— Да, почти уже в городе, так что скоро буду.
— Отлично, жду! — промурлыкала Алёна.
Я сбросил вызов и довольно улыбнулся, откинувшись на спинку сиденья. Но затем спросил:
— Ты и правда не будешь кофе? Он, конечно, остыл, но тут как бы твоё имя. — Я пальцем указал на надпись «Кленовый» на бумажном стаканчике.
— Это не моё имя…
— Ну, да… Но я действительно заказал его специально для тебя. Не пить же мне его? Я не Кленовый.
Он всё же взял стаканчик, залпом осушил его, будто бахнул водки для храбрости.
— Эй, ты бы так не налегал! Кофеин, всё дела… Ещё, глядишь, голова разболится.
— Зачем всё это было? — спросил он, поморщившись.
— Зачем я тебя пугал? — я снова вернул ледяной тон
— Да, — чуть дрогнув, кивнул он.
— Всё очень просто. Запомни этот день, и каждый раз, когда в твою дурную голову прилетит мысль мне поднасрать, подумай, что было бы, оставь я тебя в той роще.
Я с холодом в глазах взглянул на него и увидел то, что хотел — страх. Правда, этот страх всё ещё боролся с верностью своей госпоже.
— Княжна может мне приказать…
— Да, может. И тогда… — я пожал плечами. — Как думаешь, она любит охоту?
Кленовый ужаснулся. Офигели даже близнецы, они не ожидали от меня таких слов. А Богдан странно посмотрел на меня через зеркало заднего вида.
— Т-ты не посмеешь, — дрожащим голосом пролепетал Кленовый.
— Вы пытались убить моего друга, одного из самых близких мне людей в этом грёбаном мире, — процедил я злобно. — И я до сих пор не знаю, выживет ли он. Как ты думаешь, Кленовый, или как там тебя… У меня есть хоть толика жалости к твоей госпоже?
Тут мне, конечно, пришлось соврать. С Петровичем всё будет нормально, однако никто, кроме меня, Якова Станиславовича и преданных людей, об этом не знал. По официальной версии помощь Азуми не оказала никакого действия. Во-первых, мы так сделали, чтобы пресечь новые попытки покушения. А во-вторых, так Кленовый куда охотнее поверит, что я слетел с катушек.
— Эт-это были не мы, — попытался он.
— Не ври мне, — зарычал я. — Кто ему подсыпал яд? Ты?
— Нет! — воскликнул он. — Это был Гроздин!
— Гроздин, значит, — кивнул я. — Понятно. И что за яд?
Кленовый затушевался. Понял, что проговорился, и потупил взгляд.
— Я не знаю… Это он занимается подобными вещами, со мной не делится подробностями.
— Понятно. Значит, ты узнаешь.
— Но как?
— Каком кверху! Если Петрович всё-таки умрёт…
Я тяжело и громко вздохнул, не в силах закончить предложение. Почему-то в голове действительно промелькнула такая мысль. Воображение, зараза такая, оказалось слишком ярким. Эмоции хлынули, выдавив к горлу ком, но зато получилось очень правдоподобно, и Кленовый от моего взгляда вжал голову в плечи:
— Я постараюсь узнать… — прохрипел он.
— Вот и хорошо. Постарайся, Кленовый, постарайся. А если в твою дурную голову придёт какая-нибудь мысль, что твоя госпожа или ты, или этот Гроздин хорошо защищены, вспомни одну вещь, — я сделал паузу, чтобы захватить всё его внимание. — Верещагина охраняли с полсотни человек, но мне это нисколько не помешало.
Кленовый нервно сглотнул. Я взглянул в окно и увидел, что мы уже приехали в Тунгус, резко сменил интонацию и дружелюбно спросил:
— Тебя возле кофейни высадить или до дома довезти?
━─━────༺༻────━─━
Когда приехали, выяснилось, что не все заявки отменили. Несколько были действительно важными, но с такой нагрузкой Генка справлялся совершенно спокойно. К тому же оставшиеся можно было перекинуть на завтра. Так что бригада уже сдала снарягу и разошлась по домам, а мы с Алёной разбирались с документами.
Бобр прислал сканы, касающиеся охотхозяйства. И, честно говоря, там было мало порядка. Нам предстояло ещё долго это разгребать. Убили часа два только для того, чтобы более-менее наметить дальнейшие планы.
Наступил вечер. Я взглянул на часы и предложил Алёне:
— Ну что, домой? Голова кипит.
— Надо бы, — ответила она. — Сама уже не соображаю.
Но тут зазвонил телефон. Это был Михай.
— Физкульт-привет переговорщикам! — воскликнул я.
— Пр-пр-вет… да, физкульт! — пьяным голосом бормотал Михай. — А у меня тут хорошие новости. Прикинь, тут…
Из трубки раздался грохот, шум, шуршание, а затем второй человек перехватил трубку, и я услышал голос Гордея:
— Игорь Сергеевич, я всё подписал! Приезжайте завтра или присылайте людей… как хотит-ИК-те… И начнём работать. К нас гра-а-андио-о-о-озные пла-ИК-ны.
— Да, да! — крикнул Михай. — Тут такие планы, ты бы знал!
— Вот и отлично, — засмеялся я. — Продолжайте дальше закреплять переговоры. Ты только, Михай, меру знай, а то завтра ещё по всему городу мотаться.
— Да я… Да шо ты… В общем, не беспокойся! Всё, отбой. Тут у нас… Короче новый пункт нужно обсудить… В общем, давай!
— Давай, — я сбросил вызов.
— Что там? — спросила Алёна. — Всё хорошо?
