ты всё такой же!..
Арсений явно занервничал ещё сильнее, чем прежде. И даже мельком глянул на меня умоляющими глазами, невольно прося о помощи.
— Зараза… — вздохнул я.
Мы в ответе за тех, кого воспитали. Придётся впрягаться.
Я рванул коня наперерез, встал между маршалом и его племянником, чем вызвал яростное фырканье у боевого коня. Мой же скакун, кажется, охренел от такой ситуации и не знал, куда деться, поэтому пришлось приструнить его, покрепче сжав ногами бока.
— Что вы себе позволяете, граф! — прорычал Громов. — Это от вас он набрался дерзости⁈
— Григорий Семёнович, вы сами отдали Арсения на моё воспитание, — без тени страха сказал я, глядя ему в глаза. — Я не учу быть послушным. Я учу быть человеком с собственной головой на плечах.
На лице маршала появился оскал, а у меня на зубах металлический привкус. Ого, как всё серьёзно…
Тем не менее я продолжал сохранять спокойствие.
— У Арсения талант к инженерным наукам. Не удивлён его выбору. С практикой, конечно, похуже, но в теории он уже мастак.
Это правда. Я, в основном, учил его работать в полях, но также Бахтин проводил много времени с Алёной и Иннокентием в министерстве, где помогал с управлением. От них он набрался куда больше знаний, благодаря которым смог успешно руководить строительством анкерных опор в Киото. Впрочем, у меня была другая цель, и я её достиг. Этот вчерашний трусишка-мажорик сейчас набрался храбрости противиться воле всесильного маршала Громова.
Чёрт, а ведь им горжусь!
— Дядя! — вновь выступил Арсений. — Я могу воевать, что уже доказал. И смогу за себя постоять, если потребуется. Но я не хочу посвящать свою жизнь войне, пойми!
Теперь мы стояли вдвоём напротив Громова. Кажется, тот находился в замешательстве. Некоторое время он смотрел то на меня, то на племянника. Затем стиснул зубы и повернул, направив скакуна дальше по реке. Кобыла Арсения победно клацнула зубами, будто хотела цапнуть боевого коня за зад.
— Продолжим путь, — тихо, но звонко в безветренной тишине сказал маршал. — Мне есть над чем подумать.
Дальше двигались молча. Мы с Арсением переглянулись, он беззвучно поблагодарил меня. Похоже, адреналин закончился, и его немного потряхивало.
Ну, что ж… Без страха не было бы храбрости. Молодец, что тут сказать.
Видимо, маршал решил сократить путь, поэтому сошёл с тропы, которая проглядывалась в снегу, и срезал путь по полю. Скоро мы вернулись в поместье и рассёдлывали лошадей. Даже сам маршал предпочитал делать это самостоятельно, так что слуги не вмешивались. А я вспомнил, что Такеда обещал подогнать мне скакунов, из-за чего пришлось строить небольшую конюшню.
Надеюсь, он не вспомнит о своём обещании.
— Игорь Сергеевич, — позвал меня маршал, когда мы закончили. — Должен признаться, когда я узнал о подробностях вашего с Арсением конфликта, тогда, в Твери, я рассвирепел. Этот паршивец, — он глянул в сторону племянника, — посмел использовать моё имя, чтобы вам насолить. За это я отправил его в Японию, поближе к скорой войне. Чтобы, когда она началась, его призвали к оружию.
Григорий Семёнович закинул за спину руки, вздохнул, сделав небольшую паузу.
— Затем он встретил вас. И я решил, что он научится держать себя в руках, пока будет прислуживать графу… Но вы меня удивили. Оба.
Маршал сунул руку во внутренний карман и достал оттуда визитку.
— Вот, примите в качестве благодарности. Это контакты юриста, который работает исключительно с родом Громовых. Слышал, завтра у вас начинаются какие-то судебные разбирательства, верно?
Я кивнул, взяв визитку с золотистым покрытием. Не удивлюсь, если это реальное золото. На лицевой стороне было красивым почерком выгравировано: «Всеволод Богданович Верещагин».
— С ним у вас не должно возникнуть проблем, — уверил Громов. — А теперь прошу нас извинить. Водитель доставит вас в любое место, но нам с Арсением следует… пообщаться наедине.
— Благодарю, Ваше Высочество, — слегка поклонился я. — Хорошего вечера.
Затем оглянулся на Арсения. Тот явно нервничал, но уже как-то успокоился по сравнению с недавним состоянием.
— Что ж, я сделал всё, что мог, — похлопал его по плечу на прощание. — Дальше сам.