— Ага, а как же иначе? — улыбнулся я.
И только я положил трубку, как раздался ещё один звонок. На этот раз звонила Азуми.
— Да, привет, что-то случилось?
Почему-то я сразу понял, что звонит она не просто так.
— Случилось! — голос у неё был радостный — отличный знак. — Василий Петрович очнулся, его можно посетить. Ты приедешь?
— Да, конечно! — воскликнул я, — ждите, через несколько минут будем.
Сбросил вызов и вскочил со стула. Алёна удивилась и спросила:
— Что там такое?
— Петрович очнулся!
— Ну, чего мы ждём⁈ — обрадовалась она, вскочив с места. — Поехали быстрее!
Собственными колёсами я так и не обзавёлся, поэтому пришлось брать такси. Я с усмешкой подумал, что у меня до сих пор хранилась визитка аренды автомобилей, которые мне дал Соколов. В Тунгусе она бесполезна. Наверное, всё же стоит обзавестись здесь машиной. Или всё же дождаться байка? Надо подумать.
Добрались мы быстро, тут же поднялись на этаж и чуть ли не влетели в палату к Петровичу, едва вспомнив надеть белые халаты.
— Игорь? — удивлённо протянул он.
— Петрович! — радостно развёл я руками.
— Игорь! — слабовато, но радостно прохрипел он.
А ещё попытался тоже раскинуть руки, но трубки от капельниц помешали.
Я кинулся к его койке, обнял, хотелось покрепче, конечно, но боялся поломать.
— Игорь Сергеевич, — раздался голос доктора, стоявшего рядом. — Я бы посоветовал вам проявить меньше эмоций. Это может пагубно сказаться на состоянии больного.
— Да ладно вам, доктор, — улыбаясь во все зубы, прохрипел Петрович, — я его вижу и чувствую, как мне становится лучше!
И всё же я отпрянул от него. Но улыбку всё никак не мог убрать, она будто приклеилась к моему лицу.
— Эх, Петрович, Петрович, — протянул я, — сколько же тебе ещё свои усы придётся отращивать?
Он немного смешно и наигранно нахмурился, изображая обиду:
— Не напоминай! У меня как будто не усы, а часть души срезали.
Смотрел на него, и всё же сердце немного щемило. Похудевший, всё ещё бледный и да — безусый. Петрович сейчас едва напоминал того крепкого мужчину в полном расцвете сил, каким я его всегда знал.
— А ещё мне сказали, что курить теперь нельзя минимум год. Совсем офонарели, а!
Я вопросительно повернулся я к доктору.
— Да, это так, — спокойно ответил он. — И госпожа Азуми со мной полностью согласна.
— А где она, кстати? — спросила Алёна.
— Заканчивает осмотр пациентов, — доктор тяжело вздохнул. — Эх, жаль, что вы не останетесь здесь на постоянной основе. Иметь в штате мага-целителя — о таком не каждая московская клиника может мечтать.
— Ну, пользуйтесь, пока есть возможность, — пожал я плечами, а затем обратился к Петровичу. — Слушай, дружище, а ты помнишь, от чего тебя могло так скосить?
— Да хрен его знает, Игорёк, — задумался Петрович. — В тот день, когда меня скрутило, я успел только на планёрку сходить. Утро ж было. А ел только то, что жена мне приготовила. Кстати, а где она?
Мы с доктором переглянулись.
— Слушай, Петрович, тут такое дело… Пока не стоит говорить твоей жене, что ты поправился.
— В смысле⁈ Как это не стоит? — тут же возмутился Петрович.
— Нам лучше держать в тайне твоё состояние, чтобы Загорские опять не подсыпали какого-нибудь яда.
— Так все-таки Загорские? — задумался Петрович. — Не, всё же скажите моей жене. Да она наверняка меня ходит навещать. Что ж ее не пускать, что ли? И доверяю я ей, она лишнего болтать не будет.
— Болтать не будет, но поведение явно изменится, — заметил я. — Ты же понимаешь…
— Расскажите ей, или я сбегу жену обнять, — прервал он меня.
— Понял, понял…
— Тем более, — подмигнул он, — Мня есть кому снова поставить на ноги.
— Давай без этого! — воскликнул я. — Как говорится, на мага надейся, а сам не плошай.
— Лады, — согласился Петрович.
— Так, господа, — встрял Яков Станиславович, — Доза дофамина, конечно, это хорошо. Но приём окончен, Василию Петровичу пора на процедуры.
Ну, тут уж ничего не попишешь. Мы попрощались. Алёна крепко обняла Петровича, сказала, что в конторе всё нормально, и мы покинули больницу.
К тому времени уже совсем стемнело, поэтому, когда подъезжали к поместью, дом смахивал на те самые старые особняки из каких-нибудь фильмов ужасов. И даже пышная ель на воротах теперь выглядела немного… будоражаще.
Когда мы вышли из машины, Алёна окинула всё это взглядом и вздохнула:
— А знаешь, Игорь, я, кажется, начала скучать по нашему поместью в Японии.
— Да? А я до сих пор не насытился тайгой…
Я вдохнул морозный зимний воздух и прикрыл глаза.
━─━────༺༻────━─━
Последующие несколько дней прошли довольно спокойно. Мы активно заключали новые контракты, разрабатывали проекты для охотхозяйства и автомастерских. Борис Борисович тоже решил наращивать мощности и начал строительство новых цехов.
В общем, работы было достаточно. Генка с бригадой смогли полностью сосредоточиться на выездах, и скоро на наших объектах наступила тишь да гладь.